The oceans shall freeze

I was choking in the crowd Living my brain up in the cloud Falling like ashes to the ground Hoping my feelings, they would drown But they never did, ever lived, ebbing and flowing Inhibited, limited Till it broke up and it rained down It rained down like pain Believer, Imagine Dragons

Эвен. Исак висел мертвым грузом в руках Эвена, когда тот нес его в усадьбу, домой. Иногда мальчик прижимался к его шее, пытаясь найти обнаженную кожу, и нежно хихикал, когда находил ее губами, но Эвену это не доставляло удовольствия. Он был в бешенстве, всё его тело было напряжено, желая драться. Дважды Эвену пришлось остановиться, чтобы поменять неловкую позу Исака, и поменять свои руки местами; Исак был безоговорочно тяжелее, чем когда он только приехал на север, что было хорошо – раньше он был тощим, плохо подготовленным беспризорником. Он был не таким тяжелым, чтобы Эвен не мог его поднять, но мерзкий запах травы, окутавший его – той самой, что Божий человек потчевал его, - сделал его тело неповоротливым и громоздким, и Эвен едва мог удержать его в своих руках. Ева попыталась остаться незамеченной Эвеном в таверне, будучи в безопасности в компании Кристины, но, когда она увидела, насколько он зол, один взбешенный взгляд и то, как он поднял бровь – и она покорно последовала за ним назад в деревню, храня молчание всю дорогу. Вернувшись в тепло усадьбы, Эвен отнес Исака в спальню и затем бросил его на кровать; Исак снова рассмеялся, не осознавая мрачного настроения Эвена, и широко раздвинул ноги. Его глаза всё еще были затуманены. - Возьми меня, любовь моя. - Ты не в том состоянии, - пробурчал Эвен, дотягиваясь до одеяла и укрывая им Исака. - Но мне нужен ты, - всхлипнул Исак, борясь с одеялом и дремотой, в которую пытался погрузить его Эвен, - мне нужны твои сильные руки вокруг меня, и … - Исак, я сказал, что ты не в том состоянии. Его голос был обрывист, сух, и Исак, должно быть, понял это, потому что тут же замолчал, но в нем не было ни страха, ни угрызений совести. Он просто раздраженно вздохнул и зарылся в мягкое одеяло. - Он сделал тебя больно? – спросил Эвен, протягивая руку к лицу мальчика, но Исак оттолкнул его руку. - Нет, он очень…ласковый, - ответил Исак, и эти безобидные слова заставили его снова захихикать, - такие нежные руки … Эвен почувствовал, как замирает от гнева. Несмотря на всё, через что прошел Исак, он был таким невинным, таким доверчивым. Эвен полагал, что Юнас благочестив или, по крайней мере, принял обет целомудрия – так обычно было с этими странными религиозными типами, которые называли себя христианами, но вместо этого темноволосый странник воспользовался Исаком при первой полученной возможности. Вид Исака на коленях, когда его разум был так мягок и податлив из-за трав с другой земли, когда другой мужчина принуждал его так быстро после всего, что сделал Николай, - всё это заставило кровь Эвена вскипеть, а волосы встать дыбом, как у волка. В этот момент он со всей ясностью понимал, что убьет Юнаса, но он не мог сделать этого там и тогда. Он уже убил одного незнакомца на глазах Исака, и Ева сделала первые шаги к тому, чтобы закончить жизнь Николая, в то время как Исак смотрел и плакал. Он не хотел и дальше травмировать мальчика. Эвен не воспринимал Юнаса до этого всерьез, но сейчас оценивал каждую его деталь, рисуя картину в голове – того, кто обманом чуть не отобрал Исака у Эвена. Того, кто может еще попытаться, если Эвен не сделает что-то сейчас. Сейчас Исак уснул, его теплое дыхание ощущалось на руке Эвена, когда Эвен взял его подбородок и мягко поцеловал в лоб. Он поклялся защищать Исака, даже когда тот не знал, что ему нужна помощь. Он не будет колебаться и