Короли могут защитить всех, но делать этого не станут

Капли дождя стучат по витражам Собора Барбатоса, создавая неповторимую непрекращающуюся мелодию. Розария слушает этот звук и молча убирает уже порядком догоревшие свечки возле икон, что расставили местные прихожане. Она смотрит на скамейки, где еще несколько минут назад взрослые, дети и старики молились за будущее Мондштада. А оно обещало быть непростым. Монахиня думает о том, что сказал ей вчера Его Светлость в порыве бушующих эмоций. Она вспоминает, как ей было неловко и стыдно, понимая, что она хотела сделать, и как ей удалось вывести его на совсем не те эмоции, которые она ожидала получить. Всё это стало так не просто. Что же ей делать? Вернее, стоило спросить: что она чувствует к герцогу? Симпатию? Возможно. Несмотря на свой отвратительный и едкий характер, он всё еще был для неё привлекательным. Влюблённость? Возможно. Его поступки, помощь, и слова, звучавшие в последнее время при их встрече, заставляют её сердце биться чаще. Но чувствует ли она любовь? Бесспорно. Но ей она кажется обманом. Это всё ярко вспыхнувшая влюблённость, что застилает ей глаза на все его недостатки. Нельзя доверять ни одной, ни второй. Сам герцог оставался для неё загадкой. Она всегда думала, что кроме интереса телом она больше ничем его не привлекает. Так и выражался сам герцог. Но судя по последним событиям, то, что он говорил, не всегда было правдой. Скорее приукрашенным красивым враньём. Сама Розария понимала, что будь Кэйа банален, он бы начал засыпать её розами и комплиментами, намереваясь сказать о своих чувствах, но тут он выбрал совсем другую стратегию. И оказался прав: Розарию это зацепило. И пока она отвергала его, он понимал, что двигался в правильном направлении. И самой Розарии «нравилось» его отвергать. Она знала, что он вернётся с чем-то новым. Но, кажется, с недавних пор ей стоит пересмотреть всё, что случилось с ними за последнее время. В том числе его слова сегодня утром. Закончив работу, Розария складывает использованные свечи в коробку, а сама краем уха слышит разговор двух монахинь. — Сегодня было так мало людей — говорит одна с нескрываемым удивлением. — Ну, ты же не в курсе, где был вчера весь народ — говорит вторая. Розария поворачивается на их диалог. Он её заинтересовывает. — И где? — Все были сегодня на показательной порке. — Порке? — ужасается монахиня — Боже мой! Какой кошмар! У нас это теперь практикуется? С каких пор? — Его Величество ввёл новую меру наказания. — И кого наказывали? — Его Светлость Кэйа Альберих. Розарию будто ударило током. — Говорят, он ослушался короля и кое-что провернул за его спиной! — Боже! Спаси и сохрани! Как же так? Розария больше не могла слушать этих монахинь. Она, бросив свою работу, в паре шагов оказывается возле них: — Где он? — сразу же спрашивает девушка. Монахини удивились, переглянулись, но одна из них всё-таки продолжила: — Он сейчас в лазарете. Тридцать ударов розгами. — Тридцать… — взгляд Розарии опустел. Она даже подумать не могла, что может быть такая мера наказаний. Что он натворил? Не дожидаясь ответа от монахинь, Розария бросила их и убежала, пока другие девушки вслед кричали ей о том, что надо срочно закончить сбор погасших свечек у алтаря, но она их не слушает. Подобрав полы своего чёрного платья, она взбирается вверх по ступенькам, что вели на мост между дворцом и собором. Проскользнув мимо матушки, она бежит на своих сапогах через деревянный мост. На улице шёл проливной дождь. Дул сильный ветер. В один момент апостольник девушки срывает с головы, и он оказывается на деревянных досках. Она не прекращает свой бег. Капли дождя долетают до её алых щек. Сердце в груди бешено бьется. От страха, стыда и жалости. А она думала лишь о том, чтобы с ним всё было в порядке. Следом, как огромная волна накатывают мысли: «Почему он ей не сказал?», «Почему наказали его?», «Почему она не могла быть рядом в тот момент?». Дура! Полная дура! Она бросила его в своей комнате. Одного. После того, как он признался ей в своих чувствах. И она бросила его, думая, что он полный кретин. Но самой настоящей обузой была она. Думала только о себе и своей прихоти, думала о том, как соблазнить герцога и следующим же днём продать эту информацию Альбедо за пачку сигарет. Бесчувственная жалкая дура! Розария пробегает мимо королевской кухни, добегая до конца коридора и оказываясь у лестницы ведущей вниз к лазарету. Она вся промокла до нитки, пока бежала по мосту. Открыв с размаху дверь, девушка тут же взглядом ищет занятую койку. Лазарет был практически пуст, а потому узнать худое тело с синей прядью на спине было легче простого. Монахиня на секунду замирает в дверях, наблюдая, как герцога покидают его закадычные друзья: герцог Рагнвиндр и принцесса Гуннхильдр. Он остаётся один. Возле его кровати стоит зажжённая свеча, а сам он, спустя несколько секунд сразу же пробует встать, тут же с тяжёлым вздохом падает на живот. У Розарии замирает сердце. Она сменяет свой бег на медленный шаг и проходит внутрь, пока мимо неё проходят вышеупомянутые гости. Они никак на неё не реагируют, но лишь недоумённо переглядываются, а после закрывают за собой дверь. Ступая сапожками своих туфель по деревянным доскам, Розария вдруг начинает бояться. Вдруг он её отвергнет? Как она его сегодня утром. Вдруг он будет так зол, что начнёт на неё кричать? Что, если она пришла зря сюда пришла? Кэйа слышит стук сапог и тут же поворачивает голову. Промокшая монахиня смотрит на него взглядом, полным жалости. — Ваша Светлость — её голос дрожит. — Роза — он прикрывает взгляд, плюхаясь лицом на подушку. Она тут же садится на свободный стул перед койкой. — Что произошло? — она нервничала. Ей взгляд упирается в широкую спину герцога, покрытую алыми рубцами. Следы от наказания. Тело покрывается мурашками. — Его Величество наказало за непослушание — усмехается Альберих. Он еле мог говорить. Полный упадок сил, адская боль в спине всё еще давали о себе знать. Розария молчит. Ей хотелось его поддержать, но она абсолютно не знала, будет ли это уместно. Учитывая их последний разговор. — Мне очень жаль — виновато произносит девушка. Произносит она это из-за чувства обиды перед герцогом или же потому, что ей жалко видеть его в таком состоянии, но лучшего она придумать не смогла. — Я уже завтра встану — уверяет её Кэйа, его левая рука свисает с кровати. Девушка хватает его ладонь и кладёт себе на колени. Альберих смотрит на неё уставшим взглядом, а после улыбается, прикрыв глаза. Пальцы девушки поглаживают его ладонь, находят следы от кнута. Она гладит их, надеясь, что её нежное касание в миг залечит его раны. Розария чувствует вину, но понимает, что этот жест единственное, что она сейчас может ему дать. — Побудь со мной — тихо просит Кэйа. Розария удивлённо смотрит на герцога, что прикрыл глаза и молча соглашается остаться. Она долго еще сидела у свечи, с которой капал воск на подсвечник. Кэйа уснул, а она без конца поглаживала его ладонь. Ей становилось легче, пока она спал и держал её за руку. Совсем новые краски заиграли перед глазами. Как будто в широком поле дул легкий ветерок, теребя один одуванчик. Как будто распускался цветок. Как будто тихие волны били о песчаный берег. Розария бы именно так описала это чувство. Чувство теплоты, спокойствия, безопасности. Она рядом, Кэйа. Всё хорошо. *** И пока внизу рождалась любовь в самом дворце, а именно в покоях короля бурлила всё та же развратная жизнь. Венти сидел на своём стуле перед большим столом раскиданных законов из Конституции Мондштадта. Сидел он, кстати, в одной рубашке. На его ногах были всё те же любимые его туфли, на ногах гольфы, на члене какая-то служанка. Агнес, Мари или Франсуа. Ему это было абсолютно без разницы. Он даже никак не реагировал на то, как она задорно прыгает сверху, желая возбудить и заинтересовать своего правителя. Его мысли были заняты другим. Сегодня в столь дождливый день прибывала Её Величество Сумеру — Нахида. В честь того, что остальные друзья были уже здесь, Венти поручил организовать лёгкий бал в честь уже прибывших друзей. Так сказать, начать празднование самого Бала Семи Королевств, до которого оставалось совсем немного времени. Как и до конца его службы на троне. Конец службы на троне. Венти всё чаще думал о тех строках, которые ему читал Альбедо. «Корона передаётся строго по наследству сроком на один год, а после переходит в руки лишь тому, в чьих жилах течёт королевская кровь». Венти считает эту строчку забавной. Сеймур провозгласил себя королём сам, как только построил дворец. Откуда в таком случае взялся Крепус? Ведь сам Крепус истинно королевского рода. Однако, кровной связи между ними обоими нет. Возможно, семья Рагнвиндров имеет корни своих предков еще задолго до того, как образовался сам Мондштадт. Это было логично. Дилюк, как сын Крепуса, имел все шансы получить корону, но в силу страха, после гибели отца отказался. А значит, на его место не претендует. Но Венти не знал это наверняка. Маленький Рагнвиндр мог запросто поднять бунт, навести смуту и в процессе государственного переворота получить заветное место, но Венти знал, что ему это не надо. Дилюк отрёкся от короны, а значит, отрёкся от неё навсегда. Даже, если этот отпрыск Крепуса что-то и затевает, Венти не нужно переживать. В конце концов, почему на один год? Сеймур правил до самой смерти, а Крепус около двадцати с лишним лет. Сложно было поверить, что старик изменил Конституцию в год, когда почуял, что распрощается с жизнью. А может быть, народ всё устраивало и потому никто не возражал против правления Рагнвиндра. Вполне. Да, с этим вариантом Венти был согласен. Однако, его правление отличалось от правления Крепуса