Успокойся

— Я схожу с ума, — мрачно выдал Тобирама-сан, всей своей сущностью констатируя обречённость данного факта. Шикару подумал о том, что он прекрасно его понимает. — Мы, — поправил его Мадара-сан, и Глава клана Нара был с ним согласен. Переговоры длились уже тридцать семь часов, без перерывов. На следующих переговорах, что бы не происходило, небо упадёт на землю, вулканы извергнут огненную смерть, моря выйдут из берегов — плевать, Шикару больше ни за что и никогда не пойдёт на переговоры с этими двумя, даже если его будут соблазнять дополнительным выходным, вкусной готовкой и благодушной женой (которая спит вместе с ним под боком и не требует прекратить лениться минут пятнадцать). Шёл тридцать седьмой час переговоров, и Шикару чувствовал, что не только он хочет поднять бунт — останавливало только то, что сами Тобирама-сан и Мадара-сан прибыли на переговоры на двенадцать часов раньше и ещё никого не убили. Поразительная выдержка, а слухи про то, что у Сенджу и Учиха совсем нет терпения всего лишь гнусные инсинуации.

***

Удивительно было осознавать, что клан Хьюга в своей сути разделён ровно пополам: те, кто со своим лицемерием не понимают причин, по которой клан разделён на главные и боковые ветви, и те, кто пытаются решить проблему, что порождает причины, или хотя бы найти другой путь. Клан — это не просто сборище людей, которые в определённый момент своей жизни решили собраться вместе, как конструктор лего, это не феодализм в миниатюре и не учение, где знание передаётся от учителя ученикам. Клан — это сложная система родственников. Вы в клане все родня друг другу, кровь у вас одна и та же, ваши дзюцу являются отражением вашего родства, поэтому когда одни родственники начинают смотреть на других как на второй сорт — это превращается в грёбаный фашизм, которому нет объяснения или оправдания. Клановое дзюцу Хьюга очень сложно сохранить — настолько, что они, блин, изобрели генетику. Я, блять, не шучу. Чакра — удивительный инструмент (как я уже говорил), высшее взаимодействие информации с материей (потому что воздействие чакры не разрушило человеческие гены под ноль, а лишь изменило их, причём так, чтобы сами люди не вымерли за одно поколение). И, как и любое дзюцу, дзюцу клана Хьюга удивительно: оно позволяет им быть идеальными шпионами, видеть чакру и видеть систему чакры противника — в общем, делает из них идеальных снайперов. Но есть нечто, что есть в их клановом дзюцу, но оно доступно не каждому — глубокий анализ. Недоступность состоит в том, что мастера генетики (мастера наследства, но похуй, это чёртова генетика и она будет в моей деревне — точка) анализируют информацию посредством чакры. Что-то типа сенсорики, но точечно — настолько точечно, чтобы можно было понять, из чего состоит кровь, которую они анализируют, какое наследие оно несёт. Гены бьякугана расположены на разных хромосомах — в отличие от генов шарингана, те, видимо, передаются сцеплено, поскольку, насколько я знаю, все дети Учиха от обычных людей имеют шаринган, что означает, что первое поколение гибридов Учиха будет иметь шаринган 100%, второе — 50%, если потомство гетерозиготно по доминанту — и это находит отражение в социальном строе клана. Бьякуган наследуется чёрт-те как: у одних детей может быть бьякуган только на одном глазу, в других — отсутствует в принципе, только глаза выглядят так, будто он есть, у третьих глаза не выглядят, как бьякуган, но он наоборот присутствует. Все эти дети попадают в боковые ветви: создают генетическую подушку для главной ветви, гомозиготной по доминанту, потому что одна ошибка — и ты не получишь идеальный бьякуган. И не мечтай, потому что «фасад», функции и присутствие на обоих глазах — ещё не всё. Никто не хочет, чтобы даже намёк на бьякуган появился вне клана — это было бы возможно, если бы людей из боковой ветви отпускали бы на все четыре стороны. Если бы социальный строй в клане Хьюга был похож на социальный строй любого другого клана, где нет проблем с передачей дзюцу (Учиха, Сенджу, Нара — да почти любой клан, если честно), бьякуган бы просто утёк в никуда. Как это