сейчас. Когда Эвен вышел в основной пристрой усадьбы, Ева настороженно наблюдала за ним – на ее лице явно читалось раскаяние. - Эвен… - Я не желаю слышать твои отговорки, Ева, - сорвался он. Она выглядела расстроенной, и снова открыла рот, чтобы заговорить, но Эвен натянул волчьи шкуры, и выдвинулся в холод, по той же самой тропинке в деревню, каждый его шаг был решительным. Он обнажил топорище к тому времени, как достиг таверны, в его голове были образы того, как он рассекает божьего человека надвое. Он протопал через вход, привлекая своим появлением внимание всех, кто пил внутри, и прошел вверх по лестнице, которая вела к задней части таверны, когда крепкая фигурка Кристины встала на его пути. - Куда ты идешь, Эвен? - Уйди с моей дороги, женщина, - огрызнулся он, - ты знаешь, из-за чего это. - Да, поэтому я и говорю тебе развернуться и уйти. В моей таверне не прольется кровь. Не больше того, что нужно. - Ты позволила моему невольнику проводить время с этим…хищником. Я должен считать тебя ответственной за это! – он сжал зубы и откровенно сказал, - а сейчас убирайся. - Тебе придется сначала разрубить меня! – сказала ему Кристина с такой же яростью, - я не в настроении видеть мужчин и то, как они силятся показать, какие они самцы, ни сегодня, ни в другой день. Эвен отошел назад, пытаясь успокоить себя. Он не собирался нападать на Кристину, тем более замахиваться на нее топором. Это было безумием. Он чувствовал чужие взгляды на себе, оценивающие, шепотки о том, что он будет делать дальше, когда хозяйка таверны так явно отказала ему, и он отошел – к пропитанным элем скамейкам. Он сел на одну из них, кладя свой топор рядом. - Если ты не дашь мне пройти, хотя бы принеси мне эля, - мрачно сказал он. Кристина кивнула Касперу, который с волнением наблюдал за их спором. Он поспешил с кубком и поставил его перед Эвеном, прежде чем торопливо вернуться к бочонкам. Эвен пил в молчании, размышляя. Он поглядывал на лестницу, ведущую вверх, но Кристина не сдвинулась оттуда– даже тогда, когда Эвен закончил пить третью кружку. В конечном итоге, его присутствие притянуло компанию из Вильяма, Кристоффера, Фредрика и Кнута, которые сели рядом с Эвеном с удивленными лицами. Крепкий вкус эля запутал его мысли, но Эвен вспомнил, что некоторые из северян жаловались на Юнаса во время тренировки, и те, кто сидел с ним сейчас, так же считали его угрозой. Многих мужчин беспокоило то, как легко Юнас смешался с жителями деревни. Он был популярен среди женщин – они были очарованы его улыбкой и акцентом, его темными, умными глазами и, конечно, его сладкими словами. Пальцы Эвена разминали рукоятку топора, желая использовать его. Терпение, - сказал он себе, - есть более легкий способ выполнить это задание. Кристофер заговорил первым, он по-прежнему был очень любопытным в том, что касалось Эвена, несмотря на всё, что произошло между ними. - Что случилось, Берсерк? Эвен посмотрел на красивого северянина, подняв бровь. - Ведь не только я желаю видеть этого… миссионера… или как он называет себя, в Хель или как там называется это по его версии? – спросил Эвен, и это привлекло внимание остальных. Он видел, что Вильям, Кнут, Кристоффер и Фредрик смотрят на него вопросительно, Фредрик немного кивнул, как будто говоря – продолжай. - Он зашел слишком далеко, - продолжал Эвен, - я не обращал на него внимания, когда он распространял свое личное слово о своем боге. Что уж говорить, его преданность и храбрость – ведь он пришел так далеко, в этот дальний уголок – должны быть оценены по достоинству. Но сейчас я чувствую, что он представляет угрозу для честных жителей деревни, и я не потерплю этого. - Это из-за твоего невольника? – спросил Вильям, - он снова