За "Мерси"

~ Behind blue eyes - stephy - Что же это?! - на открытую ладонь падали крохотные снежинки, они витали градом в темном небе. Воздух был свежий на втором этаже, прямо в коридоре между двух спальнь, Кавех стоял у раскрытого окна. Он не был пьян, не хотел пьяниться алкоголем, он хотел протрезветь от Хайтама. Он чувствовал, как хотел глотка свежести, а вечер этот как раз был морозным. Надо же..середина сентября, а уже первый снег. Точнее первые его пресмешницы. Они летали, переливались перламутром на лунном свету, но опускаясь все ниже - гасли, превращаясь в крохотные капли дождя. Кавех выглянул в окно, набекренился, его взгляд приковал подъезжающая машина во дворе. Темно-красная, она плавно остановилась у дома, рядом с машиной Сайно и одиноко стоящим в стороне мотоциклом. Из нее тут же вышла высокая женщина в лаковом, вишневого цвета пальто. Из-за лёгких снежинок, ее одежда будто блестела, мерцала огоньками. На ней красовалась стильная шляпа, а за руку с ней в припрыжку шла девчонка с большой, для малых ручек, игрушкой белоснежного кролика. Женщина на минуту оставила девчонку у порога дома, а сама открыла багажник машины и выудила оттуда кипу разноцветных пакетов. Вероятно, подарки для Альбедо. Снизу послышался громкий хлопок дверьми. А в окне уже показался и сам Альбедо. Он забрал подарки и взял за руку Кли, ведя в дом. Кавех не сразу заметил, что мама Рэй была не одна и из машины вылезла другая женщина. Она была намного ниже её, куталась в бежевый плед, а ноги её тихонько шагали к дому. Она была похожа на маленький комочек, под руку с высокой женщиной, они шли к входу. Мама Рэй аккуратно вела её, помогая перешагивать лужи. Видимо, скоро им всем придется уйти, оставив Альбедо с его семьей. Кавех немного усмехнулся. В нем проснулась..некая зависть? Он прочувствовал, будто холодная, тонкая змейка проползла по его рукам, доходя до горла, сжимая его, заставляя на секунду лишиться всякого воздуха. Испугавшись, он дернулся, кинулся к раскрытому окну ближе, хватаясь за морозный воздух. Он прикрыл глаза, позволяя этому наглому морозу растрепать его блонд, застыть снежинкам на ресницах, позволив своим рукам покраснеть от холода. Зато не душно. Думал он. Зато не парно. Зато не так..не так...как...зато так лучше ведь..лучше чем тогда...когда..когда музыка била в уши..когда тело обмякало от любого шага в пьяном угаре..зато это не...не его голос, который дьявольски шептал на его ухо, который заставил Кавеха биться в мандраже, затыкать свои томные выдохи подушкой, это не та парность кухни, когда он смотрел так близко на губы, которые хотелось заткнуть, которые хотелось облизать...сейчас его руки не могли вплетаться в мягкие, наверняка очень мягкие, белые волосы ученого..Руки его сильнее сжались на оконной раме, сзади послышался грозный крик. - Кавех! Он уже ничего не понимал, мир закружился от вихря белых проказниц, желания спутались с реальностью. Чьи-то руки, до боли теплые, крупные, схватились за длинные рукава его рубахи, дернули назад, прижимая. Он охнул, почувствовал льющееся тепло. Словно его приковали к жерлу вулкана. Такое живое тепло... Аль-Хайтам, не отпуская его, подошел к окну, закрыл его с невыносимым скрежетом. А потом повернул на себя блондина, тряхнул, заставил посмотреть в глаза. - Кавех, ты что делаешь?! - Ой...у меня голова кругом пошла..от тебя между прочем! - он показушно приложил ладонь ко лбу, придя в себя. Но Хайтам не оценил такой жест. - Что? - Ничего..я..может потом объясню. Мне не до этого. - Ты плохо себя чувствуешь? - Нет. То есть..ммм нет. Все хорошо. Со мной все хорошо, Хайти. - Да что ты говоришь. - Я гов... Ээээйй!!!! Хайтам! - не дослушав чужие возмущения, ученый на минуту огляделся, порыл в кармане, чем-то звякнул и достал ключи. Он ловко провернул их в старой двери одной из комнат. Та со скрежетом отворилась, впуская гостей. Хотя как впуская, Аль-Хайтам буквально за шкирку вкинул туда Кавеха, заходя сам.

