Блаженное безумие/Blissful Insanity

Это был ночной кошмар. Быть помощницей Миранды было тяжело; быть помощницей Миранды, постоянно представляя вкус ее рта и сбиваясь с дыхания из-за того, как ее бедра покачивались при ходьбе, было невыносимо. И Миранда ничуть не облегчила задачу Энди, сделав полный разворот на сто восемьдесят градусов от монстра, которым она всегда была: она прощала ошибки, и не была такой пугающей, когда разговаривала с Энди, и однажды (и Энди все еще не уверена, что это не ее воображение сыграло с ней злую шутку) она даже пробормотала рассеянное, случайное «спасибо.» Ей так понравилась перемена после Парижа в их рабочих отношениях, вновь возникший комфорт и близость между ними (несмотря на презрительные взгляды Эмили и ехидные замечания цокалок) настолько, что она привыкла к этому, начала считать это нормальным, и с любым другим боссом это было бы так, но теперь ей бы понравился удар по челюсти, который вернул бы ее на землю и вернул к обиде на Миранду, как у любого нормального человека. К сожалению, на этом фронте Миранда её не обеспечивала. Она не была особенно милой-Энди не думала, что Миранда вообще может быть милой, — но обычный, холодный, тихий ужас, от которого страдали остальные ее сотрудники, больше не распространялся на Энди, как раз когда она больше всего в нем нуждалась. Потому что без него намного легче заметить, как красиво она выглядела, когда полностью погружалась в работу, насколько остроумными на самом деле были ее комментарии, когда они не были направлены на Энди, насколько невероятным выглядел костюм в тонкую полоску с белой блузкой, которая была расстегнута всего на одну пуговицу, слишком много привлекало внимания на её тело. Это не было поклонением герою, это не был временный приступ безумия: будучи помощницей Миранды, Энди снова добилась невозможного и обнаружила, что ее ужасно, болезненно, безнадежно влечет к своему боссу. -- Миранда обошла вешалки с одеждой, установленные в ее кабинете, касаясь тканей кончиками пальцев и пронзая их своим острым, задумчивым взглядом. Снаружи небо извергало тяжелые слезы, проливаясь на город и очищая улицы от сажи и грязи. Зонтики сталкивались друг с другом на переполненных тротуарах, в то время как на дорогах машины брызгали водой на обувь и пальто пешеходов. В «Подиуме» персонал начал незаметно и постепенно переходить от осеннего гардероба к зимнему, меняя легкие куртки на меха и шерсть, украшая шеи теплыми, но модными шарфами и стуча по коридорам в ботинках на высоких каблуках. Миранда, с другой стороны, была неподвластной времени красавицей, великолепной в накрахмаленной лазурной блузке, подчеркивающей цвет ее глаз (и рисунок кружевного лифчика под ней), заправленной в черную юбку-карандаш; ее ноги в чулках были обуты в четырехдюймовые туфли-лодочки, ясно говорящие миру, что ее стиль не пойдёт на поводу ни у одного типа погоды. Вполне возможно, что Миранда, эфирная и превосходная, была невосприимчива к стихиям. Ее сотрудники, однако, не были застрахованы от ее критики, и некоторые съежились, когда она спустила три вешалки с решительным, хотя и скучающим видом: «Нет.» «Как у нас дела с аксессуарами?» — спросила она, на что Люсия в ответ бросилась в другой конец комнаты, не обращая внимания на нетерпеливое закатывание глаз Миранды. Энди, вместо того, чтобы делать заметки, что было ее работой, была слишком очарована плавностью, с которой двигалось тело Миранды, тонкими выражениями лица, которые все еще точно передавали то, что она думала-ну, то, что она хотела, чтобы люди думали, что она думает, ее разум так же нечитаем, как и всегда. Прядь седых волос легко упала ей на лоб, слегка двигаясь при каждом движении ее головы. Тот же самый запах, к которому ослабел нос Энди, ассоциируя его с властью, авторитетом и чувственностью, контролировал комнату, затмевая любой другой аромат духов и тканей. Стоя посреди затемненного дождем офиса со своей уверенной и царственной осанкой, Миранда была в центре внимания, единственная цель всех остальных обитателей была сосредоточена на том, чтобы доставить ей удовольствие. Восхищенная, Энди не могла отвести взгляд. Ее не волновала одежда, аксессуары или выпуск за этот месяц; она заботилась о Миранде. Она