Блаженное безумие/Blissful Insanity

Она проснулась в темной комнате, медленно открыв глаза. В занавесках не было щели, чтобы впустить утренний свет; сейчас могла быть середина утра, или середина ночи или 3 часа дня. Они заснули, прижавшись друг к другу, голова Энди была под подбородком Миранды, их груди поднимались и опускались друг к другу в идеальном тандеме. Но по мере того, как постепенно проходил сон, комната становилась четче в темноте, было легко догадаться, что в кровати лежала только Энди. На неё было накинуто одеяло, защищая от агрессивной погоды, так же, как это было во время полета. Сторона кровати Миранды была холодной, и у Энди возникло смутное подозрение, что ее нет в ванной и она не найдет ее в номере. Она сделала свой выбор, прошлая ночь была прощальной. -- Ее каблуки ритмично цокали по полу, смешиваясь со звуком всех остальных пар обуви в коридоре, от Валентино на каблуках до невероятно высоких ботинок Malone Souliers. Но Энди больше ни на кого не смотрела, мимо нее проносились безликие тела в модных нарядах, исчезали за дверями офисов, с шумом пролетали вешалки с одеждой, возобновляя лихорадочный темп «Подиума», как будто ничего не изменилось. Для них это так и есть. Энди, однако, чувствовала себя так, будто она шла во сне, мир вокруг нее расплывался, мчась по жизни, не давая ей шанса наверстать упущенное. Было ли это тем, что чувствовала Миранда в октябре? «Привет», — окликнул ее дружелюбный голос после того, как случайно толкнул ее плечом. Как в тумане, Энди повернулась на звук, и все снова стало ясно. «С возвращением», — сказал Колин, улыбаясь. Не в силах произнести ни слова, она уставилась на него. Он выглядел ничуть не иначе, чем до Чикаго, до того, как ее жизнь окончательно изменилась. Если бы не физическая боль в груди, она могла бы убедить себя, что все это ей почудилось, но, увы, это было не так, и Колин Пэрриш стоял перед ней, улыбаясь как ни в чем не бывало, в то время как она недоверчиво смотрела на него. И наконец он понял намек, опустив взгляд в землю. «Хорошо», — признал он, его улыбка стала неловкой. «Ты знаешь.» Энди попыталась заговорить, но ее голосовые связки не желали сотрудничать с мозгом. Она сглотнула, покачала головой, попробовала еще раз и смогла выдавить только слабое «Почему?» Вздохнув, Колин признался: «Это моя карьера, Энди. Мы все усердно работаем, чтобы сделать что-то из себя. Тебе тоже следует это сделать.» «Ты поэтому пришел сюда?» она испугалась. «Она доверяла тебе. Найджел доверял тебе. Я доверяла тебе.» Шарлотта, возможно, ничего ему не сказала, но реакция Энди, тот факт, что она обратилась к нему в первую очередь, было достаточным доказательством. Она, вероятно, копала себе и Миранде более глубокую могилу, но она была зла и обижена, и ей нужны были ответы, и, кроме того, без доказательств он мог сделать не так много. С отсутствием проступков и безупречной репутацией Миранда была пуленепробиваемой. Кто бы ему поверил, если бы он начал рассказывать истории о том, как она спала с помощницами с которыми, как известно, плохо обращались, если вообще обращали внимание? Более того, если Миранда уволит его, на что Энди надеялась, он потеряет еще больше доверия как недовольный бывший сотрудник, ищущий мести с неправдоподобной и ничем не подкрепленной историей. Когда Энди думала об этом таким образом, он уже проигрывал. Но и она тоже. Как и Миранда. Здесь не было победителей. Потому что простое предположение о том, что происходит что-то нехорошее, гарантированно привлекало внимание, что, в свою очередь, гарантированно привлекало внимание людей, которые могли разрушить жизнь Миранды: ее боссов, Стивена, Джеймса. «Послушай, это не личное», — серьезно сказал Колин. «Я же говорил тебе, что в этом бизнесе ты должен заботиться о себе сам.» «А как насчет того, что она вымирающая порода?» Он пожал плечами. «Иногда приходится позволять природе идти своим чередом.» Сквозь стиснутые челюсти Энди выдавила: «Ты никогда не будешь и десятой частью того, чем является Миранда». С этими словами она повернулась на каблуках, направляясь по коридору, когда он снова остановил ее. «Я не хотел, чтобы ты пострадала, Энди. Черт возьми, — он невесело усмехнулся, — в мои намерения не входило причинять кому-либо вред. Но это головорезный бизнес-ты знаешь это так же хорошо, как и я. Я просто пытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы продвинуться вперед.» Она не сказала ему, но большинство людей находили способы продвинуться вперед, не прибегая к такой грязной игре, как он. Она хотела сказать ему об этом, но не стала, потому что отняла Париж у Эмили, которая хотела этого больше всего на свете. Она пренебрегла своими личными отношениями в пользу работы, когда все, чего она когда-либо действительно хотела, подсознательно или нет, была Миранда. «Я планировал попросить тебя написать для «Подиума», знаешь, после того, как ты сказала мне, что пишешь», — добавил Колин. «Но теперь я чувствую, что это было бы немного глуповато.» Уставившись на него в изумленной ярости, она не дала ему пощечину только потому, что вокруг были люди. Но ее ладонь все равно покалывало от желания. -- «Ладно, хорошо, я купила туфли от Dior, но тебе нужно будет сходить за шарфами от Hermès, когда они откроются, хорошо?» — сказала Эмили, засовывая расписание на день в планшет у стола Энди. «Энди. Ты меня слушаешь?» «Что?» Энди перевела взгляд, выпрямляясь в кресле. «Да.» Эмили в ответ раздраженно всплеснула