The oceans shall freeze

Screaming the name Of a foreigner's God Screaming the name Of a foreigner's God Screaming the name Of a foreigner's God The purest expression of grief

Foreigner’s God, Hozier

Исак Когда Исак проснулся, его обхватывало тепло Эвена – длинные руки обнимали за талию. Он прижался к ним, пока не вспомнил ощущение того, как незнакомые руки держали его всего несколько часов назад, пытаясь нагнуть так, чтобы перерезать горло. Он вздрогнул при воспоминании об этом, и в этот момент начал просыпаться Эвен, его руки напряглись и прижали Исака к твердой груди. Исак чувствовал теплое дыхание Эвена на спине, и это успокоило его бьющееся сердце достаточно, чтобы медленно повернуться и взглянуть Эвену в глаза. Они всё еще были немного мутные после сна, туман его недуга всё еще не ушел, но они смотрели яснее. Он как будто и не моргал, пока его глаза собственнически впитывали каждую черточку на лице Исака. Это внимание было опьяняющим, и Исак чувствовал, как кровь приливает к его щекам в ответ на этот взгляд. - Доброе утро, Минь Соль, - мягко сказал Эвен, проводя пальцами по твердой линии челюсти Исака. Исак чувствовал, как его ресницы дрожат, и ему понадобилось время, чтобы прийти в себя. - Доброе утро, - прошептал он в ответ, не желая нарушать хрупкий мир между ними громкими словами. Эвен нарушил его первым, поцеловав обветрившиеся губы, и отодвинувшись, чтобы свесить длинные ноги с края кровати. - Куда ты идешь? – взволнованно спросил Исак, чувствуя, как в его груди, будто желчь, поднимается острая паника. Эвен был так же удивлен этой вспышкой Исака, как и сам Исак, но твердо взял его лицо в свои большие руки, чтобы успокоить. - Я принесу тебе завтрак в постель, ты это заслужил после прошлой ночи. Эти слова были разумными, но даже сама мысль о том, что Эвен покинет его в этот момент, ощущалась непомерной тяжестью на груди. В его голове возникли видения, как Эвен заходит в коридор и его забивает до смерти Николай палицей. Или Николай заходит в комнату и прижимает холодную руку ко рту Исака или… - Нет, нет, пожалуйста, Эвен. Мне страшно, - начал Исак, готовый умолять, но Эвен не дал ему шанса. Исак пискнул, когда Эвен без слов поднял его, обе сильные руки под коленями, пока Исак не спрятал раскрасневшееся со сна лицо в шее Эвена. Ему должно было быть стыдно. Эвен не носил его на руках так уже много лун, но сейчас было так хорошо найти утешение, когда Эвен прижимал его к груди, убаюкивая, как дитя. Исак опустил голову Эвену на плечо, и вдохнул острый запах Эвена, пока Эвен не посадил его бережно на стул в столовой. Исак не удержался от всхлипа от потери тепла, и видел, как Эвен смотрит на него с нежностью – а затем поворачивается к очагу, где стояла Ева и готовила завтрак. Они не видели ее лица, медные завитки свисали с лица и скрывали его от любопытного взгляда Исака. Она выглядела почти как раньше. Он хотел, чтобы она повернулась к нему и поддразнила или даже выговорила ему, чтобы он был уверен – события прошлой ночи не сломали их, но она упрямо отводила глаза. Эвен был молчалив последние несколько дней, разговаривая с Исаком только короткими односложными предложениями, поэтому Исак напрягся и заподозрил что-то, когда Эвен начал шептаться с Евой. Эвен был затворником и молчаливым человеком, а Исак гордился тем, что он – единственный, кому Эвен доверяет. Наблюдая, как он заговаривает с Евой, а их спины повернуты к Исаку, он чувствовал, как нечто уродливое сжимается в его животе. - Все в порядке? – спросил Исак, и увидел, как она вздрогнула, когда поворачивалась к нему. Она давно не вздрагивала так, войдя в роль уважаемой невольницы Эвена, пусть она и оба знали, что Исак был более любим. Она, должно быть, потрясена после того, как виделась с этим монстром, подумал с грустью Исак, и тут же почувствовал стыд за ревность, которая затуманила его разум. - Всё хорошо, - быстро ответила Ева, заставляя Исака подозрительно прищуриться. Она всегда говорила быстро, когда скрывала от него что-либо. Исак видел, как Эвен похлопал ее по плечу, прежде чем она повернулась к очагу. Эвен прошел к столу, чтобы сесть рядом с Исаком. - Что случилось с Николаем? – прошептал Исак. Он не хотел, чтобы Ева думала о нем больше, чем ей пришлось, но затем вспомнил немного события прошлой ночи, и ужас тут же охватил его мысли – он ведь не знал, что произошло потом. Эвен внимательно посмотрел на него, а затем медленно сказал, - Его отослали в подземелья. Несколько мужчин забрали его за попытку убийства и порчу собственности. Наверное, его