Одноразовая альтернатива

…мы все одинаково бессильны. deftones — minerva

      Для них это обычный день. Стандартная работа с перерывами на перекур и вкусные обеды в полночь, сделанные руками их родственниц и жён; как быть примитивным офисным планктоном или разгружать ящики с фруктами, как заниматься той деятельностью, ради которой оканчивал Стэнфордский университет. Типичная купля-продажа, возня с документацией, повышение спроса и подготовка предложения, представление нового товара. Так по-простому и так обыденно, если не учитывать, что в прайс и расходники входят тела женщин.       Они успешно идут в туалет, не имея проблем с мочеиспусканием, головки членов не зудят и не покрыты гематомами, с анализами крови всё в порядке. Хорошая работа для хороших мужчин в хорошем месте для хорошего общества. Во благо тех, кто страдает от недостатка секса, кто не может «развязать свои желания», кто тратит деньги на обыкновенную дрочку чужими пальцами. Жизненно важно справить нужду, позавтракать кусками плоти и выделениями из влагалища, отыметь этот обезличенный предмет жёстко и без сожалений, чтобы понять свою значимость, быть авторитетом для низшей женщины, которая готова стать униженной за какие-то смятые бумажки.       Упиваться властью, упиваться контролем. Дело не в стоячем положении члена, дело в восприятии женского образа и нормализации проституции — индустрии развлечений, которую следует легализировать как в некоторых странах, или не легализировать вовсе, чтобы не предстать перед законом из-за многочисленных заявлений со стороны проституированных женщин. Шлюха этого хочет, шлюха любит секс, шлюха сделает всё ради удовольствия мужчины — шлюхой назовут даже тех, кто не получает деньги за сношение или не имеет его вовсе. Ведь так принято, у падших всегда есть право голоса и сомнительно-убедительный договор с условиями; могут запросто выйти, как из очереди в магазин, и, конечно же, всегда помнить, на что шла.       И им обязательно оставлять на продажной суке сперму, обязательно отметить её и показать, кто здесь выше. Пусть продажная сука глотает её, пусть жидкость течёт прямо в желудок, пусть знает своё место. Вагина должна быть заполнена и оттрахана мужчиной, который заслуживает быть желанным: ему нужно снять стресс и получить липкую ласку.       В схеме «сутенёр — проститутка — клиент» кружком обводят «проститутка». Ты — лицо греха и грязи, раз даёшь секс, но ведь мужчинам нужен секс. Ты — жрица любви, но ведь любви никакой нет. Ты та, кто сдерживает их совершать изнасилования и кормящая фетиши, правда на самом деле лишь подогревающая интерес отыгрываться на не вовлечённых в проституцию женщинах. Виновата, виновата, виновата. Глупая дура, раздвигающая ноги и сосущая старые херы, как ты смеешь жаловаться, как ты смеешь ненавидеть своих насильников?

Объёбанная тварь с дырками.