Справедливого, а в связи с последними показушными выступлениям, он не думал, что одержал еще большую власть над народом. Скорее, он его напугал, но никак не вселил доверия. Мальчишка вдруг понял, что начал ходить по лезвию ножа. Возможно, еще один неверный шаг и он совсем упадёт в пропасть. Нужно быть осторожным. Он мысленно начал ругать себя, что совсем не прочитал местные законы и сразу пустился в загул. Теперь переправлять Конституцию почти бессмысленно. И Советники эта королевская троица подумают, что он жульничает, а значит, хочет всеми силами остаться на троне. И они могу его убрать. Что же делать? Как задержаться на троне? А следом можно было бы сразу исправить Конституцию, чтобы не вызвать подозрения. — Ах! Ах! — стонет служанка, продолжая скакать на его члене. Думай, Венти, думай! «Факт наличия будущего преемника позволяет Королю находиться на троне до тех пор, пока Король не отречётся от престола». Венти словно что-то стукает в голову. Факт наличия. Не обязательно готовый преемник. Важен факт его наличия. Уверенность, что он будет. Не обязательно по окончанию срока. Венти зацепился за эту мысль. Значит, ему нужен преемник. Нужен ребёнок. Венти смотрит на служанку перед собой и на её ягодицы. Нет, нужен не просто обычный ребёнок. Нужен ребёнок королевской крови. Ведь только тогда это поможет вселить веру в местных, что он настроен править серьёзно и долго. Королевской крови. Король вспоминает свою знать при дворе. Герцоги и герцогини, сенешали и советники. Кровь. Нужная королевская кровь. Он знал единственную мерзкую, по его мнению, троицу, что могла претендовать на это место. Кэйа Альберих. Названный королевский сын. Был усыновлён Крепусом. Дилюк Рагнвиндр. Единственный сын Крепуса и по праву наследник короны. От которой он сам отрёкся. Было еще кое-что. Вернее, кое-кто. Две сестрицы Гуннхильдр. Дочки Сеймура — первого короля, обладающие истинно королевской кровью. Венти блаженно улыбается. Кажется, он нашёл выход из ситуации. *** Тарталье был по душе Мондшатдт. После путешествий по Иназуме, Ли Юэ и Фонтейну, город свободы подействовал на него, как успокоительное после столько тяжкого пути. Мондштадт будто лечил его душу, уставшую от драк и интриг. Возня с королями и активное прислуживание Чжун Ли, опять же во благо Царицы, знатно напрягли его мозги. И сейчас, прибыв сюда, он наслаждался маленькой свободой, что подарил ему этот роскошный дворец. Пусть у него и была важная личная миссия. От Царицы, но о своих благах и потребностях, он не забывал. Юный Предвестник проходит мимо кучки девушек, что приехали из Ли Юэ. Они, увидев его, начинают перешёптываться и смущённо хихикать. Тарталья улыбается им одной из своих роскошных ослепительных улыбок и подмигивает. Те снова хихикают. Город свободы! Как же было здорово наслаждаться им, совсем ни о чём не думая. Дав волю своим чувствам, он без зазрения совести откровенно заигрывал с местными гостьями, служанками и даже принцессами. Ему нравилось, что во дворце пахло самым настоящим сексом, а местные не стеснялись о нём говорить и даже открыто предлагали поразвлечься. Был правда один небольшой нюанс. Сам Тарталья хоть и обладал очень притягательной внешностью, стремился к своим идеалам, а не к тому, что предлагали ему в углу каждого коридора. Получить секс было легко, но это было бы слишком просто. Поэтому Тарталья любил трудности. Поэтому он положил свой взгляд на ту, что всем видом отвергала любые его намёки. Прекрасная гостья Люмин. Неведомо из какого королевства, неведомо какого статуса, но при взгляде на неё Тарталья млел. В ход с ней он пускал уже все свои козыри: он бодро ей подмигивал, показывал своё очарование, они даже гуляли вместе в саду! Однако добиться чего-то большего чем простой разговор так и не вышло. Аякс не собирался сдаваться. Предвестник собирался серьёзно подойти к этому вопросу и взять быка за рога, но сначала он хотел отдохнуть. Он натыкается на гостевую комнату. Мужчина подумал, что никому здесь не помешает. И лишь отворив двери, он понял, что был здесь третьим лишним. На пуховых перинах была неизвестная ему принцесса. Возможно, он видел до этого её лицо, но имя не запомнил. Вернее, посчитал, что оно ему не к чему. Её сиреневое платье покоилось на диване, а она сама была верхом на юном мальчишке, которого, если честно, уже было сложно назвать мальчишкой. Тарталья вспомнил его, в отличии от принцессы. Кажется, этот мальчуган прислуживал Дилюку Рагнвиндру. Аякс видел, как он таскал его большой широкий меч на тренировочном поле. И кажется, он зашел совсем не вовремя. Юная девушка как раз собиралась поцеловать пажа. Предвестник прервал процедуру соблазнения на самом интересном месте. Хотя, если судить по тому, как мальчишка пятился назад, к спинке кровати, обоюдным согласием здесь явно не пахло. Тарталья решает извиниться: — Оу! — бодро выпаливает Предвестник, надевая маску безразличия — прошу извинить! В его сторону тут же летит подушка, на что Аякс успевает закрыть дверь до того, как она врежется ему в лицо. И правда, сексом пахло везде! *** Герцог Альберих никогда не показывал, что ему больно. В своей жизни он столкнулся с множеством унижений. Взять хотя бы детство. С первых секунд появления на ступеньках дворца Мондштадта в проливной дождь он неистово стучал с просьбой открыть двери и впустить маленького мальчика, до момента, пока королевские слуги снова не выкинули его на улицу. Королю не стоило видеть всяких оборванцев на крыльце. Сам король был иного мнения. Взрослый мужчина нашёл незванного гостя лежащим на мокрой траве и тут же распорядился, чтоб ему выделили кров и пищу. Спустя время король прозвал его своим «сыном». И пусть тогда в дождливый вечер удача улыбнулась Кэйе, но он не знал, что дальше столкнется с еще большим унижением. Некомпетентное поведение слуг, что бросали его завтрак на пол и рвали королевскую одежду, совсем не принимая нового принца во дворце, до ссор со своим новым братом, что в детстве истерил и не принимал новое лицо в их семье. Жизнь Кэйи нельзя было назвать сахаром. Поначалу его даже били слуги, подданые при короле пускали не самые лучшие слова при нем, называя «оборванцем», «чужаком», «страшненьким принцем». Всё это продолжалось очень долго. Юный Кэйа решил вступить в рыцари. Подростки часто задирали его, выделяя его цвет кожи и что принц «приёмный». В детстве он часто пропускал болтовню королевских особ, совсем не обращая на это внимание. Проявляя всё милосердие, он всё еще был принцем, показывая, что как бы плохо о нём не отзывались, он всегда был рад передать гостям соль, соус или стакан воды. Однако, в юности он столкнулся с дикой травлей. Здесь не было отца, который бы одним взглядом заставил всех подданых замолчать, здесь были такие же дети, как он, что не стыдились своих высказываний. А потому градус накалялся и игнорировать сверстников становилось сложнее. «Неумёха», «королевская игрушка», «чёрный принц» и много других всяких обзывательств сыпались на него ежедневно. В одной из таких перепалок, Кэйа дал волю чувствам и расплакался, упав на колени, пока все в него тыкали пальцем. Осознав, что как бы он не старался показывать свою добрую сторону, ему никогда не переубедить местных. И тогда произошло то, что перевернуло его жизнь с ног на голову. Юный принц Рагнвиндр подошёл к кучке подростков, пригрозив деревянным тренировочным мечом, что если они еще раз решат оскорбить его брата, то получат уже от него. Тогда Кэйа понял, что приобрёл не только брата, но и настоящего друга. На всю жизнь. Их сблизили тренировки. Поначалу Дилюк был очень скрытным и часто много молчал, а Кэйа любил говорить и всем делиться. Потом они вместе ходили на завтрак, вместе тренировались с принцессой Гуннхильдр, что часто обыгрывала Дилюка в тренировочных боях, а после бегали по винокурне. На балах король представлял своих сыновей, а Кэйа впервые в жизни мог уверенно сказать, что он «принц Альберих», совсем не стесняясь своего происхождения. Старший брат дал ему уверенность и опору, что с ним никогда ничего не случится, пока он рядом. Их дружба крепла с годами, и казалось, что ничего не может её разрушить. Кроме дождя. Снова в тот дождливый день ужасная весть пронеслась по всему дворцу, именуя настоящую трагедию для всех граждан. Король Рагнвиндр пал. Дилюк замкнулся в себе. Старший сын совсем не покидал свои покои. Тогда Кэйа навещал его и был единственным человеком, которого Дилюк подпускал к себе. Крепкие братские объятия, беседы обо всём позволили Рагнвиндру двигаться дальше. Тогда Дилюк подумал, что не будь у него младшего брата, он бы сошёл с ума от своих мыслей. Жизнь Кэйи изменилась, когда его «отца» не стало. На плечи королевских сыновей упала огромная ответственность. Дилюк доверил брату командование кавалерией, когда сам взялся за королевские заботы. И тогда Альберих изменился в глазах жителей. Показывая уверенность, строгость и храбрость в своих речах, действиях, подвигах он стал доверенным лицом королевской свиты, заслужил любовь граждан и звания «герцог». Теперь к нему все вокруг обращались «Ваша Светлость» и делали низкий поклон. Нельзя сказать, что Кэйа стал лицемерен из-за того, как повернулась жизнь. Скорее он извлёк из этого большой урок. Вся жизнь Кэйи ломалась под дождь. И лишь в один переломный момент светило солнце. В день, когда его названный брат отхлестал его прилюдно розгами. Сейчас Альберих лежал на животе в лазарете и вспоминал, как удары со свистом отдавались болью в спине. Он слышал, как некогда признавшие его люди смеялись и хлопали, желая зрелищ. Он понял, что его никто и никогда не принимал. Даже когда он стал принцем, а после и герцогом. Вся их любовь была лишь натянутой