Гадание на кофейной гуще

      Фёдор и Коля отсиживали очередную пару по философии, слушая нудные лекции преподователя. Ну как, нудные. Для Коли – да, нудные, а вот Фёдор был другого мнения и всегда был готов выдвинуть очередной монолог о пересечении духовных и психологических аспектов человеческого существования. Задвигать про мораль тоже любил, но этой же самой моралью пренебрегал больше всех.       Начался перерыв и Гоголь моментально включает звук на телефоне, чтобы показать соседу по парте очередной тупой тикток.       – О-о, смотри, вот этот чел на меня похож – Тыкал он пальцем в экран, где на видео какой-то вообще не похожий на него парень кривлялся, изображая «ту самую» одноклассницу – Вот только он чурка, правда, но похож же, скажи?       – Он не «чурка», он смуглый просто – Выдал Достоевский, поглядывая в чужой телефон.       – В смысле? – Коля просто вылупился на него, будто его друг выдал древнее запрещенное знание.       – Ну, он загорелый – Спокойно объяснил ему тот.       – Да неважно, ты мне лучше скажи, похож ведь на меня?       – Нет.       – В смысле?       Фёдор просто уставился на него, взглядом говоря: «Я не знаю, чего ты от меня хочешь».       – Ладно-ладно, не смотри на меня этим взглядом! – С наигранной обидой пробубнил Гоголь – Ну а вообще, как там твой друг поживает? Который японец, типа – Коля заправил за ухо прядь, по-девчачьи поморгав.       – А что с ним? – Втихаря сложив вещи в сумку спросил Фёдор.       – О, я узнал, что он дружит с моим, МОИМ, коллегой, который тоже с лингвистического факультета.       – Осаму вообще-то на социально-культурном направлении – Пробормотал тот, взяв сумку, чтобы незметно сбежать с последующих уроков пораньше.       – А-а, так этот тоже, наверное. Не знаю, короче – Протараторил тот, резво закидывая в рюкзак вещи, чтобы тоже съебаться пораньше.       Вообще, сам Достоевский был на художественно-народном направлении, а Гоголь – на театральном. Их группы часто были на совместных уроках, так как и те и те состояли всего из пятнадцати человек. Как так вышло? Большинство учеников перераспределились на более простые факультеты, вроде хореографии, где меньше всего приходилось читать. Такое прокатило лишь в год их поступления, после чего администрация запретила практику перераспределения во время учебы.       – Так вот, мой коллега, Ацуши, он фурри.       – Ладно.       – Прохладно! Если он дружит с твоим другом, значит твой друг тоже фурри. И ты тогда тоже получается.       – Ну, да – Непосредственно выдал Фёдор, скрыв сарказм за монотонностью. Он остановился на полпути к столовой, уставившись на друга – Мы все здесь фурри вообще-то, Коля.       – Что, даже ты...? – Тот приоткрыл рот в изумлении, ожидая, что Фёдор скажет, что это шутка.       – Даже я. У меня есть фурсона. А у тебя? – Спросил он, что-то печатая в телефоне. Пока они шли по коридору, Коля заметил, как кто-то пробежал за поворот, словно желая спрятаться.       – Ты это видел? Мне кажется, это был Сигма!       – Тот, которого ты сталкеришь?       – Да! Ой, то есть, в смысле... А, да! Он самый!       – Он с Дазаем общался. Он тоже фурри. Словно удар молнии поразил Николая. Хотелось начать биться в истерике, отрицая эти мерзкие слова.       – Не может такого быть! – Пискнул блондин, быстрым шагом направившись за эфемерным Сигмой.       – Пошли в столовую, я хочу кофе.       – Нет, постой. А как мне впечатлить его, если он реально из этих?