пытался раздвинуть ноги перед другим мужчиной с тех пор, как ты предостерег Кристофера? – Кнут и Фредрик фыркнули при этих словах, а у Кристофера хватило ума покраснеть, в то время как Эвен сжал зубы, прежде чем дать ответ. - Судя по разговорам твоей жены и моей другой невольницы, Евы, он впечатлил не только Исака, Магнуссон. Вильям холодно взглянул на него, но Эвен знал, что в его словах была правда. - Соня тоже им очарована. А этот идиот Магнус будто его самый ярый поклонник – рекомендует всем и каждой женщине в деревне время на молитвы, - выплюнул Кнут с отвращением, - он паразит. Тот, кого нужно раздавить. - Говорят, что эти христиане используют зачарованные слова, чтобы переубедить перейти на другую сторону, - сказал Кристофер, - я слышал его в таверне ночью, он пел красивые песни на чужестранном языке, женщины сбегаются к нему, и он приветствует всех. Даже Кристина, ходят слухи, сделала Каспера рогоносцем под его же крышей. - Звучит так, будто у тебя появился соперник, Пенетратор, - пошутил Фредрик, заставляя Кристофера нахмуриться. - Почему бы просто не убить его самому, Берсерк? – спросил Вильям, - я полагаю, ты видел то, как он соблазняет, своими глазами? Или ты не поэтому пришел сюда так опрометчиво? Никто не будет спрашивать с тебя за убийство иностранца. - О, я буду счастлив убить его сам, как только представится возможность, - ответил Эвен, - я бы не доверил никому из вас такую работу, - он увидел, как Вильям рассердился при этом, - он не может прятаться в этой комнате вечно. - Мы более чем способны убить безоружного мужчину, который верит в то, что слова, а не оружие, защитят его жизнь, - мрачно сказал Кнут. Эвен посмотрел на него с вызовом и сделал очередной глоток эля. Если эти мужчины хотят убить Юнаса, он посчитает это победой. Эвен не получал удовольствия и не чувствовал гордость, убивая людей, никогда. И у него были сомнения – он представил, как глаза Исака затуманивает горечь предательства – не важно, насколько может быть оправдана смерть Юнаса. В этот момент их прервала Ева, которая вошла в таверну, волосы обрамляли ее лицо, когда она склонилась рядом с Эвеном, понизив голос. Эвен видел, что на это с неодобрением смотрят Вильям и Кнут, поэтому притянул ее к себе ближе, когда она прошептала, - Исак очень встревожен, ты скоро придешь домой? Он посмотрел на четверых мужчин вокруг него и знал, что он сказал достаточно, пусть и очень мало для того, чтобы его злые слова и угрозы к Юнасу стали реальностью. Он кивнул им, поднялся на ноги и сказал, - - Надеюсь, скоро это разрешится – до рассвета завтрашнего дня. - Будет сделано, - уверенно сказал Вильям, - тебе не стоит сомневаться в наших способностях, Берсерк. Эвен кивнул и покинул таверну, Ева шла за ним. В третий раз за день он поднимался к усадьбе, в этот раз без тяжести тела Исака в своих руках. Ева молчала в дороге, она выглядела уставшей, как будто ссоры в отношениях между Исаком и Эвеном были невыносимы для нее. В этот момент Эвен чувствовал, что согласен с ней. Он был удивлен, найдя Исака бодрствующим, когда вошел в спальню, он лежал голым, только в штанах, призывно раскинувшись на кровати. Он посмотрел на Эвена своими ярко-зелеными глазами и прошептал, - Я скучал по тебе. - Ты уже чувствуешь себя лучше? Исак покраснел при этом, - Я чувствую себя хорошо, спасибо. Эвен подошел ближе к кровати и увидел, как Исак слегка отодвинулся от него, будто в страхе, но Эвен понял, что это было больше похоже на стыд, - Ты был беспечен Исак. И я уже близок к тому, чтобы принять меры, а не игнорировать твое желание находить новые угрозы. - Опасность? – фыркнул Исак, - какая опасность? - Мне действительно нужно объяснять это тебе? – спросил