улыбкой, ведь когда удаётся шанс поиздеваться над тем, кто не был рождён под короной, они с радостью показывали свою истинные лица. Все, кроме двух людей. Они прямо сейчас сидели перед ним в лазарете на своих стульях, смотря на уставшее состояние герцога. — Если вы и дальше будете сутками сидеть возле моей койки мне не станет легче — бурчал Альберих, смотря то на Джинн, то на Дилюка. Рагнвиндр скрестил руки на груди, а Гуннхильдр смущённо отвела взгляд. — У вас обоих что нет совсем никаких дел? — не унимался Кэйа, хотя был счастлив внутри себя, что они оба здесь. Ему действительно легчало, когда друзья были рядом. — Полным полно — признаётся Дилюк — но меня грызёт совесть. — А ты тогда что здесь делаешь? — Кэйа смотрит на Джинн. Принцесса снова готова была расплакаться. — А я очень переживаю за тебя — насупилась девушка, но тут же вспылила: — и за вас обоих! Где было видано, чтобы королевский сын прилюдно хлестал своего брата? Мужчины лишь глубоко вздыхают. Снова эти мысли лезут им в голову. Не будь Венти на троне, этого бы не случилось. — Я полежу и уже завтра встану на ноги — уверяет Альберих. — Ты не можешь лежать на спине, а уже собрался вставать и размахивать мечом перед рыцарями — причитал Дилюк — отдохни хотя бы неделю. — У меня нет времени! — огрызается Кэйа — Пока я буду лежать этот мелкий мальчишка придумает что-то еще! Может, раз вы пришли — расскажете какие-нибудь новости? Рагнвиндр молчит, а Джинн охнула, вспомнив кое-что важное. Винокурня. — Миссис Майер мне кое-что рассказала — тут же начинает Гуннхильдр, оглядываясь по сторонам, чтобы их никто не услышал. — Она была на Винокурне? — перебивает Джинн Кэйа, взглянув на брата. — Она была на Винокурне — кивает Рагнвиндр. — Так вот! — принцесса снова берёт разговор под свою инициативу — помните же дровосека Майки? Одной ночью он видел, как из дворца кто-то на телеге вёз женское тело. Прямо к Утёсу Звездопадов. Альберих недобро хмурится: — Эта тётка, кажется, свихнулась с ума от одиночества — ворчит Альберих, лёжа на животе. — А я так не считаю — вступается Дилюк. — Он видел женское тело! — не унималась Джинн. — Думаешь, это была Синьора? — спрашивает Рагнвиндр. — Кто еще мог так быстро и бесследно пропасть из дворца? — спрашивает принцесса. По её мнению, всё было очевидно. — Улики от дровосека не самая весомая причина, чтобы предъявить это Венти — с тоской в голосе говорит Дилюк — я рад, что тётя Майер пытается нам как-то помочь, но этого, к сожалению, очень мало. Нужны доказательства. — Она сказала, что нам нужно искать выше — тревожно говорила Гуннхильдр. — Друзья! — восторженно оповещает их Кэйа — я — пас! — Джинн, это опасно — настаивал Рагнвиндр — если мы продолжим искать что-то дальше, что Венти отхлестает меня. Лично. — Неужели, мы всё это бросим? — гневается принцесса — мы ведь уже почти очень близко! — Я не спорю, что это была Синьора — говорит Дилюк — и верю в то, что говорит тётя Майер, но мы всё еще не знаем, кто оттащил тело, кто убил и как всё это произошло. К тому же Кэйю за это пороли прямо на глазах у всех жителей, хочешь, чтобы и тебя прилюдно отхлестали розгами? Джинн злится, что энтузиазм братьев и правда погас. Чего и надеялся Венти. Но она также понимала, что, если полезет дальше, то они снова все попадут на удочку. А одной ей совсем не хотелось это делать. У Дилюка есть Кэйа, которому досталось за скрытую работу за спиной Венти, а у Джинн есть Барбара. Пусть она сейчас далеко, но она не сомневалась, что ей самой тоже за это достанется. Её энтузиазм тоже утих. — И что нам делать? — расстроенно спрашивает Гуннхильдр. — Ждать, когда Кэйа поправится — говорит герцог Рагнвиндр. — Я клянусь уже завтра встать на ноги! — кряхтит Кэйа, утыкаясь щекой в подушку. — И быть более осторожными — заканчивает Дилюк — а лучше всего, найти крысу, что активно подслуживает Венти. Гуннхильдр грустно кивает. Рагнвиндр встаёт и прощается с Кэйей. Дела и правда не ждут. Джинн следует его примеру. Перед этим девушка чмокает Альберих в макушку. Друзья покидают его и сам Кэйа немного расслабляется. Сестра Элизабет мажет его мазями из целебных трав, а после снова удаляется. А к герцогу Альберих прибывают новые гости. — Что ты здесь делаешь? — низким голосом спрашивает Кэйа, прислонившись лицом к подушке. Предвестник садится рядом с ним на стул. Скарамучча глубоко вздыхает, решая не отвечать на вопрос больного. Очевидно же, что он пришёл проведать его самочувствие. Взгляд странника опускается на смуглую спину, которую рассекали алые рубцы, что уже покрылись корочкой. — Больно? — спрашивает Скара. — Больнее всего то, что сидишь рядом ты, а я не могу тебе врезать прямо сейчас — грубит Кэйа, даже не собираясь поднимать своё лицо от подушки. Скарамучча снова вздыхает. — И почему у вас всех к нам такое отношение? — спрашивает юноша — к Предвестникам. — Вы сулите одни лишь беды — признаётся Альберих, взглянув на мужчину напротив — мой отчим погиб из-за вас. — Да, довольно неловко — Скарамучча виновато поджимает губы. — Кретин! — снова ругается Кэйа. Повисает недолгая пауза, которую Скара, обдумав одну мысль, решает нарушить: — Я во дворце уже довольно приличное время и заметил, что не вся королевская знать предпочитает своего правителя — Альберих с интересом поднимает голову. Предвестник продолжает: — не похоже, что вы живете и наслаждаетесь жизнью. — Это не твоё дело — тут же отвечает Кэйа. — Синьора пропала — говорит странник, чем заинтересовывает герцога — подумал, что вы своей маленькой королевской троицей можете что-то знать. — Даже если это так — отвечает Альберих — я вряд ли захочу тебе что-то рассказывать. — А если я расскажу тебе истинную причину визита Синьоры? — с хитрой улыбкой на лице спрашивает Скарамучча. — Ты со мной торгуешься? — усмехается Кэйа, лёжа на подушке. — Делюсь информацией — исправляется Предвестник — уверен, что никто из старожил этого дворца даже не догадывается о том, что у их короля есть один маленький, но очень весомый секрет. — О чём ты? — Альберих был заинтересован. Не похоже, что юноша перед ним врал. — Что ты знаешь о Небесном порядке? — вдруг спрашивает Скарамучча — и о Сердце. — О каком? — тут же спрашивает Кэйа. — Ну, не об обычном конечно же — усмехается Скара, а после уточняет: — о Сердце Бога. — Ничего — честно признаётся Альберих — я впервые о таком слышу. — Занятно! — бодро говорит странник — но именно Сердце Бога и есть настоящая цель визита Синьоры. — Что это? — спрашивает Кэйа. Ему не терпелось услышать ответ. — Не-не — хитро говорит юноша, сидя на стуле напротив него — я уже поделился с тобой большим, чем положено. Мне бы тоже хотелось услышать что-нибудь в ответ. Альберих недолго думает, а после поджимает губы. Каким бы страшным и внушительным не выглядела вся их компания Фатуи, они не были настроены враждебно на народ Мондштадта. Кэйа решает, что поступает правильно. — Мы считаем, что Синьору убили — тихо говорит герцог, продолжая прислоняться лицом к подушке. — Это вполне очевидно — Скара всё еще улыбается. Нужно больше информации. — Мы лишь предполагаем — продолжает Альберих — однако, у нас всё еще нет весомых доказательств. — Вы думаете, это Венти? — тут же спрашивает Скарамучча. Кэйа недобро смотрит на Предвестника. Хитрая ухмылка на лице юноши не вселяет ему доверия. — Да — уверенно отвечает Альберих. — И это всё? — разочарованно говорит странник. — Для начала сотрудничества вам вполне хватит этой информации — тут же улыбается Кэйа. Странник цокает языком оттого, что его так быстро раскусили — ты ведь пришёл сюда не для того, чтобы проверить моё самочувствие, как и вы оба с этим Тартальей не просто так прибыли во дворец. — А ты не так глуп — добро улыбается Скара. — Кучка Фатуи перед Балом Семи Королевств, где соберутся все короли и королевы Тейвата приходит под конец срока правления Венти — говорит Кэйа, а после щурится на странника: — что вы затеваете? Скарамучча лишь поджимает губы, понимая, что пока и ему и герцогу хватит этой информации для начала их плотной крепкой дружбы: — Мы меньшее из зла, которое надо бояться в этих стенах, Ваша Светлость! Предвестник Фатуи встаёт со стула и решает покинуть герцога, что так и остался лежать лицом на подушке, наблюдая, как юноша в широкой шляпе удаляется от него. — Скорейшего выздоровления! — бросает Скарамучча и удаляется. Личность Камисато Аято не была особо кому интересна во дворце Мондштадта, а потому мало кто обращал на него внимания. Как и сейчас, когда юный Предвестник Фатуи прошёл мимо него, совсем не обратив внимание на то, что в лазарете был он, сидящий совсем неподалёку, и внимающий всему, что говорили Скарамучча и герцог Альберих. У Аято не было своей личной цели их подслушать. Это весёлое совпадение, которое он постарался приберечь на будущее, а еще, возможно, сделать кое-какие выводы. Потому что он, в отличии от герцога Альберих, прекрасно знал о такой легенде, как Сердце Бога, как и знал о существовании некоего Небесного Порядка. *** — Дождь? — удивлённо спрашивает Сайно, смотря в окно кареты — тут идёт дождь? — Для этой местности это вполне нормально — привычно отвечает высокий Аль-Хайтам, сидя рядом с ним и перелистывая страницу своей книги. Маленькая девочка с эльфийскими ушками смотрит то на одного своего подчинённого, то на второго, а после вместе с Сайно смотрит в окно. Для них это было совсем в новинку. Их жаркая страна славилась бесконечными пустынями и тропиками, а потому наблюдать ливень, который идёт с того момента, как они заехали за границу Мондштадта было в новинку. В Сумеру бывают дожди, но они так быстро проходят, что после даже сильного ливня не совсем похоже, что прошёл настоящий ураган. — Так необычно! — королева бодро хлопает