Короли могут защитить всех, но делать этого не станут

Розария сидит на диване, вдумчиво смотря в ковёр на стене. Она считает на нём узоры. Расписные золотые линии на красном полотне тянулись от самого низа в верх, образуя незамысловатый громадный узор. Одна линия. Вторая. Третья. Пятая. Десятая. Пятнадцатая. Или это тринадцатая? Девушка недовольно хмыкает, тут же протирая свои сонные глаза ладонями.  Сидя на красном бархате, она думала о том, что она здесь делает. Время близилось к полуночи. Приглашение герцога Альберих было получено утром в Соборе после очень жаркого дикого и грязного секса в исповедальне. Он назначил встречу на утро, но она решила прийти и удивить его вечером. Матушка сразу же заметит, если её нет. Вспоминая подробности того утра, она невольно вздрагивает. Наверное, из-за них она и оказалась тут одна, окружённая тишиной комнаты и огнями зажжённых свеч.  Монахиня снова тяжело вздыхает. Она собиралась сюда, наполненная тревожным волнением и странным щемящим чувством в груди. Она ждала этой встречи, начиная с момента, как Его Светлость покинула Собор ранним утром, а после не переставая вспоминала о том, как его широкие ладони держали её за ягодицы. От воспоминаний словно било током, который приводил её в чувство, заставляя сглатывать слюну и заталкивать свои воспоминания подальше в глубины сознания.  Именно сегодня день тянулся мучительно долго. Утренняя служба, уборка в Соборе, секс, Кэйа, его приглашение прийти к нему, а после бестолковая работа, начиная от ухаживаний за цветами во дворе и подготовки к вечерней службе, заучивание новых молитв, и сама служба. Кэйи уже не было. Она почему-то наивно надеялась, что он явится. Не было никого из дворца, только местные. Другая монахиня Сью, заступившая вечером, принесла слухи о том, что герцога Рагнвиндра ранили на утреней прогулке охотники за сокровищами. В тот момент Розария догадалась, что скорее всего, Кэйа был сейчас рядом с ним. Или же вовсе занимался другими какими-то делами. Королевскими делами. Розария решает никак не реагировать на эти слухи в отличии от остальных монахинь, что начали шептаться о том, что же происходит во дворце. Розария успокаивала себя с мыслью, что вечером она встретится с Кэйей и обо всём разузнает. Совсем не для того, чтобы передать потом всё Альбедо, а чтобы знать, что с самим герцогом всё в порядке.  Она впервые допустила такую мысль в своей голове. С каких пор ей не безразлично чем занимается герцог во дворце? С каких пор она начала переживать и сверяться с большими часами на монументе, и думать что-то в духе: «Три часа дня, у придворных сейчас было время обеда, значит он там», хотя она сама точно не знала никакого расписания королевской свиты. И уж тем более не знала, чем занимается Кэйа Альберих. В отличие от неё, он мог свободно передвигаться по всей территории Мондштадта, не надеясь, что матушка обнаружит его за пределам Собора во время службы. У неё не было никакого личного пространства, никаких гулянок, весёлых игр в бридж или королевских завтраков, в её жизни витал запах ладана, вся одежда состояла из меняющихся чёрных платьев, а личная жизнь начиналась и заканчивалась на маленькой койке в тесной комнатушке, где она жила с еще тремя монахинями.  Большая огромная пропасть.  Между ней и герцогом не было абсолютно ничего общего. Он королевский сын, с детства окутанный любовью придворных, умеющий писать пером, читать и держать в руках меч. Его тело каждый день украшали изысканные мундиры, сшитые по его личным меркам, рубашки пахли хлопком, а туфли начищали пажи каждый вечер в его личной гардеробной. Кэйа обучен верховой езде, фехтованию, руководит кавалерией, а его словам подчиняется добрая сотня рыцарей, с которыми он ежедневно проводит тренировки. Он имеет авторитет, встречается с послами из разных стран, путешествует, даже иногда ходит на охоту, изящно говорит торжественные речи на балах, спит в мягкой постели, а на утро ест фрукты, которые сама Розария еще никогда в жизни не пробовала.  Однако, между этой пропастью в последнее время образовался мост. Хрупкий, ненадёжный, готовый сорваться в любую секунду. Они идут по нему навстречу друг другу, каждый раз боясь снова упасть в эту пропасть и понять, что их снова ничего не соединяет. Розария никогда не воспринимала герцога Альберих всерьёз. Его пошлые комплименты в её сторону каждый раз при встрече лишь поддерживали его амплуа «королевского зажиточного мальчишки», отчего Розария не относилась к нему всерьёз. Для него всё это просто шутки. Как и она сама. Заводная игрушка, что живёт под дудку общества, закрываясь стенами Собора. Сама Розария никогда не боялась жизненных трудностей и её совсем не привлекали его сладкие речи и мечтательный взгляд. Он просто хочет, чтобы она пала перед ним, как все девушки. Так ей казалось до этого.  Сейчас, сидя в его покоях, в сексуальном пеньюаре, честно украденном у герцогини Эолы, она вдруг поняла, что её принципы рухнули, как карточный домик. Что стало падением её гордости? Та погоня на пляже, или тот эпизод в лазарете, где он держит её за руку? Или их диалог, где ему не так важно её тело? Или Джуди, которая хвасталась, что уже сама затащила герцога Альберих в свою постель? Сама Розария не поняла в какой момент стала остро реагировать на любое упоминание герцога Альберих. Как неприязнь сменилась добродушием, а его появление расценивалось, как солнечный луч после целой ночи ливня.  Сидя здесь в его покоях, она прокручивала это в своей голове снова и снова, пока не устала смотреть на ковёр напротив. Время тянулось беспощадно. Куда он мог деться? Как правило, королевская знать засыпала еще не было десяти. Это только на балах, местные любили куражиться и танцевать до утра. В остальные дни свет во дворец гас, когда еще не было полуночи. Розария допускает мысль, что он её обманул. Он ведь уже получил, что хотел так долго сегодня утром, зачем ему снова эта монахиня? Но несмотря на то, что такая мысль снова и снова вертелась в неё в голове, она выжидающе ждала.  Цифры на часах перепрыгнули полночь. Её уже немного клонило в сон. А после она потеряла счёт времени, снова и снова роясь в своих мыслях и обдумывая всё, что произошло между неё и Кэйей за последнее время. Как гром среди ясного неба в мутном тумане мыслей появляется образ Альбедо. Во многом её близость с герцогом состоялась благодаря нему. Его хитрый уговор и шантаж заставили её воровать и явиться в королевские покои в одном нижнем белье. Благодаря нему, она позволила Альберих переступить черту и дать их отношениям небольшой шанс на развитие. Сотрудничество с Альбедо было на острие ножа. Она рассказала ему не так много за период их альянса, но и не рассказала чего-то слишком личного. Так она оберегала себя и думала о безопасности Кэйи. Она всё еще не знала, зачем принцу понадобилось разузнать всё о Дилюке Рагнвиндре. Всё это было для неё секретом, который она не должна знать, но оказалась втянута из-за интересов брата самого Рагнвиндра. Стоило ли её продолжать сотрудничать с Альбедо? Насколько ей необходимо это сотрудничество, когда Кэйе она вдруг стала доверять больше, чем принцу, который ненавидит обоих братьев? И что ей принесет это сотрудничество, если всё раскроется? Скорее всего, ничего хорошего.  Широкая дверь королевских покоев отворяется со скрипом. Розария подпрыгивает на диване, тут же пряча руками свою наготу. Неужели, кто-то пробрался в покои герцога кроме неё самой? Тёмный силуэт, возникающий в проходе, даёт понять, что хозяин вернулся.  Розария расслабляется, увидев того, ради кого она просидела здесь половину ночи.  В приглушённом свете зажжённых свеч она видит его и ей становится легче. Это он! Кэйа!  - О-у! – неловко говорит герцог, прикрывая за собой дверь. В его уставшем взгляде тут же появляется искра, когда он видит полуобнажённую гостью на своём диване. Он совсем забыл о встрече с ней в его покоях.  Розария ничего не говорит. Лишь неловко поджимает губы. Теперь она не чувствует себя уверенно в таком виде, как несколько дней назад, когда разлеглась на широкой кровати, желая спровоцировать герцога. Казалось, что он видит её насквозь. Её смятение, застенчивость и вспыхнувшие чувства, когда он вошёл в комнату. Она ждала его, уверенная, что снова одурманит и затащит в постель, но сейчас ощущала себя неловко. Что изменилось с тех пор? На самом деле много чего.  - Я совсем забыл – честно признаётся Кэйа, тут же снимая с себя синий мундир и бросая на свободное кресло. Ночная прогулка и открытия, которые он для себя узнал, совсем выдворили из его головы ту долгожданную встречу о которой он желал с самого утра.  - Я так и поняла – усмехается Розария, вставая с дивана и готовясь уйти. Зачем? Ей вдруг стало обидно. Она прождала его столько времени, чтобы услышать, что он забыл? Засевшее до этого желание внизу живота вдруг куда-то испарилось.  - Нет, нет, - тут же встревоженно говорит герцог, оказываясь напротив монахини, чей взгляд изменился с игривого на строгий в одну секунду.  - «Я совсем забыл» – передразнивает его девушка.  Кэйа на её пародию довольно улыбается. Было сложно поверить, что она здесь. Она приняла его приглашение и даже дождалась его после всех приключений. Это его очень грело, но он не собирался просто так её отпускать.  Он оценивает её внешний вид, который тут же сбивает с толку, прогоняя разные мысли.  - Вау! – шепотом говорит Кэйа, оценивая её образ. Девушка прикусывает нижнюю губу, немного смущаясь его слов. Защита снова упала от одного его слова. Он делает шаг ближе к ней, продолжая говорить шепотом: - какая ты красивая!  Она слышит, как цокают его каблуки и как бренчит его серёжка в левом ухе, а еще она слышит, как бьется её сердце. Быстро и учащённо. Почему-то сейчас было совсем не так, как в исповедальне. Там было желание и страсть. Быстрее начать, ощутить и закончить. Утолить жажду. Сейчас было по-другому: она перед ним, одетая в сворованное бельё, он, стоящий перед ней в одних светлых брюках, без своего любимого синего мундира.  - Я думала, будут хоть какие-то извинения – она пытается держать лицо, но когда герцог перед ней снимает свою рубашку, бросая на пол, все её слова, сказанные в свою гордость тут же не имеют смысла.  Розария вдруг поняла, что впервые видит его обнажённым. Смуглая кожа, струящаяся синяя прядь, таинственная чёрная повязка на правом глазу, золотая серёжка в форме голубого, как его глаз, кристалла. От него пахло морем. А еще от него веяло невероятным желанием. Как и от неё.  Кэйа начинает с поцелуя. Пухлые губы девушки тут же отвечают ему в ответ, будто очень долго этого ждали. В какой-то момент монахиня даже немного дрожит от поцелуя. Как будто в ней что-то переломилось и вырвалось наружу. Нескончаемая страсть, желание насытиться, желание побыть как можно больше в этих покоях и желание целовать его, не переставая.  Мужские пальцы поддевают лямки лифа на плечах, тут же потянув их вниз. Кружевная ткань соскальзывает с груди, а женские ноги трясутся. Все именно так, как она представляла. Сама девушка не двигается, предпочитая отдать инициативу герцогу напротив. Тот уже решил идти дальше. Его губы переместились на шею, оставляя поцелуи на бледной коже. Розария от наслаждения прикрыла глаза, полностью прижимаясь телом к мужчине. Её руки обвивают его шею. Сам Кэйа двигался ниже. Проложив дорожку поцелуев от её ключиц до ложбинки меж грудей, герцог опустился на колени. Губы целовали женский живот, каждый сантиметр её тела, будто это последний шанс, последняя встреча. Розария мычит под нос, ощущая, как намокло её белье внизу. Как же быстро она сдалась.  - Я рад, что ты здесь – тихо признаётся мужчина, подняв к ней голову, стоя перед ней на коленях.  Она тяжело дышит, но искорка любопытства всё еще била по её голове:  - И где же Вы были, Ваша Светлость? – она старается никак не реагировать на его признание.  - Путешествовал – непринуждённо отвечает герцог, тут же целуя её кожу, где проходила граница трусиков. Словно молния средь бела дня.  - Куда? – тут же спрашивает монахиня, положив руки на талию, принимая более строгий вид.  - На тайный неизведанный остров – мечтательно говорит Кэйа, снова целуя её в живот. Он словно одурманен. Правда сама срывалась с языка. Перед ней он мог не скрываться и говорить всё, что думает.  Розария ничего не отвечает. Его ласки сбивают с толку её логическое мышление. Она подумает об этом позже.  А потом всё словно в тумане. Вот под ней мягкая кровать. Она вдруг поняла, что очень давно не лежала на такой мягкой кровати полностью обнажённой. Трусики и лиф были сняты под желанием герцога быстрее избавить её от одежды. Над ней герцог Альберих, что не сводил с неё глаз. Его синяя прядь упала ей на живот. Розария смотрит ему прямо в глаза, не понимая, какие чувства испытывать. Всё смешалось в кучу. Он скользит ладонью от её голой груди до бедер, чуть разводя их и устраиваясь между ними. Как будто между ними это происходит впервые. Она начала вдруг жутко нервничать.  Мужчина расстегивает свои брюки, чуть спуская их до бедер. Он смотрит вниз, опираясь одной рукой о кровать, а другой держа свой член. Сначала он медленно проводит головкой по меж половых губ. Розария мычит под нос, содрогаясь всем телом, потом он делает это снова. Даже немного улыбается. Ему очень нравилось смотреть, как она дрожит от желания, а её грудь вздымается. А после он медленно двигается вперёд.  Женские пальцы тут же хватают его за плечи. Она выгибается в спине. Член входит во влагалище, а с губ монахини срывается томный стон. Стон удовольствия. Герцог смотрит на женское тело перед собой, что сразу же расслабилось после его манипуляций. Внутри горячо, жарко, он сглатывает слюну прежде, чем сделать снова медленный толчок. Девушка мычит под нос, шире раздвинув ноги. Теперь она ощущала его размеры. Ей нравились эти чувства. Совсем не так, как в церкви в маленькой исповедальне, стоя на коленях.  Альберих начинает двигаться. Инстинкты заставляют накрыть женскую грудь левой ладонью, губы тут смыкаются в поцелуе. Пальцы нащупывают сосок. Женский стон становится громче. Розария не стесняется в эмоциях. Ей хотелось еще. Больше. Она обхватывает его за спину ногами, желая, чтобы он был как можно ближе к ней. Мужчине становится неудобно, и он решается опереться на две ладони.  Он смотрит на монахиню перед собой, что не находила себе места. Прижав руки к груди, девушка лежала и кусала губы от его толчков внутри, что стали немного ритмичнее, чем в самом начале.  Кэйа двигает бедрами, иногда смотря вниз и наблюдая, как его член входит во влагалище. Его это возбуждало. Он не стесняется в стонах. Более того, они начинают в какой-то момент звучать гармонично: нежные голос Розарии и громкие выдохи Кэйи после. Обоим не хочется заканчивать это так быстро.  Мужчина, ощущая, как готов был уже кончить, вытаскивает свой член из влагалища, начиная по нему медленно водить ладонью, стоя на коленях. Девушка приподнимается на локтях, наблюдая перед своими глазами набухший половой мужской орган. Ей хочется еще. Хочется больше почувствовать этот член.  Она тут же оказывается на коленях. Перед её лицом Кэйа продолжает водить ладонью по члену. Не то, чтобы он снова удивлён видеть её перед собой в такой позе, но он был в предвкушении. Герцог убирает ладонь, смотря снизу на девушку. Та ловко подхватила член губами тут же обхватив его и начиная двигать головой вверх-вниз.  Сначала она слышит довольный низкий стон герцога, а после ощущает, как что-то тёплое заполняет её рот. По рецепторам бьёт кислый привкус. Сама девушка мычит под нос, пока герцог, стоя перед ней на коленях, дрожит, дёргая бёдрами, и издавая низкий томный стон, запрокинув голову. В порыве оргазма он говорит под нос все ругательства, которые он когда-либо знал. Так хорошо ему еще никогда не было.  Розария отстраняется от члена, сомкнув губы и сглатывает. По горле режет, а сама она тут же хочет пить. В горле стоял чёткий привкус чего-то горького вперемешку с кислым ощущением. С её губ скатывается капелька белой жидкости, которую она тут же вытирает тыльной стороной левой ладони.  - Вот чёрт – выдыхает мужчина, сглатывая слюну. Обоих начала мучить жажда: - как же… Как же ты хороша…  Девушка тут же садится на кровать, вытирая губы от слюны и остатков спермы. В её голове царил ураган. Она не понимала, зачем оказалась на коленях перед герцогом. Какое-то неведомое желание сподвигло её это сделать. Адреналин, смешанный с искушением. Ей понравилось.  - Извини, - запыхавшись говорит вдруг Кэйа, проводя ладонями по вискам, стирая капли пота: - я сам не знаю… Я не удержался…  Снова во второй раз он оставляет её без какого-либо удовольствия. Не сказать, что девушка думала об этом в течение всего того, что между ними только что было, но ей было приятно во всём этом участвовать. Нравились его толчки внутри неё, сдавленные томные стоны, нравилось гладить его плечам и ощущать вес его тела, слушая как бренчит его серёжка у нее над ухом. Всё это ей нравилось. Весь секс вместе с Кэйей уже приносил ей настоящее удовольствие.  Мужчина, немного отдышавшись, встаёт с кровати, начиная разминать ноги, а потом и вовсе избавляется от брюк, наконец скинув их поодаль кровати. Розария начинает оглядываться в поисках своего нижнего белья, которое герцог в порыве страсти скинул в неё перед тем, как они легли на кровать. Обнажённый мужчина подходит к столу и со стеклянного кувшина наливает два стакана воды и идёт к кровати, попутно залпом выпивая один. Монахиня принимает второй, начиная тут же утолять устоявшуюся жажду в горле. Тёплая вода возвращает её в чувство и в реальность, где она сейчас отдалась герцогу Альберих, повинуясь только инстинктам своего тела. В расслабленный разум тут же проникает вся картинка вечера. Кэйа возвращается со своего странного путешествия, где она сидит в его покоях в одном нижнем белье, а потом они занимаются сексом на его шикарной пуховой перине. Было очень слабо поверить, что только что произошло. Признаться, самой Розарии до сих пор не верится, что он трахал её утром в исповедальне.  Кэйа, допив воду, ставит стакан на прикроватную тумбочку, вытирая губы. Он с неким удовлетворением смотрит на голую женщину в своей кровати. Как же она прекрасна.  - Ты просто великолепна – не перестаёт восхищаться ей герцог. Теперь его комплименты резали слух. От них девушка начинает смущаться. Румяные щёки становятся алыми. Она ставит стакан с водой на прикроватную тумбочку.  - Спасибо – неуверенно отвечает Розария, отводя взгляд.  И что дальше? Она просто уходит, а потом что? Снова ждать его тайного приглашения в один из вечеров?  - Я всё еще хочу тебя – открыто признаётся Альберих. Розария смотрит на его член, что снова стоял колом.  Так быстро? Она удивляется, но ничего не говорит вслух. Ей казалось, что мужчинам нужен небольшой отдых после того, как они кончают, но так сразу? Теперь его член перед её глазами не вызывал в ней раздражения или зябкого противного чувства. Половой орган поднявшийся за несколько секунд ни капли не смутил её, а только раззадорил. Она поднимает голову:  - Но я думала…  - Думала, что всё закончилось? – усмехается Кэйа, становясь коленями на кровать: - думала, скажу: «Собирайся и уходи, чтобы тебя никто не видел» после того, как кончил за несколько минут? Ты всё еще слишком плохого обо мне мнения.  - Но я- - Нет, нет, Розария, - шепчет мужчина, подхватив женский подбородок двумя пальцами левой руки, чтобы девушка подняла свои смущённые глаза: - пока ты рядом со мной я хочу полностью почувствовать тебя. Везде.  «Везде?» эхом отдаётся в голове переполошенной девушки. Она думает о самом плохом. Однажды монахиня Элизабет рассказывала, что придворные готовы экспериментировать с разными видами секса. И что один дворянин любил совать свой член не туда, куда думают все девушки. Тогда Розария восприняла эту историю, как смешную и странную присказку, а сейчас напряглась. Его член был всё еще в сперме. И всё еще стоял, будто намекая на продолжение, которого она не очень хотела. Или хотела? Прямо туда? Она вся покрылась холодом. Это же.. Это же дико больно. Страх, смешанный с волнением сразу же дал о себе знать.  - Прямо туда? – ахнула монахиня.  - Куда? – Кэйа нахмурил брови. Некая интимность в их диалоге спала. Он сам задумался над её вопросом, а потом до него дошло спустя секунду: - нет! Нет! Боже! Нет! Ты не совсем о том подумала!  Он отстраняется, выпрямляясь во всём теле. - Я… Я просто… - Розария вся залилась краской. Она его смутила? Почему-то после той истории Элизабет казалось, что все королевские придворные такое предпочитают.  - Что? – не выдержал Кэйа.  - Просто Элизабет рассказывала, что вы такое любите – оправдывается девушка, накрыв своё обнажённое тело одеялом. Ей стало стыдно себя и своё тело после этой фразы.  - «Вы»? – передразнивает её герцог, встав с кровати.  - Придворные мужчины – тут же говорит монахиня, мысленно думает, что закапывает сама себя еще глубже.  - Я что выгляжу, как человек, который любит трахать девушек туда? – не выдержал Альберих.  - Нет! – тут же отрицает Розария.  - Слушай, - спокойно говорит герцог, пытаясь совладать с собой, и садится боком на кровать рядом с Розарией: - я никогда не пробовал и уж тем более никогда не слышал о том, чтобы мужчины при дворе таким занимались. И я абсолютно не знаю, что такого рассказала тебе эта…  Мужчина замолк.  - Элизабет – напомнила ему Розария.  - … Элизабет – повторил Кэйа, чувствуя между ними некую неловкость: - я в любом случае не буду ничего делать с тобой такого, если ты сама не захочешь. Я всего лишь хотел сказать, что хочу принести тебе удовольствие, потому что понимаю, что после всего что произошло с нами за последние сутки выглядит немного эгоистично с моей стороны – он нелепо начинает почёсывать затылок: - и наши отношения и этот прекрасный секс… И я хочу просто… Чтобы тебе было приятно. Всё так закрутилось… Я…. Боже, извини.  Кэйа неловко поджал губы, дав стене стыда мгновенно вырасти между ними. Розария промолчала на его тираду, начиная тут же менять образ герцога, который выстраивала годами у себя в голове. Оказывается, он очень ранимый, нежный и трепетно относится к чувствам девушки в постели. Ему важно было, чтобы она была довольна с ним и ничего не стеснялась. Показывала настоящие чувства, а не играла из себя актрису и важно, чтобы она сама желала этого. Силуэт хвалебного флиртующего герцога за каждой первой попавшейся юбкой мгновенно испарился в её голове. Робкий ранимый обнажённый мужчина сейчас возник перед ней, и она совсем не ожидала увидеть его таким трепетным.  - Я не знаю, что у нас получится в итоге – вдруг признаётся Кэйа, отводя взгляд. Он намекает на тот шатавшийся мост между пропастью: - но ты мне очень нравишься и я- - Вы мне тоже! – вдруг перебивает его Розария, сама не зная, что на неё нашло: - наверное, я просто немного скованно себя веду- - Нет – вдруг начинает отрицать Кэйа: - ты прекрасна!  - Возможно у меня проблемы с тем, что я просто не могу расслабиться и я- - Нет – снова отрицает Кэйа, ощущая, что грань стыда между ними вырастает еще больше, но ему не удаётся ничего больше сказать, поэтому он неуверенно усмехается: - Боже, я испортил всю романтику этой ночи.  - Вовсе нет – говорит Розария, подминая одеяло под себя, тоже усмехаясь: - это всё я со своими рассказами от Элизабет.  