Эвен, - ты намеренно пришел в комнату к незнакомцу. Курил какую-то мерзкую субстанцию, которая сделала тебя открытым, уязвимым. Встал перед ним на колени и… - Я не был в опасности! – горячо воскликнул Исак, - Юнас – божий человек, он не воспользовался бы мной и не причинил бы мне вред. - Ты действительно веришь этому? После всего, через что ты прошел? – спросил Эвен, и он не мог остановить раздражение в голосе, которое превращалось в гнев, - Ты знаешь, какими могут быть мужчины, Исак! - Я знаю, какие северяне, - с горечью ответил Исак. Эвен почувствовал укол стыда при этих словах, зная, что Исак сказал это, чтобы сделать ему больно. Он внутренне приготовился спорить, чтобы не позволить Исаку изменить ситуацию. - Ты ослушался меня, - просто сказал Эвен, - ты слишком наивен, чтобы видеть это – Юнас хотел воспользоваться тобой, ты намеренно оказался в руках другого мужчины, когда ты мой и только мой. - Я не собственность, - яростно ответил Исак. Он слез с кровати, направляясь к двери, но Эвен поставил себя между ними. Исак ударил его кулаками по груди, пытаясь оттолкнуть, прежде чем отойти в другую сторону комнаты. - Прочь с моей дороги, Эвен. Ты не можешь так обращаться со мной! - Я твой хозяин, – напомнил ему Эвен, - здесь в деревне, если люди видят, что ты не принадлежишь мне, они заберут тебя себе. Как пытался Николай, подумал Эвен, подавляя дрожь от воспоминаний. Я не могу позволить этому случиться снова. - В деревне да. Но мы дома, и тебе не стоит использовать эти слова здесь, - сказал Исак, прогоняя отчаянные мысли из головы Эвена. - Почему нет? – спросил Эвен. Он попытался приблизиться к Исаку, который предостерегающе взглянул на него, - ты действительно принадлежишь мне. И ты продолжаешь сопротивляться мне, поэтому сейчас я заставлю тебя увидеть, что твои действия имеют последствия. Исак выглядел растерянным, пока Эвен не сел на край кровати и не сказал ему, - Ко мне на колени, Исак. Эвену не нравилась мысль о том, чтобы шлепать Исака. Его отец делал так иногда, чтобы показать Эвену границы. И в то же время он не видел другого способа наказать своего любовника. Он знал, что Исак сделал его мягким, и пусть ему нравилось это, пока не было угрозы для них двоих, в те дни, когда Исак был в безопасности в его объятиях, когда кровать мягко покачивалась под ними, он знал, что это было поводом для беспокойства. На мягкость всегда был у севера ответ, и он всегда был скорым и жестоким. - Исак, я сказал, ложись на колено. - Я тебя услышал, - сказал Исак с перекошенным от ярости лицом, - и я пытаюсь изо всех сил не обругать тебя всеми известными мне проклятиями в эту минуту. - Ругайся сколько хочешь, но это необходимо. - Я не ребенок! - И в то же время ты неосторожен и невежественен как дитя, - огрызнулся Эвен. Исак выглядел возмущенным этим, и Эвен видел, как он отходит на другую сторону комнаты. Это нелепо, подумал он про себя. Он не заставил бы Исака силой лечь на колени, мальчику нужно было понять, что это было необходимой мерой. И все же Эвен знал, что с его стороны будет ошибкой, если он не будет настаивать сильнее. Он поднялся на ноги и начал двигаться к Исаку с протянутой рукой. - Это для твоего же блага, - сказал он, - я был ласков с тобой, но сейчас… Он вскрикнул и замолчал, потому что маленькая деревянная лошадь, которую он впервые купил для Исака, полетела в него. Он легко пригнулся, а Исак стоял на месте, его грудь тяжело вздымалась, и он был в бешенстве. - Я никогда добровольно не пойду на твои колени, - продолжал он гортанно, прежде чем поднять глиняный кувшин и швырнуть его через комнату. Опять Эвен пригнулся и тот ударился об пол, разлетевшись на куски, за ним быстро последовала миска, которую