в ладоши. — Будем надеяться, что такая непогода не испугает местных и нас хоть кто-нибудь встретит — говорит Сайно, отворачиваясь от окна — они же в курсе, что мы прибываем сегодня? — Ты слишком сильно нервничаешь по пустякам — безэмоционально говорит Аль-Хайтам — боишься намочить ножки? Сайно лишь цокает языком на вопрос главного мудреца, а королева добро улыбается: — Венти в письме обещал, что они устроят небольшой бал в честь нашего приезда! -воодушевлённо говорит Нахида. — Как мило — всё также безэмоционально говорит Аль-Хайтам. Карета прибывает к главным воротам через считанные секунды. Проливной дождь не оказался помехой для местных придворных. Встречающие стояли под зонтиком, а местная стража снарядилась шлемами. Однако, и они не сильно им помогали. В небе прогремел гром, сверкнула молния. Мондштадский паж раскрыл свой зонт и сразу же подбежал к карете, пока рыцари у главного входа отворяли ворота. Беннет открывает дверь, приглашая гостей пройти по дорожке. Возле кареты оказывается принцесса Гуннхильдр и герцог Рагнвиндр. Первая радостно произносит: — Добро пожаловать в Мондштадт, Ваше Величество! Нахида ступает босыми ножками по ступенькам кареты. Беннет аккуратно держит над ней зонтик, когда сам уже весь промок до нитки. Благо новоприбывшая королева была совсем карликового роста и держать над ней зонтик было не так утомительно. — Здравствуйте! — Нахида кланяется обоим встречающим. Капли дождика стучат по брусчатке. — Рады видеть Вас в Мондштадте! — пытается бодро отвечать Дилюк. Стражник рядом с ним покорно держал зонтик. В связи с высоким ростом герцога и его длинного хвостика это было проблематично, а потому что капли то и дело попадали на плечи красного мундира. — Какой же проливной здесь дождь! — восхищается радостно Нахида. Она снова хлопает в свои маленькие ладошки. — Мой паж Беннет проводит Вас во дворец и Ваши покои, дабы Вы отдохнули после столь долго пути — говорит Рагнвиндр, провожая рукой Беннета вместе с королевой. — Так мокро — Нахида морщится, смотря вперёд, а после зовёт своего подданого: — Сайно! Генерал Махаматра спускается по ступенькам кареты вслед за королевой, а после послушно садится на одно колено. Малышка запрыгивает на спину юноши, облачённого в схенти и головной убор, напоминающий голову шакала. Генерал поднимается на обе ноги, держа королеву за ноги, пока та обвила его шею. Беннету становится трудно держать зонт над головой генерала. Паж ведёт их ко дворцу. Аль-Хайтам выходит последний из кареты, сразу же отказываясь от стражника, что подбежал к нему с зонтиком. — Приветствую! — здоровается секретарь. Кажется, проливной дождь его совсем не смущал. — Рады видеть в Мондштадте! — всё также бодро говорит Дилюк. — Сэр Рагнвиндр — Аль-Хайтам кланяется сначала герцогу, а после принцессе — Ваше Высочество! Джинн делает реверанс, а после подаёт правую ладонь. Согласно этикету, гость из Сумеру целует её руку. Рагнвиндра это почему-то задевает. — Приятно увидеться спустя столько времени — искренне признаётся секретарь Академии Сумеру, тут же начиная хмуриться: — однако, не вижу еще одного… Джинн и Дилюк переглядываются, а после смотрят на гостя из Сумеру. Наверное, ему стоило это рассказать. — Кэйа в лазарете — отвечает Рагнвиндр. — Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает Аль-Хайтам. — Новая мера наказания от Его Величества — продолжает Джинн. — Пытки — быстро заканчивает Дилюк. Гость недовольно поджимает губы, а после смотрит на друзей: — Поговорим об этом во дворце, а после ужина я сам навещу Его Светлость. — Думаю, ему будет очень приятно — говорит герцог Рагнвиндр. *** Люмин прибывает на званный бал раньше положено. Ей хотелось увидеть начало столь не менее громкого события. Приезд королевы Сёгун Райдэн и короля Чжун Ли прошёл очень скромно. Гостей лишь накормили ужином, а кое-кто даже не предпочёл явиться к столу. Шикарный ужин король предпочёл уединение с Её Величеством. Эта гостья отличалась от остальных. Не в силу своей мудрости, звания или громких поступков. Её Величество Нахида удосужилась самого что ни на есть величественного приёма: с танцами, вином и закусками. Венти решил, что небольшая вечеринка никак не помешает немного скрасить суровые будни после громкого мероприятия. Сегодня же бальный зал пестрил самыми яркими красками. Бал в честь гостей из Сумеру предвещал быть не менее шикарным, чем Бал Семи Королевств. Эмбер весь день организовывала развешенные ленты по колоннам в бальном зале, контролировала слуг, что двигали столы, выбирала меню по прихотям Его Величества и выбирала музыкальную программу на вечер. Опять же по прихотям Его Величества. Всё это стало большой одной проблемой, которая знатно вскружила ей голову. Для всех остальных это было обычным делом. Придворные герцогини выбирали себе платья, мужчины более шикарный мундир, чтобы поразить не менее роскошных дам. Сам король готовился надеть свою роскошную королевскую мантию и даже корону. Дабы показать гостям, что он организатор сей вечеринки. Уже совсем поздним вечером начали собираться гости: госпожа Эола Лоуренс, принцесса Фишль, пожаловали фрейлины во главе с Лизой. За тронным стулом стоял наряженный Альбедо. Сегодня он выбрал особый белый мундир, вышитый золотым нитями по воротничку, а свои короткие волосы завязал в низкий хвостик. Дилюк Рагнвиндр пожаловал вместе со своим пажом Беннетом. Герцог тоже принарядился, а потому выбрал свой чёрный мундир, сменив своему стилю и завязал низкий хвост из своих длинных красных прядей. Принцесса Джинн уступает сегодня доспехам своё нежно-голубое пышное платье, но не изменяя своей привычной причёске: волосы завязаны в высокий хвостик и украшены лентой в форме бантика. На руках капроновые белые перчатки, в руках веер, а на талии утягивающий корсет. Принцесса выглядела сегодня истине по-королевски, чем забрала на себя всё внимание гостей и придворных. Её Величество Райдэн сегодня в сногшибательном сиреневом платье. Ей наливает вино Чжун Ли из графина, одетый согласно своему стилю: длинная коричневая мантия, чёрные брюки и высокие сапоги. На головах обоих короны, дающие понять, что они гости совсем высшего класса. Оба не стесняясь, флиртуют меж собой: Райдэн смущённо улыбается, Чжун Ли обнимает её за плечо. Были и другие гости, чье появление во дворце всё еще приводило всех в шок. Тарталья и Скарамучча придерживались своих стилей. Оба разбрелись по разным углам бального зала, каждый преследуя свои цели. Аякс, чтобы найти себе развлечение на вечер, странник, дабы не упускать из вида одну очень занятную гостью. Мона Мегистус была гвоздём вечера. По программе между танцев и закусок, она делала уже всем известный расклад на будущее королю. Целью данного представления было внушить всем присутствующим власть и величие Венти. Сам он уже ждал новоприбывших гостей. Троица из Сумеру появляется одними из последних гостей. — Моя дорогая нежно любимая Нахида! — бодро подбегает к ней Венти через толпы гостей, приветствуя королеву. За маленькой девочкой шли её верные подданые: генерал махаматра Сайно, решивший совсем не менять свой стиль и секретарь Академии Сумеру Аль-Хайтам, сменивший свой кейп с бирюзовым подкладом, накинутого на плечо на сдержанную белую рубашку и накидку на плечи. На низ строжайшие чёрные брюки и сапоги. Троица знатно выделялась из общих нарядов вечеринки. — Венти! — радостно приветствует его королева — как приятно, что ты пригласил меня сюда. Такая честь! — Успели отдохнуть после столь долгой дороги? — интересуется король. — Вполне! — так же бодро отвечает Нахида, добавляя: — дворец безупречный! — Пройдемте я познакомлю вас с гостями! — Венти уводит королеву в гущу гостей, а подданые за спиной Её Величества Сумеру лишь переглядываются, а после каждый расходится по своим делам. Звучит музыка, гости пускаются в пляс, пьют вино, громко хохочат и обсуждают последние сплетни: говорят, королева Натлана очень сурова, а королева Фонтейна, кажется, сошла с ума от такого долго срока на троне, а еще говорят, что Чжун Ли серьёзно настроен в отношении королевы Иназумы и вероятно в будущем эти страны ждёт крепкий союз. Помимо королевских разговоров мелькают и беседы обычных придворных. Лиза жалуется на новые подушки в их домике фрейлин и что Вельма, одна из фрейлин, очень громко храпит, а это не даёт спать всем остальным. Фишль секретничает с Эолой о мужчинах. Вторая с замиранием сердца смотрит на прибывших герцогов с Ли Юэ, первая смущённо поглядывает на пажа Беннета. Эмбер всячески контролирует подачу закусок и наличие алкоголя в графинах, и при их отсутствии, машет экстренно слугам. Оркестр играет медленную мелодию. Скрипка звучит на весь бальный зал, навевая очень радушную и вполне роскошную атмосферу. Венти как никогда доволен. Он сидит, положив нога на ногу и качает головой в такт мелодии, пока Нахида, сидящая рядом с ним на стуле рассказывает о своей стране. Всё как нельзя складывается лучше. Гости расслабляются, танцуют вальс, мужчины приглашают дам, а те охотно с ними кокетничают. Дилюк смотрит краем глаза на Джинн. Сегодня, по его мнению, она выглядела просто великолепно. Искусные серьги из сапфира в ушах, лаконичное платье, не менее изысканные туфельки на ножках. Сердце бешено стучит в груди. Он наблюдает, как она улыбается и смотрит на Лизу, иногда даже смеётся её шуткам. Сам Дилюк, ощущая умиротворение, тоже показывает добрую улыбку, а после снова смущённо отводит взгляд. Сама принцесса тоже находит его в толпе гостей. Она задерживает на нём свой взгляд, сначала из-за любопытства, а потом всматривается в чёрный мундир, белую рубашку, красные волосы, кожаные перчатки на руках. Красив и всемогущ. Гуннхильдр думает, что ему слишком