видимо произошло с Мангекьё, поскольку я уверен, что его гены не идут в комплекте с генами шарингана, и я уверен, что сейчас он работает неправильно, но мне нужны чёртовы специалисты, чтобы не ошибиться и не сделать хуже — у нас всего две пары Мангекьё и, чёрт, это не было бы проблемой, если бы они были не у Мадары с Изуной. И это надо понимать, потому что, например, когда рождаются близнецы в главной ветви — один из них переходит в боковую не потому, что у него несчастная судьба или он проклят, или у него что-то неправильно с бьякуганом, а потому что двоим чистым пришлось бы отдавать двоих чистых девушек, что было бы просто расточительно, поскольку их дети были бы более близки генетически, чем просто двоюродные братья и сёстры. Чакра может многое, но если ты копишь в своих генах дефекты — это твои проблемы, а не проблемы чакры. Почему же тогда весь клан не ищет способ решить проблему, освободить своих родственников от рабского клейма, сделать хоть что-то? Ответ прост: ебучая лень и страх перемен. Оно и так прекрасно работает, не трогай его. Не прекрасно. Это так не работает. И если старейшины, которые прибыли вместе с адекватным и готовым к действию Главой клана, говорят мне, что я не должен даже пытаться влезть в дела их семьи, и что ничего не нужно исправлять, поскольку боги/судьба/другая непонятная хрень решила, что они будут лишь вторым сортом и они будут страдать всю жизнь, поскольку не родились идеальными, что ж. Я готов потратить ещё пятьдесят часов на то, чтобы давить друг на друга чакрой, спорить до хрипоты, угрожать и предлагать, но я добьюсь того, чтобы в моей Конохе были генетики, и я добьюсь того, чтобы их семьи были свободны. Пофигизм — это не грёбаное равнодушие, они не могут просто сказать мне заткнуться и не лезть только потому, что этот идиотизм и фашизм работал у них поколениями, тем более когда они с таким садистским удовлетворением активируют печать и смотрят, как их родня катается по полу, визжа, как свинья, которую режут.

***

Хаширама в гневе был подобен солнцу, которое решило возненавидеть всех и сжечь их в своём огне. В таком состоянии он мог повелевать просто взглядом — сотни шиноби отступали, небеса падали на землю, и боги войны сходили, крепко держа в руках свое оружие, настороженно смотря наверх. Хаширама был весел, оптимистичен, возможно, его можно было назвать простодушным — он был ласковым лучом света, даже если его гнев мог закончиться пожаром. Но начнётся дождь, солнце скроет тучи, либо совсем радикально — ночь и прости прощай, а на следующий день снова ласковое и нежное. Мадара, чьим жизненным путём было сражаться с людьми и богами, хотел забраться на небеса и дать ему по роже, просто так, потому что он мог бы. Тобирама на контрасте с братом, казалось, не представлял угрозы. Он был сильным, он был опасным, но если он был хищником, то слишком сытым и спокойным для битвы ради битвы, если стихией, то водной гладью которую ничего не тревожит, если ниндзя, то, как в старых хрониках клана, достаточно терпеливый для того, чтобы сидеть в земле несколько дней просто ради познания окружающего мира. Тобирама был интересным, спокойным, любопытным — привлекающим внимание достаточно сильно, чтобы время с ним не казалось пустым или напрасным, однако рядом с ним Мадара никогда не чувствовал страха. Он спал с ним на одном матрасе, ел с ним на одной кухне и варварски пил из одного чайника — Тобирама казался даже более обычным, чем какой-нибудь гражданский, у него не было высокой цели или невыполнимой мечты, тайного желания или завистливых стремлений. С первого взгляда было видно, что его в этой жизни многое устраивало, и с этой своей простотой он был вполне счастлив. Даже когда его тело захватил фантом, Мадара не чувствовал страха — лишь настороженность и болезненное любопытство. Поэтому рядом с ним было так легко находиться. Потому что либо ты устраивал его целиком и полностью, либо он просто не знал о твоём существовании. Считать, что всё так просто, было грёбаной ошибкой. Сейчас Тобирама казался стихийным бедствием, которому всё равно на людей и богов, которое