Между молодыми людьми вдруг повисает неловкое молчание. Розария смотрит на его голую спину. Огрубевшие шрамы от пыток напомнили о том дне, когда она прибежала к нему в лазарет, узнав, что с ним сделал Венти.  - Как Ваша спина? – тихо спрашивает монахиня.  - Лучше – признаётся Кэйа, и между ними снова повисает неловкое молчание, которое сам герцог не в силах уже выносить: - я знаю, что это ты приносила мне ветряные астры в лазарет.  Розария снова смущённо отводит взгляд. Она надеялась, что он никогда об этом не узнает.  - Рассказал один хороший друг – признаётся Альберих.  - Ваша Светлость – девушка убирает одеяло вставая на колени и придвигаясь к герцогу, тот поднимает глаза:  - «Ваша Светлость» - повторяет он с некой меланхолией в голосе: - я хочу быть для тебя просто Кэйей.  Розарию это признание прошибает словно жар, однако снова возросшая между ними близость после его слов даёт ей небольшую надежду стать к нему еще ближе после трогательного монолога. Она неуверенно говорит после недолгой паузы:  - Кэйа – тихо шепчет она, снова поджав губы. Как холодный стакан воды после жары, как коснуться ладонью кончиков зерна, находясь в поле, как первый распустившийся цветок после долгой зимы, а после снова пробует: - Кэйа…  - Да, Розария? – с ноткой иронии с улыбкой на лице говорит герцог. - Поцелуй меня, Кэйа, - девушка улыбается.  Мужчина тянется к ней, пока девушка опирается на ладони и сама тянется к нему. Их губы встречаются в ленивом долгом поцелуе. Он ощущает некий кислый привкус от её губ, но не противится, а вкушает, как запретный плод. Их поцелуй, невыносимо нежный сладкий и лёгкий, как воздушная пенка у кофе. Его рука касается её щеки, убирая упавшие пряди за ушко. Девушка отстраняется, когда ей уже не хватает воздуха ловить его губы и тяжело дышит.  Некий тяжёлый ком снова собирается внизу живота. Девушка уверенно кладёт правую ладонь на его обмякший член, что упал после очень душераздирающего диалога. Стена неловкости разрушается. Она снова ловит его губы, а он раздвигает ноги, усаживаясь поудобнее на своей кровати. Водя по члену ладонью, она ощущает, как половой орган в её руке снова твердеет. Его желание никуда не исчезло.  Кэйа прерывает их поцелуй:  - Я же только что это сделал… Нам… Не получится снова – он прерывисто дышит, намекая, что его член всё еще был немного в сперме.  Розария его не слушает. Она снова впивается в его губы и жадно целует, водя ладонью по члену вверх-вниз. Кэйа дёргает бёдрами от её ласк.  - Вот чёрт – шепчет он под нос, прерывая их поцелуй, на что девушка игриво улыбается: - что же ты со мной делаешь!  - Я тоже хочу тебя, – тихо признаётся Розария, добавляя чёткое: - Кэйа.  Для него это срабатывает, словно красная тряпка на быка. В один момент он резко встаёт, а девушка, чуя его игривый настрой ложится на спину. Она ждала, что сейчас он вставит свой член между её ног, но каковое же было её удивление, когда мужчина схватил её за лодыжки и притянул ближе к краю кровати, а сам уселся на колени. Розария вдруг начинает смеяться и хохотать. Она шире раздвигает ноги. Пухлые губы герцога тут же оказывается на её влажном клиторе. Девушка приподнимается на локтях, наблюдая, как мужской язык теребит бугорок меж половых губ.  - О-о-о – томно стонет девушка, вздымая грудью и сжимая пальцами простынь. Она не стесняется в стонах: - о-о-о, да!  Розария мычит под нос. Кэйа снова прильнул губами к клитору, чуть посасывая, а после снова проведя по нему языком. Девушка, что сначала приподнялась на локтях, снова упала на спину, выгибаясь в спине, пока с её открытых губ слетал уже более громкий стон.  Герцог отстраняет голову, любуясь алыми половыми губами и кладёт на набухший клитор два пальца, начиная медленно водит ими по нему круговыми движениями. Ему вдруг захотелось показать, что он хорош в этом. Пусть его опыт не был насыщенным, но сейчас, когда перед ним лежала Розария, ему хотелось доказать, что он лучше, чем показывал себя до этого. Она наблюдал, как вздымается её живот, как пальцы то и дело сжимали белую простынь, а он добавил язык.  - Боже, Кэйа! – на выдохе стонет Розария, пребывая в агонии.  Когда она называла его по имени, что-то внутри него порождало делать это дальше и настойчивее. Сладкие стоны грели его слух. Чередуя пальцы с языком, он слушал, как она вздыхает, не находя себе места. Его пальцы намокли. На языке остался солоноватый привкус. Он надавливает на женские бедра, раздвигая её ноги шире. Прозрачная смазка стекает вниз, смешиваясь со слюной. Под причмокивающие звуки, Розария возбуждается еще больше. Маленький комок внизу живота рос, намереваясь вот-вот взорваться. Влажный язык не переставая водил по клитору.  - О-о-о, да! Кэйа, да! – стонала монахиня, не сдерживаясь в своих эмоциях.  Возбуждённое до этого тело, снова дало слабину перед мужчиной на коленях. Оргазм накрывает её быстрее, чем она успевает это осознать. Девушка выгибается в спине, путаясь в локонах своих длинных волос. Кричит, пока бёдра и низ живота накрывает мимолётная судорога. Края простыни выбиваются из петель на матрасе. Она хочет сомкнуть ноги, но голова герцога между ними мешает её это сделать, заставляя выгибаться, как змею.  В момент экстаза мужчина отстраняет голову, накрывая возбуждённый алый клитор пальцами и быстро теребит, добавляя в оргазм девушки новую волну эмоций и новый сладкий стон с его именем.  Лишь когда судорога проходит, девушка обмякает, тяжело дыша на спине и прикрыв глаза. Как же ей было хорошо. Она ловит себя на мысли, что никто и никогда не доводил ей до оргазма таким способом. И ей понравилось. Хотелось ощутить это еще раз. И снова с Кэйей.  - Боже – шепчет девушка перед герцогом, раздвинув ноги, когда она убрал от неё пальцы.  Сам герцог начал водить ладонью по своему члену. Его стояк никуда не исчез. Розария, собрав свои последние силы в кучу после такого яркого оргазма, приподнимается и оказывается прямо перед обнажёнными бёдрами герцога Когда за окном начали появляться первые лучи солнца, Кэйа громко кончил от губ монахини ей на лицо, собрав длинные женские в кулак. А та сладко облизывалась и довольно улыбалась. Она открыла для себя, что ей очень нравится это делать. Доводить герцога Альберих до оргазма.  На этот раз вытерев себя белой простыней, девушка уселась на кровати, вытирая пот со лба. Кэйа, пережив столь яркие эмоции этой ночью еле стоял на ногах. От усталости или от безудержного секса с монахиней было сложно предположить. Тяжело дыша, он снова подходит к кувшину с прозрачной водой и уже делает жадно пьет прямо с него. Розария наблюдает, как мужчина, утолив жажду, несёт его ей, а сам вытирает пот со лба.  - Спасибо – тихо шепчет девушка, принимая кувшин. У неё пропал голос. Она так громко кричала. Интересно, слышал ли их хоть кто-нибудь? Ведь в какой-то момент она совсем перестала себя сдерживать.  Сделав несколько глотков, она бросает свой взгляд на одежду Кэйи, разбросанную на полу. Его намокшие сапоги, помятая рубашка, а в голове звучит фраза, которую он сказал перед всем этим хаосом, что они творили в кровати. «На тайный неизведанный остров». Ей хочется спросить.  - Тайный неизведанный остров – вдруг говорит монахиня, сделав небольшую паузу: – где это?  Кэйа смотрит в ей честные глаза, совсем не желая приоткрывать завесу его королевских секретов, но решает довериться.  - Очень далеко отсюда – расплывчато говорит герцог, забирая кувшин с рук девушки.  - И зачем тебе понадобилось плыть туда ночью? – не унималась Розария. Любопытство брало над ней верх.  - Это наше с Дилюком дело – резко ответил герцог, давая понять, что монахиня не лезла, куда её не просят. Но тут же понял, что ответил очень грубо. Женское выражение спокойства сменилось тревожностью.  - Его Светлость? – удивилась Розария, встав с кровати и начиная искать своё нижнее белье: - ты брал с собой раненого герцога Рагнвиндра? - Это было необходимо – резко отвечает Альберих, повернувшись к испуганной обнажённой девушке. Он видит в её глазах страх, и тут же тяжело выдыхает. Ему не стоило так грубить ей. Она просто спросила из интереса: - извини. Просто… Это очень личное.  Розария неловко поджимает губы, находя свой лиф и начинает одевать его, неумело застёгивая на спине. Герцог наблюдает, как она быстро собирается и ощущает некую вину.  - Я же сказал, что не хочу, чтобы ты уходила – с некой тоской в голосе говорит Кэйа.  - Мне нельзя попадаться на глаза горничным – со знанием дела говорит монахиня, облачаясь в трусики: - иначе потом по дворцу поползут странные слухи, а испорченная репутация не нужна ни мне, ни Вам, Ваша Светлость.  Девушка резко замерла. Снова эти титулы. Снова выросшая пропасть между ними. Кэйа вдруг ощутил себя просто отвратительно. Они были так близки этой ночью, рассказали друг другу о своих чувствах, припрятанных в уголках подсознания, ласкали друг друга, но теперь вся их ночь напоминала длинный сладкий сон. Они оба проснулись в мире, где ему нужно носить мундир и руководить кавалерией, а ей протирать скамьи после службы в Соборе.  - Сегодня вечером будет бал в честь приезда Её Величества Фурины – говорит Кэйа, отводя взгляд: - я бы очень хотел, чтобы ты пришла.  Он пытается разобрать стену между ними по маленьким кирпичикам, снова поймать ту нить, что связывала их до этого.  - Вы же знаете, что я не могу – уныло отвечает Розария, проходя мимо герцога и облачаясь в своё привычное чёрное платье, пряча за ним сексуальное нижнее белье, которое мужчина снимал с неё некоторое время назад: - монахиням запрещается посещать мероприятия во дворце. Альберих уныло смотрит на скомканную постель. Он не может переписать законы Собора за день, чтобы увидеть её вечером. Герцог королевского рода, но не в силах пригласить на бал девушку, которая ему нравится.  - Я хочу снова увидеть тебя – настаивает Кэйа, смотря на девушку.  - Вы сами прекрасно знаете во сколько в Соборе проводятся службы – с некой иронией в голосе отвечает Розария на его нескрываемое желание: - меня всегда можно увидеть там. Голый герцог подходит к монахине, ступая босыми ногами по красному ковру.  - Сегодня после бала – тихо просит он, нервно поджимая губы, а после выдыхает: - здесь же в моих покоях. Прошу.  Девушка прикусывает нижнюю губу, вдруг понимая, что сама хотела бы вернуться.  - Только без ваших опозданий – с довольной улыбкой на лице говорит монахиня, обувая свои чёрные сапоги.  Он позволяет ей молча уйти, хлопнув дверь и подмигнув ему на прощание. Сам герцог сталкивается с тишиной и солнцем, что только собиралось подниматься из-за горизонта. Альберих делает глубокий вдох. Он снова не спал почти целые сутки, но сколько он пережил за это время не хватало слов выразить. Засыпая под тёплым пледом на диване, он думает о девушке, что покинула его покои и о том странном острове, не отмеченном на карте. Его правый глаз болит.    ***    - Эмбер! – зовёт скаута принцесса, только проснувшаяся по утру.  Её встречают три пары глаз горничных, что убирали доспехи, разбросанные по полу. Гуннхильдр оглядывается в поисках весёлого зайчонка, но не видит её среди удивлённых девушек.  - Кто-нибудь видел Эмбер? – снова спрашивает Джинн, на что горничные отрицательно машут головой.  В душе принцессы поселяется беспокойство. Юная скаут ранними утрами всегда была уже в покоях принцессы, ожидая её указаний. Но сегодня не было даже намёка, что она приходила утром. Чай на подносе не тронут, а горничные показывают всем своим видом, что не наблюдали юную особу в покоях Гуннхильдр.  Принцесса спускается с постели. Служанка Холли помогает ей надеть изящный белый халат, а Одри тут же приводит растрёпанные волосы принцессы в порядок, проводя по ним расчёской.  - Желаете кофе, Ваше Высочество? – перед девушкой появляется служанка Нина с чашкой крепкого напитка.  - Где Эмбер? – перебивает её принцесса, отказываясь от кофе и встаёт, не давая Одри закончить причёску, а Холли завязать халат на её поясе.  - Никто не видел её со вчерашнего вечера – признаётся Нина.  В сердце принцессы нарастает беспокойство. Что случилось с Эмбер?  - Ваше Высочество! – звонкий голос служанки Ари привлекает внимание всех присутствующих.  Девушке помогают открыть дверь, стоящие за ней рыцари. Ари заходит в покои принцессы с огромной корзиной пышных радужных роз. Распустившиеся бутоны приковывали взгляд, а по служанкам проносится завидный вздох. Сама принцесса никак не отреагировала на этот букет, а лишь смерила его недовольным взглядом. Гости Мондштадта часто присылали ей разные презенты. Герцоги и принцы желал привлечь внимание юной храброй принцессы различными сюрпризами: платьями, украшениями, цветами, однако сама Джинн не питала к подаркам особых чувств. Как и сейчас её абсолютно не волновало, кто послал ей эти роскошные цветы.  - Какой букет! – восхищалась Одри.  - Столько роз! – радовалась Нина, оставив чашку с кофе.  - Просто прелесть! – изумилась Холли.  Сама Джинн лишь прочитала записку, приложенную к цветам, дабы узнать отправителя.  «С добрым утром!» Подпись гласила: «Твой любимый и единственный король».  Венти!  Её прошибает холодный пот. После жуткой прогулки в лесу и после того, что сделал этот мальчишка с Кэйей, ей были неприятные любые признаки его внимания. Принцесса гордо рвёт записку руками, чем вызывает ужас в глазах служанок, а после выкидывает клочки бумаги в цветы, командуя:  - Выбросите их!  - Выбросить? – ужасается Нина.  - Такую красоту? – опешила Холли.   - Я же сказала: выбросите их! – более жестче скомандовала Гуннхильдр.  Ари послушно кивнула, снова обхватывая корзину руками и поднимая вверх. Цветы были очень тяжёлые.  - Мне надо найти Эмбер – настаивала Джинн, запахивая полы халата и гордо отворяя двери своих покоев, ринулась на поиски скаута.  Бродя по коридорам, ей встречались разные гости, которые с неким безумием смотрели на бодрую принцессу. Кто-то направлялся на завтрак, кто-то только проснулся. Шагая по красной дорожке, принцесса сбивает с пути самурая Райдэн Сёгун Каэдэхару Казуху и чуть не врезается в генерала махаматры Сайно, но учтиво извиняется и идёт дальше.  Герцог Альберих оказывается перед кучкой рыцарей, что докладывали ему об утреннем патруле в холле дворца. Сам мужчина сладко зевал, кивая и слушая их речь.  - Кэйа! – принцесса оказывается возле герцога.  - Доброе утро – вяло здоровается мужчина, снова зевая и почёсывая затылок: - ты только проснулась?  - Ты не видел Эмбер? – опешила Гуннхильдр.  - Нет – честно признаётся Кэйа, не понимая беспокойства в голосе принцессы: - но она должна была быть на утреннем патруле- - Кто-то из вас видел Эмбер? – встревоженная Джинн оборачивается к рыцарям. Те переглядываются, мешкаясь в ответе.  - Она отсутствовала на патруле – отвечает один из них.  - Отсутствовала? – удивляется Кэйа. Его сонливость сняло как рукой. Это было совсем не похоже на скаута. Она всегда придерживалась своих обязанностей.  - Кэйа, - взволнованная принцесса хватает его за локоть и переходит на шёпот: - с ней что-то случилось. Я чувствую, что с ней что-то произошло. Она бы ни за что не пропустила патруль и уж тем более предупредила, если ей нужно было куда-то уйти- - Джинн, успокойся, - спокойно говорит Альберих, кладя руку на плечо девушки: - мы обязательно её найдем.  - Я думаю, в этом нет необходимости – принц Альбедо возникает рядом с испуганными королевскими детишками со своей фирменной улыбкой на лице: - в Ущелье Дадаула случилась беда: кучка охотников напали на деревню. Скаут Эмбер отправилась туда для помощи пострадавшим.  - Ущелье Дадаула… - повторила чуть тише завороженная Джинн, не веря своим ушам.  - Ущелье Дадаула? – удивился Кэйа, посмотрев на рыцарей, что еще минуту назад докладывали о том, что в Мондштадте спокойно и нет никакой опасности.  - Третья группа еще не вернулась оттуда – вставил один из рыцарей на вопрос герцога: - видимо, там и правда что-то произошло.  - Так срочно – Джинн приложила ладони к груди, начиная беспокоиться за Эмбер.  - А почему я не в курсе этого? – нахмурил брови Альберих, смотря на блаженного принца Альбедо.  - Ваша Светлость, вы слишком крепко спали с утра – на лице принца мелькает хитрая ухмылка: - служанки не могли Вас разбудить. Пришлось действовать быстро и оперативно.  Кэйа почувствовал некий укол в свою сторону, но решил не подать виду, что его это задело.  - Был нанесён значительный ущерб – снова продолжает Альбедо, посмотрев на принцессу, что вверила его словам: - боюсь, скаут пробудет там довольно продолжительное время. Неизвестно сколько времени займет восстановление маленькой деревушки.  - Надеюсь, с ней всё будет в порядке – немного успокоилась Джинн, благосклонно улыбнувшись принцу. Кэйа смерил его не самым добрым взглядом.  - Буду лично держать на контроле и докладывать обо всём, что узнаю, Ваша Светлость, - со всем великодушием говорит Альбедо, положив ладонь на грудь в области сердца.  - Было бы здорово – коротко отвечает Альберих.  - Его Величество велит всем приготовиться к обеду – закончил Альбедо, осмотрев герцога и принцессу, а после спокойно удалился.  Выдержав недолгое молчание, Кэйа приказывает утреннему дозору разойтись, а сам поворачивается к Джинн, шепча:  - Он лжёт!  - Я знаю – уверенно отвечает принцесса, нахмурив брови: - с Эмбер что-то случилось…  - Надо обыскать весь дворец – настаивал Кэйа: - подвалы, тайные проходы… Она где-то здесь.  Джинн лишь встревоженно закивала.  Её Величество Сумеру открыла глаза, стоя за вазой цветов, стоявшей за углом. Возможно, ей бы и не понадобилось использовать свой дар, ведь услышать, о чем беседовали принцесса, герцог и подошедший принц было легко, притаившись за углом, но Нахиду волновало другое. Сердце принца Альбедо бешено билось, когда он поведал им историю про озорную девчушку. Он врал. И Нахида это тоже почувствовала. Она ощущала состояние всех гостей в этом дворце. И в отличии от герцога и принцессы, что собирались приложить все силы, чтобы найти своего пропавшего скаута в глубинах большого здания, королева сделала совсем другой вывод: - Она не здесь – тихо говорит Нахида, наблюдая за обеспокоенными молодыми людьми, что начали суетиться: - её нет во дворце.    ***    Мужчина сладко потягивается на кровати, прежде чем принять сидячее положение и осмотреться. Король озадаченно сонно оценивает помещение, где уже ворковали служанки над столом. С каких пор ни так рано приносят ему завтрак в покои? Моракс уже хотел сказать им, чтобы они перестали греметь тарелками. Уж слишком шумно звенели блюдца со столовыми приборами. Сладкий запах утренних круассанов доносится до его носа и гнев короля Ли Юэ понемногу сходит на спад.  - Доброе утро – троица служанок вежливо поклонилась королю, что оглядел троицу не самым добрым взглядом.  Он даже не помнил, как их зовут. Вернее, не считал надобности запоминать. За то он знал, что они всегда его переоденут или метнутся моментально выполнять любой его приказ. Этого было достаточно.  Двое из служанок подошли к кровати с обеих сторон, дабы помочь королю стянуть ночную рубашку и переодеться, но тот тут же поднял левую ладонь в воздух, пока второй протирал сонные веки:  - Прочь! – строго приказал король. Он никого не хотел видеть этим ранним утром, где ему помешали выспаться.  Троица неуверенно переглянулась и не вымолвив ни слова ретировалась прочь. Чжун Ли облегчённо вздохнул, когда дверь за ними захлопнулась. Сам он уже чувствовал себя лучше. Сонливость никуда не исчезла. Чжун Ли сладко зевнул. Пусть это ранее утро не было так привлекательно из-за того, что его сладкий сон прервали, но запах сладкой выпечки и листового чая очень даже привлекал его внимание. Король слышит, как возле столика кто-то мурлычет себе под нос. Сладкий женский голос расставляет блюдца и чайные ложки, явно готовясь к завтраку. Чжун Ли вздрогнул. Он решил, что до этого прогнал всех служанок. Девушка поодаль от кровати ворковала над сервизом, с некой изысканностью разливая чай в блюдца и что-то напевая себе под нос.  Моракс узнаёт гостью в своих покоях. Сиреневые волосы заплетены в тугую толстую косу, что обвили в пучок на голове, закрепив широкой заколкой с украшением в виде лепестков сакуры. Изящный белый шёлковый халат струился на женском теле, пока она расхаживала по красному ковру в своих белых туфельках на низком каблучке. Всё-таки не зря Чжун Ли выгнал своих служанок этим утром.  Мужчина распахивает одеяло и сам спускается с кровати, подхватывая с пуфика, стоящего рядом свой коричневый махровый халат и идёт вниз по ступенькам к большой комнате, которую отделяла широкая дверь. Уже там мужчина накидывает халат на плечи, мечтательно улыбается и идёт вперёд, будто предвещая что-то невероятное. И как же он оказывается прав.  Широкая дверь его спальни отворяется. Вернее, он сам решил грубо толкнуть дверь, давая понять, что хозяин этих покоев уже проснулся.  - Доброе утро – ласково пропел женский голос.  Чжун Ли как никогда оказался прав. Перед ним на красном бархатном диване восседала королева. Его Королева. Теперь он видел её не только со спины, но и смог полностью оценить её утренний образ. Тот же белый шёлковый халат, пояс которого был развязан, предоставляя взор на кое-что поинтереснее. Нежно-розовый лиф, в котором женская грудь смотрелась упругой и очень приковывала к себе взгляд. Кружевной пояс, что плотно сидел на талии, лямки которого следовали вниз, будто вонзаясь в женское тело к белым полупрозрачным чулкам. Сложив нога на ногу, девушка искусно откусила виноградинку из целой грозди, которую держала в другой руке.  - Доброе – недоверчиво, но с интересом отвечает Чжун Ли, решая не завязывать свой халат на поясе. Что-то внизу мощно ударило между ног, заставив его член встать колом. Вот так Иназума брала верх на Ли Юэ абсолютно каждое утро.  Райдэн опускает ноги, предлагая королю сесть рядом, но тот не спешил. Он словно не верил своим глазам, хотя видел свою королеву во всех разных одеждах. И даже без неё. Однако, каждый раз её вид его будоражил. Кровь стыла в жилах, а под языком собиралось так много слюны, что ему не было сил что-то вымолвить в ответ. Как сейчас. Каждый раз он млел над её красотой и нежностью. Каждый раз готов был упасть перед ней на колени, лишь бы коснуться этой бледной кожи на щиколотках и прикоснуться губами к шее.  - Боже мой – не веря глазам говорит Моракс, подходя всё ближе и ближе к королеве, что смущённо отвела взгляд. Оказавшись перед ней, он не удержался и провёл пальцами по её щеке, наслаждаясь тем, что она у него есть. Вот такая воздушная, нежная, любимая. Король и правда любит её: - у меня сегодня праздник?  - Он у тебя каждый день – лукаво отвечает Райдэн, подняв к нему голову: - потому что в твоей жизни есть я.  - Безусловно – тут же отвечает Чжун Ли, снова проводя пальцем по её щеке.  - Чаю? – на лице застенчивой королевы появляется улыбка, а гроздь винограда соскальзывает с её рук на блюдце.  - Хочу начать с десерта – нежно говорит мужчина, ловя пальцами женский подбородок и тут же тянет вверх.  Сёгун Райдэн поднимается, оказываясь теперь чуть повыше короля. Она смущённо кусает губы, словно она первый раз оказывается перед ним в таком виде. Чжун Ли довольно улыбается, тут же указательным пальцем левой руки крутит в воздухе:  - Покрутись – тихо просит Моракс.  