      «Папа» научит симулировать оргазм, «папа» научит стонать — другие «папы» будут довольны. Побрей лобок, чтобы в короткой юбке выглядеть, как ребёнок, — он же мечтает трахать школьниц, однако, как настоящий герой не делает этого и грустно выплёскивает бремя переживаний на тех, кто выполнит любую просьбу. Кричи с предыханием и восхищением, когда «хозяин» бьёт плетью и травмирует анус, готовя бак с излитой спермой внутри для следующих «хозяев». Сыграй роль похищенной и изнасилованной, так как «сэр» любит грубый секс и желает прошептать «давай-давай, шалава, тебе же нравятся пошлые словечки, да?». Будь его «девушкой мечты» и оближи стопы, продемонстрируй настоящую привязанность и скажи, как много он для тебя сделал: «хороший парень» просто хочет любви.       По две стороны окружена продающими и покупающими, получающими разрешение на сексуальность и проявление жажды секса. Всё потому что с юного возраста у мальчиков есть доступ к порнографии, и обсуждать стояки и мастурбацию не так зазорно, в отличие от девочек, которым неприлично есть бананы и показывать растущую грудь. Тем не менее красивое лицо и тело — залог успеха, выбели половые губы и подтяни грудь, чтобы помещалась в мужскую ладошку. Только не набирай вес, а если и наберёшь, то можешь успокоить себя мыслью о фетишистах на полноту, смотрящих хентай с пухлыми девушками без растяжек и потемнений между бёдрами, — не разрушь их ожидания.       За сердца, что вы разбиваете каждый раз, причитая.       Элитный делавэрский бордель «Романс» на окраине Ньюарка, скрытый в тени ночной жизни, представляет собой ярко-блёклое и грязное заведение, заполненное облаками тяжёлых парфюмов. Внутри царит атмосфера половой распущенности, созданная далеко не женскими пёстрыми нарядами и соблазнительными танцами: эксплуатация столь прекрасна, что затмевает черноту и нравственность. Постояльцы живут доступным развратом и сладким пороком и каждую ночь становятся всё более безнадёжными и аморальными.       Интерьер публичного дома представляет собой общий зал, зону для распития алкоголя и потребления пищи, а также комнаты с разными ценами в зависимости от цены женщин, оформленные в тёмных тонах с изысканными и недешёвыми деталями. Кровати с шёлковыми простынями и пушистыми подушками украшены золотыми и серебряными узорами, на них мелкие искусственные камни. На стенах коридоров лёгкие портьеры и картины, изображающие эротические сцены, — механизмы для поднятия гениталий.       В комнатах расположены мягкие кожаные диваны и кресла, окружённые столиками с алкогольными напитками и дорогими сигарами: всё заранее подготовлено. В углах обычно стоят маленькие бары со светящимися бутылками рома или коньяка. Чаще всего можно заметить маленькие телевизоры, по которым непрерывно идёт порно с применением насилия. Популяризация и общественное одобрение приводят к оправданиям потребителей — «ему бы быстренько дело сделать и отдохнуть, он далеко не насильник», и к обвинениям «расходного материала» — «просто лежала бы и… могла бы хоть улыбнуться». Только нелепо выставлять клиентов не знающими систему торговли телами: они всё знают, знают, что секс нежелателен. Иначе им бы не пришлось платить за него деньги.       В воздухе запах дорогих сигарет и перегара, смешанный с ароматами феромонов, которыми сутенёры заставляют брызгать тела проституток для лучшего эффекта возбуждения. Мягкое освещение создаёт лживо-интимную атмосферу, приглашающую к гадкому наслаждению. В спальнях имеются зеркала, которые отражают всё происходящее и позволяют мужчинам смотреть на себя; добавляются игры света и тени к приторной до прозрачной рвоты эротической атмосфере. Также висят фотографии красивых здешних женщин, даря иллюзию разнообразия и выбора для постояльцев. Однако, несмотря на роскошь интерьера, каждое помещение — намёк на унижение и подчинение. Кожаные или металлические наручники лежат на постелях, иногда сами клиенты приносят свои специфические инструменты; плётки, крючья и цепи подчёркивают доминирующий характер хорошего места для хороших мужчин и плохих женщин. Извращения, избиения и изощрённые действия, как правило, выходят и за пределы здания-хранителя жестоких пристрастий. Главное — удовлетворить свои самые скрытые и низменные фантазии, но исключительно за счёт «слабых».       Женщины поделены на категории от «A» до «F», метод оценивания совсем как в школе. В «А» всем от шестнадцати до двадцати одного года, они «свежие» и должны создавать впечатление того, что ещё не познали мужчин. Преимущественно белокожие и светлоглазые — самые дорогие. В категории «В» те, кто выглядят на возраст девушек из высоклассной «А». Здесь же много женщин разных национальностей, особенно спросом пользуются филиппинки, африканки и японки. «С» — средняя категория со средними проститутками и ценами на них. Женщины от двадцати двух лет различных рас и не всегда подходящие под конвенциальный стандарт красоты. Ими пользуются чаще всего, так как стоимость доступная, — может позволить себе практически любой мужчина. Категория «D» для тех, кто хочет по-быстрому и недорого, но качественно, а «F» для фетишистов, где большинство женщин с физическими изъянами, и они — самые дешёвые.       Она есть в меню с едой и выпивкой под неоновой вывеской «GIRLS, GIRLS, GIRLS» и входит в категорию «D». — Надень это, — хорошо выглядящий мужчина протягивает большой бант, явно не новый.       Риа протягивает руки, однако клиент бьёт её по ним. — Лучше сам надену.       Он берёт волнистые блондинистые локоны и поднимает их кверху, чтобы завязать бант. — Продолжай сосать, — приказывает, облизывая свои влажные губы. — Не слышу?