ничего не могло остановить, даже чакрой почти не давил — но всё равно казался разозлённым злым духом, который смотрит на последнюю жертву, пока всё вокруг горит, истекает кровью и молит о пощаде. Мадара чувствовал лёгкий страх. Это было… невероятно, чёрт подери! Он не мог даже предполагать, что за тихой водой, простой и понятной, скрывается что-то такое, что убьёт тебя просто за то, что ты существуешь, что в своей ярости Тобирама, кажется, был опаснее Хаширамы. Он был опаснее, но в таком состоянии Мадара видел его в первый раз в своей жизни. И если ярость Тобирамы вызывала в нём интерес и будоражила его, то по круглым глазам Шикару-сана он мог прочитать: «Почему мы хотим подать наших будущих союзников Владыке Подземного мира на ужин?» Ответ был прост — удивительно — и Мадара, наверное, впервые в жизни понимал, почему Тобирама так реагирует. Человек, который больше всего любит свободу выбора был во главе их чёртовой Деревни — иначе почему он лез на стенку из-за острой необходимости находиться в Конохе, иначе почему его разозлила чужая несвобода, иначе почему он буквально создал другую систему, лишь бы никому не подчиняться. Это было очень просто — от того это казалось глупым и гениальным. Но больше, чем открывшиеся мотивы, Мадару поразило другое. Если Тобирама так зол из-за кого-то чужого, то насколько миру грозит уничтожение, если в опасности будет кто-то близкий? Он не сомневался, что Тобираме хватит сил и ума всё уничтожить. Он не хотел этого знать и до болезненного ощущения в груди хотел увидеть мир в огне чужой ярости. Она не потухла бы, как у Хаширамы. Это явно было что-то ненормальное, но тайные желания существуют для того, чтобы о них никто не узнал. Это что-то тёмное в глубине чужой души, которая казалась легкомысленной и простой, это что-то мудрое, раз оно предпочитает оставаться спокойным. Ладно, хорошо, у него хватит ума и совести признаться, что Тобирама заинтересовал его немного больше, чем просто человек. — Тебе же понравилось, — утверждает Тобирама. Чёрт возьми, они сидели там семьдесят два часа, и всё, чего они добились, так это того, что печать как-то хитро переделают Узумаки, чтобы бьякуган остался в клане, что мастера крови (наследия? Мадаре было наплевать, объяснения ему были неинтересны) будут работать на Деревню (им там будет ещё позволено что-то изучать, также они будут работать с медиками Сенджу и так, по мелочи, было неинтересно) и что клан Хьюга присоединится к Конохе. Если спросить мнения Мадары, то за семьдесят два часа можно было договориться захватить мир или хотя бы страну, а не вот это вот всё. Шикару-сан, кажется, спит на ходу, но ему весьма везёт, он ещё ни разу не врезался в дерево, в отличие от других. — Что из всего? — спрашивает Мадара. У него есть оправдание не понимать, он не спал трое суток. Удивительно, как не падает от усталости сам Тобирама — но нет, его взгляд ясный (яснее, чем у всех, кто их сопровождает), и у него ещё есть силы о чём-то думать, раз он что-то говорит. — Моя злость, наверное, — он пожимает плечами, — Я не до конца понял эту твою эмоцию. Мадара чуть не врезается в ближайшее дерево — Шикару-сану так не везёт, но последнего это мало волнует. — Ты ещё пытался читать чьи-то эмоции во время всего этого? — Я пытался, — отвечает Тобирама. Поясняет, немного подумав. — В последние дни у меня было мало времени для экспериментов. Все были заняты составлением договоров, речи и всего такого. Мадара фыркает, весьма громко. — И в итоге я всё равно скатился до угроз, ладно, признаю. Просто… — Тобирама хмурится. — Это меня так разозлило. Хотелось убить их всех, честное слово. Мадара молчит. Думает. Тобирама не говорит «мы скатились до угроз» — он признаёт свою вину. Тобирама не говорит, что это его не разозлило — он честен. Тобирама не говорит причину, будто сам не понял — и это так на него похоже. И с этой силой и всем остальным Мадара испытывает к нему что-то типа уважения — хотя бы за то, что из него уже получился хороший Лидер Деревни и весьма сильный шиноби. — Почему ты спрашиваешь? И Тобирама легко ему отвечает. — Мне было любопытно.