скучно. Герцог стоит один возле стола с закусками и смотрит по сторонам. Он же пришёл сюда веселиться! Как он может грустить! Джинн бросает Лизу, а после подбегает к мужчине, что совсем не ожидал увидеть её перед собой. — Неужели тебе настолько скучно? — с улыбкой на лице спрашивает Гуннхильдр. — Скорее, немного некомфортно — признаётся тут же герцог — мундир очень давит в плечах. Они оба улыбаются, а после снова замолкают. Отсутствие Кэйи очень сказывалось на их общении. Сейчас он бы мог пустить что-нибудь едкое в ответ, а это бы всех рассмешило, но по итогу они оба смущённо отводят взгляд. — Не очень хочется веселиться после того, что произошло вчера — признаётся Дилюк. В его глазах Джинн наблюдает легкую тоску. Пока все продолжали смеяться и веселиться, единственный сводный брат Кэйи совсем не желал морально присоединяться к мероприятию. Признаться, будь его воля, он бы и не пошёл на это громкое событие, но долг перед королевством и королём стоял превыше его чувств, а потому, он, как правая рука короля, был просто обязан присутствовать на таких приёмах. Самой Джинн хотелось отвлечься. Она тоже всем сердцем переживала за состояние Кэйи, однако муки тоски в одиночестве в своих покоях, никак бы не сделали ей лучше, как и самому Кэйе, а еще она принцесса, а потому в этом приёме она старается избавиться от нагнетающих чувств и почувствовать себя по-настоящему принцессой. — Я тебя понимаю — сочувствующе говорит Джинн — но я не позволю тебе одному умирать в тоске! Последние слова звучат более храбро, чем Дилюка это немного веселит. Король объявляет вальс! Дамы охотно приглашают мужчин, оркестр собирается начать играть новую волнующую мелодию. Джинн приходит в голову великолепная идея! — Предлагаю вспомнить твои уроки вальса у миссис Майер! — принцесса хватает герцога за рука и тянет в центр бального зала. — Джинн! — начинает нервничать Дилюк, хватаясь за локоть принцессы и всячески противится идти вперёд: — нет! Ты же знаешь — я ужасно танцую! — До сих пор? — усмехается Гуннхильдр, вставая перед ним лицом. — Я никогда не танцевал хорошо — признаётся герцог, нахмурив брови. Принцесса кладёт правую руку на мужское плечо, вставая в позу. Её левая рука свободна и ждёт ответ от партнера. Дилюк обречённо выдыхает, но делает шаг ближе к девушке, кладя левую ладонь на её талию. Танцевать же нужно начинать с этой позиции? — Выше! — категорично говорит Джинн, а сама широко улыбается. Все уроки миссис Майер прошли даром. Они переплетают пальцы, а после встречаются взглядом. Её голубые глаза полны счастья и детской радости. Сердце герцога в очередной раз пропускает удар. Ладошки вспотели. Он мало того, забыл, как нужно двигаться в вальсе, он забыл, как дышать. Запах её апельсинового парфюма ударил в нос. Последний раз они танцевали вдвоём в глубоком детстве и это было на уроках хореографии, а теперь они снова танцуют вдвоём на балу. Как пара. Или Дилюку просто это кажется? Сама Джинн вдруг начинает смущаться. Его широкие плечи, острый подбородок, крепкая ладонь. Это совсем не тот маленький мальчик перед ней, что путал шаги. Посмотрим, как он помнит их сейчас! Принцесса начинает вести их пару по полу, вливаясь в танец других парочек. Конечно, он совсем не помнит, как двигаться, уж тем более как сохранять спокойствие, когда одна его рука сжимает ладонь девушки, а другая старается держаться на её лопатках. Джинн ярко улыбается, кружась в танце. Им всё становится не по чём, когда они оба находят свой ритм, а Дилюк перестаёт путать ноги. Их танец приковывает много внимания. Дочка Сеймура и сын Крепуса танцуют под косые взгляды придворных и пронзительный взгляд короля. Венти не спускает взор со счастливой принцессы. Мелодия быстро заканчивается. Партнеры расходятся. Джинн делает реверанс герцога, тот наклоняет к ней голову, отдавая уважение за танец. Принцесса покидает его, а сам Дилюк лишь мечтательно смотрит ей вслед. Пусть он совсем потерял разум и почти утонул в печали, но она помогла ему вынырнуть из глубин отчаяния и немного насладиться этой жизнью и моментом. Теперь предстояла очередь главного астролога. Мона Мегистус не без помощи стражников, расположилась в центре зала, дабы снова прочитать прогноз королю, но уже при всех подданых. Она снова обещает ему великое будущее и власть, хоть и нервно сглатывает слюну, когда король гордо кивает и смотрит на всех гостей. Она знала настоящий приговор, но снова смолчала и гордо закончила свой монолог. Зал разразился аплодисментами. Её Величество Нахида попросила ей в следующий раз сделать такой же разбор. Астролог лишь кивает. И только оказываясь у стола с закусками, Мона позволяет себе выпить залпом бокал вина. Сегодня эта ложь далась ей труднее предыдущей. Тогда перед ней был один король, а сегодня огромная толпа гостей вместе с королями и королевами. Сегодня было сложнее. — Мадам — слышит ласковое девушка, подпрыгивая на месте от неожиданности и оборачивается к незнакомцу. Юноша перед ней держал бокал вина, его наряд сочетал в себе мундир красного цвета с черными штанами и высокими сапогами. Руки спрятаны в белые перчатки, а волосы уложены в низкий хвост. Мона отмечает, что его мечтательный взгляд был прикован к ее наряду и немного постеснялась столь пристального внимания. Она сразу же угадала кто это. Знала она его благодаря сплетням местных служанок, что моментально приковал к себе все взгляды своей привлекательной внешностью и манерами. Каэдэхара Казуха. Почётный воин Её Величества Сёгун Райдэн. И он подошёл к ней? Какая честь! Мона начинает краснеть. — Добрый вечер — астролог распахнула свой веер с нежно-синими линиями у лица, скрывая свое смущение. — Слышал Ваш прогноз королю — продолжает незнакомец — это было весьма увлекательно. — Вас привлекает астрология? — удивляется Мона. До этого абсолютно все говорили ей обратное, а этот юноша, видимо, желает разбить стереотип о всех мужчинах, которые встречались ей до этого. — Звезды удивительны — признается юноша, — а из ваших уст они звучат наиболее интригующе. Мона машет веером у лица, пряча свой нос и губы, а взглядом внимательно изучает гостя. — По шпаге у вас на боку и не скажешь, что звезды Вам так интересны — решает сказать девушка. — Оу — парень тут же хватается за рукоятку шпаги — извольте! Это только ради безопасности. — А я думала для того, чтобы отпугивать местных девушек, что повелись на Вас с первого вашего визита во дворец — она хитро улыбается. — Вы меня боитесь? — удивляется юноша. — Не доверяю двум типам мужчин: одни из них носят мечи за спиной, а другие говорят, что верят звездам. Вы пока попадаете в обе категории — Мона убирает веер от лица, складывая его в ладони. — Простите, если смутил Вас — незнакомец кланяется, — забыл представиться, Каэдэхара Казуха. — Мегистус Мона — девушка делает реверанс. Было приятно, что теперь они знакомы лично. — Я бы советовал Вам не слишком сильно утомляться из-за своей работы — добро улыбается Казуха — так ведь и можно уснуть на траве. Мона складывает пазл в голове, вспоминая, как её горничная Марч рассказывала ей о том, как утром в покои её принес самурай на руках и уложил в постель. Вот так неожиданно! — А вы всех девушек подбираете на траве и несёте во дворец? — ёрничала Мегистус. Каэдэхара добро смеётся, приподняв уголки губ. Приятно, что она догадалась. — Только Вас — честно признаётся юноша, поднимая на неё свои мечтательные глаза — я много наслышан о придворном астрологе здешнего короля. Большая честь познакомиться с Вами лично. — Вы мне очень льстите! — Мона отводит взгляд, но мысленно готова признать, что это впервые за долгое время юноша, что проявил интерес к ее занятию. — Позволите Вас угостить? — Казуха схватывает с ближайшего подноса слуги бокал вина, тут же протягивая его девушке. — Хотите на первой же встрече напоить девушку? — она пытается поймать его и уличить в чем-то, что испортит ей о нем мнение, однако этот джентельмен никак не унимался: — Простите, если обидел Вас. Подумал, что за бокалом вина могу продолжить с Вами беседу и узнать о звездах что-то больше. Мона смотрит на бокал вина и после снова на Казуху. Один невежливый Предвестник Фатуи поодаль неподалеку наблюдал за разговором двух молодых людей, сжимая в руке бокал красного вина, который вот-вот лопнет от напряжения парня. Мона ухмыляется, беря бокал вина: — Хотите покажу Вам мой кабинет с огромным телескопом? — Почту за честь! Казуха проходит вперед, подставляя руку для того, чтобы Мона обвила его своим локтем. Она послушно это делает, а после гордо поднимает голову, удаляясь с новым знакомым в свои покои. — А что любите Вы? — спрашивает с интересом Мона, когда они покидают бальный зал. — Помимо фехтования я люблю писать стихи — признаётся Казуха. — Надо же, насколько разные у нас интересы! — восхищается Мегистус — прочтёте мне пару строк? — Сначала бы послушал ваши лекции о звёздном небе — говорит Каэдэхара. Они идут по длинному коридору, начиная болтать о том, о сём. Мона рассказывает ему о звёздах, он о своей родине и местах, с которых можно было бы смотреть на звёздное небо. И уверял, что ей там очень понравится. Добредя за беседами на второй этаж дворца, астролог раскрывает росписные белые двери своей комнаты, впуская внутрь мужчину, что пришёл к ней совсем не для того, чтобы узнать своё будущее. Возможно, он пришёл, чтобы побыть с ней наедине. Для Казухи было не впервой видеть столь просторные покои астролога. Пусть первый раз он не успел рассмотреть всю роскошь столько богатой комнаты, то теперь понимал, что может рассмотреть всё вдоль и поперек. Искусный красный ковёр, широкая кровать с балдахином, несколько маленьких телескопов, кучки бумаг по разным местам, перья и чернила, длинный