◈◈◈

      – Вот, я нарисовал твою фурсону – Достаевский отдал листочек Гоголю, залпом выпивая эспрессо.       – Ого, спасибо! – Он послал другу воздущный поцелуй, на что тот никак не отреагировал.              Зрению Коли предстал такой вот рисунок: антропоморфная свинья в плоской светлой фуражке, держит стакан с кофе, параллельно общаясь по телефону.       Блондин почесал затылок.       Вряд-ли Сигма увлекается чем-то подобным.       – М-да, Федь, мне кажется, что ты шутишь надо мной – Он быстро помахал бумажкой, будто она внезапно воспламенилась – Сигма точно таким не увлекается, не-а!       – Свиньями? – Ухмыльнулся Достоевский, стервозно кинув стаканчик на стол.       – Гадина ты, Федя, даже фуражку мою нарисовал этому... Персонажу.       – Мне кажется, ты вряд ли нравишься Сигме. Он от тебя бегает.       – А вот мне кажется, что ты завидуешь счастью быть влюбленным! Ты же у нас бесчувственная, злая, аналитическая машина. В университете культуры. Шел бы на ученого, там ни у кого личной жизни нет – Посмеялся Гоголь, поправляя фуражку.       – Там неинтересно – Пожал он плечами без доли обиды. Вот у кого у кого, а у него личная жизнь была, и слава богу, что никто не знал, какая.       – А вот Сигма... У него даже пинтерест есть, у него там фотки в красивой одежде... Белое пальто, зажимчики для галстуков разные... Ах, он ещё и разделяет мою любовь к картам! – Коля верещал на весь коридор, словно фанатка на концерте.       Фёдор уже привык к подобным заскокам своего ветренного друга, тот часто влюблялся, выливая на него весь словесный поток чувств к какому-то человеку с работы. Но в этот раз, его, кажется, повело конкретно.       Где-то на задворках разума, Достоевский догадывался, что Коля просто до ужаса боится остаться один, потому забивает свою рутину тяжелой учебой и работой, всецело отдаваясь людям.       Иногда это подбешивало, ибо тот вытаскивал его из кровати по выходным, так как остаться на целый день дома, да ещё и в одиночестве тот не мог. А Фёдор плохо спал, желая лишь отлежаться хоть один день в воскресенье.       – Как ты вообще нашел его пинтерест? Там же никто не сидит вроде.       – А он у нас маленький кофейный блогер, делает отзывы на кофейни. Мне, кстати, на смену пора...       – Отлично. Идём сейчас, а то я так упаду замертво по пути домой. А потом воскресну. Коля присмотрелся к синякам под глазами Фёдора. Тот ложился спать. Но не спал, судя по всему.       – Я куплю тебе ещё один кофе, главное не упади, не разбейся и не воскресни.       – Что? – Фёдор похлопал глазами, остановившись на полпути – А, ладно. Идём.