Сжать челюсть, прокусить.

— Да, папочка, — молвит Риа, суя крупный член себе в глотку и обращаясь к мужчине так, как он и попросил в начале.       Давит на голову женщины сильно, закрывая опухшие от алкоголя и возбуждения глаза. — Теперь дрочи и расскажи, как ты провела день.       Риа перестаёт делать минет и начинает мастурбировать ему своей рукой, идя по сценарию: необходимо сделать детский голос и моментально выдумать что-то новое. — В садике давали невкусную кашу, папочка. И Донни задрал мою юбку.

Оторвать член.

— Соси, маленькая, — чуть мягче говорит мужчина, приближаясь к пику.       Кончает, далее резко хватает Рию за подбородок, приговаривая: — Глотай, — и после неохотного глотания спермы он продолжает: — Хорошая девочка.       Встаёт с кровати, прячет уже вялый покрасневший орган в штаны и застёгивает ширинку, следом стягивает бант с её волос. — Доплачиваю за труды, — самодовольно кидает деньги на постель, надеясь, что именно из-за него её настроение улучшится. — Улыбнись хотя бы, милая.       Риа с трудом поднимает уголки маленьких губ и забирает купюры. Рабочая ночь подходит к концу, поэтому она наконец может вернуться в комнату. Хотя бы там она больше не выдуманная Риа.       Её настоящее имя Соломия, ей двадцать три. Идёт на третий этаж к таким же искусственно выведенным, как она сама. В личных комнатах по десять кроватей, всего их четыре. Сорок женщин, пятьсот мужчин в ночь. — Соломия, зайка, потише будь, прошу. У нас у всех следующая ночь будет тяжёлой из-за ёбанных военных, — сонным голосом молвит одна из соседок. — Как это? Уже завтра? — с ужасом удивляется она, осознавая, что истязаний скоро увеличится втрое. — И на несколько недель из-за их отпуска, — дополняет Шанни. — Так что готовьтесь. Не забудьте намазать вагину Деситином и какими-нибудь обезболами закиньтесь. — Они будут презервативы снимать или отказываться в принципе их надевать, — подключается к разговору третья. — У кого-нибудь есть экстренка? — Ты же с Анной дружишь, Шанни, — обращается к ней Соломия. — Она единственная, кто спит с Карлосом, его любимица. Пусть попросит ещё таблеток. — Хорошо быть в категории «А», да? — говорит с сарказмом Шанни и снова кладёт голову на подушку. — Я попрошу её и выдам вам, если получится. — Спасибо, ты лучшая, — отвечает ещё одна соседка по комнате. — Всё, всем спать.

Не заразиться. Не залететь. Не сторчаться.

