Блаженное безумие/Blissful Insanity

«Как ты избавляешься от влюбленности?» «Я этого не делаю, я принимаю это», — подсказал Дуг, наклоняясь вперед за третьим куском пиццы. Они сидели друг напротив друга за барной стойкой в его квартире, перекусывая в полночь, для Энди это был ужин. Смотря на край пивной бутылки, с которой капала пена, он ухмыльнулся. «Лесбийская жизнь плохо к тебе относится?» «Я никогда не говорила, что я лесбиянка», — настаивала Энди, хотя в этот момент кого она обманывала? «А что, в вашей сфере так много натуралов, из которых можно выбрать?» Смирившись, она опустилась на стул, ковыряя пальцами край корочки и наблюдая, как крошки падают на тарелку. «Я знаю, почему ты так смущена», — заявил Дуг с достаточной уверенностью, что она почти почувствовала, как вспыхнуло беспокойство, которое руководило ею в последнее время. «Ты влюбилась в одну из тех девушек из журнала, которые были так жестоки к тебе, когда ты начинала, и ты не можешь признаться в этом себе.» Что ж, она допускала, что, насколько можно было судить, на этот раз он был не так уж далек от истины. Хотя ни одна цоколка ее не интересовала, какими бы объективно красивыми они ни были. Это означало, что ее первый опыт с лесбиянством, или что бы это ни было, будет связан с влюбленностью в одну женщину, которая не была похожа ни на одну другую. Вожделение к традиционно привлекательной модели было бы слишком очевидным и не вызывающим восторга, но Энди, которая всегда делала все возможное и никогда ничего не делала наполовину или делала минимум, просто должна была пойти и развить чувства к самой необычной, божественной женщине, которую она-или весь мир-знала. Кто не подходил для неё по всем признакам, указанным в книге. «Да», — просто сказала она. «Именно так и есть.» «Почему бы тебе просто не сказать ей?» Дуг толкнул. «Что самое худшее, что может случиться?» Она потеряет работу, достоинство, возможно, часть своего и без того хрупкого сердца. «Ты отстой в том, чтобы давать советы.» «Вот почему ты должна позвонить Лили», — сказал он, заставляя ее раздраженно откинуть голову назад. «Дуг, — захныкала она, — только не это снова.» «У нее это получается гораздо лучше, чем у меня. И, — добавил он, — она не позволила бы мне съесть этот третий кусочек, как настоящий друг.» «Она перестала со мной разговаривать», — напомнила ему Энди. «Я не собираюсь гоняться за ней.» Указав на нее своей пивной бутылкой, он сказал: «Это зрело.» «Кроме того, ты намного лучше разбираешься в девчачьих разговорах.» «Это правда», — признал он. «И я не думаю, что ты действительно хочешь избавиться от своего увлечения.» «О, да?» Она скептически посмотрела на него. «И почему это?» «Потому что, если бы ты действительно этого хотела, ты бы позволила этому горячему парню-писателю отвезти тебя домой, не чувствуя себя изменщицей.» «Я не чувствовала, что изменяю ему», — возразила она. Лукаво улыбнувшись, Дуг взял свою пиццу. «Я говорил не о нем.» Лицо Энди сразу помрачнело. -- Несколько ночей спустя Энди распахнула входную дверь таунхауса, таща стопку вещей из химчистки и Книгу. И в ту ночь она узнала три вещи в последовательном порядке. Войдя в гардеробную в фойе, она услышала тихий звук разговора, а когда вернулась в холл, слова стали более внятными. «Иронично, что ты говоришь, что не доверяешь мне», — говорил голос Миранды, выходя из того, что, как предположила Энди, было кабинетом. «Тебе не нужно было этого говорить, ты явно это подразумевал.» Застыв на месте, Энди сделала то, чего не должна была делать, то самое, что могло, наконец, разрушить чары и изгнать ее прямо из жизни Миранды: она стояла и слушала. Вскоре по паузам между предложениями и отсутствию второго голоса стало очевидно, что собеседник Миранды был на другом конце телефонного разговора, но было неясно, кто этот человек. Энди попыталась составить пазл: Ирв Равиц, как всегда расстроенный бюджетом «Подиума»? Или, что еще хуже, Стивен, наконец решивший, что он действительно хочет выдоить Миранду досуха при разводе? --но еще несколько намеков от ничего не подозревающей Миранды, наконец, привели ее к уверенному выводу: Джеймс, первый бывший муж, снова позвонил, чтобы подвергнуть критике. «Абсолютно нет», — яростно отрезала Миранда, хотя ее тон оставался таким же мягким, как и всегда. «Они вполне довольны со мной здесь… Да, хорошо, ты можешь поговорить об этом с моим адвокатом, — холодно добавила она несколько мгновений спустя, затем снова замолчала. Только когда Энди услышала отчетливое, но знакомое «Андреа», она поняла, что телефон повесили и что она, скорее всего, сейчас умрет. Нервно приближаясь к кабинету, она прикусила губу и как сумасшедшая молилась, чтобы только что все не испортила. Конечно, Миранда, с ее божественным шестым чувством, могла сказать, что она была там все это время. Энди никогда не была особенно скрытной, и это было ничуть не лучше, чем в тот раз, когда она стала свидетелем ссоры между ней и Стивеном. Это был шаг новичка для сотрудницы «Подиума», и она облажалась. Когда она в конце концов оказалась перед ней, прежде чем передать Книгу, она решила попрактиковаться в уроке, преподанном ей в детстве: признайся, прежде чем тебя позовут-по крайней мере, это могло бы смягчить удар. Едва ровным голосом она сказала: «Извини, я не хотела подслушивать. На самом деле я ничего не слышала.» Но Миранда, приглядевшись, не казалась рассерженной. «Смирившаяся» — вот, что лучше всего описало бы её вид сейчас, смирившаяся со своим затруднительным положением, наряду с усталостью и, признаться, грустью. Ни слез, ни срывающегося голоса. Не такая грусть, как в Париже, но довольно близкая к ней. «Ты не так уж много пропустила», — вздохнула она, ссутулившись в кресле. «Ты в порядке?» — рискнула Энди, пытаясь подавить дрожь. «Что в твоем понимании «'в порядке? '», — глухо сказала Миранда. Ее взгляд был довольно пустым, пока не остановился на Энди. «Это Книга?» «О», — вспомнила Энди, протягивая её. Но вместо того, чтобы листать страницы, Миранда просто бросила его себе на колени, оставив там, пока она положила подбородок на раскрытую ладонь и сжала губы. «Что-то не так?» — глупо спросила встревоженная Энди. «Это нехорошо», — честно пробормотала Миранда. «Очевидно, девочки жаловались ему за моей спиной-их отцу, если ты еще не поняла. Он считает, что было бы лучше, если бы они провели с ним некоторое время.» Энди прекрасно понимала, что «немного побыть с ним» не означало провести день в парке или долгие выходные. «А ты?» — осторожно спросила она, и острый взгляд, которым Миранда уставилась на нее, был мгновенным ответом. «Как ты думаешь, он может попытаться подать в суд на опеку?» «Боже, я надеюсь, что нет», — пробормотала Миранда на тяжелом выдохе, знак того, что она обдумала этот вариант. Тем не менее, она оторвала голову от руки и нахмурилась. «На каком основании? Неужели он действительно думает, что справится с этим лучше меня? Это легко делать каждые вторые выходные и во время летних каникул.» «Мужчины-придурки», — выпалила Энди, прежде чем у нее появился шанс осудить себя, ее глаза немедленно расширились от ужаса. Однако, к ее огромному облегчению, ее заявление вызвало у Миранды тихий, сдержанный смешок, который немного успокоил ее нервы. Каким бы дружелюбным ни был Стивен-и не по какой-либо причине, которая радовала Миранду, — развод все еще остро ощущался всеми в ее окружении, будь то на работе или, очевидно, дома. Мирный или нет, распад второго брака был разрушительным, и Энди даже представить себе не могла, насколько более разбитой была бы Миранда, если бы у нее отняли детей. Она не могла быть свидетелем этого, так же как и знала, что Миранда не сможет с этим справиться. Это может оказаться последней каплей, которая разрушит идеально ухоженный фасад. «Кэролайн сказала ему, что хотела бы, чтобы ей не пришлось быть живой пока это происходит», — сказала Миранда, ее глаза снова стали пустыми и отстраненными. «О, боже мой, Миранда», — в ужасе выдохнула Энди и без приглашения опустилась в кресло напротив нее. Миранда не протестовала. «Думала, что суицидальные мысли не появятся у нее до тех пор, пока она не станет подростком.» Энди не знала, было ли это шуткой или нет, но она не смеялась. «Она не имела этого в виду», — мягко, но