заперли там. Исак удивился на мгновение, о какой собственности идет речь, ведь Николай не пытался ничего сломать, пока не понял, эта собственность - он. - Будет суд? – с любопытством спросил он, чтобы отвлечься от того, что снова потерял свою личность – это до сих пор шокировало его, пусть даже он и был невольником в этом холодном жестоком месте уже несколько месяцев. - Суд? – с удивлением переспросил Эвен, - странный день, Лиль Сол, когда ты знаешь слово, которое мне неизвестно. Исак застенчиво улыбнулся. У него были возможности учить Эвена – пусть он и был юн, каждый раз он находил что-то новое, что старший не знал, и в такие моменты он был непомерно доволен собой. - Ну, - начал Исак, - суд, чтобы определить, виновен он или нет? Когда Эвен непонимающе посмотрел на него, он продолжил, - должен быть совет, который решает такие вещи? В его старой деревне был совет старейшин, которые решали, виновен ли кто-то, выслушивая свидетельства и предоставленные доказательства. Это редко случалось в такой маленькой деревне, как его. Строго говоря, Исак мог вспомнить только один раз. Странствующий купец обвинялся в изнасиловании юной девушки в их деревне. Исак не знал ее, но помнил суд. После свидетельствований ее отца и друзей, торговца повесили на окраине деревни, где тело висело несколько недель, пока вороны не изъели плоть и внутренности, оставляя немного на костях. Это было отвратительно, но и справедливо. - Почему нужен суд, чтобы установить виновность того, кого нашли в моем доме с ножом у горла моего невольника? – мрачно спросил Эвен. Ева многозначительно поставила миску между ними, и стук дерева по дереву заставил напряжение в плечах Эвена угаснуть. - Они не поступают здесь так, - коротко обронила Ева, и Исак почувствовал раздражение. Ева никогда не была умной даже ребенком, а теперь поучала его. - Тебе не нужно беспокоиться по этому поводу, - твердо сказал Эвен – его будут держать в подземельях, а затем повесят. - Хорошо, - тихо проронил Исак, погружая замерзшую руку в кашицу, которую Ева поставила между ними. Она была приятна на вкус и согрела его тело, когда он поднес еду ко рту, пусть это было и не такое же тепло, как тело Эвена рядом с ним. Пока он ел, он чувствовал, как возвращается взглядом к большим рукам Эвена, которые погружались в еду, и Исак желал, чтобы они были у него во рту. Когда он поднял взгляд, то встретился с глазами Эвена, и отвернулся, пристыженный. Но Эвену не было стыдно, он был непоколебим, зная, что нужно Исаку. Он отодвинул стул и похлопал по своей ляжке. - Иди сюда, - сказал он своим густым голосом. Исак попытался не выглядеть слишком нетерпеливым, когда вставал со своего стула и устраивался на бедрах Эвена. Судя по смешку Евы, у него это получилось плохо. Все его тело расслабилось, когда он почувствовал явный вес Эвена позади него - он защищал его от осуждающего взгляда Ева и призрака Николая, который, казалось, наводнил усадьбу. - Так лучше? – спросил Эвен, его теплое дыхание опалило лоб Исака, когда он оставил там поцелуй. Исак застенчиво кивнул и позволил своим розовым губам раздвинуться, когда Эвен прижал мясо между ними, а затем вытер уголки, где оставалось немного. Это напомнило ему первый раз, когда Эвен кормил его вот так, а Исак трясся на его коленях, как листок на ветру, уверенный в том, что Эвен его изнасилует, покуда они едят. Сейчас пальцы Эвена в его рту были символом защищенности. Они быстро ели, Эвен съедал куда больший кусок прежде чем кормить Исака. Ева села напротив со своей миской, но ничего не сказала, опустив глаза. Вес событий вчерашней ночи, казалось, отпечатался на всех них, но твердое тело Эвена позади Исака сделало эту тяжесть легче. Когда миска опустела, Эвен вытер руку о ляжку и затем приобнял Исака за талию. После паузы он сказал, - Я собираюсь вернуться назад в деревню сегодня. Я бездельничал достаточно долго. - Ты не сидел без дела, - запротестовал Исак, играясь с воротником туники Эвена. Эвен был болен, и постель была его тюрьмой, а не местом, где он мог лежать без дела. - В твоих глазах, Лиль Соль, - тепло сказал Эвен, проводя пальцами по волосам Исака, - но в глазах мужчин каждый день, что я провел здесь в усадьбе с тобой – доказательство того, что я слаб. - Слаб, - неверяще повторил Исак, - ты самый сильный человек из всех, кого я знаю. - Единственные, кого ты знаешь, это Ева и я, - сухо заметил Эвен, но в его глазах была нежность от этого комплимента. - Ты можешь отдохнуть больше, чем один день, - просил Исак. Он хотел свернуться в руках Эвена, как