руками и направилась к своему столу. Энди воспользовалась этой возможностью, чтобы сказать: «Привет, Эм. Я сожалею о Париже. Прости меня. Я не думаю, что когда-либо на самом деле извинялась.» Она придумывала оправдания, но слово «прости» так и не прозвучало, и ошеломленное выражение лица Эмили было доказательством этого. «Хотя мне действительно жаль. Ты заслуживала этого больше, чем я.» «Да, хорошо», — пробормотала Эмили, прочищая горло. Она отвела взгляд-Энди не думала, что ей было очень комфортно с человеческими эмоциями, — но ее голос был более спокойным, когда она ответила: «Спасибо.» Час спустя, когда ее шаги были слышны за много миль, Миранда наконец появилась, войдя в дверь в меховой шубе почти до пола и с холодным макияжем, который подчеркивал каждую округлую черту ее лица. Другими словами, она пришла, готовая выиграть войну, но, остановившись у входа, положив руки на лацканы пальто, она обратила свое внимание на Энди, которая уставилась на нее, потеряв дар речи, и остановилась. Они смотрели друг на друга в течение того, что могло быть минутами или даже часами, не двигаясь, не говоря ни слова, пока Эмили ждала за своим столом с вытянутыми руками, и когда Миранда, наконец, вышла из задумчивости, ее вещи не попали в руки Эмили и упали на ее стол, и она направилась в свой кабинет, не сказав ни слова. «Что ты натворила?» — обвинила Эмили, свирепо глядя на Энди. -- Она стояла у стеклянного столика в углу своего кабинета, просматривая коллекцию обуви, которую доставила Эмили, когда Энди осторожно вошла, постучав в открытую дверь. Это было после того, как у нее появилась возможность почитать утреннюю газету и журналы-или, по крайней мере, притвориться, что она читает; после того, как Книга была передана в отдел искусств, после того, как были рассмотрены утренние выпуски и прогоны, и после того, как Колин ни разу не показался в радиусе пятидесяти футов от них. Это был временный момент тишины посреди хаоса на рабочем месте, и Энди подождала, пока Миранда повернется к ней лицом, чтобы сказать: «Что ж, наверное, я ухожу.» Оставив пару кожаных ботинок с острыми носками, Миранда полностью повернулась в ее сторону, ее голос был таким тихим, что Энди пришлось подойти ближе, чтобы услышать его. «Я никогда не говорила, чтобы ты это делала.» «Я знаю. Но мне это нужно.» Они и так зашли слишком далеко, слишком многим рисковали. Как бы ни закончились их выходные, они никогда не смогли бы продолжать работать таким образом, особенно когда на кону стояло слишком многое. Это было несправедливо по отношению к Миранде, это было несправедливо по отношению к Энди. Но дело было не только в этом. «В любом случае, это, наверное, к лучшему. Я думаю, что немного потеряла себя на этой работе». Она была не тем человеком, который приходил туда восемь с половиной месяцев назад с просьбой о работе, и за это она была благодарна. Она выросла и развилась, но были несколько людей, которыми она все еще не хотела быть. Она не хотела быть такой, как Колин. Миранда, казалось, поняла, потому что кивнула и спросила: «Что ты теперь будешь делать?» Пожав плечами, Энди почувствовала знакомое покалывание под веками, даже когда попыталась дрожащей улыбкой. «Думаю, это снова походы по собеседованиям. Может быть, кто-нибудь наконец позволит мне что-нибудь написать.» «Скажи мне, где ты хочешь работать, и я сделаю так, чтобы это произошло», — сразу же ответила Миранда с неистовой силой человека, который знал, насколько она могущественна. В ужасе услышав ее сдавленный голос, Энди ответила вопросом на вопрос: «Что ты собираешься делать?» «То, что я всегда делаю», — Миранда позволила полуулыбке украсить ее черты. «Выживать.» «Я… э-э-э… .» Энди резко сглотнула, слезы застилали ей глаза. «Я отработаю свои две недели, чтобы вы могли найти мне замену.» «Ты не должна этого делать», — мягко возразила Миранда, качая головой. Это можно было бы сказать в ее пользу, но у Энди было чувство, что небольшая часть Миранды предоставляла им обоим эту отсрочку; ей было бы так же больно, как и Энди, если бы она осталась. Видеться каждый день, случайные прикосновения пальцами при передаче кофе, незапланированные встречи в таунхаусе после наступления темноты. Все маленькие моменты, которые мучили их раньше, стали намного хуже теперь, когда они знали, что может быть. Поэтому Энди, кивнув, воспользовалась отсрочкой, повернулась, чтобы забрать свои вещи и уйти из жизни Миранды, ее ноги были такими тяжелыми, как будто вместо крови они были наполнены свинцом. «Я не хочу, чтобы ты уходила», — прошептала Миранда позади нее, противореча всему, что она только что сказала. В углу офиса они были вне прямой видимости, но дверь была широко открыта, Эмили была снаружи, бесчисленное множество людей постоянно проходили мимо, прозрачные двери обеспечивали им обзор прямо в комнату в центре суматохи. И тем не менее Энди преодолела расстояние между ней и Мирандой, ее глаза были влажными и красными, и обхватила лицо Миранды ладонями, прижимая их губы друг к другу. И вместо того, чтобы оттолкнуть, ее поцелуй был возвращен в десятикратном размере, Миранда обняла ее так крепко и страстно, что ее слезы, наконец, омыли ее лицо, упав между ними, сделав поцелуй соленым и горько-сладким. Она закончила это до того, как почувствовала, что закончила, и, соответственно, губы Миранды слепо последовали за ней, прежде чем ее глаза открылись. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как она уходит.