Дьявол носит школьную форму

halsey — without me

      Это случается некоторое время назад, а ощущается — так и вовсе громом средь ясного неба, потому что до той поры ему не доводилось испытывать чего-то настолько же сильного, как те самые запретные чувства, что столь хозяйски поселились в душе. Он был младше, глупее, весьма неосознаннее — только-только шестнадцать исполнилось, и совершенно не знал, что с собой делать: сексуальность, как бы странно то ни звучало, только проснулась, принеся с собой кучу проблем. Проснулась в самом худшем из смыслов: конечно, и до тех дней Хосоку доводилось целоваться с девчонками и даже заниматься с ними липким, беспорядочным сексом. В конце концов, так вокруг делали все, однако он сильно соврёт, если скажет, что ему зашло так же, как и его тогдашним друзьям: каждый парень в его окружении к девчонкам относился с восторгом, и едва себе не целью всей жизни ставил с кем-нибудь поебаться.       У Хосока... не было так.       А потом с ним случился Мун-сонсэнним — новый учитель по математике, и он пропал в чужом обаянии, мужественности и совершенно потрясающей мягкости. Мун-сонсэнним относится к тому типу людей, которых слушаешь, приоткрыв рот: математика сразу же стала у всех любимым предметом, а молодой преподаватель тридцати двух от роду лет — уважаемым авторитетом. Может быть, это виной всему образ: открытый лоб, сильная челюсть, широкие плечи, приталенные жилеты и потрясающий по аромату парфюм. А может быть, дело в незаурядности ума математика, а также в умении найти подход к каждому.       Хосок так сильно влюбился, но у него, кажется, не было даже и шанса. С математикой у него всегда было плохо — и по этой причине он часто оставался на допы. Хотя даже если бы с ней был полный порядок — всё равно оставался бы. Не пропуская ни одного — зачастую они оставались в классе вдвоём, и невольно он начал делиться своими увлечениями, мыслями и переживаниями.       Хосок не знает, как так случилось, но в какой-то момент и правда произошло. Где-то после мучительных стонов: «Ты ещё ребёнок, нам нельзя» и пылкого «По закону мне уже можно!». После страдальческих: «Но я твой учитель!» и заверяющего: «Я никому не скажу, Мун-сонсэнним», но его первый раз с мужчиной был осторожным, нежным и, что главное, опытным. Мун-сонсэнним был чертовски хорошим любовником, но никогда не принуждал Хосока к чему-то большему, например, взять в рот его член — однако охотно брал его сам.       Между ними не был только лишь секс.       Это всё были чувства.       А затем записи с камер, вызов родителей в школу, угрозы полицией, настоящий скандал, который слегка просочился за двери директора, да только на искажённый манер — мол, учитель домогался ученика. Ситуацию вывернули, сделав Хосока настоящей жертвой, чёрт бы побрал, хотя он до сих пор считает жертвой того, кто ему всё же доверился. Открылся — а потом из-за него поломал себе будущее.       Мун-сонсэнним умолял его обратить внимание не на «старика», а на сверстников, но это Хосок был тем из них, кто не хотел смотреть ни на кого.       Мун-сонсэнним умолял его поставить точку в их отношениях, потому что это слишком опасно, но это Хосок был тем из них, кто после той самой точки всегда добавлял ещё две.       Это он всё разрушил.       Это он спровоцировал.       Это он виноват.       Только он.       И когда Мин Юнги — парень, который не знал ни хрена — говорит о Мун-сонсэнниме своё: «Это педофилия» и «Следует проверить башку», то что-то в Хосоке с хрустом ломается. Что-то, что, как он думал, давным-давно срослось, зажило. В конце концов, уже почти год прошёл.       И теперь, когда Мин Юнги позволяет Хосоку брать в рот свой член, а затем жарко целует, пока они дрочат друг другу, Хосок ощущает себя виноватым. Перед собой. Перед Мун-сонсэннимом — за то, что до сих пор ощущается, что он ему изменяет.       Он же по этой причине разорвал связи с Соджуном. Не хотел, чтобы это переросло во что-то серьёзнее — а теперь вляпался в парня, которого вначале вообще не переносил на дух.       Бывает же. yoongi: спишь?       