      Внезапно с кровати поднимается близкая подруга Соломии — Кассия. Она — двадцатидевятилетняя, находящаяся в борделе уже пятый год. Родом из Ченнаи, артистичная, рациональная и входящая в категорию «С». Владелец борделя Карлос Маркито делит по такому же принципу своих рабынь по комнатам, чтобы заставить их соревноваться и ненавидеть друг друга, ведь женская сплочённость опасна. Однако они, связанные одной болью, озлобленные и терпящие, навряд ли пойдут против единой цели — сбежать.       Кассия тащит Соломию за руку наружу, зовя в туалет. Но выйдя из помещения в коридор, они наталкиваются на охранника по прозвищу Ебанат, которое дали ему женщины. Лысеющий и пахнущий сыростью мужчина косится на них, громко говоря: — Шлюхи, — поднимается со стула, вытирая запачканный жирной курицей рот. — Куда собрались? — Уже поссать нельзя? — Соломия намного чаще агрессирует на охранников-сутенёров, чем остальные. — Вы заебали парами ходить, — подходит ближе и выглядит угрожающим. — Позавчера двух лесбух там поймал. Вы тоже из этих и так и не поняли, что такое настоящий крепкий хуй?       Мерзко посмеивается. — Завтра поймёте, с ближайшей военной базы приедут, — готов давиться едой, но всё же властно сообщить об этом. — И вообще, хоть бы за порядком следили, убрались везде здесь. Вы же бабы.       Кассия вовремя осторожным прикосновением даёт понять Соломии не лезть на рожон, хотя та уже на грани. Женщины молча уходят в ванную комнату; Кассия снимает трусы и садится на унитаз, чтобы пописать. — Сегодня такой ублюдок был, — начинает Соломия. — Представляешь, надел на меня бант поношенный, заставил сосать и делать вид, будто я в садике. — И у него дочь, полагаю? — поднимает золотисто-карие глаза на собеседницу. — Ага, — Соломия гладит её пышные каштановые волосы. — Нами сегодня всё утро плакала из-за группового пакета и буккаке. — Это ещё что? За два года впервые слышу, — Соломия потирает глаза, забывая, что они накрашены, из-за чего её пальцы теперь в фиолетовых тенях. — Да просто когда ты в середине, а они вокруг и дрочат, чтобы потом всем вместе облить спермой.       Находясь в проституции хоть пару недель, хоть несколько лет, не всегда удаётся предугадать желания клиента. Можно знать о всех формах БДСМ, играх в инцест и каких-то «общепринятых» предпочтениях, таких как футфетиш или инсценировки, где женщина играет «жену друга, которую нужно оплодвотворить: чей же сперматозоид будет быстрее?». Соломия же за эти годы узнала, что такое клизмофилия, когда у пришедшего парня вставал член на введение ему или ей клизмы; савантофилия, когда ей приходилось пускать слюни, чтобы старик кончил из-за возбуждения к умственно-отсталым; эметофилия, когда клиент кормил Соломию, а затем заставлял блевать и дрочил на это.       Кассия отматывает немного бумаги и подтирается, как вдруг чувствует боль в промежности и, вытаскивая бумажку, видит на ней кровь. — Месячные? — замечает Соломия, тревожась, так как помнит, что у подруги уже они были. — Сбой, думаю, а жаль: выходной бы ещё дали.       Следом на унитаз садится Соломия, Кассия же спешно осматривает маленькую ванную в поисках камер или прослушки. — Слушай… — шепчет Кассия. — Осталось вернуть паспорта, тот Чейз, помнишь? Который по пяткам тащится? Он даст денег и заберёт нас через месяц. Двадцать пятое ноября, суббота, когда будет как раз суматоха выходная. — Паспорта? Я Анну просить не буду, она рискует многим. Вдруг надоест Карлосу или попадётся? Да и вообще, я скоро уже выплачу ему долг… — с невероятной горькой тяжестью вздыхает. — Прекращай надеяться на ублюдков, им насрать. Думаешь, он тебя любит? — Так, он мне нахуй не сдался, я просто хочу, чтобы помог. Насчёт Анны ты права, а вот по поводу долга — нет, — Кассия устало продолжает. — Сама знаешь, как это работает. Ты приносишь Карлосу деньги, а он говорит, что за этот месяц долг вырос из-за прокладок, тампонов и косметики. А, — задумывается, — и презервативов с нарядами. — Я тебя услышала, — соглашается Соломия, не веря в предоставленную возможность покинуть бордель. — Буду ждать тогда.       Они возвращаются к себе, думая, что многое может измениться — одна только мысль делает сильнее. В этой комнатушке на десятерых не тесно. Самое безопасное место в небезопасном среди кукольных женщин с фарфором в глазах и облезлой краской на губах. Соломия ложится на кровать к Кассии, и та сразу же начинает гладить подругу по спине, чтобы она быстрее уснула. Быть в её объятиях есть короткое умиротворение и сломанное чувство любви.

