Гадание на кофейной гуще

      Гоголь смотрел, как плавно развеваются на ветру бело-лавандовые волосы Сигмы. Тот, должно быть, даже не осознавал, как же кинематографично он выглядел сейчас, при тусклом, холодном осеннем свете. Влюбленность Коли в этого по-ангельски красивого парня граничила то с трепетом, то с резкой нуждой сломать его, заставить умертвить себя за неестественное совершенство, которое он являл собой. Он действительно будто был чужим в этом мире, лишь пара сотен случайных человек в его блоге знали о его любимом кофе и о том, какую одежду он выбрал на сегодня, но не более.       Он, разумеется, догадывался, что у Сигмы нет друзей. Когда он снова просматривал его соцсети, то не наткнулся ни на один аккаунт, который мог бы быть, предположительно, близким человеком для него.       Ведь Николай всех знал. Никто из людей в друзьях у Сигмы даже не гулял с ним.       Вот именно сейчас он не хотел его отпугнуть, потому просто пялился в окно кофейни, прикидываясь, будто убирает посуду со столиков.       Сигма, видимо, ждал такси, допивая чай, который купил ещё до начала смены Коли. Последнего же что-то таки начало задевать в этой ситуации, и если Сигма желал покоя и побега, то Гоголь – наоборот, хотел отдачи и был готов «гнаться за кроликом» бесконечно, дабы прыгнуть в нору, где его поглотит тьма. Почему же тьма?       Потому что он знал, что получит тысячу и один отказ. Но страха быть отвергнутым не было. Полная самоотдача, покорность, любовь к мистерии, исходящей от Сигмы. Гоголь без стеснения любовался им, воздыхая, будто мироздание свидетельствовал, а не человека.       Объект его симпатии удалился к серой машине, и затонированные окна скрыли его лик.       – Ты чего такой задумчивый? – Коля испугался, услышав вкрадчивый голос Ацуши.       Недолго думая, он ответил:       – Да, блин, таймера на сиропах проставить забыл...       – Не проблема, ты когда их распаковывал?       – Не помню. Карамельный уже хуй знает сколько там стоит, может, день третий... Ацуши покривился, даже не представляя, как такой недочет укрылся от зорких глаз их приёбчивого менеджера.       – Он всё равно скоро закончится. Иди вынеси пока выпечку там, не знаю. Бальный зал выдрай.       – Отъебись, а? При чем тут бальный зал, там ведь никто не сидит вообще.       – Ты вообще групповой чат не просматриваешь? Написали же, что устроят бал-маскарад при университете в честь юбилея основания – Сложив руки на груди, промямлил юный бариста.       – Блин, это ж мне там выступать получается... М-да, лучше бы в цирк коллективно съездили.       – Ага, тебя даже на военную базу возьми, всё превратится в цирк – Съязвил тот ему в ответ.       – Ну, тогда сейчас я... – Гоголь пластично развернулся, стервозно ткнув пальцем в чужой бейдж – ...нахожусь в зоопарке.

