Блаженное безумие/Blissful Insanity

-- Masquerade! Paper faces on parade Masquerade! Hide your face so the world will never find you* -- По мере того как шли недели после Парижа, работа становилась все менее и менее хаотичной по меркам "Подиума". Пыль(или блеск) начала оседать, и жизнь возобновилась, офис работал как хорошо смазанная машина, какой он и был. Это было не совсем то, чего ожидала Энди,-никто никогда отдавался меньше ста десяти процентов, если они хотели остаться работать здесь, но, по крайней мере, никто не казался на грани нервного срыва (не больше, чем обычно), и парижский выпуск складывался потрясающе. Тем временем в Нью-Йорк вползала осень, окрашивая деревья в оттенки желтого, оранжевого и красного и очищая их от мертвых хрустящих листьев, чтобы мужчины в костюмах могли наступать на них, а собаки могли перескакивать, увлекая за собой своих бегущих владельцев. Старшеклассницы в больших шарфах и пушистых шапочках выстраивались в очереди в филиалах Starbucks за сезонным латте с тыквенными специями и угощениями, в то время как их младшие братья и сестры готовились к концу месяца в оригинальных костюмах и страшных аксессуарах. Температура также начала падать, что вызвало появление осенней коллекции у каждого модельера. Сотрудники и модели "Подиума" появились в огромных пальто и перчатках на меховой подкладке, более толстых чулках и ботинках на высоких каблуках. Их макияж сменился с яркого и красочного на приглушенные оттенки холодных и коричневых цветов, их внешность стала такой же холодной, как и некоторые из их личностей. И пока ветер набирал скорость, а воздух вокруг города остывал, произошло еще одно изменение, потому что отношение Миранды к Энди постепенно оттаивало. Было известно, что осень принесла перемены, и это было весьма кстати. Энди не была уверена, что подтолкнуло это развитие - возможно, Миранда чувствовала себя потрясенной в муках очередного развода, возможно, ей просто нужен был друг, и она цеплялась за единственного человека, который не слишком боялся, чтобы выслушать и сказать доброе слово, - но в любом случае, она была... милой, в стиле Миранды, конечно, и Энди наслаждалась этим, пока оно продолжалось. Было приятно получать меньше колкостей и больше информации о жизни Миранды-ничего провокационного, но и ничего такого, что другим, вероятно, было позволено знать. Это часто звучало в форме команды, такой как "Сообщите учителям девочек, что у них трудные времена" или "Перезвоните моему бывшему мужу и расскажите ему то или иное о нашем последнем разговоре", и в этих случаях Энди знала, что сказать, потому что, в отличие от остальных своих коллег, она понимала. По общему признанию, первые несколько раз, когда Миранда доверяла ей, это казалось случайным: в нужном месте, в нужное время или необходимость снять что-то с души была настолько огромной, что она просто воспользовалась готовностью Энди быть там. Аналогичным образом, почти полная свобода Энди высказать свое собственное мнение или утешительное заявление поначалу могла быть объяснена шоком Миранды от того, что подчиненный был достаточно храбр, чтобы предложить свою собственную мудрость, но со временем стало очевидно, что это не так. Конечно, она никогда не отвечала, не напрямую, но она также не останавливала Энди, что было больше, чем мог сказать любой другой сотрудник "Подиума". Это действительно была приятная перемена, и со временем навязчивый образ раненой, плачущей женщины на парижском диване исчез из сознания Энди, расчистив путь для еще одной новой Миранды. Эта Миранда иногда кивала на приветствие Энди по утрам, а в более редких случаях позволяла ей пользоваться лифтом вместе с ней, хотя бы для экономии времени, и, все еще переживая горькие, разрушительные процедуры развода, Энди она стала казаться меньше бедной жертвой своей собственной жизни и больше похожа на сильную, жизнерадостную женщину, которой она действительно была. Тем временем, когда его последняя проблема с "Подиумом" была улажена, начались поиски замены Найджелу, и в этом аспекте Миранда была кошмаром. Несмотря на то, что Найджел был единственным, кто отвечал за поиск и опрос лучших в поле, именно Миранда, казалось, несла все напряжение, и по мере того, как проходили дни и приближался конец месяца, становилось все хуже. Она уже уволила одного и сбежала с собеседования от другого. И тот, и другой вполне подходили для этой работы, но факт оставался фактом: они просто не были Найджелом. Для Миранды никто не был. Найджел был чрезвычайно способным арт-директором, его знания индустрии моды не имели себе равных и его трудовая этика не имела себе равных, но, помимо его преданности, усердия и бесспорного мастерства, он был, что более важно, правой рукой Миранды и близким доверенным лицом в течение восемнадцати лет, работая не столько под ее руководством, сколько с ней почти все время ее пребывания в "Подиуме". Любому, кто бросил на него свой взгляд, было нетрудно понять, что Найджел был больше, чем просто сотрудником: для Миранды он был одним