стол со стопками книг и большая гардеробная. — Любите шляпы? — спрашивает Казуха, увидев, как верхние полки гардероба прямо-таки ломятся от головных аксессуаров. — Очень! — искренне признаётся девушка, шагая по своей комнате и начиная собирать листки пергамента. — У Вас прелестная комната — улыбается Казуха, делая нервные шаги своими сапогами по дорогому красному ковру. — А посмотрите вверх — Мона прикусывает нижнюю губу, ожидая восторженной реакции гостья. Юноша послушно поднимает глаза и тут же изумлённо задерживает дыхание. Он видит, как миллионы капель дождя бьются о стекло, создавая таинственную атмосферу. И как он до этого не услышал этот потрескивающий звук. Казуха прикрывает глаза, наслаждаясь этой мелодией, а после нескольких секунд смотрит на девушку напротив, произнося: — Это волшебно! Мону это забавляет. Он был по искренне удивлён. — Знаете, — она начинает говорить в отчаянии, понимая, что показать всю красоту звёзд этому гостю не получится из-за непогоды — сегодня не самое лучшее время смотреть на звёзды, но, если хотите я могу почитать Вам. Казуха кивает: — С удовольствием. Он садится на мягкий пуфик перед столом, где Мона тут же начала искать книжку, дабы удивить гостя. А юноше напротив было всё равно, что будет говорить эта суетная девушка. Самурай готов был слушать что угодно, о чём она говорит. Мегистус достаёт книжку своих любимых сочинений о наблюдении за звёздами, которые она написала сама и садится на стол. Пышная юбка сминается из-за мягкого подъюбника, а взору Казухи предстают нежно-лиловые туфельки с белыми прозрачными чулками. Мона читает. Она погружается в повествование, интонациями выделяя важные для неё моменты, иногда даже жестикулирует, а иногда отрывается от чтения и поясняет гостю на более понятном языке. Нептуны, млечный путь, кометы. Всё так проходило мимо Казухи, потому что он зачарованно смотрел лишь на то, как девушка надувает смешно щёки перед прочтением нового предложения, как поджимает губы, когда понимает, чтоб толкового объяснения он ничего не поймет, если она продолжит читать дальше, как её грудь вздымается и опускается в тугом корсете, а шустрые пальчики перелистывают страницы. Он наслаждается моментами. Наслаждается её. И он был так воодушевлён. Так вдохновлён. Он сам не знал, как её удаётся одними такими простыми движениями концентрировать её внимание. Когда лекция закончилась, Мона довольно захлопнула книжку и улыбнулась. — Прелестно! — говорит Казуха, хотя признаться, он мало что вспомнит из того, что она говорила. — Вам правда понравилось? — не унималась Мегистус. Казуха закивал, а после встал медленно с мягкого пуфика. Кажется на него снизошло вдохновение. — Вы просили меня прочитать пару строк — осторожно начинает юноша. Даже немного стесняется. Редко он так сразу начинал читать неподготовленным. Но тут били чувства, а он не смог молчать. — С удовольствием послушаю! — довольно говорит Мона, отложив книжку и начиная болтать ножками. — Вверху одна, горит звезда, мой ум она манит всегда — Казуха делает первый шаг к девушке, что с изумлением начала его слушать: — мои мечты, она влечёт. И с высоты меня зовёт. Таков же был тот нежный взор, — юноша оказывается возле девушки, переходя на шепот: — Что я любил судьбе в укор — Мона задерживает дыхание, Казуха оказывается слишком близко возле неё: — Мук никогда он зреть не мог; Как та звезда, он был далек; Усталых вежд, я не смыкал, я без надежд к нему взирал*. Он заканчивает стихотворение на легком выдохе, а у самого бешено билось сердце в груди. Самурай облизывает губы, ощущая лавандовый парфюм от девушки, чье лицо было в нескольких сантиметрах от его. Сама Мона не знала, что сказать. Его слова поразили её до глубины души. Никто и никогда не читал ей стихи, а уж тем более не пел дифирамбы звёздам. А он пел дифирамбы ей, и она вдруг почувствовала некое волнующее чувство, что скрутилось комом внизу живота. Его сладкие речи грели её уши, бабочки в животе начали летать, как бы она не старалась их успокоить. Как всего один стих способен так перевернуть её сознание? И как же ей хотелось, чтобы его чарующий голос шептал ей эти стихи на ухо. Мона, Мона… Казуха виновато смотрит вниз, когда после столь волшебного признания эффекта романтики не случилось. Мона, кстати, так не думала. Юноша смотрит на выглядывающую подтяжку чулок из-под пышной юбки. Он, невзирая на границы между ними, нежно касается белой толстой натянутой ткани, а после нежно проводит пальцами вниз, находя границу чулок и гладит маленький сиреневый лепесток, пришитый к капроновой ткани. Мегистус дрожит всем телом. Этот самурай явно над ней издевался, а она не знала, что делать дальше. Толкать его не хотелось. Хотелось, чтобы он продолжил. Гладить, говорить, да что угодно! Лишь бы он не уходил от неё. — Могу я поцеловать Вас? — Казуха собирает всю волю в кулак и поднимает голову, смотря в восхищённые изумлённые глаза астролога. — Д-да… — на выдохе произносит она. Ей как будто отрезали язык! Юноша тянется к девушке, та прикрывает глаза. Всё происходит как в романе: их губы встречаются, на фоне шумит дождь, а его ладони нежно поглаживают её бедро. Столь лёгкий поцелуй быстро заканчивается. К сожалению Моны. Она успела подумать, что это из-за того, что она неумело ответила на поцелуй, но дело было совсем в другом. Каэдэхара подумал, что стоит удивить сегодня гостью не только своими словами, но и своим языком. Она позволяет ему задрать свою сиреневую юбку, позволяет ему нежно целовать свои ножки. Губы самурая скользят по нежной коже. Дождь не намеревался заканчиваться. Поцелуй за поцелуем он подбирается туда, где совсем не ожидал оказаться этим вечером. Мона приоткрывает губы в немом стоне. Становится тяжко дышать в корсете. Она прикрывает глаза, опираясь ладонями о ровную поверхность стола, шире раздвинув ноги. Так далеко она не позволяла зайти никому из всех мужчин, что входили в ей покои. Казуха проводит губами по намокшим трусикам, вызывая у астролога дрожь во всём теле. Неистовое желание начало пульсировать во всем теле. У обоих. Он снова целует её внизу. Пухлые губы становятся влажными. Капли дождя продолжают бить о стеклянный потолок. Наконец, юноша достаёт язык, проводя им снизу вверх. Мегистус громко выдыхает, дрожа всем телом. Как ему это удаётся? Каэдэхара отодвигает трусики, снова прильнув губами к розовому клитору. Он даже двигает языком, вызывая настоящий шквал эмоций у девушки. Мона громко ахает, не стесняясь, что их кто-то услышит. Его ласки продолжаются. Казуха теребит языком клитор, нежно его иногда покусывает и снова целует, заставляя девушку сверху кататься на эмоциональных качелях. Она стонет, наслаждаясь ласками самурая, понимая, что никто из мужчин никогда не приносил ей такого удовольствия. В порыве страсти она даже позволяет схватиться за волосы юноши внизу. Она намекает, чтобы он не останавливался. Игры с клитором приводят к непрекращающемуся стону девушки, что смешивается с мелодичными стуками капель дождя за окном. А сама Мона раскрывает глаза, от дрожи в ногах, и смотрит вверх, понимая, что сегодня она увидела звёзды совсем с другой стороны. За этим спектаклем наблюдал еще один гость. Скарамучча держал в руке недопитый бокал вина, подглядывая в щель у входной двери за тем, как самурай, которого он видел ранее, оказался между ног у девушки астролога, что он встретил вчера. Странника увиденное обескураживает и очень злит. А еще вгоняет в тоску от несправедливости, что этот иноземец оказался быстрее него. Предвестник залпом выпивает вино и быстро удаляется. Они еще посоперничают! *** Люмин, совсем не выделяющаяся на фоне столь ярких гостей, решает, что ей это веселье совсем ни к чему. Она решает прогуляться по Летнему Саду и побыть в тишине. Юная гостья покидает мероприятие, желая уединиться. От глаз Предвестника не ускользает, как путешественница уходит через большие массивные двери. Что-то внутри у него щёлкает, намекая, что это хороший шанс побыть с ней рядом и узнать её поближе. В конце концов зачем скучать на балу такой юной красавице. Он бросает местных герцогинь, ставя бокал с вином на длинный стол и спешит за ней. Красивый фонтан в Летнем саду привлекал всех гостей, что прибывали во дворец. Однако, когда внутри шел бал в честь прибывших королей, некоторым гостям становилось очень скучно. Именно в эти моменты гости уделяли внимание аккуратно постриженным кустарникам и журчащей воде из каменной статуи посреди сада. Люмин прохаживалась вдоль округлого фонтана, наслаждаясь тишиной и умиротворением. Поначалу она думала, что как следует повеселится, но груз прошлого дня отдавался в голове и совсем было не до танцев и радости. Она размышляла о том, такое будущее будет у этого королевства вместе с их королём. Венти постоянно пьёт, грубит, восхваляет разврат и похоть во дворце, и всех всё это устраивает? Люмин слабо в это верила. Что, если всё это продолжится дальше? Становилось страшно и тревожно. Она замирает у края фонтана, смотря на статую в центре. Роскошная дева протягивает свои руки вверх, сведя ладони. Внизу были струи. В самом фонтане плавали кувшинки. Звук воды немного успокаивает Люмин от переживаний. Дождь закончился. Бал гости встречали уже когда погода успокоилась. Однако, тучи всё еще сгущались над Мондштадтом. Как будто предвещая что-то плохое. — От кого прячетесь теперь? — издаётся веселый и бодрый голос Предвестника за спиной. Люмин тут же подпрыгивает от страха, а после поворачивается к мужчине, что следил за ней издалека. — Ни от кого — смущённо говорит девушка — просто… Решила прогуляться. — Совсем надоела эта показуха? — Тарталья поджимает губы — прекрасно понимаю. Люмин не знала лукавит он или говорит