◈◈◈

      Библиотека, поражавшая своим величием и мудрой тишиной, была словно утешающим объятием для Сигмы. Высокие книжные стеллажи и массивные люстры в темноте казались отчасти пугающими, но захватывающими дух.       Он был на пределе. Выходки приставучего баристы перешли все границы уже давно, потому замученный парень не нашел другого варианта, кроме как изучение расписания Гоголя.       В целом, Сигма мог спокойно спросить у кого-нибудь из его коллег, но постеснялся, решив сделать всё своими силами.       И вот сейчас, находясь в библиотеке, задолго до начала занятий, в самый ранний час утра, он чертил карандашом таблицу в своем ежедневнике, где отмечал то, что уже успел узнать.       По будням Сигма встречал Гоголя ежедневно. По понедельникам и вторникам во время его смены, а в остальные дни до. Однако, закралось подозрение, что тот иногда даже приходит раньше, ибо Сигма видел Колю в кофейне задолго до того, как тот начинал работать.       Это выходит, что если Сигма хочет кофе, то ему или нужно уходить с пар раньше, или вообще на них не идти, ибо интуиция подсказывала, что блондин батрачил вплоть до закрытия зала.       Сигма отчаянно уронил голову на руки, упираясь в стол. Тяжко.       – Ты почему здесь в такое время? – До невозможного сонный, убитый голос заставил Сигму поднять взгляд.       Перед ним то-ли вампир, то-ли ещё что помертвее. Фёдор Достоевский, собственной персоной. Его глаза напоминали какие-то тёмные впадины, складывалось впечатление, будто он жил в этой библиотеке, питаясь пылью с полок.       В руках у него были книги, облаченные в страшноватые обложки, а на черном свитере и рубашке действительно виднелся отпечаток серой библиотечной пыли. На вороте висел крестик, поблескивавший от света настольной лампы.       За окном было ещё темно, а времени насчиталось только пять сорок утра. У Сигмы было разрешение от преподавателей приходить в библиотеку вместе с уборщиками, так как на него возлагали много обязанностей по учебе, чем он часто пользовался, будучи очень ранним жаворонком.       А вот Фёдор-то тут что забыл? Он, конечно, был признан дохуя умным, но занятия посещал абы как, да и выгоняли его с пар часто, за то что опаздывал или спал на уроке. Ему явно никто не разрешал в такую рань вообще здесь находиться.       – Это уже мой вопрос... Что ты здесь делаешь? – Встречно спросил Сигма.       – Я здесь уснул вечером, а проснулся в три ночи. Потом книжки читал и опять уснул, а ты разбудил меня – Он укоризненно ткнул пальцем в сторону виноватого студента.       – Оу... Прости? – Сигма стушевался, но спустя пару секунд ответил на вопрос Фёдора – Я, эм... Ну, мне к учебе готовиться надо.       – Понятно – Достоевский отряхнул свою одежду от грязи и, запнувшись о маленькую стопку книг, сел за стол рядом, безотрывно смотря в чужое лицо – А... Это по тебе ведь мой лучший друг страдает?       Сигму будто кипятком окатили, он сразу запаниковал, услышав этот вопрос.       – О, нет-нет-нет! Как много людей вообще об этом знают!? – Сигма схватился за волосы, подняв глаза к живописному, куполовидному потолку. От высоты комнаты закружилась голова, казалось, что огромная, внушительная люстра вот-вот упадет.       – Чё? Я от него и узнал, ибо он визжит буквально, когда ты просто дверь открываешь.       – Кошмар...       – А ещё ты неправильно просчитал его расписание – Фёдор ткнул ручкой в чужой блокнот – Он до ночи работает в субботу ещё, но выходит на смену позже. По четвергам и пятницам у него смены маленькие, до семи вечера.       – Ого... Спасибо за помощь.       – Помощь чему? Ты просто отстойный логик, а я сказал, как правильно – Достоевский развел руками.       «Вот же нарцисс ёбаный...» – Подумал Сигма, нахмурившись. Странно, что раньше Фёдор казался ему вежливее, чем сейчас.       – Ладно. Не мог бы ты попросить его отстать от меня? – Рассерженно, но с надеждой спросил Сигма.       – Не поможет. А он уже сделал что-то ужасное?       Сигму очень насторожило слово «уже» в этой фразе.       – Даже не знаю, нужно ли рассказывать, что недавно случилось... – Пробубнил он, вертя в руках линейку.       – Ну? – Фёдор выжидающе посмотрел на парня, но тот и без того чувствовал, что хочет хоть немного выговориться. Неважно кому.       – В общем, он...

◈◈◈

      Очередной раз стоя перед Колей, руки Сигмы трясло от раздражения и страха, под его восторженно предвкушающим взглядом.       На стаканчике не было крышки, а на пенке была надпись, выведенная красным ягодным сиропом, гласящая «АМУР». Вот прям так, да, большими буквами.       – А-а, прошу не уходите, пока не допьете, вы просто так неуловимы! Пейте, там сюрприз!       Сигма просто возненавидел сюрпризы и любого рода шоу, даже зарекнулся больше не праздновать свой день рождения, а всё из-за этого тупого, навязчивого баристы.       Он молча допил кофе, коего как раз взял меньший объем. На дне стаканчика лежало кольцо с белым, граненым камешком.       Заметив, что Сигма что-то высматривает в стакане, Коля оживился, в ожидании полноценной реакции. Но Сигма молчал.       – А вы увидели кольцо, когда допили?       – Да...       – Я рад, что мы теперь помолвлены.       Сигма вспыхнул как спичка, когда его одолело возмущение. Другие люди, стоявшие рядом, услышавшие этот выпад Гоголя, как-то одобрительно посмотрели на них двоих, что ещё больше взбесило.