***

Сзади раздался громкий хлопок двери и скрежет замка. Он запер дверь. Аль-Хайтам нагло затащил его в комнату, навис над ним и просто запер здесь. Его глаза, пустые, как казались раньше, гипнотизировали, теперь в них игрались чертята, не смелые, но очень игрывые. Светлые брови архитектора чуть не улетели в потолок от собственных догадок о предпочтений его соседа. Конечно, сейчас архитектор был не в выгодном положении, его руки просто припечатали к верху, чужое дыхание чувствовалось на губах, каждый вдох и выдох был слишком громким, а тьма слишком слепящей. Сзади Хайтама раскрывался кусочек вида на большие окна, неоновую ленту, неловко облепленную вдоль подоконника, которая игралась синим цветом. Небольшая спальная с большими окнами, в духе таких романтичных людей, как Альбедо. И его романтика, по мнению Кавеха, заключалась не в красивых картинах или успехов в алхимии, а в его образе и отношении к жизни. Художники видят мир по-своему, в цветах драммы и сверх чувствительности. Поэтому Кавеху сейчас так чувственно больно от сжатий его запястей, руки уже затекали, пока Хайтам так нагло молчал и пожирал своим взглядом, своими стальным, напущенным равнодушием и язвительным языком. - Что, не удобно? - Кавеху пришлось даже склонить голову, лишь бы больше не ощущать все ароматы его соседа, начиная мятным парфюмерным бризом и заканчивая тонкими нотками перченой салями. - Хайти, я тебе сейчас ноги отдавлю, по хорошему предупреждаю. Но ученый не мог так просто отпустить, он опустил чужие руки, притягивая к себе запредельно близко, они с грохотом впилились в дверь, та затрещала, а замок неловко скрипнул. Хайтаму нужно было поговорить. Очень. Он не хотел из-за одной ошибки терять что-то очень родное в его жизни. Рубиновый взгляд наконец встретился с пустошью, тот был не удивлён, а скорее зол и любопытен. Дыхание архитектора участилось, зрачки его расширились, а пальцы сжались, Хайтам чувствовал это, держа его руки и прижимая к своей груди. - Что, так нравиться власть? Нравиться унижать других, самоутверждаться за их счет? Тебе нравиться жить только ради себя, наплевав на всех вокруг?! - склизким плевком обрушились все вопросы на седую, не по годам, голову Хайтама. - Да, нравиться. Архитектор замер. Нет, ну а что он еще мог ожидать от такого человека, как Аль-Хайтам? Но почему тогда так вдруг стало..больно? Нет, не больно, обидно? Обидно, что именно в такого человека влюбился светоч. Губы его сжались в тонкую линию, пока Хайтам продолжить обжигать своим чересчур близким контактом, когда он кожей чувствует чужое сердцебиение под темно-синей, атласной рубашкой, слишком сильное сердцебиение, замечает тот. Дыхание прошлось по губам вновь, собственные волосы защекотали красные, от ярости и духоты, щеки. Он продолжил говорить, приближая свое лицо, кладя свою руку архитектуру на подбородок, заставляя не уводить взгляд и слушать его гипнотический шепот. Если честно, глаза Кавеха с каждым разом старались избегать контакта, смотря то на переносицу, то на губы, задерживаясь, с пониманием того, что ему очень сильно хочется заткнуть их. - Мне нравиться жить для себя, не обращая на других. Мне нравиться распоряжаться только своей жизнью, не беспокоясь об ошибках других людей, не стараясь откладывать свою жизнь и идти жить чужую, лезть из кожи вон, чтобы просто побыть нужным для кого-то. Кавех, я живу для себя, не для кого-то другого, никто за меня не проживет мою жизнь, мои ошибки, мою любовь. - Любовь? - блондин