Блаженное безумие/Blissful Insanity

Уму непостижимо. Просто смешно. Совершенно и совершенно безумно. Сама мысль о том, что Энди могла питать к Миранде какие-либо чувства, кроме соответствующей степени привязанности, к тому же недавно приобретенной, была абсурдной. Она была ее начальницей, она была самым подлым человеком на свете, а Энди всегда привлекали исключительно мужчины. Она бросила незаметный взгляд на девушку, прислонившуюся к стойке бара. Она выглядела примерно на свой возраст, облегающие джинсы обтягивали ее ноги, из-под рубашки выглядывала ложбинка. Она была красива, эстетически и объективно говоря, ее улыбка была милой и беззаботной, когда она жевала верхушку своей соломинки, слушая своего спутника, но Энди ничего не чувствовала к ней. Ну, она не обязательно выгнала бы ее из постели, но у каждой девушки были эти «гей-краши»: восхитительная женщина-знаменитость; милая девушка, которая выделялась в толпе. Это не означало, что Энди почувствовала то же самое, что и на маскараде. Что-то сжалось в животе, когда ее мысли переключились на наряд Миранды, на то, как она двигалась по комнате, практически паря в своем божественном великолепии. Это завораживающее платье. Миранда в офисе, непрошено вмешалась в разум Энди, скрестив ноги под столом в царственной позе, высокие каблуки подчеркивали ее гладкие, сильные икры. Ее мягкий голос, когда она произносила имя Энди так по-другому, так уникально. Тот неповторимый, эксклюзивный аромат, который оставался в комнате еще долго после того, как она ушла, богатое сочетание цветов, мускуса и чего-то неопознанного и исключительно необычного. Энди попыталась представить ее на месте Кристиана пару ночей назад, переосмыслить ощущения, которые охватили ее, когда его губы коснулись ее губ, и она чувствовала не их. Но теперь одна только мысль о том, что Миранда целует ее, Миранда прикасается к ней, Миранда… Нет. Это было уже слишком. Энди посмотрела в свой стакан, чтобы кто-нибудь не увидел, как она покраснела от ярости. «Я здесь, извини, что опоздал. Завал на работе.» Подняв глаза, она смотрела, как Дуг пробирается через бар к ее угловому столику, его галстук развязан, пиджак перекинут через руку. «Привет», — выдохнул он, опустившись за столик, отражая улыбку Энди. «Дуг», — радостно сказала она, протягивая руки над столом, которые он взял в свои, сжимая. «Так приятно тебя видеть.» «Тебя тоже», — согласился он, поднимая их соединенные руки, оценивая ее наряд. «Это Дольче?» «Ага.» Она сразу же почувствовала себя лучше в его компании, и в то же время ей стало стыдно за разлад, возникший между ними, и за то, сколько времени ей потребовалось, чтобы протянуть к нему руку. Лили это одно: она решила, что Энди не тот друг, которого она когда-то знала, и держалась на расстоянии от новой версии, которую, по-видимому, считала недостойной. Но Дуг, единственный из их группы, кто никогда не сказал плохого слова о ее работе и новой, улучшенной внешности. Лили была ее лучшей подругой в течение шестнадцати лет, присоединившись к ней и Нейту в переезде в Нью-Йорк, а также для того, чтобы получить лучшие возможности для продвижения по карьерной лестнице. Но Дуг был другом Нейта, которого он познакомил с группой, их дружба началась еще со времен их соседства по комнате в колледже и продолжалась, как она предположила, даже до тех дней, когда Нейт переехал в Бостон. Долгое время после их разрыва ей было неловко общаться с другом, с которым она познакомилась через него. Было бы неправильно звонить ему после Парижа и расхваливать все модные показы, которые она видела, и дизайнеров, с которыми встречалась, точно так же, как ей не понравилось бы, если бы Нейт оставался рядом с Лили (и, из-за отсутствия понимания этого, она предпочитала не думать об этом). Как и при разводе, предположила она, каждый из них получил опеку над другим другом, и Нейт отдал Дуга. За исключением того, что теперь Нейт был в Бостоне, Дуг был достаточно полон энтузиазма, чтобы ответить на ее телефонный звонок, и она не знала, к кому еще обратиться. «Я возьму бутылку «Гиннесса», а она выпьет что-нибудь еще». Дуг указал на стакан Энди, где остатки темно-коричневой жидкости покрывали дно, и, как только официантка ушла, он спросил: «С каких это пор ты пьешь виски?» «Я учусь этому», — легко ответила она. Ей не понравился вкус, но… «Это крепче пива.» «Проблемы на работе?» — сочувственно спросил он. «Можно сказать и так.» Их разговор прервался, когда принесли напитки, а затем возобновился в новом направлении, каждый рассказывал другому о своей жизни с тех пор, как они в последний раз видели друг друга. Оказалось, что Дуг встречался с