из очень, очень немногих друзей, и, как Энди постепенно начинала понимать, он завоевал доверие Миранды, то, что она совсем не легко раздавала. Миранде не столько нужен был хороший арт-директор, сколько Найджел, а таких трудно найти. Найджел был тем, кого похлопывали по спине и почти не осуждали по сравнению с остальными сотрудниками. Казалось, это оправдывало благосклонность Миранды, но Найджел также был тем, кто прошел лишнюю милю в своей работе, потому что он был тем, кто лучше всех знал Миранду и знал, как ей угодить. И по мере того, как приближались его последние дни, все были начеку, опасаясь окружающей обстановки, ожидающей их в его отсутствие. Даже Эмили начала нарушать свое молчание, чтобы неохотно спросить Энди: "Как ты думаешь, как она это воспринимает?" Именно тогда Энди впервые пришло в голову, что изменение в отношениях с Мирандой стало очевидным не только для нее, но и для остальной части офиса. Многие цокалки стали называть ее "любимицей учительницы" за ее спиной и в лицо; Эмили, конечно, тяжело переживала это. Бесполезная, уродливая ассистентка одержала верх, но Энди было все равно: у нее наконец-то все получалось, и приходить на работу стало меньше рутиной и больше тем, чего можно было с нетерпением ждать. "Ну, это была абсолютная трата моего времени", - сказала Миранда через пять минут после того, как они сели в машину, оставив предварительный просмотр, который вызвал не один, а два случая поджатых губ и нулевых кивков. Еще один "брак", подумала Энди. Бедному дизайнеру повезет, если он получит работу кассира в H&M. Что касается Энди, предварительный просмотр не был особенно ужасным, но она также давно поняла, что ее мнение не имело значения. И если быть честной, то по сравнению с обилием модной одежды, которую она видела за последние месяцы, эта коллекция выглядела более подходящей для старых, хотя и модных дам, а не для моделей подиума, так что она могла понять, к чему клонит Миранда. Миранда уже жаловалась Найджелу всю дорогу от демонстрационного зала до машины, и последний пообещал разобраться с этим, но теперь оказалось, что у нее было больше яда, чтобы извергнуть, и пока Энди не была на приемной стороне, она была рада выслушать его. "Ты видела эту ужасную юбку?" Было несколько юбок, но Миранда не была специалистом по уточнениям, и Энди уже научилась читать ее, и тот факт, что ее босс поджала губы при виде шерстяной юбки миди, сузил выбор. Учитывая то, что она приняла за разрешение ответить, Энди ухмыльнулась. "Выглядело как что-то, что я носила до того, как начала работать в "Подиуме"" "Точно", - выплюнула Миранда, и из-за того, что она привыкла смотреть в окно на проплывающий пейзаж, а не на свою помощницу, Энди хихикнула. "Как продвигается подготовка к балу?" -спросила Миранда, когда они подъехали к Элиас-Кларк. "Плавно", - с радостью сообщила ей Энди. Бал, о котором шла речь, на самом деле был маскарадом, эксклюзивным ежегодным мероприятием, которое Миранда устраивала каждый Хэллоуин для всей нью-йоркской элиты и для всех, кто есть кто в индустрии моды. Когда состоялся последний бал, Энди еще не переехала в Нью-Йорк, не говоря уже о том, чтобы интересоваться модой и светскими мероприятиями, но организация бала в этом году взвалила на её плечи гораздо больше, включая достаточное количество исследований прошлых маскарадов, чтобы установить, что она никогда не посещала вечеринку в честь Хэллоуина. Среди костюмов не было призраков или распутных школьниц, но были первоклассные вещи от величайших мировых модельеров, дополненные дорогими, необычными, обязательными масками. Это было модно и не чуточку претенциозно, но было жаль, что только первый помощник смог сопровождать Миранду, а Энди, по крайней мере в этом году, не сможет испытать экстравагантность вблизи. Возможно, по этой причине Эмили, которая на этот раз была здорова (без одной забинтованной ноги), вполне дружелюбно делилась своими обязанностями по планированию с Энди, все время держа в голове, что её там не будет. Какая-то давно назревшая месть, предположила Энди. Она не возражала; она предпочитала заканчивать работу пораньше и отдыхать дома в поте лица, а не втискиваться в Спанкс, и было приятно, в извращенном смысле, слышать оскорбительные замечания Эмили вместо того, чтобы пытаться ответить на их. "Вы связались с поставщиками провизии?" - спросила Миранда. "Эмили сделала это. Никаких моллюсков, - заверила она. "А как насчет веганских вариантов?" "Стейки портобелло с жареными грибами или жареной цветной капустой на гриле с песто на основное блюдо и множество вариантов закусок и снэков",-ответила она с улыбкой. За окном приближалось здание Элиас-Кларк, машина замедлила ход. «Хорошо. Если мне придется услышать еще от одного человека о жестоком обращении с животными, я спущу на них всех голодных моделей", - заявила Миранда и открыла дверь до того, как машина полностью остановилась, завернувшись в норковую накидку. Позади нее Энди подавила смех. Так что да, в октябре многое произошло и еще должно было произойти.