***

— Из всех кланов, известных мне, легче всего ты бы сошёлся с Абураме. У них примерно такое же наплевательское отношение к языку, как у тебя, — хотя я подозреваю, что эти жуководы прекрасно знают язык и специально его коверкают — и позиция: проблемы далеко, я близко. В ответ на экспрессивную (весьма громкую речь) послышался многоголосый стон. Многорукое и многоликое существо, состоящее из кучи человеческих тел и страдающее от похмелья, зашевелилось и начало вопрошать: кто я, где я, что мы вчера пили, кто нам это позволил. — Каварама, твою мать… Голос у моего младшенького был что надо, а глотка луженая — при должном энтузиазме он мог бы страну поднять, не то, что толпу похмельных шиноби. Признаться честно, договор с кланом Хьюга оказался тем ещё стрессом: мало того, что так и не удалось договориться насчёт возможных действий по освобождению боковой ветви (только договориться насчёт встречи консультации у Узумаки, потому что, видите ли, непрофессионалы слишком трясутся над своей кривой-косой печатью, которая работает не так, как задумывалось), так ещё и, видимо, мы своими требованиями спровоцировали новый виток гражданской войны внутри клана Хьюга. Всё это ужасно бесило — больше всего бесило, что на переговоры с Абураме поехали няшки Акимичи с поддержкой в виде Яманака. Я, может, сам хотел поехать на переговоры с Абураме, но приоритет тогда почему-то стоял на клан Хьюга, хотя, как по мне, Абураме сильнее: своими жуками они могут осушить противника, прекрасные шпионы даже без всяких дзюцу, а то, что обретая союзника в виде Абураме мы получаем врага в лице Камизуру, так паучий шёлк имеет право производить только клан Абураме, а это весьма дорогой предмет роскоши. Генетики, конечно, это тоже хорошо: наша медицина не просто шагнет вперёд — побежит, но ёлки, абсолютно точно это не значит, что процесс мне, блин, понравится. Ничего удивительного в том, что стресс было решено снимать не самым правильным, но более или менее проверенным способом — алкоголем. И его разрушительное воздействие почувствовалось почти сразу: не евших и не спавших шиноби разнесло с одной чарки, если не сразу с запаха. Дальнейшее пьянство всё только ухудшило — сутки спустя (или сколько там мы спали) уважаемые шиноби имели опухшие рожи, головную боль и весьма пессимистичный взгляд на жизнь. Не менял его даже тот факт, что няшки Акимичи всех нас растолкали, подняли с пола и даже начали поить каким-то лёгким супом — видимо, при длительном отсутствии сна алкоголь это настоящий яд, что, в принципе, без экспериментов было ясно. — НИИ-САН, ТЫ МЕНЯ СЛУШАЕШЬ?! От звуковой волны аж в ушах зазвенело, и этот звон моментально откликнулся в голове целым концертом кошачьих глоток — судя по всему, именно они нагадили в рот и в душу. Приложенная к уху ладонь не сильно помогла: головная боль безумным шляпником протанцевала джигу по черепу и закончила где-то в зубах, судя по боли. Глаза не открывал, хватало прошлого опыта большой пьянки, когда ось мира внезапно начала ехать сначала вправо, потом влево, особенно если пытаться смотреть на землю. Подобный опыт у меня в прошлой жизни был только один раз — когда в парке аттракционов на каруселях всех мастей катался восемь часов без перерыва (племянники — зло), так потом на скамейке лежал и старался не сильно глазами шевелить — больше шансов, что мир снова не закружится. Как-то не