смотрела, смотрела и смотрела, в глубине души сознавая, что сохраняет невозмутимое выражение лица вместо того, чтобы позволить глупой, мечтательной улыбке прокрасться внутрь. Она вспомнила свой первый прогон в качестве ассистентки Миранды, когда леди-дракон фактически выпотрошила ее перед презрительной аудиторией с унизительной, полной презрения речью, указывающей на ее невежество. И даже этого, даже воспоминания о сильной неприязни Миранды к ней до того, как все изменилось, было недостаточно, чтобы оттолкнуть ее. «Мы могли бы поработать с этим», — пробормотала Миранда, поглаживая коллекцию из трех разных ожерелий от двух разных дизайнеров, которые все еще дополняли друг друга в руках Лючии. Повернувшись к Колину, она спросила: «Что ты думаешь?» «Ты читаешь мои мысли», — ответил он, подперев локоть другой рукой, его указательный палец провел по губам, когда он сосредоточил свое серьезное внимание на драгоценностях. «Да, мы могли бы соединить их с этой блузкой», — решил он, поворачиваясь к вешалке. «Хм». Миранда изучала предложенную им одежду. Энди наблюдала, как заворожённая. Колин нашел глаза Энди, игриво подмигнув. Это, наконец, вырвало ее из задумчивости, ее губы были разинуты и сухи. Моргнув, она быстро опустила взгляд в свой блокнот, где её ждали чистые страницы. Некоторое время спустя Колин вышел из офиса после того, как Энди вернулась на свой пост, а все остальные были освобождены. Он был спокоен, как всегда, не обращая внимания на каждое неодобрительное или насмешливое замечание Миранды-вот что у него было общего со своим предшественником. «Удивительно, не правда ли?» — со знанием дела сказал он, останавливаясь перед столом Энди. «Что?» Ее внимание переключилось на него, слишком быстро, глаза были большими, как у оленя, пойманного в свете фар. Она чувствовала себя разбитой, все в порядке. Неужели это было так очевидно? Она почти раздела Миранду своим пристальным взглядом, и не из-за отсутствия попыток. Каждый раз, когда она представляла, как Миранда может выглядеть под своей завораживающей одеждой, пыталась завершить картину, которую начала рисовать маскарадный наряд, доказательства горели на ее покрасневших щеках. Последнее, в чем она нуждалась, учитывая, что все остальное в ее жизни шло так ужасно наперекосяк, — это быть посмешищем в офисе, особенно после того, как ей удалось избавиться от этого титула после ее мучительных первых месяцев в «Подиуме». Но все, что сказал Колин, было: «Миранда. На прогоне. Эта сосредоточенность и ее взгляд. Не многие люди в ее положении стремятся к совершенству на том уровне, на котором она находится. Она исчезающий вид» До этого момента Энди не осознавала, как туго натянуты ее мышцы, и медленно, мышца за мышцей, испытывая смущающее облегчение, она расслабилась. «Оу… Да.» Она одарила его натянутой улыбкой. «Я знал, что сделал правильный выбор, придя сюда», — продолжал он. «Мне есть чему у нее поучиться.» «Верно», — сказала Энди, все еще не оправившись от близкого провала. «Разве нам не невероятно повезло, что мы работаем в этом бизнесе?» «Да», — ошеломленно ответила она, затем моргнула, возвращаясь в реальность. «Я имею в виду, да, ну, на самом деле это не то, чем я занимаюсь.» Нахмурившись, Колин спросил: «Что ты имеешь в виду?» «Ну, я всего лишь ассистентка Миранды. Я действительно ничего не знаю о моде», — объяснила она. Приподняв бровь, он внимательно осмотрел ее наряд. «Я позволю себе не согласиться.» Это вызвало застенчивый смешок Энди, которая посмотрела на свой блейзер и кружевной топ под ним. «Спасибо, но я, э-э… . что я действительно хочу, так это стать писателем.» «О, да?» Колин оживился. «Ты хорошо пишешь?» Застенчиво улыбнувшись, она сказала: «Ну, мне нравится так думать.» «Хорошо, хорошо. Тогда я запомню твое имя.» Он медленно кивнул, а затем уточнил: «Значит, ты просто выживаешь в течение года на работе, за которую миллион девушек убили бы, прежде чем перейти к большим и лучшим возможностям.» Это был не столько вопрос, сколько наблюдение, и все же Энди поймала себя на том, что размышляет над этим. Как странно: меньше года назад это было ее целью-продержаться один год на работе, чтобы она могла уйти с блестящей рекомендацией и многими открытыми дверями. В конце