— Береги сердце для тех, кому не плевать, малышка. — Значит, я отдам своё сердце тебе.

      Проходит всего лишь четыре часа, абсолютно каждая спит, не двигаясь, из-за сильной усталости. Двери комнат громко хлопают из-за внезапно входящих охранников. — Встаём, — приказным тоном говорит один из них. — Полно работы. — В смысле? — Кассия приподнимается на локтях. — Мы обычно спим до шести вечера. — В коридор, шлюхи. Карлос всё скажет.       Сонные и до сих пор измотанные выходят в длинный коридор, где стоят несколько охранников. Размашистыми шагами тазом вперёд по лестницам поднимается владелец клуба.       Сутенёр-мексиканец высокий и худощавый с тёмной кожей, которая кажется почти чёрной на фоне ярко-красных рубашек, которые он предпочитает носить. Кучерявые волосы касаются его костлявых плеч; мужское лицо остроугольное и выражает постоянное презрение, перекрытое улыбчивым притворством. Над верхней губой тонкая усиковидная щетина, нос острый и кривой, словно зловещая клешня, однако Карлос остаётся привлекательным и располагающим к себе, так как клиенты не должны ни в чём нуждаться в таком развлекательном и весёлом месте, их всегда встречают радушно без намёка на уродство. — Репетируем сегодня, девочки, — он всегда говорит именно «девочки», ставя женщин на максимально низкий уровень, показывающий, что они несмышлённые и бессильные. — Какая репетиция? — тихо интересуется Шанни — рыжеволосая, коротко стриженная женщина тридцати двух лет. — Для доблестных героев, — хихикает Карлос и делает шаг в сторону Шанни. — Но что мы будем танцевать? Мы же ничего не готовили, — подаёт голос Соломия, звуча раздражённо. — Как на день независимости США, поняли? — Маркито цепляется взглядом за Соломию, приближается и резко хватает её за грудь. — Я слышу возмущение в голосе? — скручивает сосок. — Просто нас не предупредили, мы работали без выходных, — Кассия таким образом пытается отвлечь Карлоса от своей подруги. — Нам бы выходных больше, а не раз в месяц. — То есть, — начинает смеяться, — Вам, блядинам, не хватает халявных дней? Я и так пошёл на уступки из-за ваших ёбанных месячных, или будет лучше, если скажу, чтобы пихали тампон куда подальше и всё равно шли работать?       Карлос движется в сторону Кассии, далее его рука отодвигает трусы женщины и щупает лобок, спускается к половым губам, и средний палец резко входит во влагалище, из-за чего Кассия вскрикивает. — Твоя киска — мой доход, — вытаскивает ладонь и нюхает свои пальцы, — Вот это я понимаю запах денег.       Соломия, как и другие, наблюдает за этой картиной. Внутри чрезмерно много неконтролируемой ярости.

Убить.

      Рядом стоящая Нами начинает слабо поглаживать Соломию по локтю, чтобы утихомирить. Она неуверенно шепчет: — Всё хорошо.

Ничего не хорошо.