◈◈◈

      Уже в кофейне, Фёдор увидел Сигму, стоящего у кассы со стаканчиком. Он очень выделялся своей внешностью и стилем, будто белое пятно на глазах. Антураж у кофейни был темный и красивый, а этот парень прямо светился на фоне темного зала, хотя вписывался он идеально, будто часть композиции.       Отчасти понятно, почему Гоголь за ним увязался, ему ведь всё необычное подавай, а у Сигмы будто на лбу написано от себя «я такой же как и все, оставьте меня в покое». Замученный он какой-то, уставший, меланхоличный.       Завидев его у кассы, с напитком, который он не готовил, Коля встрепенулся, думая уже поздороваться, но Сигма что есть сил дал дёру. Будто от этого зависела его жизнь.       – НЕТ, СТОЙТЕ, А КАК ЖЕ КОФЕ, Я НЕ УСПЕЛ СДЕЛАТЬ ВАМ КОФЕ!! – Прокричал ему в след погрустневший Коля.       Он уже сам было собрался догнать Сигму, но его окликнул менеджер, напомнив о начале смены. Далее Гоголь очень понуро заваривал эспрессо для Достоевского, который мысленно ужаснулся такой моментальной реакции со стороны Сигмы.       Похоже, что его друг перешел все границы дозволенного.       – Эспрессо. Двойной – Мрачно озвучил блондин.       – М-м, за такой сервис я обычно пишу негативные отзывы, в курсе? – С долей шутки спокойно оповестил его Фёдор, оперевшись о стойку.       – Неужели хочешь, чтобы мне понизили зарплату? – Грустно выдал тот – Тебе ж самому это будет в убыток – Сразу переключился на ехидство, приходя в себя.       – Я не умру, если ты не угостишь меня чаем – Усмехнулся тот, всем видом демонстрируя снисходительность.       – Вот именно! Как же я с тобой согласен! – Вклинился третий голос, говорящий в до невозможного ироничном, едком тоне. Дазай как всегда появлялся из ниоткуда, делал что хотел, перетягивал внимание вообще всех людей в радиусе трех метров на себя.       – Ты уже закончил? – Непосредственно спросил Фёдор, даже не удостоив собеседника взглядом. Будто знал, какое у того сейчас лицо.       А выражало оно высшую степень спокойствия, насмешку над всеми людьми в кофейне.       – Да-да. Конечно – Он сделал паузу, подняв взгляд на меню, а потом, будто издеваясь, на Гоголя – А, я тебя и не заметил, приветик.       – О, это ты же, тот самый! Стой, прежде чем ты сделаешь заказ, хотел узнать: вы с Федей и Ацуши правда увлекаетесь фурри? – Прямодушно задал свой вопрос Коля.       Осаму округлил глаза, посмотрев сначала на Фёдора, а потом опять на Гоголя:       – Что?       – Ну, сегодня Федя сказал, что вы втроём увлекаетесь этим, и я подумал, может мне смягчить своё отношение к этой теме? Ну, мало ли... Федя ж мой друг...       – А-а... Да, понял. Мы фурри. Втроём. На сходки ходим, костюмы делаем, хандмейд, все дела – Он очаровующе улыбнулся Коле, который принял его слова за чистую монету.       Дазай мельком посмотрел в сторону Достоевского, который усиленно пытался подавить смех, прикрывая лицо рукой. Он снова залпом выпил кофе, успокоившись.       – Боже, что ты пьешь? – Покривился Осаму, смотря на стаканчик в руках Достоевского.       – Тоже самое, что и обычно – Пожал тот плечами. Вообще, не совсем правда. Обычно он пил чай, просто кофе поддерживало его в живых подольше травяных напитков.       – Ты себя вообще не щадишь? – Дазай скептично прикрыл глаза, а потом перевел взгляд на меню.       – Почему я должен?       – Ну, православным вроде нравится себя наказывать, разве нет? – Нахальная улыбка на лице Осаму свидетельствовала о том, что «началось». Коля уже до этого был свидетелем того, как общаются эти двое, но вблизи... Что-то явно было не так.       – Не только себя – Фёдор поднес остаток напитка к губам, допивая и кусая бортики бумажного стаканчика.       – Позволь мне показать тебе, что обычно пьют люди, не страдающие мазохизмом – Он взял бумажный вариант меню в перебинтованные руки – Мне, пожалуйста, кленово-шоколадный латтэ и имбирно-мятный капучино.       Коля внезапно встрепенулся, ибо будто завис в своих мыслях, когда пришел Осаму. М-да, тот действительно был уж очень притягателен, глаз не оторвать. Однако, Гоголь не понимал, как Дазай вообще ладит с Фёдором? Они словно из разных миров: Достоевский из какого-то темного, а Дазай... Ни одному будто не принадлежал. Словно побывал и там и тут, в итоге решив, что ни одна сторона не заслуживает его симпатии. Он был общителен и изворотлив, дай бог хоть один человек о нём не знает. Везде был, везде за что-то известен, в то время как Фёдора шугались даже бабушки в церкви, крестя его на выходе оттуда.       – Очень смелое утверждение с твоей стороны. Однако, в любом случае, прыгать под машину и лежать в больнице с множеством переломов – это не моя прерогатива, как мазохиста – Фёдор с безмятежной улыбкой поддел пальцем бинты на руке Осаму, будто это о чём-то говорит, непонятно, правда, о чём. Ну, непонятно Гоголю. А у этих двоих будто обмен информацией через взгляд идет. Даже не моргают. Николаю было даже неловко находится рядом с ними.       – А... Эм... Картой? Наличными? – Криво улыбнулся тот, смотря на Дазая.       – Натурой – Он так и не повернулся к Коле. Фёдор благосклонно посмеялся, наблюдая, как Осаму вперил взгляд теперь на недоумевающего Гоголя. Тому стало резко не по себе, хотя в теории он бы сейчас ржал, как школьник над многочленами. Было ощущение, будто это ему теперь нужно платить.       – Да картой, я пошутил! А Фёдор мне говорил, что ты шутки понимаешь – Он помолчал секунду, затем добавил – А, точно, ещё я хочу эклер. С шоколадом. Всё здесь.       Гоголь кивнул, впервые в жизни пытаясь проанализировать собеседника. Не сказать, что они бы не подружились, на деле, просто стычка этих двоих его изрядно удивила, а Дазай будто особенно этим наслаждался.       – А, можно мне ещё оформить скидочную карту? – Продолжал улыбаться тот. Абсолютно каждое его действие сквозило каким-то издевательством.       – Да, можно-       – Бли-и-ин... – Протянул тот разочарованно.       – Что такое? – Хлопал глазами Коля.       – Я не хотел оформлять скидочную карту, просто спросил.       – А давай оформим? – Как-то совсем неожиданно предложил Фёдор.       – Да зачем?       – Я хочу.       – Вот сам тогда и оформляй – Дазай приложил карту к терминалу, после чего направился к столику у окна – У вас тут есть шахматы? А точно, знаю, что есть.       – Доиграем предыдущую или новую начнем? – Спросил Достоевский, забирая с книжной полочки шахматы.       – Давай новую. В той ничья будет точно.