концов, помощник главного редактора модного журнала никогда не был в ее списке мечт при переезде в Нью-Йорк, но меньшее из двух зол в выборе между этим и «Миров Авто». Но теперь, расставаясь с Мирандой, никогда больше не видя ее, никогда не вдыхая ее аромат, не слушая ее мягкий голос, не наблюдая, как она двигается в одежде, теряя доверие, которое они создали между ними… одна мысль об этом заставляла ее грустить. Как она должна была сделать это через несколько месяцев? Стал бы кто-нибудь допрашивать ее, если бы она этого не сделала? И была ли она действительно настолько жалкой, чтобы остаться на низкооплачиваемой работе из-за наивной, глупой влюбленности в самого недостижимого человека в мире? А если нет, то почему ожидаемая отсрочка не оправдала затрат? «Я могла бы остаться чуть дольше, чем на год», — наконец услышала она свой голос, ненавидя себя. «Эмили к тому времени повысят, и я могла бы стать первой помощницей.» «Тебе бы это понравилось, не так ли?» — резко пробормотала Эмили с другого конца комнаты, пристально глядя на монитор своего компьютера. Колин обернулся на звук ее голоса, прежде чем снова улыбнуться Энди, засунув руки в передние карманы обтягивающих брюк. «Значит, большие надежды», — предположил он. Не было никаких сомнений в сарказме, сквозившем в его заявлении. «Ну, Миранда нуждается во мне», — неубедительно сказала Энди, наклоняя голову в сторону её кабинета, но правда становилась очевидной: она быстро теряла способность переносить разлуку с Мирандой. И все же, без нее, кому бы Миранда дала волю чувствам? Найджел исчез, и Энди подозревала, что он никогда не был таким другом. Она действительно нуждалась в ней в каком-то смысле, даже если ни один из них не мог толком объяснить, в чем дело, и пока это не изменилось, Энди не могла и не хотела оставлять ее одну на произвол судьбы или, что еще хуже, позволять кому-то другому занять свое место. Возможно, она мучила себя вновь обретенными чувствами, о которых никогда не просила, но все равно это было лучше, чем ничего. «Как насчет того, чтобы побеспокоиться о себе?» — рассеянно предположил Колин. «Прошу прощения?» «Не пойми меня неправильно, твоя преданность достойна восхищения. Но на самом верху лестницы для этого нет места. Если хочешь добиться успеха, ты всегда должна ставить себя на первое место.» «Окей», — Энди издала неловкий смешок. «Это не может быть настолько черно-белым.» «Я просто говорю.» Он вынул руки из карманов и направился к двери, не сказав ни слова на прощание. «Никто не доберется до вершины, не забравшись на несколько тел по пути наверх.» «Если бы он только знал, что есть только одно тело, на которое она хотела бы взобраться», — мрачно подумала Энди и тут же встряхнулась, ошеломленная творением собственного разума. К счастью, прежде чем она успела предаться неуместным мыслям, зазвонил телефон, позволив ей приступить к своим скромным, плохо оплачиваемым, очень важным обязанностям. -- На следующий день, когда Миранда вернулась с совещания по бюджету, Энди как раз накрывала на стол её обед, посыпая нарезанной петрушкой картофельное пюре и большой сочный стейк. «Спасибо», — сорвалось с губ Миранды, когда она направилась к столу, так же рассеянно и непреднамеренно, как и в первый раз. Не обращая внимания на шок, Энди обогнула стол и посмотрела, как она садится, борясь с усмешкой. «Как прошла встреча?» — спросила она вместо этого. «Скучно и однообразно, как обычно», -ответила Миранда без эмоций, но любые последующие вопросы или комментарии Энди, возможно, вылетели у нее из головы, когда она взяла свою воду. Изящные, украшенные кольцами пальцы обхватили ребристый стакан. Зачарованная, Энди следила глазами за каждым ее движением, когда она сомкнула розовые, гибкие губы по краю и как ее горло напряглось, чтобы сглотнуть. Она завораживала, даже выполняя эту простейшую, самую обычную из задач. Ее глаза на мгновение закрылись, демонстрируя слегка нанесенные голубые тени для век, а кожа выглядела такой шелковистой и мягкой, что Энди потребовалась вся сила воли, чтобы не протянуть руку и не провести пальцами по щеке. «Хорошо, тогда я оставлю тебя наслаждаться обедом», — выдохнула она на одном дыхании, быстро развернулась на каблуках и выбежала из комнаты.