      Они репетируют на износ, снова мало едят. И когда поздним вечером приходит целый отряд — спецназовцы — женщины впадают в невыразимый ужас, потому что они ожидали увидеть явно не очень значимых и отлично подготовленных бойцов, которые могут раскрошить каждую кость в их телах.       Эти «девочки с картинки», пляшущие в коротких камуфляжных юбках, во время выступления думают о своих детях, здоровой пище и о последующей боли от долбёжки. Виолетта, которая часто их красит, ещё несколько месяцев назад предлагает чуть подрисовывать помадой уголки губ вверх, чтобы выглядеть более весёлыми и избежать приевшегося «улыбнись».       Но сейчас даже макияж клоунесс не спасает. — Для героев и защитников есть небольшой сюрприз, — задорно говорит в микрофон Карлос. — Мы тут с девчонками посовещались…       Танцовщицы начинают нервно переглядываться. — Аукцион! — вальяжно хлопает в ладоши. — Каждому храброму товарищу своя рядовая и вторая в подарок на целый месяц. А чтобы было интереснее, — поворачивается к своим пленницам. — Наши дамы выдадут вам листочки с номером и будут крутить барабан с шариками.       Женщины шепчутся между собой, не веря, что сутенёр выделяет для военных целый месяц и, возможно, даже комнаты для проживания на втором этаже. Скорее всего, ему заплатили очень много денег, которых проститутки не получат и будут за «бесплатно» терпеть унизительный секс и побои в течение тридцати ночей.       Когда начинается аукцион, мужчинам даётся выбор: забрать себе ту женщину, с которой совпал номер листочка, или взять другую из второй группы, которая не участвует в аукционе и идёт как дополнительная. Также есть возможность оттрахать обеих.       Соломия попадает в аукцион, и молится, чтобы её шарик не совпал с бумажкой присутствующих в балаклаве: их здесь пятеро, и те, кто прячет лица, ещё кровожаднее и свирепее.

678. Мужчина в балаклаве. Попалась.

— Твою мать… — говорит себе под нос женщина и ловит на себе сочувствующие взгляды остальных проституток.

Откажись. Выбери из другой группы.