резко ухмыльнулся, отрываясь от губ и восстанавливая зрительный контакт. - А ты любишь? - Люблю. Не отрываясь, ответ сам вылетел с уст ученого. Так быстро, что он и сам не успел задуматься о сказанном. - Тогда, как можно любить, при этом не живя ради того, кого любишь? - Кави, тебе не кажется, что ты слишком привык отдавать? Даже не так, ты не думаешь, что ты слишком сильно привык отдавать себя безвозмездно? Без собственного желания? Он молчал. А что и говорить то. Вечеринка уже заканчивалась, скоро все разъедуться по домам и комнатам. А они еще тут. Да еще и в заперти. В связи с последней встречей в клубе с Кэей, Кавех не удивился бы, если тот стоит сейчас под их дверью и ехидно хихикает, накручивая себе всякие непрестойности. Хотя их уже сам вовсю додумывает Кавех. Его руки все еще прижимались к соблазнительному вырезу на вечерней рубахе Хайтама. Он сглотнул, отвёл взгляд. - Я не хочу, говорить...об этом. Мне тяжело, я не могу... - Не можешь? - Не могу продолжать разговаривать с тобой о серьезных вещах в такой...- архитектор поежился, неоновая подсветка то загоралась, освещая кусочек комнаты, силуэт ученого и тут же потухала, давая расслабиться глазам. Хайтам сейчас слишком давил, как и эта душность в комнате, как и этот неон, как и ощущения того, что они в чужом доме и внизу сейчас слышаться голоса, хлопанье входной дверью и собирание посуды. Рука немного заскользила вниз по атласной ткани, очень приятной наощупь или это была кожа Хайтама? От этой мысли Кавех опомнился и оторвал руку от чужого тела. Конечно, это действие не осталось незамеченным. Ученый громко выдохнул. - Ты что делаешь? - Не нравиться? Хайтам нахмурился, промолчал. Это не может остаться просто так, они просто не могут оставить себя так зажато стоять, лопатки Кавеха уже изнывали от боли, ладони потели, а уши горели от происходящего, но останавливать эти ощущения, эту атмосферу, от которой губы покрывалась новыми ранами от покусывания, а все тело покрывало некое вожделение, любопытство и желание касаться Хайтама. Кавеху даже сколько не хотелось просто трогать его, сколько вывести на безумные чувства, чтобы узреть воочию, способность ученого быть неравнодушным, особенно к себе. И он решил действовать. По комнате раздался матерный срыв. - Какого черта! Теперь скрюченный от боли в правой ноге, Аль-Хайтам шипел и пытался удержаться, медленно скатываясь вниз. Кавех облизнул губы, перед ним буквально на коленях сидел его надоедливый сосед, протянешь руку - и можно своевольно схватиться за его серую макушку, чудесный вид. Он бы даже хотел это запечатлеть на смартфон, но увы, его сумка сейчас была в прихожей. А жаль, он бы мог этой фотографией шантажировать ученого, ну или просто издеваться, а вечерами любоваться на сию картину. Снизу донеслось его шипение: - А тебе, Кавех, я вижу, нравиться причинять другим боль? Мазохизмом увлекаешься? - "Себя тебе мало стало?" -последняя фраза не была озвучена, но она четко повисла в тишине. - Мне нравиться личное пространство - покрутил пальцем в воздухе архитектор, перед тем как сесть на корточки рядом с Хайтамом..- отдай ключ..