всерьёз, однако, почуяв некую родственную душу, расслабилась. Пусть он и был для неё всё еще человеком-загадкой, она подумала, что сейчас, когда они вдвоём, можно ему довериться. Признаться, она мало с кем подружилась во дворце. Её не пугала атмосфера или же король со своими приказами, но желающих пообщаться с ней было мало, а потому гостья лишь наблюдала за всеми со стороны. Только он, Предвестник Фатуи, был к ней так близок всё это время. Был даже момент, когда она ощутила между ними некую химию, которая вскружила ей голову. И почему-то сейчас она снова дала о себе знать. Почему именно сейчас? — А почему Вы покинули бал? — спрашивает Люмин. — Так хотел пригласить тебя на танец — вдруг признаётся Аякс — но ты так подло сбежала с бала, что пришлось, что пришлось тебя догонять. Щёки Люмин краснеют. С чего бы? — Интересно — она лукавит. Этот флирт, снова вспыхнувший между ней и этим Предвестником начал её будоражить — а что останавливает сейчас? Тарталья медленно подходит к ней, оказываясь почти вплотную к гостье, что продолжала краснеть. — А то, что мне уже совсем не нужен этот танец — более низким голосом говорит Аякс — мне уже нужна ты. Столь открытое признание заставляет тело гостьи покрыться мурашками. Она почему-то не против дать ему то, что он так возжелал. — С чего такая искренность? — Люмин не могла понять. Между ними была все пара кротких встреч и минимум разговоров обо всём, но её сердце бешено билось в груди, а тело обдало жаром. Неужели это после той прогулки по саду? — А ты еще так и поняла, симпатичная шпионка Люмин, — всё так же томно говорит Тарталья. Его губы вдруг оказываются возле её лба. А он совсем оказывается очень близко. Между ними повисает неловкое молчание, от которого ожидание становится невыносимым. Хочет ли она того, что произойдет? Желает ли она того, кто перед ней? Готова ли она провалиться в эту пучину, забыв о том странном незнакомце, что снится ей и говорит несуразные вещи? — Я хочу поцеловать тебя — тихо шепчет Тарталья: — хочешь ли ты? Наверное, готова! — Да — щеки девушки краснеют. Пухлые губы Предвестника чмокают её в наморщившийся лобик, а следом опускаются ниже, к носику, оставляя поцелуи на щеках, а затем бессовестно впиваются в губы засмущавшейся Люмин. Та готова упасть прямо в воду, но крепкие руки придерживают ее за спину, не давая упасть от напора столь страстного поцелуя. Ласки перестают быть нежными. Мотив их интимности перестает быть столь примитивно романтичным. Его пальцы блуждают по её голой спине. Женские ноги подкашиваются от нахлынувшего возбуждения, что сковалось тяжестью и давило на низ живота. Поцелуй не прекращался. С каждой секундой он набирал обороты страсти и желания. Люмин позволяет себе зарыться пальцами в его короткие рыжие волосы, а он поддевает подол её платья, начиная ласкать кожу. Все это сносило ей крышу. В какой-то момент Люмин понимает, что теряет равновесие. Она отрывается от губ Аякса против своей воли, делая выбор в сторону того, чтобы не плюхнуться в фонтан. Руки мужчины исчезают из-под ее юбки. Люмин начинает смущено хихикать, продолжая обнимать Предвестника за шею. Тот, решая не прерывать их идиллию, целует её в шею. Та запрокидывает голову, наслаждаясь моментом. — Я упаду, если ты и дальше продолжишь так надо мной нависать — улыбается Люмин. Тарталья отрывается от белой кожи девушки на шее. — Точно — на лице Аякса мелькнула хитрая улыбка. Он тут же размыкает руки за спиной гостьи, а та, начинает хватать ладонями воздух, дабы хоть за что-то ухватиться. Не найдя ниточку спасения, она падает в фонтан. Тарталью обдает знатной волной. С его лица не спадает хитрая ухмылка. Люмин наглатывается воды, но собрав силы в кулак, выныривает, выплюнув воду. — Ты что себе позволяешь! — на место страсти возвращается гнев. Тарталью это только заводит. Он сам ступает ногой в воду. Возможно, это и было его желанием, как и то, чтобы она стала вся мокрой. — Оу — игриво произносит Предвестник, вставая на колени — кажется, ты вся промокла! Им будто овладел какой-то демон. За несколько минут чарующий Предвестник превратился в хитрого похотливого мужчину, которого не интересовало ничего, кроме совсем промокшей девушки перед собой. Развлечение на вечер было найдено. Он хватает её за локоть и разворачивает к себе спиной, заставляя опереться о края фонтана. Та чуть вскрикивает. Мужские пальцы зарываются в её светлые короткие волосы на макушке. Он тут же резко притягивает её к себе, заставляя выгнуться в спине. Мокрое платье прилипает к телу. Грудь выпрыгнула из плотного корсета на талии. Струи воды продолжали бить по ним со всех сторон. Тарталья её целует: в шею, щеки, лопатки, двигает вперед бедрами, делая насадить девушку на свой член, что все еще был в штанах. Девушка хватается за его руки, дабы удержать равновесие, пока мужские ладони начали сжимать ее голую влажную грудь. Из губ девушки вырывается громкий довольный стон. — Маленькая ненасытная сучка — шепчет Тарталья, снова двигая бедрами вперед, ударяясь пахом о её упругие ягодицы, что обтягивало белое платье — хочешь, чтобы я тебя трахнул? Хочешь? Люмин скулит, прикусив губу. Тарталья считает, что это положительный ответ. Аякс отпускает девушку из своей стальной хватки. Та подается вперед, оттопырив попу. Намокший подол чуть задрался. Вид стоящей на коленях девушки, дрожащей от его ласк, очень возбуждал. За пару секунд он расстегивает свои штаны, вывалив член, что тут же встал колом. Проведя по нему пару раз ладонью, Тарталья уже вскипал от возбуждается. Люмин достается от него несколько шлепков по ягодицам. Та хнычет, пока на фоне шумит фонтан. Аякс придерживает девушку за ягодицы, направив свой член во влажное влагалище внизу. Чуть поводив им между упругих ягодиц, он смотрел, как трясется перед ним гостья. Она не понимала, отчего её бросало в дрожь: от воды или от длинного теплого члена. Одной рукой Тарталья направляет свой член, а другой держал за талию. Чуть двинув вперед бедрами, он плавно входит внутрь. Контраст холодной воды под ногами сменяется жаром внизу живота, что усиливался с каждой секундой. Люмин хочет податься вперед, но крепкие руки Тартальи, что придерживали ее за талию, не дали ей этого сделать. Она ощущала, как растягивается внизу её влагалище от члена, что медленно входил в нее с каждой секундой. Прошла, кажется, целая вечность. Войдя до основания, Люмин томно выдохнула. Коленки тряслись. Внизу живота что-то сжалось. Насадив девушку на свой член, Тарталья довольно шлепнул ей по ягодицам, а после обхватил их своими же пальцами. Бледная кожа начала краснеть от ударов. Мужчина прикрыл глаза от удовольствия, что заполнил всю её изнутри. А после, решив не вытаскивать член полностью, сделал один резкий толчок. Люмин вскрикивает. Она ощущала, как головка его члена упирается во что-то, отчего девушку накрывает не самой приятной волной по всему телу. Тарталье понравилось, как дрожит блондинка перед ним и решил повторить этот толчок еще раз. Снова неприятная волна, смешанная со странными чувством. Люмин морщится. Это не сильно приносило ей удовольствие. Она покрепче вцепилась в каменные края. Хотелось удержать равновесие. Снова толчок. Люмин дрожит всем телом. Чуть ли не падает снова в воду. Тарталья довольно прикусывает губу. Ему приносило удовольствие думать что эта девушка буквально дрожит от размеров его члена. Он решает удовлетворить свое чувство наслаждения и делает сразу несколько таких резких толчков, ‘вбивая’ девушку в стенку фонтана. Из губ Люмин вырывается жалобный крик, смешанный с плачем. Больно до безумия! Тарталья решает дать ей передохнуть: — Больно? Он издевается. Люмин все еще дрожала под весом его тела. Шум воды немного возвращал ее в реальность. Хотелось ли ей еще? Безусловно. Она получает шлепок одобрения за свои стоны. Аякс довольно шлепает ее по ягодицам, от которых отскакивают капельки воды. Вытащив член, он любуется прекрасным видом. Половые губы набухли, тело девушки вздымалось над водой. Упругая попа блестела при лунном свете. Он отпускает её волосы. Люмин растекается по краям конструкции, словно желе. Сил, казалось, больше не осталось. В отличии от партнера сзади нее, что был еще полон энергии. Края его мундира намокают, в то время, как сами штаны промокли до нитки. В сапоги залилось столько воды, что было сложно шевелить коленками. Сами они знатно затекли от такой позы. Тарталья решает не прерывать их времяпровождение. Он гладит девушку по ягодицам, переходя на нежность. Люмин совсем забыла о том, что, кажется, ей задали вопрос. Это уже не так важно. Мужская рука подхватывает правую коленку девушки вверх. Слышится всплеск воды, что тут же вылилась из её сапожка. Аяксу хотелось немного изменить позу. Сапожек девушки сталкивается с каменной преградой, отдавая небольшой звон. Нога инстинктивно выпрямляется. К такой растяжке девушка не была готова. А Тарталья смотрел на красные половые губы. Аякс не удержался и тут же раздвинул их пальцами, найдя возбужденный клитор. Теребя его ладонью, он услышал женские всхлипы, плавно переходившие в приятные стоны. Но приятного чуть-чуть. Похлопав внизу ладонью и вызвав у Люмин приятную дрожь во всем теле, мужчина снова направил свой член во влагалище. Перед этим похлопав им по клитору, и поводив между влажных половых губ. Теперь он заходит мягче и не до конца. И теперь это было быстрее. Признаться, Люмин тоже ощутила изменения. Плавно входящий и выходящий член, начинал приносить ей удовольствие. Без шлепков не обходилось. Тарталья время от времени оставлял удары на женской попе. Он наклонился, пытаясь ладонью дотянуться до клитора. Двойные ласки отзывались в Люмин приятными стонами, где в конце она прикрывает глаза и закусывает