ждала та же участь. - Твое поведение вовсе не убеждает меня в том, что ты не дитя! – сказал Эвен, пытаясь подойти ближе к Исаку, пригнувшись от подноса, но недостаточно быстро, чтобы спастись от чашки, которая ударила его прямо в лоб. Он зарычал от досады, схватив запястья Исака, чтобы предостеречь его от того, чтобы найти больше предметов для швыряния в Эвена. - Не трогай меня, я зол на тебя! – протестовал Исак. Рука Эвена нашла его задницу, и он заставил себя ударить Исака по ней, пока злые крики мальчика не остановили его. Эвен инстинктивно хотел отойти, пока не понял, что ему нужно успокоить Исака. И поэтому он прижал его к себе, обняв за плечи, пока тяжелое дыхание немного не успокоилось. Когда он взглянул на него внимательно, он увидел настоящий страх в глазах Исака, и сглотнул, сомневаясь в себе. - Я не знаю, что делать, Исак, - признался он, - я не могу постоянно находить тебя в опасных ситуациях. Я не могу все время бояться за твою жизнь. Я не могу… - Мы можем лечь на кровать? – спросил Исак, прерывая его. Эвен видел, как его глаза блестели от пережитых эмоций и он кивнул, следя за Исаком, когда мальчик подошел к кровати и забрался на нее, встретив взгляд Эвена рваным дыханием и быстрым кивком. - Здесь я чувствую себя в безопасности, - сказал Исак и Эвен кивнул, - но только здесь. В этой кровати. В остальных местах, куда бы я ни пошел, я чувствую…присутствие всех плохих вещей, что случились со мной здесь, в этом месте. Вещи, которые продолжают случаться здесь. Эвен понимал это, и дал знать нежным прикосновением к щеке Исака, касаясь пальцами его скулы. Кровать всегда была убежищем в темные времена, когда больше ничего не было ясным. - Ты в безопасности, когда я забочусь о тебе, - через некоторое время заверил его Эвен, - но только если ты слушаешься меня, и… - Я принадлежу себе! – сказал Исак, повышая голос в отчаянии, и Эвен замолчал, не желая провоцировать его снова, - Мне нужно…чувствовать себя спокойно здесь, в этом месте. И я чувствую это, когда с тобой, но не всегда этого достаточно. Эвен чувствовал, что эти слова – успокоение для Исака. Никто из них в прошлом не был красноречив настолько, чтобы обсуждать свои страхи вслух, свои чувства друг к другу, и сейчас казалось, что, пусть стены вокруг Исака были сломаны, всё, что видел Эвен на его лице – отчаянное желание выразить свои мысли. - Юнас дал мне возможность почувствовать себя в спокойствии, - прошептал Исак, и Эвен почувствовал, как напрягается при этих словах, уже готовый поменять тему разговора, когда Исак потряс головой. - Нет, послушай, Эвен. Это правда. Моя мама была очень религиозна. Но Боги…Боги, в которых она верила, в которые верили все, кого я когда-либо встречал…они не приносят мне утешение. Они позволили ужасным вещам случиться со мной и с людьми, которых я люблю. - Не в наших силах подвергать сомнению деяния Богов, - сказал Эвен с неуверенностью, которую дотоле никогда не ощущал. - Почему? – спросил Исак, и в его голосе звучало неподдельное непонимание, - Они могущественны, они должны мстить за слабых. И в то же время они позволили Еве быть множество раз изнасилованной чудовищем. Они позволили Саре быть убитой другим монстром. Они мучали мою мать, покуда она не наложила на себя руки. И никакой Бог не остановил Николая от того, чтобы убить меня. Это была Ева. - И ты думаешь, Бог Юнаса лучше? – спросил Эвен. Исак помотал головой. - Нет. Но Юнас предложил кое-что другое. Он заставил меня понять – наши Боги, они не боги всех остальных. И его не побили, не убили за то, что он распространяет слово Божье здесь. Поэтому это может означать, что наши Боги не настолько сильные создания, какими мы их представляем? Эвен понял, что