      Но он кивает и не выбирает «вторую рядовую в подарок». А это значит, что вся его агрессия будет вымещена на ней одной.       Они должны быть рядом со своими «сержантами», «лейтенантами» и «полковниками», номера комнат также известны проституторам. И Соломия теряет из виду своего «лейтенанта» и радуется, пока один из охранников не торопит её пойти и ублажить клиента.       Заходит в «его» комнату, становится напротив; послушная девочка. — Меня зовут Риа.       «Связывание будет, я думаю. Нет… ещё и плеть. Или вовсе буду доминатрикс? Исключено: они обычно слишком жестоки и не любят подчиняться. Ирма говорила, что у многих военных фетиш на слёзы», — Соломия напряжена, не зная, чего ждать.       Ромбовидная форма лица, сбрызганные лаком волосы цвета сухой соломы, красные блёстки на видимых полосах впалых щёк, тонкое кольцо плотно прилегает к крылу носа. Не смотрит на него и начинает монотонно перечислять: — Сначала приветственный приватный танец, затем можете сообщить мне, что желаете: вагинальный, анальный, оральный секс. Или что-то более, — вдруг запинается, — конкретное. Цена за всё фиксированная и единая, — замолкает, — Точнее, Вы уже знаете, оплата была заранее произведена.       Клиент молчит, сверяя её проницательным, однако не особо заинтересованным взглядом. Соломия включает музыку, мечтая как можно скорее поужинать в ванной и выблевать всё в раковину. Как бы ей хотелось питаться нормально и поесть какой-нибудь рыбы без костей.       Начинает медленно, пытаясь, но не желая соблазнить. Гладит себя руками, смотря в потолок и размышляя о том, как же сейчас выглядит тот старый ресторанчик одной доброй тётушки возле её бывшего дома. Руками вверх, руками вниз, качание широкими бёдрами; ни разу не взглянув на мужчину, продолжает, под конец танцуя вовсе посредственно. — Теперь можете сказать, что хотите. У нас целая ночь впереди и… ещё много ночей, — женщина могла бы перетерпеть всё что угодно, но только не кинки военных в балаклаве, так ещё и терпеть это придётся из-за мрази Карлоса несколько недель. — Просто выпить, — его голос очень грубый, из-за чего Соломия вздрагивает, тем не менее в нём нет раздражения.       Она наливает в снифтер виски, затем подходит ближе и наклоняется, чтобы передать напиток. Мужчина стягивает с головы балаклаву и смотрит прямо на женщину, их внимание друг на друге меньше секунды.       Её глаза — Мёртвое море, яшмово-зелёный жемчуг. Сплошная соль да осыпанные ошмётки ржавчины вокруг бездонного зрачка. Из-за плотного макияжа видно, что женская кожа вблизи покрыта шелушениями; и это всё, что удаётся увидеть, так как Соломия сразу же отворачивается, зная, к чему может привести долгий зрительный контакт.       Его лицо Соломия не запоминает. Оно ей не нужно. Безликий урод. — Как мне обращаться? — садится рядом, будучи не по-настоящему кокетливой. — Никак, — делает большой глоток, отсаживаясь чуть дальше от неё.       Соломия ни черта не понимает. Ни «хозяин», ни «любимый», ни «сэр»? — Так… это Ваша комната на долгое время, если собираетесь оставаться как в отеле или же ночевать каждую ночь, я буду здесь, — незнание заставляет её нервничать. — Каким именно сексом хотите заняться? — Просто ложись на кровать.       «Стандарт, значит», — одновременно испытывает облегчение, но по-прежнему тревожится, так как за этим может последовать что-то намного хуже миссионерской позы. — Мне раздеться? — она подходит к большой кровати и садится на неё. — У меня пирсинг на языке: снять или оставить? — Как хочешь.       Соломии абсолютно плевать на него, тем не менее женщину искренне удивляет подобное поведение. Она ложится в одежде и ждёт, когда мужчина допьёт виски.       Проходит час, проходит второй в полной тишине; слышны лишь звуки бултыхания алкоголя на дне бутылки. Она поднимается с места, спрашивает ещё раз: — Немного не понимаю, что происходит. Даже если это какой-то фетиш, прошу предупредить о нём. — И какой же это, по-твоему, фетиш? — мужчина усмехается, нацеливая взор терракотового оттенка глаз с лопнувшими капилярами. — Не знаю, типа сделать это, пока я сплю? Могу просто притвориться и лежать, — предлагает Соломия. — Чтобы ты быстрее закончил, — последнее вырывается невежливо и гневно, что может иметь последствия, так как клиент имеет право нажаловаться её сутенёру за хамство. — Просто ложись на кровать, — спокойно молвит мужчина, запуская пальцы в свои короткие светлые волосы, чешет кожу головы.       Принимает ту же позицию, не снимает наряд и послушно ждёт. Ещё час, второй. Резко встаёт и направляется опять к нему. — Это странные игры, скоро уже утро, — подавляет в себе непонимание и обозлённость. — Если не будет секса или иных вещей сексуального характера, я могу выпить тоже, развлечь как-то.       Мужчина сидит молча, допивая алкоголь. Соломия не выдерживает и укладывается на постель снова. Женщина не замечает, как засыпает.       Такое странное оцепенение, оно тянет мои колени к земле.       Соломия спит до двух часов дня и просыпается медленно, явно того не желая. Ей трудно оценить ситуацию, в которой женщина находится: тело не болит, и это странно. Она опускает руку себе в трусы, чтобы понять, есть ли на них или внутри влагалища сперма, однако везде сухо.       Клиент молча встаёт с дивана, шуршит деньгами, доставая их из кармана, и отдаёт Соломии в руки.       Она бы сказала, что из-за мудака Карлоса платить ей не нужно, тем не менее мужчина наверняка сам в курсе, что начальством всё оплачено, поэтому Соломия не отказывается взять деньги. — Мне прийти следующей ночью? — Без разницы.       Я весь немею, когда она поёт: всё кончено.