нижнюю губу. Аякс увеличивает темп, вскоре прекратив теребить клитор внизу, вцепившись ладонями в упругие ягодицы. Ракурс поменялся. Теперь её попка полностью сама насаживалась на его член. Мужчина не стеснялся во вздохах. То и дело мыча под нос или же громко выдыхая. И этого становится мало. — Повернись ко мне! — на выдохе просит Тарталья, снова вытащив член и продолжая его наглаживать правой рукой, дабы тот не упал. Люмин на трясущихся коленках пытается повернуться, сама не зная, хочет она того или нет. Прижавшись спиной к фонтану, её низ всплывает на поверхность. Тарталья тут же раздвигают ей ноги. Руками он подхватывает её снизу. Женское тело оказывается над водой, а член сразу же находит внизу влагалище. — Шире, малышка, шире — он гладит её по внутренней стороне бедра, начиная умеренно двигаться. Люмин слушается. Вложив всю силу на свои руки, он порхала над водой под сильными крепкими руками. Каменное ограждение упиралось в подмышки. Подол платья прилипал к животу, но с новым толчком и новой волной, оголял плоский животик снова и снова. Грудь вздымалась над корсетом. Тарталья иногда не упускал шанса и переодически накрывал их ладонью. В Люмин иногда попадали брызги воды. Она видела, как внизу член мужчины глубоко заходит внутрь нее самой, вызывая жар во всем теле. Вода продолжала заливать сапожки. В один момент Тарталья так сильно начал двигаться, что кроме всплесков воды Люмин ничего не слышала. Лишь свои стоны. Сама девушка поняла, что промокла вся до нитки. Коварная вода залилась в корсет. Пышная грудь вздымалась над водой. Макияж, нанесенный служанкой Агнес, стекал по её щекам. Алая помада размазана по губам. Черная тушь оставила за собой лишь темные следы под глазами. Прическа растрепалась. Длинные передние пряди прилипли к щекам. Однако, несмотря на её внешний вид, Тарталья считал, что она выглядит превосходно. Изнемогая от ноющей боли, что начала скапливаться в подмышках, с голой грудью, завернутой юбкой и лицом, на котором появлялось то удивление, то наслаждение. Глаза закрывались, а после открывались со стоном на губах. В один момент Люмин думает, что похожа на тряпичную куклу. Но не могла не согласиться, что ей нравилось свое положение, нравилось заниматься сексом в бассейне, нравился его длинный и толстый член. Тарталья увеличил темп. Люмин прижала колени к бедрам. От трения внизу начинало появляться приятное чувство. Казалось, что она по крупицам с каждым толчком пытается мысленно собрать его внизу живота. Оно отдавалось во все тело. Еще! Еще! Еще! Она придавала столько усилий, чтобы почувствовать его сполна и абсолютно не хотелось, чтобы сейчас этот Предвестник останавливался. Люмин не замечает, как становится рабом этого чувства, прося его у своего партнера: — Еще! — хнычет гостья, — еще! В ответ получает ударом по соскам. Это сработало, как катапульта. Как будто шлепки приближали её к этому заветному чувству. Она вскрикивала, но уже от удовольствия. Это не было больно. Это стало чем-то обычным. Еще! Еще! Еще! — Остановиться? — усмехается Аякс, но движение не останавливает. Он видел, как она стала зависима от его члена. — Нет! — на выдохе произносит Люмин. — Да? — он дразнит её. Снова шлепает по соскам. — Нет! — кричит. Вернее, умоляет его не совершать эту ошибку. Тарталья не прерывая свой ритм, продолжает придерживать девушку за талию. Он замечает, что гостья начинает трястись всем телом. Кажется, она была почти готова это сделать. Люмин не находила себе места. Ей хотелось куда-то деться. Она ерзает ногами в воде, полается вперед. Вот сейчас! Она получит это прямо сейчас! Набора в грудь как можно больше воздуха, она за несколько непрерывных движений члена внутри влагалища, громко стонет. Ноготки вцепляются в камень. Она запрокидывает голову, начиная извиваться, как кошка. Стало наплевать на то, что за ними кто-то наблюдает. Смотря на звездное небо, она ощутила, что в нее как будто ударил гром. До самых кончиков пальцев. Тарталью вид кончающей гостьи привел в кураж. Его накрывает следом. Их стоны сплетаются в Летнем саду, один сменяя на другой. Аякс вовремя успевает вытащить из девушки член. Сперма падает в воду. Люмин накрывает опустошение. Она всем телом уходит под воду. Статуя неизвестной леди продолжала пускать струи воды. Тарталья, стоявший до этого на коленях, присел, ощущая приятную боль. Девушка садится, ощущая, как её тело полностью расслабляется. Наконец, они встречаются взглядами. Предвестник Фатуи весь вспотел и покраснел, несмотря на то, что находился в воде. Люмин начинает прятать свое голое тело за мокрым платьем, поправляя корсет. Аякс грустит, когда из его вида исчезает женская грудь. Оба пытаются отдышаться. Мужчина промывает свой член в воде, думая, что повторит это, когда вернется во дворец. Но для начала очистить его от спермы стоило. После он взъерошивает свои рыжие короткие волосы. — Бал был бы определенно скучным, если бы мы остались там — он улыбается. Люмин не знает, что ему ответить. Она смущена. — Наверное, — скромно говорит гостья, пряча свой взгляд. — Только не говори, что это твой первый оргазм — усмехается Тарталья — иначе я совсем зазнаюсь. Люмин краснеет. Аякс сразу понимает суть. — Серьезно? — Из его губ это звучит, как насмешка. Люмин психует, резко вставая из воды. Намокшая одежда явно прибавила в весе. Гордо уйти у нее точно не получилось. Тарталья снова улыбается. Теперь его улыбка была доброй и снисходительной. — Ты не дойдешь до дворца в таком виде — спокойно говорит он, прекрасно понимая положение девушки. Та все еще молчит. Она стеснялась разговаривать с ним, как ни в чем не бывало после того, что между ними произошло. — Брось! — Аякс желает разрядить обстановку — мне очень понравилось. Думаю, тебе тоже… Не стесняйся говорить об этом. — И что дальше? — пересилив себя произносит Люмин. В голове были мысли, что он бросит ее и пойдет трахать другую гостью. Было страшно. — Ну, — мужчина задумывается — есть вариант снять подол и ослабить твой корсет, ну и оставить обувь, чтобы тебе было легче дойти до спальни. — Нет! — она его перебивает — я не про это. Тарталья начинает понимать, о чем речь, когда сталкивается с карими глазами, ждущего от нее более понятного решения их ситуации. Неужели все зависело от него? — Если ты про секс — начинает Чайлд — я бы повторил еще, но в более мягких условиях, или ты про- — Подлец! — психует Люмин, подхватив полы своего мокрого платья и пытается вылезти из фонтана. — Чего? — не понимал Аякс и тут же встал с колен, наблюдая, как девушка ловко ступает на землю — что я такого сказал? — Ничего! — Люмин не могла сдержать в себе злость. Она впервые в жизни испытала восхитительный оргазм, а этот мужчина даже не дал ей шансов на что-то большее, чем секс. А ведь он ей начал сильно нравиться. — Люмин! — Тарталья бежит за ней, по дороге опустошая от воды свои сапоги — стой! — Не хочу с тобой разговаривать! — парировала девушка. — Ты мне нравишься! — крикнул Аякс, переполненный чувствами — я просто- — Просто что? — Люмин резко останавливается и поворачивается к растерянному Предвестнику — не умеешь выражать свои чувства? — Я просто… — его дух начал угасать при виде разъяренной девушки, что еще несколько минут назад стонала под весом его тела. — А я знаю в чем дело! — воскликнула Люмин — ты просто наглый бессовестный похотливый мальчишка, который не умеет говорить языком, лишь вставлять свой член, после думая, что больше от него ничего не требуется! Тарталья понурил плечи. Она была права. — Ты привык, что все девушки вешаются тебе на шею, а после ничего не требуют, лишь когда дело доходит до настоящих чувств, ты даешь заднюю, как самый настоящий трус, возомнив себя королем в постели! — вспылила Люмин — на большее ты не способен! Он перестал её догонять. Аякс, расстроенный словами гостьи, был обескуражен, но не мог с ней не согласиться. Чувства всегда давались ему тяжело, а выражать их в отношении кого-то было еще сложнее. Он никогда не заходил дальше постели, понимая, что не знает, что делать дальше. И сейчас ему напомнили о том, как он никчемен в этом плане. Взять ответственность за свою симпатию было непосильной для него задачей, и тут он с ней снова не справился. Ему разбили сердце сразу после всплеска любви между ним и объектом его желаний. Любить? А способен ли он перешагнуть через свой едкий и хитрый характер и идти дальше? Взять ответственность за себя и свои поступки? Добиваться девушку, бороться за её внимание. В этих делах ему не было равных. Покорение вершин давалось ему легко, но следом он падал в самый низ. И сегодня ему снова об этом напомнили. Тарталья вдруг понял, что в Мондштадте снова начался дождь. И почему-то именно сейчас, стоя под каплями ливня ему стало безумно тоскливо и противно. От себя. *** — Ну? — выжидающе говорит король — ты узнал, где Барбара? Альбедо закрывает за собой дверь в покои. — Матушка из Собора сказала, что её ученица уехала далеко учиться церковному пению — обыденно отвечает принц, заходя в покои. Венти сидел на кресле и сделал глоток вина из бокала. — Куда? — тут же спрашивает мальчишка уже более грозно. — В Фонтейн — отвечает Альбедо. Король от ярости бросает бокал с недопитым вином в принца перед собой, но благо тот быстро уворачивается от летящей посуды, а бокал врезается в стену, тут же рассыпаясь на маленькие осколки. На белой стене остаётся алое пятно. — Чёрт! — ругается Венти, но тут же успокаивается. — Вы что-то задумали, Ваше Величество? — осторожно интересуется Альбедо, выпрямляясь в спине. — Да, — признаётся король, не скрывая своей злости. Ему тут же в память приходят картинки, как принцесса Гуннхильдр танцует с герцогом Рагнвиндр — но, кажется, есть запасной план…