А сердце к горлу подскакивает, хотя не должно, но, чёрт, наверное, Хосок слишком привязчивый, однако воспоминания о том, как они вместе работали, всё ещё разливают тепло в груди. Как и моменты, когда они курили за церковью: негромкий смех Юнги, как и улыбка дёснами, ему очень нравятся. Но особенно тепло становится, когда он вспоминает, как Мин о нём позаботился, насильно заставив вылезти из туалетной кабинки. hope: нет что-то случилось? yoongi: просто захотел тебе написать спросить, как дела       Юнги проще Тэхёна в тысячу раз — у него нет тех заёбов о престиже и чести семьи, которые несёт на себе Ким, а ещё он не наступает на глотку себе, когда дело идёт о желаниях или эмоциях. Хосок увидел, что этот парень его захотел, осознал, что тоже хочет его — и проблем между ними более не было. Только тараканы и страхи заставляют главного короля этой школы слегка тормозить, хотя, если быть откровенным, толком почему-то и не получается. hope: у меня всё хорошо признайся — захотел трахаться? yoongi: если бы я захотел трахаться, я бы так и сказал почему ты вообще об этом заговорил?       Потому что кроме Мун-сонсэннима у Хосока был только Соджун, который постоянно комментировал, как именно он хочет его поиметь — и не более. Они даже толком не говорили, просто лишь трахались, и как-то так получилось, что Чон до этой минуты был абсолютно уверен, что и с Юнги будет та же история.       Соджун никогда не писал ему во время каникул.       А Юнги... написал. Просто спросить, как дела. hope: просто подумал, что только за этим типа, мы же с тобой не друзья или вроде того одноклассники, которые как-то случайно потрахались и решили продолжить? думаю, определение верное yoongi: я бы назвал нас приятелями в любом случае, что плохого в том, чтобы кому-то писать? hope: прости просто обычно мне никто не пишет, чтобы спросить, как дела ну, кроме тэхёна но и у него там какие-то свои личные драмы, так что ему не до меня я не в обиде: у каждого бывают такие моменты, сам знаешь yoongi: да, знаю получается, что сейчас у тебя период эээ одинокого волка? hope: типа того yoongi: не хочешь прервать? hope: ...? yoongi: этот период если ты хочешь, мы можем начать общаться поближе hope: я удивлен yoongi: чему? hope: тому, что тебе не плевать? yoongi: а почему мне блять должно быть плевать?       Хороший вопрос.       Однако. hope: а почему не должно? yoongi: чон, меня сейчас реально пугают тараканы в твоей голове если не хочешь общаться, так и скажи, я пойму hope: нет, стой. я хочу я очень хочу общаться с тобой даже больше, чем тебе кажется yoongi: свободен завтра?       Отец предлагал поиграть вместе в гольф. Но от того, что одну партию Хосок всё же пропустит, никто не умрёт, верно ведь? hope: свободен yoongi: тогда давай завтра утром с тобой решим, куда ты хочешь пойти? hope: звучит так, будто ты хочешь обо мне позаботиться yoongi: совру, если скажу, что это неправда hope: ... но почему yoongi: когда ты уезжал с территории школы, ты смотрел с тоской в окно тачки, хотя все вокруг были рады каникулам будто тебе не хотелось ехать домой будто ты чувствуешь себя там... одиноким? несчастным? вроде того и почему-то я понял, что я не хочу, чтобы ты так себя чувствовал       Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это начало чего-то. Проблема здесь кроется в том, готов ли сам Хосок пустить кого-нибудь в сердце после того, как был так сильно травмирован.       А с другой стороны... лучше попробовать и пожалеть, чем не попробовать вовсе, ведь так? hope: я... тронут серьезно yoongi: извини, если я сказал что-то не то hope: нет, ты сказал правильно я правда чувствую себя одиноким, когда возвращаюсь домой у меня были друзья в младшей школе, но я учусь в этой тюрьме, начиная с средней, а там у меня нет никого, кроме тэхёна только, ну те, кому хотелось бы дружить со мной ради выгоды а тебе всё равно, есть она или нет. это... подкупает меня yoongi: тогда, думаю, завтра стоит подкупить тебя чем-то ещё чтобы ты точно не чувствовал себя одиноким спокойной ночи, хосок hope: сладких снов       Хосок действительно не может уснуть долгое время, но вовсе не потому, что испуган или встревожен. Взволнован — верное слово.       Однако взволнован приятно. Это когда дурацкая улыбка с губ не уходит.       Ну, вы хорошо понимаете эти моменты, когда всё только лишь зарождается, а ты ещё не совсем даёшь себе в этом отчёт, однако интуитивно готовишься к лучшим исходам — вопреки любому здравому смыслу.       Надеешься, что в этот раз всё будет иначе.       Вроде того.