отворачивается от напряженного взгляда Исака, вспоминая свой последний разговор с северянами, и их обещание лишить Юнаса жизни. Чувство сомнения начало закрадываться в него, и он попытался подавить его возражениями. - Возможно, ты нашел какое-то утешение у Юнаса, но когда он попытался бы причинить тебе боль, заставить сделать что-то против твоей воли, как бы ты чувствовал себя тогда? - Юнас бы так не поступил, - сказал Исак с искренним удивлением в голосе, - Он влюблен в Еву. Эвен был ошеломлен, - Что ж, это не значит, что… - Эвен, я пытался…соблазнить его, если можно так сказать, в ту ночь, когда ты убил его спутника. Я просто хотел, чтобы ты приревновал меня, но Юнас даже не посмотрел на меня. Веришь мне или нет, но не все мужчины желают трахнуть меня. - Я не…, - раздраженно выдохнул Эвен, - я не собирался намекать на это. Но ты был перед ним на коленях, и … - Я молился, - возразил Исак, - или по крайней мере пытался. Я был…, - он красиво залился краской, - что бы он ни дал мне, это было ошибкой да. Я представил Бога в своей голове и хотел задобрить его. Но Юнас не был груб или жесток со мной. Это было…, - Исак улыбнулся, и негромко рассмеялся, - это было забавно. Я давно так не смеялся и не чувствовал себя так свободно. - Ты правда веришь в то, что он не хотел ранить тебя? – спросил Эвен, - он…заставил тебя почувствовать себя в безопасности? - Да. И мне это было нужно, после Николая, - Исак замолчал, не желая заставлять себя произносить это, - он хороший человек, Эвен. Я верю, что он понравится тебе, если ты поговоришь с ним. Эвен отшатнулся, чувствуя себя неловко, его кожа закололась под тяжелой туникой. Он понял сейчас, в эту секунду, насколько неразумно вел себя с тех пор, как нашел Исака в спальне таверны. То, что казалось очередной угрозой для Исака, было просто недоразумением. И не только это. Недоразумение, которое привело его к тому, чтобы попытаться убить человека, который дал Исаку утешение тогда, когда ему было нужнее всего. Тебе не стоит сомневаться в наших способностях, сказал ему Вильям, и его глаза блестели, предвкушая смерть Юнаса. Эвен поднес руку ко рту, подавляя судорогу, которая грозила захватить его тело. Теперь этих мужчин не успокоить, даже если они не добрались до Юнаса, понял он. Он встал на ноги, когда Исак поднялся на локтях рядом с ним, выглядя сбитым с толку. - Я сказал что-то не то? – невинно спросил он, - ты…ты все еще злишься на меня? Эвен качнул головой и наклонился, чтобы нежно поцеловать Исака, - я никогда не злюсь на тебя, Лиль Соль. Исак улыбнулся и кивнул, опустив голову на подушку, а Эвен вышел из комнаты, спотыкаясь, омраченный темными мыслями. Он не знал, сможет ли исправить это. Он хитро разыграл карту, заставив остальных сделать грязную работу за себя. Он запустил движение, заставив безжалостных северян жаждать крови чужестранца. И сейчас человек, о котором так высоко отзывался Исак, был в смертельной опасности, которую совсем не просто отозвать, даже несмотря на самые хитрые речи Эвена. После того, как они похоронили Николая, Ева с такой надеждой говорила о том, какое значение это может иметь для всей деревни. Что Эвен может показать всей деревне, что они могут быть добры. Он верил, что сможет отделаться от тех времен со сдержанными смешками, приглушенных насмешек, сплетен, которые окружали смерть его родителей. Ты не лучше их, тупо пронеслось в его голове. Он надел волчьи шкуры, направляясь к двери. Он услышал, как Ева неслышно прошептала, - Снова? Снова, повторил Эвен себе. Снова и снова пока я не исправлю это кровопролитие и не докажу, что я человек, достойный любви Исака. Он надеялся, что его план сработает, в его сердце была твердая решимость исправить всё.