◈◈◈

      – ...А я ведь вообще против всей этой пидорасни, ну вот чего он от меня хочет!? – Причитал Сигма, готовясь зачитать гомофобную и эмоциональную тираду о том, как к нему вечно липнут какие-то педики.       – Ну, ты не подумай, он не прям гомик, просто ловит жесткую фиксацию на людях. Очень часто. Он даже мне однажды в любви признался, а потом остыл спустя два часа, когда я сказал, что он не выдержит моего игнорирования.       – Что!?       – Ну вот так вот.       – Ужас, я ведь тоже его игнорирую, почему он меня харассит?       – «Харассит» он тебя за твой испуг, это в своём роде издевательство, но без желания унизить тебя.       – Звучит нелогично, если честно.       – Я спать хочу, не понимаю уже ничего. Но, у нас, кстати, лекция совместная сейчас будет – Зевнул Достоевский, что-то печатая в телефоне.       – С кем... С т-театралами? Твой друг же на театральном?       – Он придет на полчаса позже.       – Блин... Нет, я не хочу с ним говорить...       – Ну, так не говори.       Сигма уже было хотел возразить, но дверь в библиотеку открылась, и пред ними уже был Дазай, держащий подставку с четырьмя стаканчиками кофе.       – Да, блин, Сигма, что ты тут забыл? – Ни привет, ни здравствуй, зато всё с таким же спокойствием.       – В смысле?...       – Я думал выпить твой кофе, который тебе передали и соврать, что не нашел тебя.       – Стой. Мне передали кофе?       Осаму по-сучьи закатил глаза, достав из подстаканника кокосовый латтэ, который уже оказался на столе, рядом с Сигмой.       – Мы с Колей хорошо поболтали наконец-то, так что он даже попросил передать тебе кофе. Сказал, что там подарок или чет такое.       Сигма недоумевающе поерзал на стуле, с завистью смотря на Фёдора, который притащил себе стул с мягкой обивкой, и с ужасом на подмигнувшего ему Дазая.       В библиотеку ввалилось еще пара человек, а затем толпа и преподаватель. Осаму здоровался со своими друзьями, прыгая с одного стола за другой, чтобы поприветствовать и очаровать всех и каждого.       Достоевский в это время опять уснул, но стукнувшись лбом о стол, он вспомнил, что его заботливый товарищ принес ему кофе.