***

yoongi: мне похуй, спишь ты сейчас или нет но ты должен знать, что я в ахуе jk: если честно, то я тоже в ахуе, бро yoongi: окей кто первый скажет? jk: давай одновременно на счет «три» yoongi: договорились jk: раз yoongi: два jk: три yoongi: завтра мы с хосоком идем на свидание jk: теперь мы с тэхеном встречаемся yoongi: ЧЕГО БЛЯТЬ jk: ЧЕГО БЛЯТЬ namjoon: ... нет слов я в ахуе спокойной вам ночи, господа пидорасы

***

      Юнги соврёт, если скажет, что не испытывает невроза перед тем, как они с Хосоком встречаются. Чон выбирает довольно уединённое место и время — парк в разгар рабочего дня, но всё-таки во второй его половине, чтобы их не сожгло палящей июльской жарой. Но две бутылки воды Мин всё же берёт: в конце концов, никогда не стоит загадывать, если речь идёт о прогулке, верно ведь? И лучше у него сразу будет с собой вода для Хосока, чем тот будет бегать в поисках какой-нибудь круглосутки.       Когда Юнги выходит из дома, мама весьма настороженно спрашивает, куда он держит свой путь. На что он, глаза закатив, отвечает:       — Не бухать, мам. И даже не курить травку. Это всё в прошлом, — и это действительно так: вернувшись домой, Юнги получает большое количество сообщений от своих старых друзей, однако у него вовсе нет никакого желания идти развлекаться, как в старые-добрые. В конце концов, ему задали много летнего чтения — и весьма интересного, к слову так, а на заднем дворе особняка семьи Мин есть очень комфортный гамак.       — И куда же ты собираешься?       — Встретиться с приятелем из своей новой школы, — пожимает плечами, а после — выходит из дома, потому что такси уже ждёт, и едет в нужную точку.       Когда они наконец-то встречаются, Чон выглядит... чертовски отлично, вот, как он выглядит в широких бежевых шортах и в белой рубашке. А ещё у него на голове панамка болотного цвета, а в руках он держит два стаканчика с кофе: айс-американо Юнги распознаёт издалека и весьма удивляется, когда Хосок протягивает именно этот стаканчик.       — Как ты угадал? — моргнув удивлённо, Мин берёт то, что ему предложили.       — Мне показалось, что такие крутые парни, как ты, просто обязаны любить брутальную горькую гадость вроде айс-американо, — пожимает плечами Хосок, улыбаясь. — Привет.       — Привет. А у тебя что?       — Айс-латте, конечно. Я же нормальный!       — Пошёл ты, — говорит Юнги с неловкой улыбкой. — Хочешь просто погулять без маршрута?              — Это именно то, чего я хочу, — кивает Хосок. — Просто немного пройтись, а потом осесть на какой-нибудь лавочке и покурить, пока нет полиции.       — Ты такой злостный нарушитель закона, как я погляжу, — хмыкает Мин.       — Да ты флиртуешь со мной! — восклицает главный школьный король, для острастки даже слегка хлопнув его по плечу.       — Вовсе нет!       — А вот и да!       — И в мыслях не было, Чон! — ощущая, как снова краснеет предательски, восклицает Юнги.       — А жаль, — негромко замечает Хосок. — Я бы тогда тоже с тобой пофлиртовал, между прочим.       — Я по... — начинает было Мин по привычке, но, встретив насмешливый взгляд чужих карих глаз, только вздыхает и неловко отмахивается: — Ладно. Флиртуй со мной, так и быть.       — Может быть, заверим договор у нотариуса? Чтобы соблюсти все приличия и перевести наш флирт в разряд чего-то официального?       — Я уйду сейчас!       — Не уходи, — просит Хосок неожиданно мягко, взяв его за запястье, и смотрит в глаза доверительно: — Я переборщил. Извини. Просто действительно рад тебя видеть, а ещё немного нервничаю, вот и страдаю хернёй.       — Почему ты вдруг нервничаешь? — вскидывает Мин тёмную бровь. То есть, как отсасывать ему в своей комнате, пока Тэхён куда-то свалил, так этому парню не стыдно, а как просто свидание прогулка — так сразу невроз? Странный он, этот Хосок.       — Смотри, какая удобная лавочка! — восклицает вдруг Чон оглушительно громко и тут же начинает тащить Юнги за руку поглубже в парк. — Там и покурим, — обернувшись через плечо, широко улыбается.       И Юнги позволяет ему избежать ответа на свой вопрос.       Может быть, только пока. Определённо только пока — и то, только лишь потому, что щёки Хосока горят красноречивей всех слов.