◈◈◈

      – Так ты знаком с Ацуши? – Фёдор мешает трубочкой кофе, которым его угостили.       – Ну да, а что? – Дазай двигает коня на f7, добираясь до пешки, прикрывающей короля.       – Ничего, просто ты после общения со своими «приёмными детьми» начинаешь партию со «связки» – Фёдор лишь мельком глянул на положение своих фигур, сразу делая ход слоном, на ту же самую клетку f7, выбивая коня.       – «Приёмными детьми»? – Дазай изумился, отпив кофе и вперив взгляд на доску – Я скорее отец, сбежавший за хлебом, чем приёмный родитель.       – Ну и то верно – Фёдор притянулся к трубочке, пробуя напиток – Ого... Это реально вкусно.       – А ты что думал? Вот серьезно, смотрю на тебя и диву дивлюсь. Мало того, что ты горячее через трубочку пьешь, так ещё и сладкий кофе впервые пробуешь... Фёдор лишь молча и медленно пил кофе, смотря на Дазая. Тот, воспользовавшись ситуацией, сместил пешку на с6, приближаясь к другому концу доски.       – Насчет кофе... Я просто не обращал внимания на то, сколько у него вариаций, и приходил уже с четким запросом. Потому так вышло – Было уже сложно оторваться от стаканчика. Фёдору казалось, что он даже потерял бдительность в игре из-за напитка.       – Рад, что тебе нравится, в любом случае – Осаму подпер щеку рукой, с наслаждением смотря на собеседника, который, казалось бы, невозможно, но отупел на пару лишних секунд, услышав таймер. Время вышло. Это был самый быстрый проигрыш в его жизни – Особенно буду рад, если будешь так проигрывать мне почаще.       Дазай любил играть в шахматы, но отчасти считал это задротской чушью. Тем не менее, проигрывал только Достоевскому, обыгрывая остальных в два счета. Но когда ему хотелось победить скорее, чтобы выбить у Фёдора должок в виде выполнения одного желания, он прибегал к хитрости. На ранних порах их знакомства, он даже не подозревал, что его друга нужно отвлекать чем-то простым, в чём он не сведущ. Например, рассказом об аквапарке.       Осаму ещё долго припоминал Фёдору его позорный проигрыш, который он допустил из-за того, что действительно сильно удивился, узнав, что существуют бассейны с волнами.       А Фёдор долго ещё говорил, что просто переключился на то, что ему было интереснее в тот момент, да и вообще, он это сделал осознанно.       – Мне всё равно – И ведь действительно, ему было всё равно, ибо весь фокус внимания был на кофе.       – Ну-у-у, так ты желание моё выполнишь, христьянский мальчик? – Он закинул руки за голову, надменно улыбаясь и смакуя победу.       – Ты жулик. Это грех. Мой ответ – нет.       – Э-э, в смысле? Выполняй, ты просто не любишь признавать проигрыш! – Оживился возмущенный Осаму, обижено постучав по столу.       Но Достоевский, кажется, хотел быть непреклонным сегодня:       – Ты опять намеренно отвлек меня.       – На войне все средства хороши, особенно учитывая твой марафон побед за эту неделю, когда ты прекрасно знал, что у меня зачёты и бессоница.       Блин. А это ведь аргумент. Тогда, выходит, Фёдор тоже играл нечестно.       – Ладно, чего тебе?       – У тебя сейчас как по оценкам? – Начал он издалека, скорчив серьезную мину, показывая весь спектр своей заебанности.       – Ну, плохо. Преподы валят без разбору будто, а некоторые и вовсе зачмырить и отчислить грозятся.       – Вот и у меня так же. Угадай, сколько зачетов из восьми я сдал, учитывая, что я действительно готовился, в этот раз не расчитывая, что поставят пять за красивые глазки?       – Два.       – Бинго!       – У меня точно так же.       – Моё желание – хорошие оценки мне и тебе – Это уже было больше сделкой, чем просто шалостью, на уровне «Федя, раз уж ты проиграл, напиши злой комментарий в официальной группе нашего университета».       – Я не смогу замолить в храме предвзятое отношение к нам. Что ты предлагаешь? – Усмехался Фёдор.       – Оккультизм конечно же!       Достоевский замолчал.       – Ты нормальный?       – Почему?       – Думаешь, я такое приветствую? – Осаму затих, помрачнев – Как ты узнал?       – Так ты реально увлекаешься, значит! – Снова оживился.       – Я должен был догадаться, что всё придет к этому.       – Да, очень православно с твоей стороны таскать стремные книжки на латыни из нашей абсолютно ебнутой, массонской библиотеки.       Он вспомнил, как Дазай действительно видел его в библиотеке с книгами и пакетом, забитым цилиндрическими свечами.       – Я голодный.       – Я знаю. Держи – Он придвинул тарелку с эклером Фёдору.       – Что я должен сделать?       – Наколдовать мне пятерки.       – Я думал, это об общей выгоде.       – Я тебе найду жертву и позвоню куда надо, если тебя спалят.       – Ну, ладно. По крайней мере, тогда нас точно не отчислят – Фёдор поднял стаканчик, чтобы «чокнуться» им вместе с Осаму, тем самым ставя печать на их сделке.