◈◈◈

      Совместная лекция в библиотеке была чем-то на грани откровенной пошлости и умопомрачительного ума. Осаму и Фёдор придумали новый шахматный шифр, начав перешептываться, пока сидели друг напротив друга, не разрывая зрительный контакт.       О, эти долгие, глубокие взгляды... Они были как поцелуй, длящийся полчаса без передышки. Что они там у друг друга высматривали, ресницы считали или бревна в чужом глазу искали – остается загадкой.       Ощущение общей тайны всегда срывало им крышу, но сегодня всё было иначе. Когда Дазай впервые, с подтекстом зашифровал «я бы тебя сейчас разложил в этой же ёбаной библиотеке, на этом же столе», не намереваясь даже как-то объясняться, Достоевский лишь посмеялся, добавив «Дерзай».       Грязные разговорчики скорее уж смешили Фёдора, но мысль о том, что прямо сейчас Дазай так же вычисляет каждую букву на уже врезавшейся в память шахматной доске...       Задевает что-то глубоко внутри.       Им вообще даже не было стыдно, что с ними за круглым столом ещё сидел беспечный Сигма, наивно штудирующий книжку, в поиске определения для конспекта. Он бы выпрыгнул с окна, если бы узнал, какие сцены непотребств те сейчас озвучивали, прям как малолетки в интернет-ролке.       Они вообще были странными, и всё, что говорили сегодня, впервые зашло дальше скользких шуток и флирта.       – d8, b5a3c7g6 – Прошептал Дазай, вздыхая в ожидании ответа, который следовал через секунду.       – f3e4b9a3.       – ЧТО ТЫ СКАЗАЛ? – Это было довольно громко для библиотеки. Сигма сильно испугался, услышав настоящее, непоказушное удивление в голосе Осаму.       Что такого ему сказал Фёдор?       – h3b5c6 a3f8d6 – Невозмутимо продолжал тот. Он явно ожидал такой реакции от собеседника и ему это ой как польстило, потому он решил подлить масла в огонь.       Дазай ощущал, как за прядями волос покраснели уши, но переведя дух, он продолжил диалог:       – a5d6c8b3. e7g4h3a7c1.       Фёдор всё ухмылялся, видимо наслаждаясь победой над чужим самообладанием.       – Эм... О чем вы говорите? – Полюбопытствовал Сигма, ища в пенале лавандовый выделитель.       На его вопрос оба уставились на него, будто их вытянули из общего вакуума, а затем рассмеялись, получив выговор от преподавателя.       – Да так, ведем дискуссию о вреде интернет-культуры в нынешнем поколении, а что? – Ответил Осаму, будто это не он сейчас выдавал своё поражение.       – Да, я предложил ему устроить теракт на соседнее здание провайдера – Посмеялся Достоевский.       – Меня это ТАК задело, Сигма, представляешь, какой он уебок?       Фёдор снисходительно фыркнул на чужую бестактность, и продолжил печатными буквами писать что-то в тетради.       Где-то за соседним столом у окна сидел Анго, по несчастливой случайности разобравший пару слов из шифра, ибо Дазай, будучи его другом, упоминал какую-то методику шифрования по шахматам, благополучно забыв о своем рассказе. Ну, понял он лишь слова «демон» и «библиотека», остальное он просто не успел запомнить, как и предположить, где и какая буква занимает положение.       Анго, конечно, побеспокоило святое слово «библиотека», произнесенное Дазаем. Они собрались устраивать жертвоприношение здесь что-ли?              Когда прозвенел звонок, он подошел к Осаму, чтобы спросить его об этом напрямую. Тот был его близким другом, потому не боялся, что он что-то утаит.       – Эм... Мы такого не говорили в шифрах – Дазай прикрыл глаза.       – Тогда что вы обсуждали?       – Не думаю, что тебе будет интересно это слушать, Анго – Осаму отвел взгляд куда-то вдаль коридора. Он обычно никогда так не говорил, делился всем в мелких и неинтересных деталях, чтобы насесть серьезному другу на нервы.       – Вы хотите убить кого-то здесь или что? – Скепсис и интерес начали одолевать Анго.              – Мы обсуждали личную жизнь одногруппников. О таком просто не говорят незавуалированно. Это ж невежливо!       Очевидно, что это неправда. Стали бы Достоевский и Дазай сплетничать об одногруппниках, как и все нормальные студенты!?       – Почему ты врешь? Я не верю, что вам это вообще может быть интересно – Анго поправил очки, демонстрируя недовольство.       – Вообще-то, сначала мы правда сплетничали – Фёдор будто материализовался из ниоткуда – А потом просто личные дела обсуждали. Это приватный диалог, потому он, очевидно, зашифрован.       – Вот да, как же я согласен! Не соблюдаешь правила конфиденциальности, как же так... Не ожидал от тебя такого – С наигранной раздосадованностью причитал Осаму, осуждающе поглядывая на недоумевающего друга.       – Так, если вы правда просто сплетничали, при чем тут «демон»?       – Не твоё собачье дело – Умиротворенно выдал Достоевский, всё так же не меняясь в лице.       – Что, прости? – Анго строго на него зыркнул, на что Дазай положил руку ему на плечо, якобы говоря «я потом тебе всё объясню».       – Девочки, не ссорьтесь – Посмеялся Осаму, добавив – Анго, родной, я всё потом тебе объясню, просто подожди. Достоевский вздохнул, издав снисходительный смешок.       – Ладно. Я не пойду на следующие пары, если что – Уведомил Дазая Фёдор, собираясь уходить.       – Я ещё побуду тут. Может ещё увидимся – Осаму подмигнул Достоевскому, пока Анго всё ещё тихо наблюдал за ними, испытывая крайнюю степень дискомфорта. Его редко посещали иррациональные, навязчивые мысли, но сейчас у него перед глазами, красными большими буквами будто было написано «они что-то замышляют».