парнем, с которым Лили познакомила его в своей галерее, где, по совпадению, Энди и Нейт расстались, и он казался абсолютно влюбленным. Энди, в свою очередь, рассказала об изнурительном процессе подготовки выпуска после Парижа, который Дуг беззастенчиво признался, что прочитал от корки до корки, и предоставила все описания маскарада, которые она могла вспомнить, его жадным ушам и зачарованному взгляду, кроме только одного изображения, которое она запомнила в мельчайших и точных деталях. Дуг был тем, кто должен был это сказать: «И я видел фотографии Миранды… Ух ты!» «Да…» — пробормотала она. «Этот красный… говорит о дьяволе. И это декольте! Я не могу поверить, что ты увидела ее так близко. Ты знаешь, как тебе повезло?» «Не уверена, что это то слово, которое я бы использовала.» Когда его вторая бутылка пива была поставлена на стол вместе с миской начос и сальсой между ними, Энди наконец набралась смелости задать вопрос, к которому готовилась всю ночь. «Эй, Дуг, могу я тебя кое о чем спросить?» она начала небрежно, выдергивая чипс из шарика и макая его в сальсу. «конечно.» Однако она не стала есть чипсы, уставившись на жидкие помидоры, стекающие по всей длине, и спросила: «Когда ты узнал, что ты гей?» Она, наконец, случайно взглянула на него, когда слова слетели с ее губ, повисли в воздухе между ними, их невозможно было передать, но он не выглядел таким встревоженным, как она, или, может быть, подозрительным. Пока что. «Что ты имеешь в виду?» — беспечно спросил он с набитым ртом. Она действительно не знала, как выразиться яснее. «Например, когда ты… как ты узнал?» «Ну, я имею в виду, не хочу показаться слишком стереотипным, но я смотрел мыльные оперы со своей мамой и всегда крал одежду своей сестры; на самом деле не было момента «а-ха», понимаешь?» «Значит, ты просто всегда знал?» Она нахмурилась. «Я думаю… подсознательно. А что?» Именно тогда начали появляться намеки на подозрения. Он даже оставил начос, чтобы сложить руки на столе и наклонился ближе, проблеск понимания осветил его глаза. «Это ты…» «Нет!» — поспешила возразить Энди, возможно, слишком быстро. «Я имею в виду, нет, я… нет?» Задыхаясь, Дуг широко улыбнулся, воскликнув: «Ты!» «Нет, я…нет! Говори потише.» Она с тревогой огляделась, но никто за ними не наблюдал, никто, казалось, не слышал, никому не было до этого дела. «Ладно, окей», — сказала она, пытаясь успокоить их обоих, упорядочить хаотический беспорядок в своей голове, «Я просто… Я пытаюсь кое в чем разобраться, хорошо?» Дуг, однако, уже не слушал. «Ммм», — ухмыльнулся он, откидываясь на спинку сиденья. «Я, наверное, должен был бы удивиться, но я не удивлен.» «Нет?» Ее глаза выпучились, потому что она определенно была удивлена. «Нет, я имею в виду, работать в «Подиуме»? Как ты могла устоять перед этим очарованием? Наверное, мне следовало догадаться, когда ты наконец обновила свой отвратительный гардероб, а Энди?» Он накрыл ее вялую руку своей, выразительно сказав: «Большое тебе спасибо, что не поддалась фланелевой клетке и не побрила волосы.» «Эм, ладно?» «Так кто же это?» Он хлопнул в ладоши, затем потер их друг о друга в возбужденном предвкушении. «Одна из моделей? Если бы я был девушкой и проводил с ними весь день, я бы тоже задумался о своей гетеросексуальности. Это было в Париже? Боже мой, что-то случилось в Париже? Расскажи мне все.» Если бы Энди не чувствовала себя такой расстроенной, она бы рассмеялась. Как только она оправилась от первоначального шока, вызванного его предположением. Он был очень далек от правды: все эти похожие модели не могли сравниться даже с миллиметром Миранды. Ей было наплевать на них так же, как ей было наплевать на ту девушку, которая к этому времени уже покинула бар, и от одного этого сравнения у нее снова начались ужасные, болезненные спазмы в животе. «Не бери в голову», — пробормотала она, вонзая начо в соус, эффективно отламывая кончик. «Хорошо, хорошо, ты не обязана мне говорить», — смягчился Дуг, чувствуя ее дискомфорт. Секунду спустя, однако, он спросил: «Это Бруклин Декер? Потому что я увидел ее фотографии с выставки Валентино и был готов упасть ей прямо в ноги.» Снисходительно улыбнувшись, Энди сделала глоток из своего бокала. Чем больше она пила виски, тем менее неприятным или в целом заметным становился вкус. Она задавалась вопросом, как отреагировал бы Дуг, если бы узнал, что это было тело не двадцатилетней супермодели, о которой она не могла перестать думать, а тело ее пятидесятилетнего босса. И ее голос. И ее запах. И тихая свирепость и сила, которые она излучала. И ее глаза… о боже, у нее были самые красивые глаза: голубые с оттенком зеленого, холодные, но