Послушная королева делает шаг назад и тут же крутится на каблуках своих белых туфель.  - О-о-оу – томно произносит король. Прятать свой стояк за халатом уже неудобно: - как же ты прекрасна.  На его слова королева Иназумы смущённо хихикает, тут же пряча своё белье за полами шелкового халата.  Чжун Ли наконец садится на диван перед подносом с завтраком. Пара чашек, наполненных чаем, гроздь винограда, которую до этого уплетала Его королева, персики, яблоки, бананы даже фрукт харра, рядом с ними лежали сладкие круассаны, половина клубничного рулета, украшенного ягодами, кремовые пирожные, а также малиновый, грушевый и ежевичный джем. Рядом стояло блюдце со сгущённым молоком. Но ни одна сладость на столе не интересовала его, как та, что сняла свой шёлковый белый халат, пока король отвлёкся на завтрак.  Снова всё его внимание привлекает женская фигура. Он смотрит на неё, словно зачарованный:  - Я ведь даже еще не поцеловал тебя – ласково произносит король, начиная тянуться к девушке, что тут же увильнула от его левой руки, прикусив нижнюю губу.  - Всему своё время, Ваше Величество, - томно произносит Райдэн, обходя стол и демонстрируя мужчине напротив свои ягодицы, обтянутые кружевными нежно-розовыми трусиками.  - Эи – недовольно и немного по-детски психует Чжун Ли. Она будто издевалась над ним. Это было не совсем в её стиле. Что же случилось?  Королева лишь смущается и хохочет. Она снова оказывается перед мужчиной, сделав круг вокруг сладкого стола.  - Чего хотите на завтрак, Ваше Величество? – снова томно спрашивает королева, присаживаясь вплотную к королю Ли Юэ. Тот чувствует, как её пышная грудь упирается ему в плечо, но ничего пока не делает. Он даёт ей поиграть с ним. Ему интересно посмотреть, что придумала она в это утро.  Ответ на её вопрос был очевидным, однако, он не сказал его вслух.  - Это совсем глупый вопрос, Эи, - усмехается Чжун Ли. Его стояк в белых штанах говорил сам за себя.  - А я хочу сладкий эклер с белым кремом – тут же выдаёт королева, прикусывая нижнюю губу. Она вся горела от нетерпения.  Девушка перешагивает через Чжун Ли, раздвигая его ноги своими руками и оказываясь между них.  - Оу! – удивляется король, подпрыгнув от неожиданности. Полы его махрового халата распахнулись.  Королева увидела перед своими глазами бугорок в паховой области в короля. Сам Моракс даже не засмущался. Его это лишь позабавило. Да и теперь, когда королева оказалась перед ним на коленях, он понимал про какой сладкий эклер идёт речь.  Чжун Ли помогает нетерпеливой девушке стянуть с себя штаны, опустив их до лодыжек. Искушённая королева смотрит на упругий член перед своими глазами, что стоял колом. Сам Моракс пребывал в восхищении. Райдэн очень редко его баловала такими сюрпризами. Как правило они исходили по его желанию и инициативе, но сегодня он словно поймал карт-бланш и не собирался его упускать.  Девушка снова кусает свои распухшие губы от укусов, а потом приближается медленно к члену. Она томно дышит, пытаясь сдержать свои страстные порывы и легонько касается языком головки, будто пробуя на вкус.  - О-о-у – томно стонет Чжун Ли, упираясь головой в спинку дивана, раскинув руки. Так беспомощно он еще никогда себя не чувствовал: - Эи…  Женский язык снова нежно проводит по члену от основания до головки. Снова томный вздох раздаётся в покоях короля Ли Юэ. Сам мужчина расслабляется. Впервые ему не хотелось брать инициативу в свои руки. Он даёт ей делать с собой всё, что вздумается. Доверяет ей.  - Но я хочу сладкий эклер с варёной сгущёнкой – томно произносит девушка между его ног и снова облизывает член, вызывая дрожь во всём теле у Моракса, что дрогнул бёдрами.  Сладкий эклер? Мужчина слабо понимал о чём речь. Он только расслабился и прикрыл глаза, наслаждаясь утренними оральными ласками от любимой. Лишь приподнявшись немного на локтях, он разомкнул глаза. Молочная густая жижа медленно тянется вниз, повинуясь гравитации и приземляется на голову его член.  Сгущёнка!  Чжун Ли на это представление лишь блаженно улыбается.  - Так хочешь попробовать его? – почти шепотом произносит мужчина, наблюдая, как девушка держит над ним блюдце со сгущёнкой, что снова и снова крупными каплями стекала вниз, обрамляя член: - да, попробуй его именно так. Давай…  Он дрожал от нетерпения. Холодное жжение от сладости на его члене тут же сменяется пухлыми красными губами, что тут же обхватили его голову. Женские руки упирались в мужские крепкие бёдра. Густая жижа стекала вниз к основанию, прилипая к густым волосам на лобке. Сладко причмокивая, Райдэн начала водить головой вверх-вниз. Довольные стоны короля, что запрокинул голову, сменились громкими довольными криками.  - О-о-о, да! – мужчина чуть дёргает бёдрами в такт девушки, что не подчинялась его активным приказам и медленно водила губами по члену.  Королеве не хватает воздуха. Она отстраняется, но тут же обхватывает твёрдый член ладонями, пачкая их в сгущёнке. Сама девушка облизывает губы. Сладко-солоноватый привкус бьёт по рецепторам. Ей доставляет удовольствие видеть, как король млеет от её ласк.  Когда вся белая жижа была слизана усилием девушки между ног, Чжун Ли захотелось большего:  - Хочешь он попробует тебя снизу? – нежно шепчет мужчина, притягивая девушку к себе. Он был словно одурманен чем-то. Не видел ничего вокруг.  - Хочу – невинно отвечает королева, тут же снимая трусики.  Райдэн тут же усаживается верхом на Моракса, опираясь на его голые плечи.  Король смотрит в её сиреневые глаза, пытаясь найти подвох. Это всё та же Сёгун Райдэн – королева Иназумы. Но с ней… С ней точно было что-то не так.  - Ты какая-то другая сегодня – зачарованно ляпнул Моракс, схватив правой ладонью свой член.  - Я всегда такая, Моракс, - нежно отвечает Эи, насаживаясь на его член: - Ах!  Нежный женский стон вместе с грубым вздохом короля пронзают помещение. Оба прикрывают глаза, отдаваясь друг другу этим солнечным утром. Девушка тут же хватается руками за спинку дивана, чуть шире раздвинув ноги и начинает активнее работать бёдрами. Чжун Ли теряет голову. Все его домыслы улетучились. Полуголая королева перед ним затуманила все рассудки. Как и полагалось.  Еще одна Сёгун Райдэн стоит поодаль, спрятавшись за ширмой и слушая, как она сама скачет верхом на члене короля Ли Юэ, что именно сегодня не сдерживал себя в эмоциях:  - Да! Да! Вот так! О, да! Не останавливайся! Да! Да! Да!  - А-а-ах! – нежно и отрывисто отвечала ему другая Сёгун Райдэн.  Пользоваться своим даром во дворце Мондштадта она не хотела. Вернее, в этом не было необходимости. Однако, после позорного отбытия её подданого Аято ей пришлось прибегнуть к крайним действиям, потому что во дворце стало происходить что-то странное. Сами помыслы Венти не стали внушать её доверия.  На этот завтрак она пойдет одна. Сопровождение короля Ли Юэ сегодня не было важно. Предчувствие подсказывало ей, что она должна была быть там, а не здесь в покоях Чжун Ли. Что-то еще ей подсказывало, что сам Чжун Ли не должен быть там. Поэтому ей пришлось воспользоваться полезным даром, которым наделило ей Сердце Бога  Райдэн снова смотрит на молодую пару, занимающуюся любовь. Голые тела сплелись, наслаждаясь близостью и вкушая страсть. Женское тело сверху выпрямляется, опираясь о колени мужчины, что стонал перед ней, словно пленённый зверь. Девушка, копия самой Эи, поворачивается к настоящей королеве, что продолжала наблюдать. Они были похожи, как две капли воды. Даже эта родинка под правым глазом. Идентичны настолько что невозможно отличить.  - Я скоро вернусь, Макото, - шепчет Райдэн – отвлеки Его Величество Моракса от утренней встречи с Венти.  Сёгун Райдэн тут же исчезает, скрываясь в полутьме ширмы.  ***    Дилюк встаёт ближе к обеду. Вернее, просыпается от жгучей боли в левом плече. Повернувшись на правый бок, он кое-как принимает сидячее положение, опираясь на правую руку. Его сонный взгляд оценивает последствия его ночных приключений. На красном мундире появилось багровое пятно. Кажется, швы вскрылись оттого, как сильно он напрягал левую руку сегодня ночью.  - Чёрт! – кряхтит мужчина. Во рту пересохло, а режущая боль снова давила чуть выше груди.  - Ваша Светлость! – перепуганная Колин подбегает к герцогу, что проснулся в холодном поту. Увидев больного при полном параде, она встревоженно залепетала: - Вы что покидали лазарет? Вам нельзя!  Герцог тяжело дышал. Ночью ему не хватило сил снять с себя мундир вместе с чёрными брюками. Мужчина вернулся с путешествия и просто упал на койку. Абсолютно никто не заметил его отсутствия.  - Надо срочно промыть Вам рану и проверить швы – настаивала Колин.  - Колин – тихо говорит Дилюк. Жажда резала горло: - принеси воды.  - Конечно, Ваша Светлость, - девушки кивнула и резко ринулась к ближайшему кувшину с водой. Быстро наливая прозрачную жидкость в стакан, она протягивает её герцогу.  Тот жадно глотает воду, а после передаёт стакан Колин, что поставила его на рядом стоящую тумбу.  - Лекарь запретил Вам вставать ближайшие сутки! – служанка переживала за состояние герцога, сев рядом с ним и начиная расстёгивать мундир.  - Было… Очень важное дело – слабо говорит Дилюк.  - Это могло бы потерпеть до вашего выздоровления, Ваша Светлость – в упрёк отвечает Колин. Сам Рагнвиндр не стал ничего перечить в ответ: - попытайтесь сесть. Надо снять рубашку.  Колин подхватывает герцога под плечо, помогая принять сидячее положение, а сама тут же оказывается перед ним, подхватив пальцами ворот красной грубой ткани и осторожно тянет вниз. Её пальцы натыкаются на рану. Её охватывает лёгкий ужас при виде крови, что заляпала изысканную белую ткань и мундир, но она, преодолев свой страх помогает герцогу избавиться от мундира и рубашки.  - Я принесу воду – Колин смотрит на свои пальцы, испачканные в крови. Дилюк долго сидит один в ожидании служанки, что скрылась от него в дверях. Рана на плече пульсировала. Он подумал про себя, что мог встать, но выдержать еще один какой-то поход, как этой ночью, не смог. Тело обдало жаром вперемешку с дрожью. Он перенапряг мышцы. В лучшем случае ему лежать в лазарете еще целую неделю. А он не хотел отлёживаться здесь, пока во дворце что-то происходит.  Колин возвращается с тазом воды, свежими бинтами и тряпками.  - Я рассказала обо всём матушке, она снова пошлёт за лекарем – бурчала Колин, принимаясь мочить тряпку в ёмкости с водой.  Дилюк ничего не отвечает на её слова, лишь томно ждёт, когда с него смоют алые пятна крови, что струилась вниз живота.  Колин обмокает вздувшуюся рану тряпочкой, нежно и аккуратно держит руку на весу, наклонившись к герцогу. Серая ткань окрашивается в красный. Мужчина, сидящий перед ней, тяжело вздыхает, сдерживая внутри себя порывы колкие ощущения, чтобы не закричать во всё горло от боли. В какой-то момент стоять долго в таком положении начинает напрягать Колин и она опирается левой ладонью о голое плечо герцога. Сам мужчина тут же взглянул на девушку, что старалась делать вид, что ничего не произошло. Она вовлечена в процесс. На мужском плече остаются красные размазанные пятна.  