сложилось с алкоголем у меня тогда, и слава Здравый Смысл. — Нии-сан, тебе плохо? — Мне просто прекрасно, — медленно ответил я, всё ещё предусмотрительно не открывая глаза — Что, говоришь, вчера было? На этот раз надо хотя бы вслушаться, а то память как отрезало. — Да с вами — ничего необычного. Даже не балагурили, что удивительно, видимо, слишком уставшие были. Вы как пить сели — так сразу ясно стало, что договору быть, с Хьюга по-другому не бывает. Медики некоторых подлатали, синяки в основном на лицах лечили — нии-сан, лететь сквозь лес, когда твои люди не спали дня три, это плохо, подумай об этом. — А потом чё? — Да я говорю же — пили, даже не закусывали. Открыл глаза. Какая же Каварама, оказывается, сорока. — Мы бы закусили, и нас бы прямо за столом отрубило. — Вас бы отрубило — и ты бы не доказывал Шикару-сану, что его клан, очевидно, пытается захватить мир, а ты и не против, лишь бы они сделали так, чтобы все могли заниматься тем, чем хочется, без перегибов. — А Шикару-сан? — А Шикару-сан ответил, что ему искренне лень таким заниматься, и пусть лучше мир захватывают Акимичи. У них точно будут кормить вкусно и много. — А я что? — А ты сказал, что согласен на кого угодно, лишь бы больше никто никогда, никогда, никогда, никогда — где-то раз двадцать — не заставлял тебя ездить на переговоры с кланом Хьюга и не назначал тебя Хокаге. Пытался осмыслить в голове полученную информацию — выходило, что хорошо, что не начал, как в прошлый раз, затирать, что если картошка захватит мир, она явно предпочтёт монархию, потому что демократию даже нельзя математически смоделировать (если у нас больше двух альтернатив), что есть смертный грех и тэ дэ. — Знаешь, я, наверное, всё-таки как-то против Хьюг в качестве мировых господ. — Да все против, — махнул рукой мой информатор, — тут даже уточнять не надо, некоторые Хьюги против. — И, я так понимаю, надо было слушать Учих и не договариваться с этими белоглазыми ни о чём — у нас и так есть особое, крутое, мощное дзюцу, которое находится в глазах? — Ну, не настолько всё плохо, у нас есть ещё хорошие новости. Я аж глаза открыл. — Это были плохие новости? — Плохие новости — это когда ты бегал за Мадарой с целью причесать с криком «Никаких дикарей в моём доме». Я осторожно скосил глаза: несмотря на то, что обычно Учихи спят очень чутко (особенно конкретно этот Учиха, который был способен проснуться от всех моих переворачиваний на другой бок каждые пять минут и который будил меня чисто потому, что его бесила моя бодрая рожа), сегодня Мадара, видимо, решил доспать всё недоспатое. Акимичи как его подняли, так и положили обратно — Мадара даже не дернулся от всех этих перемещений. У Шикару-сана как-то больше элегантности, что ли, особенно когда он сопит мордой в суп — но если видны непричёсанные лохмы, значит, Мадара сумел отбиться. — Хорошие новости — через неделю прибывает Хаширама вместе с делегацией. В письме сообщал, что везёт нам холодильник, специалистов, которые будут нам строить водопровод и электростанцию и принцессу Мито со свитой. — Через неделю? — я вскочил на ноги. Похмельное тело было против таких трюков, но я его не слушал. — Всего неделю?! Великий Мудрец, Мадара, вставай, через неделю мы валим из этого села в отпуск! Потом свалился с высоты своих амбиций прямо на жёсткий деревянный пол — потому что плоть сильнее духа в некоторых моментах.