пленительные-- Она действительно облажалась. «Энди», — мягко начал Дуг, возвращая ее на землю. «Это нормально, когда тебя привлекают женщины. Это нормально, когда тебя привлекают мужчины. Черт возьми, если тебе нравится и то, и другое, у тебя будет еще больше вариантов. Я хочу сказать, что сексуальность текуча. Нет такой книги, в которой бы говорилось, что ты не можешь исследовать эту свою сторону. Ну, не в двадцать первом веке, -признал он, вызвав смешок у Энди. «Кем бы ты ни был, с кем бы ты ни решил быть, я все равно твой друг. Просто, знаешь, дай мне знать, если выяснится, что ты лесбиянка, чтобы я мог сводить тебя во все потрясающие гей-бары, которые мне больше не разрешают посещать, большое тебе спасибо, Эрик.» «Спасибо, Дуг», — сказала Энди, и искренняя улыбка озарила ее лицо. Это вряд ли решило ее нынешнее затруднительное положение, и она понятия не имела, что будет делать в понедельник, но было приятно знать, что кто-то был на ее стороне. От отчаяния или нет, она держала Дуга за руку и держала крепко. --- После выходных, полных внутреннего смятения и сомнений, Энди появилась на работе в понедельник, чувствуя себя, прямо скажем, дерьмово. В течение выходных она развлекалась мыслями о том, что на самом деле ее не привлекала Миранда и что это было всего лишь минутное помешательство, вызванное недостатком сна и правильного питания, а также общим эффектом, который «Подиум» оказывал на своих сотрудников. Они все готовы были вылететь в окно, как только Миранда вошла в дверь, бросив отороченное мехом пальто и кожаные перчатки на стол Эмили, чтобы показать голубое платье, которое облегало ее тело, как дополнительный слой кожи, и вздымалось вокруг ее коленей с каждым шагом, который она делала. Очарованная, Энди запоздало заметила, что Миранда что-то говорит, даже когда Эмили пристально посмотрела на нее, и побежала за ней в кабинет. «…почему на моем столе нет корректур со съемок в Центральном парке?» — говорила Миранда, переходя к обычной последовательности команд. Она закончила словами: «И скажи Найджелу, что я хочу видеть …» — И тут же остановилась. Энди тоже оторвала ручку от блокнота и уставилась на Миранду. К ее огорчению, охваченная мыслями о своем боссе в выходные и экзистенциальными размышлениями о своей собственной сексуальности, тот факт, что в тот день, когда она вернется на работу, Найджела там больше не будет, полностью ускользнул из ее головы. «Позови Колина сюда», — тихо закончила Миранда, опускаясь на свое место. «Конечно.» Энди кивнула, стараясь не смотреть на намек на ложбинку между грудями, который проявился, когда Миранда плавным движением надела очки и наклонилась к газете на своем столе. «Я пойду принесу тебе кофе», — торопливо пробормотала она. «Я хочу чай сегодня», — рассеянно пробормотала Миранда, переворачивая страницу. Остановившись как вкопанная, Энди изо всех сил попыталась сглотнуть. --- Пока Колин и Миранда беседовали в ее кабинете, Энди украдкой взглянула на Эмили, печатавшую на клавиатуре. Она была достаточно хорошенькой-даже более того, Энди верила, что под всей этой косметикой она оставалась такой же привлекательной, — но она не могла представить их чем-то иным, кроме как коллегами. Друзья с натяжкой, и в последние дни это была большая натяжка. Прикосновения Эмили не интриговали ее, вкус ее губ после глотка кофе не привлекал, и она, конечно же, не испытывала желания снять с нее одежду. Так что это была просто Миранда; никаких моделей, никаких симпатичных девушек в барах, определенно не Эмили. И если Энди не привлекала ни одна другая женщина настолько, чтобы предаваться фантазиям о спальне, то она явно не была лесбиянкой. Поклонение герою-вот что это было. Проведите слишком много времени в ауре Миранды, и вы обязательно это почувствуете. В конце концов, она была единственной в своем роде, легендой и источником вдохновения, искусной вызывать благоговейный трепет у любого, кто смотрел на неё. Энди, черт возьми, была не единственным человеком, очарованным маскарадным платьем. Она проявляла себя на работе и, следовательно, избегала гнева Миранды, и, как бы редко это ни случалось, это, несомненно, смущало ее чувства к ней, но это не означало, что она на самом деле хотела прикосновения Миранды, внимания Миранды, Миранды… Нет. «На что ты смотришь?» -огрызнулась Эмили, заставив ее отвести глаза. Нет, определенно не Эмили. Это было поклонение герою, и это решение дало ей душевное спокойствие на целых пять минут, пока мягкий голос Миранды не донесся из ее кабинета. «Андреа», — позвала она, и сердцебиение Энди эффективно ускорилось. О, она облажалась. Облажалась, облажалась, облажалась.