Дилюк ощущает странный прилив неизведанных сил. Перед собой он наблюдает за миловидным женским лицом. По её вискам стекает капелька пота. Она не хотела ему навредить, а потом аккуратно обрабатывала рану. Её курносый нос был вздёрнут. Губы надулись. Длинные ресницы то и дело взлетали вверх-вниз. От неё пахло лекарствами и чем-то кислым. Белый передник приобрёл уже грязно-зелёный цвет из-за многочисленных стирок и пропитался странными пятнами, которые уже ничем не отмыть. В её ушах маленькие серёжки. Серебряные гвоздики с синим, как аконит, камушком. Из косынки на голове выбивались русые вьющиеся пряди. Дилюк не заметил, как девушка уже пару раз промыла тряпку. Он молча наблюдал за ней. Её движениями. Сонливость и боль сменились лёгкой меланхолией. Изнуряющая жажда прошла. Как она держалась за него, чтоб не упасть, только добавляли перчинки в столь внезапно возникшую между ними близость. Он заметил, что в какой-то момент она отложила тряпку, чтобы вытереть свои красные руки о свой заляпанный передник. У неё очень женственные руки: длинные пальцы, аккуратно подстриженные ногти. На изящных женских руках виднелись синяки. Дилюк решает, что это из-за тяжёлой работы. От неё веяло неким уютом и теплотой. Мужчина сам того не осознавая падает в эти странные ощущения и начинает в какой-то момент наслаждаться тем, как она промывает ему рану.  Её левая влажная ладонь скользит вниз. Девушка не удерживает равновесие и падает на колени герцога, что тут же пришёл в себя. Правой рукой он хватает служанку, прижав к себе за талию. Юная Колин оказывается прижата вплотную к Рагнвиндру.  Секунды, которые он держит её за талию, тянутся очень медленно. Служанка поднимает к Дилюку свои испуганные глаза, а тот словно перестал дышать. В его груди очень громко пульсировало сердце. Так, что заглушило боль от раны. Мужчина ощущает, как женская грудь упирается в него, а женские руки, обмазанные в его крови, схватились за его бёдра. Он ощутил жар. Непонятный для него жар. Что это?  - Ваша… Ваша Светлость – робко говорит Колин, когда понимает, что их близость перешагнула этикет общения служанки с герцогом: - Вы… Вы можете отпустить…  - Да – сразу же опомнился Дилюк, медленно убирая правую руку, на что Колин аккуратно встала, выпрямляясь на ногах.  Теперь взору девушки предстал заметно увеличившийся бугорок на штанах герцога.  - Ваша Светлость? – спрашивает Колин, не отводя взгляд от паха мужчины.  Тот резко накрыл одеялом чуть ниже живота. Так вот откуда этот жар. На лице служанки появился румянец.  - Колин, это не то, что ты подумала – начинает оправдываться Дилюк, хмуря брови. Его голос начал предательски дрожать, а щеки залились алым цветом. Как неловко. Стояк просто оттого, что какая-то служанка потёрлась об него всего несколько секунд.  - Ваша Светлость, я ни о чём не подумала! – Колин снова принимается полоскать тряпку в тазу.  - Мне очень стыдно – честно признаётся герцог.  - Мне тоже – бегло бросает Колин, выпрямляясь и продолжая обрабатывать рану на голом мужском теле.  - Это инстинкты мужского тела – вдруг начинает оправдываться Дилюк: - я не могу их контролировать!  - Ваша Светлость – спокойно говорит Колин, бросая промывать рану Рагнвиндра и садится рядом: - с каждым словом Вы только сами закапываете себя глубже.  Дилюк недолго смотрит на служанку, а следом отводит взгляд:   - Извини, - тихо произносит он: – и пообещай, что об этом никто не узнает!  - Узнает о том, что Вы обычный мужчина? – с некой улыбкой на лице говорит Колин, продолжая убирать влажной тряпкой капли крови с его туловища.  - Это в любом случае неприемлемо – настаивал Дилюк. - Если Вам нужно с этим помочь – невзначай говорит служанка: - Вы всегда можете меня об этом просто попросить.  Её фраза его настораживает, и он решает никак не неё не реагировать. Помочь? С чем? С тем, что он просто мужчина? Рагнвиндр снова бросает взгляд на её кисти. Синяки. Он смотрит чуть ниже, увидев, что на лодыжках виднелись точно такие же отметины. Его вдруг накрывает лёгкая тревога и любопытство.  - Колин, - чуть смелее обращается к ней Дилюк, схватив правой рукой её левую кисть: - откуда у тебя это?  Служанка тут же теряется в словах, а потом набрав в грудь как можно больше воздуха, набирается смелости и честно признаётся: - Его Величество любит проводить эксперименты.  - Эксперименты? – в недоумении спрашивает Дилюк.  - Верёвки – с некой нездоровой улыбкой на лице отвечает Колин: - он любит привязывать девушек к изголовью кровати или же за спину и заниматься так сексом.  - А ноги? – взгляд мужчины падает на женские лодыжки.  - Это тоже – как ни в чём не бывало отвечает Колин: - он завязывает щиколотки и ставит на колени. Так он делает, когда у него совсем плохое настроение.  - Боже, Колин, - не скрывает своего ужаса мужчина. Для него эти новости прозвучали, как гром среди ясного неба. Было очевидно, что король трахает в своих покоях абсолютно всё, что видит перед собой, но делать такое со служанками? Какой кошмар!  - Всё в порядке – девушка убирает руку: – можно быть хотя бы уверенной, что меня не выпрут из дворца.  Между Дилюком и Колин повисает неловкое молчание. Герцог лишь думал о том, сколько ей пришлось пережить, работая на Венти, лишь бы не потерять здесь работу.  - Давайте, я всё-таки промою Вам рану – застенчиво предлагает Колин.  - Да – Дилюк неумело подставляет своё раненое плечо, тут же складывая в своей голове всё, что она ему говорила до этого: - о какой помощи ты имела в виду?  Колин снова смотрит в ожидающие глаза герцога и кладёт левую ладонь на его пах, затянутый одеялом:  - Об этой – голос служанки стал звучать слаще, словно искушение.  Ощутив на своём члене женскую ладонь, мужчина тут же отпрянул.  - Нет, Колин, - щёки Дилюка заалели, а девушка поняла, что снова перешагнула черту: - просто делай свою работу. И давай забудем обо всём, что здесь только что произошло.  Служанка приняла серьёзное лицо и молча принялась обрабатывать рану на плече герцога. Сам Дилюк отвернул голову и поправил одеяло. Его стояк предательски напоминал о себе. Герцога с головой накрыл стыд и осознание, что у него слишком давно не было женщины, раз он возбудился от одних объятий со служанкой, готовой по одному его приказу ползать перед ним на коленях.    ***    - Не приняла цветы? – недоумённо спрашивает Венти, сидя на своём стуле во время завтрака.  Зашедшая внутрь Райдэн лишь ненадолго остановила свой взгляд на мальчишке, что выслушал своего подданого и заняла своё место рядом с королевой Сумеру. Та ей кивнула, на что Эи отвесила реверанс. Подданный Казуха отодвинул стул, чтобы его королева села трапезничать, а после откланялся, как только она заняла своё место.  - Так точно, Ваше Величество! – кивнул головой рыцарь: - приказала их выбросить!  - Выбросить? – Венти повысил голос, но потом смягчился: - отправьте ей новый букет! Нет, лучше сразу три. В каждом по двести роз. Я знаю, что она своенравная девушка.  - Есть, Ваше Величество! – принял стойку «смирно» солдат, а потом и вовсе удалился, хлопнув за собой дверь.  Нахида, сидя на большом для её роста стуле и бодро болтала ножками:  - Кажется, Его Величество очень хочет покорить непосильную по его плечам даму.  - Довольно благородно – поддерживает Райдэн, сама не понимая, зачем высказалась на эту тему.  - Эти принцессы слишком своенравные – хмыкнул Венти, делая глоток вина из бокала. Нахида лишь добро хихикает. Стул Чжун Ли пустовал. Королева Иназумы довольно улыбнулась. Её план сработал.  - Венти – с важным видом вдруг начала Нахида, когда на стол подали кофе. Мальчишка повернулся к королеве, весь во внимании: - после объединения в Альянс, я бы хотела направить своих учёных для исследования на Драконий Хребет.  - Он никому не нужен – усмехается Венти, закусывая круассаном: - вымерзшая земля, низкая температура и ни одной живой души. Если твои учёные там что-то найдут, я им буду только благодарен.  - Я слышала, что много лет назад там жил настоящий дракон – вставляет деловито Эи, делая глоток кофе.  - Дурин – с набитым ртом отвечает мальчишка.  - Уверена, там много неразгаданных тайн – с ноткой вежливости отвечает Нахида, мешая маленькой ложечкой свой пудинг.  - Хребет абсолютно непригоден для жилья или посева урожая – вдруг начинает свой разговор Венти: - холодные ветра и снег. Чжун Ли разве что упоминал, что там очень хорошая руда. Подойдет для ковки высококачественного оружия. В остальном доверяю бразды правления на этой умирающей местности тебе, Нахида.  - Очень благодарна – весело хлопает в ладоши королева Сумеру.  - Признаться, я сам столько раз отсылал экспедиции туда. Все умирали от холода – чавкал Венти.  Райдэн поразило с какой беспечностью он говорил о своих людях.  - Поэтому, не уверен, что хоть один живой человек продержится там больше суток – усмехается Венти. Королевы ничего не отвечают. Сам мальчишка смотрит на стул сбоку: - А где Моракс?  Королева Сумеру с подозрением смотрит на Сёгун Райдэн. Та лишь пожала плечами:  - Не знаю.  - Всем до-о-о-брое утро! – громко голосит появившаяся в столовой девушка, ярко раскинув руки.  - Вот кто действительно опоздал на завтрак – беспечно говорит Венти.  Королева Фонтейна артистично помахала всем гостям, а потом вприпрыжку направилась к столу королей и королев, пока гости и местные дворца ей аплодировали. Юдекс Нёвилетт отодвинул перед ней стул, чтобы его королева села рядом с Нахидой.  - Как спалось, Фурина? – спрашивает Венти.  - Превосходно! – королева широко улыбается: - а еще я дико голодна и не могу дождаться сегодняшнего вечернего бала! Как же приятно!  ***    Казуха оказывается в покоях принцессы солнечным утром. Пока остальная королевская свита проводила время на завтраке, он купил охапку цветов-светяшек у местного торговца и поспешил на второй этаж. Дверь в покои астролога была открыта. Самура сначала опасается, что снова станет лишним гостем в сцене, разыгрывающейся перед ним, но прислушавшись, понимает, что внутри никого нет.  Он подумал, что нежный букет даст ему маленькую надежду на выяснение всех тайн и секретов девушки, с которой он ходил на обеды и гулял по Летнему Саду, и которая даже однажды утром позвала юного самурая к себе, встретив в одном нижнем белье. С того момента многое изменилось. Астролог всё чаще отказывала ему во встречах, ссылаясь на плохое самочувствие и в том, что ей нужно хорошо выспаться, чтобы ночью наблюдать за звёздами для своей работы. Казуха одним днём стал свидетелем того, что еще один гость, пришедший в Мондштадт, оказывал госпоже Моне великое удовольствие. Тогда он с позором ушёл, но сейчас, когда нить между ними начала рваться, он решает разузнать все её мотивы. Так ли он ей нужен? Почему она допустила этого Предвестника Фатуи к себе? Почему ничего не сказала ему сама. «Казуха, извини, мне нравится другой мужчина». Это же так просто! Зачем она водит его за нос? Каэдэхара был наивен, но всё-таки надеялся услышать ответ.  Открыв дверь покоев принцессы, он увидел радужное поле. Сначала он замер, осматривая покои девушки. Радужные розы. Сотни, если не тысячи. Цветы стояли повсюду: на кровати, комоде, диване, между кресел, на её длинном столе на котором были разбросаны бумаги и наброски, у телескопа, на туалетном столике. В комнате царил невероятный сладкий аромат. Цветы-светяшки в руки словно выпустили шипы в его ладони. Держать их стало противно и неприятно. Где-то в груди раздался удар отчаяния. Как будто его без сил пнули ногой в живот. Следом накатила грусть. Безжалостная и скорбящая. Словно он уже потерял надежду на диалог, который мог спасти его чувства.  - Господин? – из леса радужных роз появилась Агнес. Служанка меняла в очередной вазе воду.  - Ой! – испугался Казуха, отгоняя свои грустные мысли прочь и тут же добро улыбнулся: - доброе утро! А Мона…  - Мисс Мегистус сейчас в ванной комнате – доложила Агнес, кладя на рядом стоящий высокий стул ножницы. Под её ногами образовалась горка огрызков от стеблей роз.  - Я... – задумался юноша, медленно входя в дверь. Он совсем запутался. Слова служанки напомнили ему о прекрасной белой коже, которую сейчас поливали из ковша в ванной комнате: - мне надо с ней поговорить.  - Конечно! – бодро подхватила Агнес: - она уже должна скоро прийти – тут же девушка начала отряхивать свой фартук, ища взглядом место, чтобы юный господин присел: - можете…. Наверное… - Казуха видит лёгкое недоумение в её глазах, но потом она тут же схватывается: - присядь на этот стул! – Агнес убирает с него ножницы и приглашает гостя.  Каэдэхара неловко кланяется служанке пробирается вперёд по узкой дорожке, ступая своими сапоги по изящному красному ковру. Усевшись на стул, он неловко оглядывается по сторонам. Эти розы были везде. Ему начинало казаться, что ни в чём не повинные цветы преследуют его на каждом углу. Понимая, что бессмысленно бороться с этим ощущением, юноша наклонил голову, осматривая свой маленький букет. Позорище. Он разочарованно выдыхает.  - Красивые? – так же бодро спрашивает Агнес, доставая из вазы новый букет. В нём порядка пятнадцати роза, крепко сплетённых лентой: - скажите?  Она ищет в его потерянном взгляде одобрение, но получает лишь короткий сдержанный кивок:  - Безусловно! – Казухе понадобилось много воли, чтобы ответить хоть одно слово. От приторных слов служанки его вдруг начало тошнить.  - Но только с ними такая головная боль! – тут же жалуется Агнес: - столько роз он её подарил, а страдаем мы, потому что госпожа очень занята…  - Кто? – вырывается у Казухи, хотя на корках своего подсознания он прекрасно знал ответ.  Агнес замолкла, поставив цветы обратно, а потом чуть снизила голос:  - Тот из Предвестников Фатуи.  - Скарамучча – помогает ей Казуха, хотя сам понимал, что копал себе могилу, произнося это имя вслух.  - Вы с ним знакомы? – удивляется служанка.  - Заочно – усмехается Каэдэхара: - не имел чести общаться с ним лично.  - Заказал целых три кареты для госпожи – более открыто делится Агнес: - у меня даже спина заболела тем вечером после того, как я таскала сюда эти корзины. И до сих пор болит!  - Очень Вам сочувствую – Каэдэхара виновато поджимает губы. С каждым словом Агнес ему становилось всё противнее и противнее. Как будто ядовитый червь пожирал изнутри всё самое светлое, что у него осталось от времяпровождения с астрологом.  Агнес бросает взгляд на маленький букет самурая:  - На самом деле госпоже Мегистус светяшки нравятся больше – на лице служанки появилась добрая улыбка, которая вселила в Казуху небольшую надежду: - да и за ними совсем особо не нужен уход.  Каэдэахара усмехнулся, но снова грустно повесил голову. Это ему не сильно помогло.  Проходит еще минут пятнадцать. Мона не появляется. Каэдэхара заскучал. Цветы вокруг уже не так сильно давили на него, а Агнес успела поменять воду еще в двух вазах. Минуты шли очень медленно. Лепестки со светяшек начали медленно опускаться на пол, кружась в полёте. Данное зрелище завораживало. Казуха готов был уснуть.  Его мучительным ожиданиям приходит конец, когда двери покоев отворяются и вместе с еще двумя служанками появляется госпожа Мегистус, облачённая в белый махровый халат. Служанки за её спиной несли её вещи. Увидев мрачного самурая на стуле, Мона резко замерла, а двое других девушек последовали её примеру.  Мегистус обдаёт холодный пот, когда в руках юноши она видит светяшки. Похожий букет она отставила подальше в угол, чтобы расставить розы. На сердце начали сгрести кошки. Откуда-то взявшееся чувство вины накрыло её с головой.   - Оставьте нас – просит Мона, не сводя пронзительный тревожный взгляд на Казухе.  Служанки молча кладут вещи на спинку дивана, а Агнес бросает ножницы и уходит вместе с ними, закрывая за собой дверь.  Лишь когда на покои опускается гнетущая тишина, Каэдэхара решает заговорить:  - Доброе утро.  - Что ты здесь делаешь? – ненароком спрашивает астролог. Белая махровая ткань спадает с её левого плеча, обнажая влажную кожу.  - Красивые цветы – грустно комментирует Казуха, снова осматривая радужное поле, а после смотрит на свой помятый букет: - мои светяшки абсолютное ничто перед такой оранжереей.  Он горько усмехается. Этот жест ранит Мону в самое сердце.  Мона воинственно молчала, держа лицо.  - Это просто цветы – вдруг произнесла Мегистус с ноткой раздражения в голосе, отводя взгляд от самурая.  - А секс на кровати с Предвестником Фатуи просто секс на кровати с Предвестником Фатуи – парировал Казуха, слезая со стула. - Боже – без сил выдыхает Мона, закрывая глаза и понимая, что Казуха всё видел. Ей пробирает стыд. Её начала раздражать эта ситуация. Этот диалог и это заносчивое поведение самурая: - ты пришёл меня пристыдить? Хорошо! Это был секс. Доволен?  Мона вскипает. На её щеках появляется румянец. Она совсем запуталась в своих чувствах. Ей было стыдно перед Казухой, но было так приятно наблюдать, как эти цветы вносят в её покои. Она словно качалась на качелях. Ей совсем не хотелось упасть в этом бешеном потоке эмоций, как и не хотелось потерять Казуху.  - Доволен это услышать из твоих уст – безэмоционально отвечает Каэдэхара, готовясь уйти. Кажется, ему пора уходить.  - Но он ничего не значит! – голос Моны стал выше. Она противоречила сама себе. Юный странник однозначно что-то значил в её жизни.  - А я? – вдруг срывается самурай. Букет из его руки падает на пол. Мона вдруг поняла, что впервые видит его в гневе: - то, что делал я, тоже ничего не значит?  Мегистус сглатывает слюну:  - Значит.  - Тогда почему? – не унимался Казуха.  Астролог наспех развязывает пояс своего халата, а после гордо снимает, оказываясь абсолютно обнажённой перед юношей, что тут же потерял дар речи. Аргументы закончились. Доказать Казухе на словах, что ей важен он и его комплименты не хватало слов, а потому юная девушка перешла к действиям. Безжалостным и жестоким.  Вид обнажённого астролога перед глазами будто снова затуманил его разум. Чувства? Высокие принципы о любви? Ради чего он здесь? Выяснять кто он для неё? Всё это кануло в лету. Он хотел похлопать себя по щекам, чтобы очнуться. Это был грязный приём. Как кинуть гранату в разгар битвы на мечах. Подло и неожиданно. В его теле разгорается азарт. Её тело. Влажное утончённое, с маленькими капельками воды, что стекали вниз по животу. Мокрые длинные волосы, завязанные в тюрбан полотенцем на голове. Пронзительный властный взгляд, чарам которого он тут же поддался. И в момент понимания стало абсолютно всё равно, что это снова увидит Скарамучча или услышат служанки. Она снова владела им, как марионеткой, заставляя гул стукающего сердца перекрыть разум и достоинство.  - Это подло – комментирует Казуха, секундами позже отводя глаза. Надо было вспомнить зачем он здесь. Для чего? Гордость и достоинство.  - Я не хочу, чтобы ты уходил – резкий и громкий голос Моны становится тише, слова сладкими и манящими. Она ловким движением руки снимает полотенце с головы, позволяя иссиня-чёрной копне волос упасть на спину.  Её томный голос напоминает ему о тех днях, когда они постоянно проводили здесь время вместе. Казуха предаёт свои гуманные принципы и поднимает взгляд на астролога. Они встречаются взглядами.  Всё, что происходит дальше не поддаётся логике или каким-то объяснениям. Голое женское тело срабатывает на самурая, словно красная тряпка на быка. Его руки тянутся к поясу кимоно, который он в два счёта развязывает и снимает с себя, кидая в цветочное поле. Мона довольно улыбается, предвкушая сладкое утро. Она скидывает мюли и медленно идёт к нему. Она не знает, что творит. Вид гневного Казухи, гневные слова которого до этого пристыдили её, возбуждал. Она жаждала, чтобы этот его настрой не сбавлялся. Юноша в миг избавляется от широких штанов. Меч со звонким гулом падает на пол.  А потом девушка жадно набрасывается на полуголого самурая, тот задорно подхватывает её. Их губы сплетаются в страстном поцелуе. Их обнажённые тела соприкасаются, порождая необъяснимую волну. Он тут же хватается за её голые ягодицы. Её грудь скользит по его коже. Их дыхание сбивается. Он держит её на весу, снова и снова получая страстные поцелуи, пока та обнимает его за шею и притягивает к себе.  Они падают в океан цветов, что тут же выскакивают из ваз, делая под страстными влюблёнными мягкий ковёр. Вазы трескаются. Вода из-под роз разливается по ковру. Лепестки осыпаются с роз, прилипая ко влажной коже астролога. Та ощущает его твёрдый член. Они отстраняются лишь ненадолго, но лишь для того, чтобы принять более удобную позу. Она верхом на Казухе, пока тот чуть приподнялся на коленях. Их секс происходит спонтанно резко и очень страстно. Каэдэхара стонет под нос, прикрывая глаза и ощущая, как девушка прикладывает все силы в свои активные движения. Сама Мона не стесняется в стонах. К ним липнут лепестки. Сладкий запах ударяет в нос. В моменте Мона немного меняет позу и встаёт на пятки, сгибая ноги в коленях. Астролог выпрямляется в спине, опираясь о прямые колени Казухи сзади, пока тот смотрит на её вздымающуюся грудь. Они делают перерывы. Целуются, смеются, убирая лепестки роз. А после снова отдаются во власть страсти и желания, что накрывает их с головой.  Их яркий секс происходит очень быстро. Под конец Мона помогает себе пальцами. Казуха не сдерживается ощущать в себе такое прекрасно чувство так долго, что силой отталкивает девушку с себя и кончает себе на живот с приятным вздохом, проводя по члену левой ладонью несколько раз. Мона, лёжа на розах, довольно улыбается, понимая, что её грязный план сработал. Теперь Каэдэхара Казуха никуда от неё не денется.  - Это… Это подло! – психует запыхавшийся Казуха, лёжа на ковре, но его возмущённый голос прерывает девушка, наклоняясь и целуя в губы.  И ему становится не так важно, что у неё что-то было со Скарамуччей, пока их губы соприкасаются.    ***    - Вы хотите им помочь? – скептически спрашивает Аль-Хайтам, сидя напротив королевы. Мужчина отвлёкся от своей книги, восседая на диване.  - Они только теряют время – грустно говорит Нахида, уминая кексы. Сайно, стоящий позади неё протирал тряпкой своё копьё.  - И вы знаете, где она? – не унимался секретарь Сумеру.  - Догадываюсь – королева загадочно улыбается, но тут же её голос становится по-детски грозным: - но я не скажу вам обоим, потому что вы можете проболтаться. А у стен уши.  Хайтам лишь хмыкнул и перевернул страницу книги. После недолгого прочтения и молчания, повисшего в воздухе, резко захлопнул книгу и посмотрел на королеву Сумеру.  - Я был сегодня в местной библиотеке – вдруг заговорил Аль-Хайтам.  - Было бы странно, если бы тренировался на мечах с утра – перебивает его Сайно. Секретарь Академии Сумеру смерил своего напарника не самым добрым взглядом, но все равно продолжил:  - Меня кое-что привлекло – осторожно говорит Аль-Хайтам.  - Надеюсь, это эротические романы – снова вставляет Сайно.  Хайтам, не выдержав слушать болтовню генерала махаматры, хватает из своих ножен маленький нож и метнул его прямо в юношу, стоящего у окна и натирающего копье. Тот ловко повернул голову влево, ощущая свист ветра у своего уха. Ножик врезался острием в стену, раскроив алую штору.  Сайно лишь недовольно хмыкнул. Как будто это представление его совсем никак не удивило. Как и Нахиду. Та спокойно прожевала свой кексу, а потом со спокойной душой сказала:  - Нужно будет попросить служанок поменять шторы.  - Я больше никогда и никуда с ним не поеду – на эмоциях говорит Аль-Хайтам.  - Как будто я хотел – бурчит Сайно.   - И что же тебя заинтересовало, Аль-Хайтам? – напоминает Нахида.  - Карта Мондштадта – тут же признаётся секретарь, хмурясь и задумчиво отводя взгляд: - она как будто… Смазана?  Нахида непонимающе смотрит на мужчину напротив, болтая ножками.  - В каком смысле? – данное наблюдение от её секретаря заинтересовало её.  - Закрашена наспех – отвечает Аль-Хайтам: - полотно в правом верхнем углу замазано синей краской. Я обратил на это внимание, потому что цвета Сидрового озера и моря на карте очень сильно отличаются. Решил сначала, что это просто свежая работа, но карта датируется сотнями лет назад. Местные же не могли что-то за ночь резко убрать из своих территорий?  - Или скрыть – задумчиво предложила Нахида.  - Но кому это нужно? – не унимался Аль-Хайтам: - что-то прятать от местных, что приходят читать книги…  - Х-м-м-м… - королева поджала губы и закрыла глаза.  Секретарь Сумеру перед ней замолк. Спустя пару секунд ярко-зелёные глаза Её Величества открылись и отрицательно замотали головой.  - Сайно, - вдруг бодро заговорила Нахида, хватая перо и начиная что-то быстро писать на рядом лежащем пергаменте: - расскажи, как тебе тренировки с местными?  - Рад, что Вы спросили Ваше Величество! – генерал махаматра обернулся, начиная вдаваться в длинный монолог об искусстве владения мечом у местных рыцарей.  Королева царапает пером несколько слов, то и дело макая кончик пера в чернила, а потом разворачивает пергамент к Аль-Хайтаму. Тот в голове читает про себя.  «Я ощущаю рядом три биения сердца. Нас подслушивают».  Встревоженный взгляд Аль-Хайтама тут же оторвался от пергамента и взглянул на Нахиду. Та начала мотать головой из стороны в сторону.    ***    - В смысле пропала? – не понимает Дилюк, сидя на кровати. Его перебинтовали после ночной прогулки и теперь он спокойно сидел перед встревоженной принцессой и своим братом, что ходил из стороны в сторону.  Кэйа вернулся после раздачи подданным рыцарям новых поручений, основным и важных из них была задача найти скаута Эмбер. Джинн вернулась после тренировки на поле. Там сегодня свой мастер-класс показывал генерал махаматра из Сумеру по владению копьем. Большинству понравилось. Сама Джинн немного отвлеклась от мыслей о том, что случилось с Эмбер. Однако, воссоединение с друзьями напомнили ей, что произошло во дворце.  - Её нигде нет – растерянно говорит Джинн. Она сидит в железных доспехах. Её светлые волосы завязаны в хвостик, а на щеках проступил румянец после тяжелой тренировки.  - До обеда мы прочесали весь дворец – констатирует Кэйа: - все, как приворожённые говорят, что она в Ущелье Дадаула: стража у ворот, прибывшие торговцы, служанки.  - А что, если она реально там? – скептически спрашивает Рагнвиндр: - это довольно легко проверить: отправить посла или рыцарей или- - Это день пути – возражает Кэйа, прерывая речь Дилюка: - мы как будто что-то упускаем. - Однако, в рапорте дежурств есть её фамилия – добавляет Джинн: - как будто она и правда резко уехала туда, но… Так быстро… Это совсем на неё не похоже. Она бы предупредила, оставила письмо или уж передала бы послание моим служанкам.  Дилюк хмурится, понимая переживания принцессы:  - Да, на Эмбер это совсем не похоже.  Скаут славилась тем, что была гипер-ответственной во всём дворце. Она поминутно знала расписание Её Величества, знала наизусть и успешно применяла в действии методы стрельбы из лука, внимательно читала рапорты, честно их докладывала, пересчитывала каждый персик-зайтун в корзине торговца, если тот говорил, что их ровно сорок восемь, и выписывала штраф, если их было сорок семь. Эмбер отлично выполняла свои обязанности. Даже лучше, чем некоторые герцоги под руководством Дилюка или Кэйи. Вся королевская троица гордилась, что имеет в своих руках такую шуструю, способную девушку. Однако, эта поездка в Ущелье Дадаула никак не строилась с её покладистым и честным характером. Тут определённо было что-то не так.  - Кто видел последним видел вчера Эмбер? – спрашивает Дилюк.  - Я – уверенно говорит Джинн, добавив: - после обсуждения планов на сегодня она отправлялась обычно к себе…  - И мы отрицаем вполне здравую мысль, что она могла резко сорваться и с группой рыцарей поехать в Ущелье Дадаула? – н понимал Рагнвиндр.  - Брат, эти успокаивающие травы от местных служанок плохо на тебя влияют – вмешался Кэйа, остановившись возле травмированного герцога и приложил ладонь к его лбу: - нам сказал об этом Альбедо. Не стража на улице, не докладывающий и даже не дежурные рыцари. Альбедо, понимаешь? – Дилюк хмуро смотрел на брата, пока тот считал его за идиота: - он сам подошёл к нам и сказал, что зайчишка отправилась в Ущелье Дадаула. Зная, как он прислуживает Венти, я не верю ни единому его слову.  Джинн одобряюще кивает. Дилюк сдаётся, а Кэйа отходит чуть подальше, скрестив руки на груди.   - Значит, во дворце её нет? – спрашивает Рагнвиндр, на что двое молча отрицательно кивают: - и в тайных залах внизу? И в тоннелях, и в комнатах для прислуг? Хотя… Зачем бы ей там находиться… - Её комната находится на первом этаже рядом с комнатами монахинь из Собора – вдруг заговорила принцесса.  - Дворец огромный – перебивает её Кэйа: - если бы кто-то перехватил ей где-то внизу, то мы даже не узнаем кто это…  - Раз вы оба уже сделали вывод, что её здесь нет, то хотя бы обследовали её комнату? – спросил Дилюк немного усталым голосом.  - Я пошла туда сразу же после того, что нам сказал Альбедо – отвечает Гуннхильдр: - постель не заправлена, её плащ висел на месте, и судя по всему… Она была там, но потом резко оделась и вышла… Посреди ночи… - И никаких следов какого-то похищения? – не унимался раненый герцог.  - Никаких – уныло подытожила Джинн.  - А вы получали хоть какой-то доклад из Ущелья? – метался Дилюк, желая найти хоть одну зацепку.  - Ни один – сразу же ответил Кэйа: - но это можно логически объяснить: путь от дворца до Ущелья занимает целый день, гонец если и прибудет, то к вечеру. И, если там действительно что-то случилось.  - Какой-то запутанный круг – на выдохе признаётся Дилюк, склонив голову и даже не найдя ни одной подсказки. Скаут просто пропала в ночи, не оставив никаких следов: - я так понимаю, идея спросить у Альбедо подробности отпадает?  - Еще бы! – психует Кэйа, на что Дилюк недовольно поджимает губы.  - У нас никаких зацепок – грустно произносит Джинн, прерывая тираду братьев.  - Джинн, если понадобится, мы обыщем весь Мондштадт, но найдем её – успокаивает девушку Альберих. Дилюк из-за слабости не мог сказать ничего ободряющего. Его тело после лечебных трав ныло и просило лечь в постель, укрывшись одеялом.  - Надеюсь просто, что с ней всё в порядке – Гуннхильдр выдавливает улыбку, но после сдаётся и грустно смотрит на Беннета, что лежал поодаль от койки герцога Рагнвиндра: - как будто Венти над нами издевается.  Оба брата переглянулись, но не стали ничего говорить вслух.  - Сначала его пытки над Кэйей у всех на виду, потом отравление Беннета, рана Дилюка и теперь Эмбер – в голосе принцессы слышалось бессилие. Кэйа неловко поджал губы, вспоминая свой позор у всех на виду, а Дилюк вслед за Джинн посмотрел на сопящего Беннета:  - Он в коме. И я не думаю, что именно Венти выкинул ядовитые ягоды за балкон, чтобы невинный паж случайно их съел.  - В случае со мной и Дилюком есть доля участия Венти, но в случае Эмбер и Беннета я надеюсь, что это ужасная случайность – комментирует Кэйа.  - Когда он очнётся? – спрашивает принцесса, смотря на Дилюка.  - Колин поит его местными травами – отвечает Дилюк: - почти такими же как меня, но окончательного ответа не даёт… Поэтому… Никто не знает.  - Колин? – усмехается Кэйа: - ты никогда не запоминаешь имён служанок. С чего бы вдруг?  Щёки герцога Рагнвиндра залились краской. В памяти возник внезапный их утренний смущённый диалог.  - Она промывает мне раны – оправдывается Дилюк: - конечно, я знаю её имя. - Ты смущаешься? – удивилась Джинн.  - Вам всем кажется – продолжал настаивать Рагнвиндр: - и я узнал от неё немного странные вкусы Венти.   - Какие? – с задором в глазах спросил Кэйа.  - Наш мальчишка любит завязывать им руки во время… - Рагнвиндр запнулся, смущённо посмотрел на ожидающую Джинн, выдохнул и добавил: - во время секса.  - Боже, ты как маленький ребёнок! – смеётся Альберих, смотря на заикающегося братца.  - Руки? – нахмурилась Джинн. Принцессу эта история не впечатлила. Скорее, расстроила.  - Ну, не только руки – как ни в чём не бывало продолжает Дилюк: - еще щиколотки… И там… Самые странные позы для секса…  - А что в твоём понимании «странные»? – с ехидной ухмылкой спрашивает Кэйа, но увидев недовольное лицо брата его азарт тут же гаснет. Впервые, Дилюк Рагнвндр заговорил о сексе в помещении, где больше двух человек и он упустил такой шанс над ним поиздеваться: - раз уж тема нашего разговора сменилась, то я обязан рассказать, что Джинн сегодня приказала выбросить букет от самого Его Величества. - Я так и знала, что мои служанки всем об этом расскажут – закатила глаза принцесса.  - Букет? – настала очередь Дилюка удивляться, тот сразу обратился к девушке: - он подарил тебе цветы?  - Его очередная уловка – как и в чём не бывало говорит Гуннхильдр.  Дилюк забеспокоился. Некая тревога поселилась у него в районе сердца. Как будто Венти медленно из-подтишка начинал свой гадкий план, о котором сам герцог предупреждал принцессу заранее. Его успокаивало, что она игнорирует подачки от Венти и вселило какую-то надежду.  - А вы двое? – щурится недобро принцесса, смотря на двух братьев по очереди: - это правда что вы оба ночью куда-то плавали? - Не-е-е-е-е-т – в один голос тянут Дилюк и Кэйа, отводя взгляд.  - Вы оба мне лжёте! – воскликнула Джинн, когда поняла, что оказалась права.  - Давай поговорим об этом позже – перебивает её настрой Альберих: - найти сейчас Эмбер важнее, чем копаться в наших с братом секретах. И ты посмотри на Дилюка: он встать не может! Куда ему плыть? - Могу! – перебивает его Рагнвиндр, резко дёрнувшись с места, но тут же сел обратно. Боль отдала в плече неприятным ощущением по всему телу.          ***      Розария идёт к своей комнате уже после обеда, когда в Соборе закончилась служба. Она мечтает о том, чтобы плюхнуться на кровать и забыться сном. Ночные похождения к герцогу совсем сбили её режим.  У своих дверей она встречает не совсем того, кого хотела бы видеть.   - Выглядишь уставшей – принц Альбедо хитро улыбается: - кажется, весь дворец сегодня ночью не спал, а слушал, как герцог Альберих ублажает какую-то служанку всю ночь.  Розария выдержанно молчит.  - Надеюсь, тебе хоть немного понравилось – продолжал принц, игнорируя молчание Розарии: – что узнала?  - Он пришёл очень поздно – холодно говорит монахиня, желая пройти вперёд, но нога Альбедо, упирающаяся в соседнюю стену, не даёт ей пройти:  - Слишком мало.  - Они с Его Светлостью Рагнвиндром плавали на какой-то остров – выпаливает Розария.  Она понимала, что если не скажет то, чего он хочет, то может сделать с ней всё что угодно: сдать матушке, Кэйе, рыцарям, а потом ей отрубят голову или будут пытать. Она боялась. Но после сказанного тут же начала себя винить за откровение. Что он будет делать с этой информацией.  - Какой? – с интересом спрашивает Альбедо.  - Я не знаю – честно отвечает Розария. Она и правда не знала. Кэйа не обмолвился ни словом по этому поводу.  - Как интересно – загадочно улыбается принц, давая Розарии пройти в свою комнату: - уверен, что сегодня ты снова идёшь к нему. Разузнай про этот остров побольше. И что их обоих с ним связывает.  Альбедо поправляет свой бежевый мундир и молча уходит. Монахиня наблюдает как образ принца исчезает за углом в коридоре и тут же забегает в комнату. Он закрывается изнутри, достаёт сигарету и поджигает спичками. У неё шалили нервы. Она боялась, что сказала что-то лишнего. Боялась, что её слова как-то навредят Кэйе. Выпуская дым в своей комнате, чаша весов в её голове перевалилась на другой бок. Альбедо и король Венти. Под их правлением она может так спокойно и непринуждённо себя вести. Ей же так хорошо. Она нравится герцогу, он нравится ей и пока никто не мешает их времяпровождению. Что может пойти не так?