настойчиво прошептала она. «Она всего лишь ребенок.» «Хм». То ли Миранда не была убеждена, то ли вообще не видела реальной причины для тревоги, она молчала, слегка поджав губы. «И, как всегда, нужно беспокоиться о журнале, а Найджела нет рядом, чтобы убедиться, что все идет гладко. Колин в порядке, я полагаю, он очень хорош в том, что делает, но он все еще новичок в «Подиуме», он не знает меня так же, как Найджел. Боже, в последнее время это наваливается одно за другим.» Ей действительно приходилось выносить очень много. Энди, наконец, поняла, что той ночью в Париже, переживая небольшое потрясение, Миранда позволила себе на несколько коротких минут отдохнуть от своей хаотичной жизни. Каким бы тяжелым грузом ни легла на ее плечи работа, она давала очень мало места, чтобы облегчить его, и Миранда медленно падала под этим грузом прямо на глазах у Энди. Она боялась, что пройдет совсем немного времени, прежде чем наступит новый срыв. Она не спросила, может ли она что-нибудь сделать, потому что уже знала ответ на этот вопрос, и она уже знала. Но она сказала: «Знаешь, ты можешь использовать меня…» Со своего места Миранда подняла глаза, чтобы встретиться с ней взглядом, и на короткое мгновение на ее лице появилось ошеломленное выражение. Это было так быстро, что менее чем через секунду оно исчезло, умело замаскированное хорошо отработанным выражением безразличия, но оно было там достаточно долго, чтобы Энди заметила шок, намек на тревогу и что-то еще, гораздо более значимое. Этого также было достаточно для Энди, чтобы услышать слова, сорвавшиеся с ее губ. «Чтобы помочь… тебе», — быстро добавила она, заикаясь, проглотив комок в горле. «В-в любое время, днем или ночью. Я здесь для того, чтобы… Я здесь, чтобы помочь.» Однако это не ослабило напряжение в ее груди или то, как ее сердце начало колотиться внутри. Миранда, с другой стороны, быстро взяла себя в руки, даже не встретившись взглядом с Энди, когда спросила: «Твой парень не будет возражать?» Вопрос прозвучал небрежно, обманчиво небрежно, и лоб Энди сморщился в замешательстве. Кроме того, она поняла, что это был первый раз, когда Миранда упомянула о её личной жизни или, если уж на то пошло, о том, как на нее повлияла ее постоянная работа. «Мой кто?» — пробормотала она, и по какой-то непостижимой причине ее сердце забилось невероятно сильнее. «Кристиан Томпсон», — беззаботно произнесла Миранда, даже добавив неопределенный жест рукой. «Я… предполагаю, что вы двое…» Она снова махнула рукой. «Нет!» Энди замотала головой так быстро, что у нее закружилась голова. «Мы не… мы… мы-нет.» Последовала короткая пауза, за которой последовало «Оу…», одно мягкое, маленькое слово, которое громко прозвучало между ними. Затем Миранда стала очень, очень тихой, ее глаза метнулись по комнате, прежде чем остановиться на шкафу. Энди была молода и неопытна, но к настоящему времени она знала достаточно, чтобы знать точно: Миранда, которая до этого момента по какой-то неизвестной причине верила, что Энди встречается с Кристианом, как бы невероятно и неправдоподобно это ни звучало… ревновала. Внезапно Энди перенеслась обратно в ночь маскарада. Воспоминание о наряде Миранды с тех пор преследовало ее в воспоминаниях и самых сокровенных снах. Возможно, из-за этого она забыла еще один момент той ночи, когда, Кристиан касался ее бедра, внимание Миранды привлекло ее. Выражение ее лица было таким же загадочным, как и сама женщина. Ревность, задыхаясь, заключила изумленная Энди. Это была ревность, точно такая же, как та, которую только что проявила Миранда, в сочетании с тем же самым непонятным взглядом, который она только что видела и которому, наконец, могла дать имя. Потому что, когда Энди сказала ей, что она может использовать ее, слепо упуская все коннотации, которые в этом содержались, там были шок и тревога, да. Но также и желание, чувство настолько грубое и первобытное, что его невозможно было скрыть и невозможно было ошибиться. В ту ночь Энди открылись три вещи: Первое: Миранду Пристли, несмотря ни на что, влекло к ней. Второе: собственная реакция Энди выдала ее. Третье: они обе облажались.