◈◈◈

      Сигма согласился пропустить оставшиеся уроки вместе с Фёдором, разделив их обоюдную одержимость кофе.       – Странно, что Коля не пришел на семинар... Он обещал – Задумался Фёдор, уже пересекая порог «Кофейного зала», как вдруг, он увидел за стойкой Гоголя, который опять громко ссорился с кем-то из сотрудников. Сигма, стоявший в дверном проеме крупно вздрогнул, замерев на момент.       – А, эм... Он здесь. Чёрт. Он, блять, здесь! – Хотелось пищать от беспомощности как испуганная жаба, желающая зарыться в песок.       – Малой, успокойся – Сказал Фёдор, мрачновато покосившись на блондина вдали, отслеживая, куда тот повернут. Достоевский отвёл Сигму за декоративную, массивную колону – Пошли тогда в бальном зале посидим.       – В смысле...? Туда ведь нельзя.       – Кто сказал? – Искренне изумленно спросил Достоевский.       Сигма мысленно подметил, как же сюрреалистично выглядели другие эмоции на лице Фёдора, если это не какая-то побитая, около блаженная ухмылка или угрюмая, отсутствующая мина.       – Эм, ну, там ведь никто не сидит...       – Я сидел.       – Но...       – Да пошли уже. Я закажу кофе за тебя, или что ты хочешь?       – Кофе не надо, он поймет, что я здесь! Фёдор помедлил, обрабатывая услышанное.       – Эм, это уже выглядит как паранойя.       Сигма сглотнул, поправил галстук, поцарапал ухоженными ногтями металлический зажим на этом самом галстуке. Пиздец, может он и вправду зря так боится? Гоголь ведь ничего ему не сделал плохого.       – Черничный раф и кусочек красного бархата. Я тебе переведу деньги. Фёдор на что-то закатил глаза, молча удалившись к кассе, оставляя Сигму у входа в бальный зал, где были глухо освещенные желтым светом столики и всякий хлам. Потолки были высокие, потому света от слабой люстры было мало, так что технически, это был почти что полумрак. Жутковато, но похоже на место, где сидел бы этот зловещий Достоевский, как казалось Сигме.       Фёдор подошел к кассе, на что Гоголь сразу же обернулся к нему:       – О, Федя! Извини, что не пришел, мне штраф выписали, решил поработать подольше. Достоевский даже не хотел спрашивать, за что его оштрафовали.       – Понятно. Чай брусничный, черничный раф и красный бархат, всё здесь. Коля внезапно замер, уставившись на друга. Фёдор даже удивился, ибо ему показалось, что в чужих глазах промелькнул оттенок осознанности.       – Сигма здесь? – Тихо вопросил тот.       – Нет.       – А кому тогда кофе?       – Мне. Гоголь прищурился, набирая сумму на терминале.       – Ясно.       – Чего ты такой серьезный?       – Давно его не видел просто! У меня столько идей того, как покорить его, а он всё не приходит.       Фёдор перевел взгляд на маленький информативный стендик, где было написано, что в кофейне пройдет мини-турнир по игре в дурака, где победитель получает бесплатный кофе и десерт.       – Ага, удивительно.       – Да, блин, я серьезно, обидно же! – Коля вырвал чек из аппарата, кинув его рядом с стендом – Но ладно, знаешь, у Сигмы нет шансов перед моей обворожительностью, я знаю, что он просто боится принять свои чувства ко мне! Это психология, Федя, понимаешь?       – Понимаю.       – Ну вот и всё значит!       Сигма осматривал почти что поэтично утонченный зал. Он думал, что такое бывает только в сказках. Много деталей, выступов и гипсовых узоров на стенах, раскрашенных в разные цвета. Плитка на полу была мраморной, темно-зеленой с вкраплениями золота, а стык её пластин был почти незаметен.       Восхищение да и только, Сигма фантазировал, как мог бы станцевать здесь вальс, встретить загадочного незнакомца загадочную незнакомку и влюбиться... Романтизм, присущий принцессе из диснеевского мультика, но Сигма не стеснялся этого. Из светлого соседнего зала появился Фёдор, несущий их заказ.       – Ну, что? Он понял? – Всё ещё с испугом спрашивал Сигма.       – Нет. Я наврал ему.       – Фух... Просто, эм... Даже сегодняшний утренний случай... Когда Дазай принес кофе. Вот... Там в стаканчике опять было кольцо. Это уже четвертое. Зачем он это делает?       – Ну, знаешь, он просто как и многие люди любит именно вот добиваться кого-то, а когда он получает то, что хотел, то остывает сразу же – Достоевский взял салфетку со столика, начав её как-то складывать в непонятный конверт – Я это видел уже раз десять наверное, как он полгода за кем-то бегает, начинает отношения, а собственно, в отношениях остывает и начинает арбузить партнера.       – Это пиздец – Заключил Сигма, обреченно упираясь лбом в кулак.       – Ну, всё не так плохо, просто дай ему отдачу разочек, он побесится и успокоится.       Сигма, к слову, был целиком уверен, что это сработает, что он просто очередная поверхностная влюбленность для этого придурка. Он готовился морально, рассчитывая, что сделает это в следующий раз.       На выходе из бального зала их неожиданно встретил Дазай, который нёс какие-то пакеты, видимо, с одеждой и творческими принадлежностями, ибо оттуда явно виднелся ватман и небольшой сверток обшитой стразами тканью.       – О, Сигма! А тебя Гоголь ищет как раз – Нарочно и очень громко выдал тот, стоя вблизи к кассе.       Сигма, дрожа, медленно повернул голову в сторону прилавка. Коля его заметил, явно оживился, засуетился.       Он повернулся обратно к Дазаю, демонстративно нахмурив брови, пока тот хитро лыбился. Гоголь уже в припрыжку направлялся в их сторону, атакуя Сигму своим существованием.       – Ну, ладно, разбирайтесь тут сами, а мы с Фёдором пошли дела свои делать – С напускной важностью выдал Дазай, уводя не успевающего сориентироваться друга с места преступления.