- он не ответил, все также прижимаясь к ушибленной ноге. - Что, так больно? - Хайтам лишь качнул головой, стиснув зубы, встал и бросил ключ от двери прямо в руки. Пока Кавех возился с замком, тот успел отойти к окну, открывая форточку и глубоко выдыхая. Кавех готов поклясться, что если бы Хайтам курил, он бы точно сейчас это сделал, выкурил бы пачек десять. Дверь открылась, Кавех с минуту постоял у порога, оглядывая конец комнаты, то, как заскрипели оконные раммы, а в особенности он поглядывал на ученого и на его отдавленную, своим же небольшим каблуком, ногу. Выглядел Хайтам потрясающе, это было видно сейчас по просвету из дверной щели, синяя рубашка мерцала обсыпанными звездами, изливалась серебром, черной латаксный пояс был идеально зашнурован, Кэйя постарался на славу, выбирая костюм Хайтаму, в одном ухе качалась черная серьга, напоминавшая полумесяц, а ноги были изящно обтянуты черными брюками. Сколько бы раньше Кавех не противился, но именно его образ он изредка зарисовывал в своих скетчбуках, когда удавался момент, он вытачивал его хмурые брови маслом на картине, которая, конечно же, запрятана глубоко под кроватью. Кавех снова смотрел на то, как Аль-Хайтам неловко разминал правую стопу. Укол вины немножко пронзил его, было даже стыдно. - О чем ты хотел поговорить? - придерживая полуоткрытую дверь, у художника были слишком смешанные чувства. Зачем Хайтаму понадобился весь этот цирк? Что он хотел узнать от Кавеха настолько важное, чтобы вытворять такое. И почему он такой напряженный весь вечер? - О нас. - голос его моментом охрип, у Кавеха аж сердце в пятки ушло, пальцы его впились в дверь. - Что значит..о нас? - в животе перевернулась буря, бросило то в жар то в холод, перед глазами проносились картинки, нет, миллионы кадров их жизни. Их знакомства, дружбы, их сожительства, постоянных споров, которые копились снежным комом в самую настоящую лавину, обрувшившуюся на их головы. Что значит о нас? Неужели он нашел его зарисовки, свои портреты в блокнотах архитектора, которые убедили Хайтама в том, о чем ему нельзя было знать? - Кавех, мы ведь не враги друг другу.. Кажется, тот облегченно выдохнул, но слишком расслабляться не стоило, Кавех это пятой точкой чувствовал. - Что ты хочешь этим сказать? - Не перебивай меня, пожалуйста. - Хайтам скрестил руки, строго взглянув. Кажется нужно уже закрыть форточку иначе Кавех не мог объяснить отчего мурашки прыгают табуном по всей его спине. - Хорошо. - Я не понимаю, я во многих вещах тебя не понимаю Кави. Тут архитектор готов согласиться на все сто, покажите ему хоть одного человека, который сам себя понимает, он очень ему обзавидуется. - Ты сбегаешь из дома, игнорируешь меня везде, напиваешься с друзьями, приходишь ко мне с чужими засосами, а потом - он прихмурил брови, закрыл глаза и громко прокашлялся. - А потом все. Ты все забыл, ты ничего не помнишь. Душа ушла в пятки, в животе перевернулись не бабочки, а трицерапторы, которые оттоптали Кавеху кишечник, стало мутить, а сердце затрясло как в стиралке. И это все в один миг. Как один человек может так действовать на него, он не знал. Хотелось почему-то начать оправдываться, стало слишком страшно, что сейчас Хайтам думает о нем, что он гуляка? Что ему все равно с кем сосаться и как много пить? А не правда ли все это? Хотелось все объяснить, но сперва нужно понять самому, почему он так поступал, зачем ему все это было. - Кавех, ты..- ученый, кажется, запнулся, подбирал правильные слова, которые ему было подобрать слишком сложно. - Ты имеешь полное право на свою свободу действий, личную жизнь, но прошу тебя, не мучай себя, прекрати этот цирк, выскажись мне сполна, я послушаю, я не хочу потерять тебя в твоей боли. Дверь с грохотом, уже от сквозняка, захлопнулась. Ключ провернулся раза-два. Занавески дернулись по зову ветра. Стало очень тихо.