он делал последние дни, слушать биение его сердца и знать, что он в безопасности. Что они оба в безопасности. Эвен мотнул головой, снисходительно погладив его волосы. - Я не могу, - наконец сказал он, спустив Исака с колен и вставая. Исак наблюдал застывшим взглядом, как он возвращается в комнаты, чтобы одеться. - Ой, не дуйся, - сказала Ева, - ты же не думал, что он будет тут разлеживаться вечно, правда? Ему нужно вернуться или мужчины подумают, что он слаб. Та показуха с Элиасом защищала нас. Даже Юнас спрашивал, куда делся Эвен, он привык видеть его в деревне. - Юнас, - сказал Исак. Ему пришлось подумать, прежде чем всё встало на свои места, и вспомнить проповедника. Он был благодарен, что Юнас жив, но он едва вспоминал о нем между встречей с Крисом и заботой об Эвене, - ты разговариваешь с ним? - Да, - сказала Ева, и обычно суровое выражение ее лица уступило место чему-то, что обычно было связано с Исаком или Вильде – нежности. Он улыбнулся при виде этого, и Ева тут же сделала выученную безразличную мордочку. - Он добр и приятный собеседник, - с раздражением сказала она, - и не смотри на меня так. - Я никак на тебя не смотрел, - сказал Исак, всё еще улыбаясь. Ева гневно сверкнула глазами, прежде чем собрать миски и пойти к чаше, где она мыла посуду. - Иди, попрощайся со своей любовью, прежде чем беспокоиться о моей, Исак. Исак услышал поступь Эвена и звук удара топорища о камень. Он возвращался в деревню. Эта мысль не должна была повергать его в ужас. Эвен был большим и сильным. Исак не лгал, когда говорил, что он самый сильный человек, которого он знает. Но Исак ухаживал за ним несколько дней как за младенцем и защищал его, по крайней мере, от его же мыслей. Он не мог просто выбросить это из головы. Он последовал за шумом снаружи усадьбы, где стоял Эвен, возвышаясь над Исаком в своих волчьих шкурах, как в первую ночь, что они встретились. - У тебя твое топорище, - обвиняюще заявил Исак, и Эвен улыбнулся – эта легкая улыбка заставила уголки его глаз подёрнуться морщинками. - Я взял то, что мне было нужно рано утром, пока ты спал, - объяснил он, - я прошу прощения, если путался у тебя в ногах, Хранитель Оружейной. - Да, - сказал Исак, краснея против своей воли, - я Хранитель Оружейной и тебе нужно спрашивать меня, если ты берешь что-то из нее. - Хмм, - сказал Эвен, раздумывая, его голос был глубоким и мягким, - я не спрашивал разрешения, чтобы взять это, Лиль Соль, - он выставил топорище у плеча, - что бы ты заставил меня сделать, чтобы я попросил прощения за это? Исак сделал шаг и встал так, что его голые ступни оказались на сапогах Эвена из медвежьей кожи. - Я бы попросил поцелуй, - застенчиво сказал он, поднимая подбородок. Эвен был в нем больше раз, чем он мог посчитать, но поцелуи всегда заставляли его терять голову. К счастью, Эвен наклонился и глубоко поцеловал его, закрывая расстояние между ними. Исак захныкал, когда язык Эвена проскользнул между его раскрытыми губами слишком быстро, а затем отодвинулся слишком рано. Его губы горели там, где Эвен коснулся их, и он хотел, чтобы Эвен повторил это. - Мне нужно идти. Думай обо мне, и я приду домой раньше, чем ты поймешь, что я ушел, - сказал Эвен. Исак прижался к Эвену, но тот легко обхватил его своими большими руками вокруг талии и снял со своих сапог. - Хорошо, - сказал Исак, хотя ему было не по себе, и он бы больше всего хотел хныкать и плакать как дитя, пока Эвен бы не успокоил его и не отправился с ним в постель. Эвен оставил еще один поцелуй на его макушке и ушел, тяжелая поступь его была прощанием. Исак вернулся на кухню с упавшим сердцем, которое было всё тяжелее, покуда расстояние между ним и Эвеном увеличивалось. - Я скучаю по нему, - грустно заметил Исак, - без него усадьба кажется такой пустой. - Да всеми Богами! – вскрикнула Ева, - ты жалок. Оба вы. Исак не заглотил наживку. Он нагнулся над столом и всё, о чем он мог думать, было ощущение холодного дерева у его теплой щеки, когда Николай бахвалился, что убьет его и Эвена. - Мне кажется, что Николай еще здесь, - тихо признался Исак, и уязвленное выражение Евы превратилось в мрачное. - Я тоже, - призналась она, - но это не причина для того, чтобы потеряться в своих мыслях. Эвен в порядке. Мы оба живы. Сосредоточься на этом. - Мои мысли не могут не перестать блуждать. Раньше я бы помолился, - начал вспоминать Исак, - старая церковь была укрытием. А сейчас это гора мусора и пепла, как и всё остальное. - Ты всё еще можешь молиться, - сказала Ева, пытаясь приободрить, - но я не думаю, что наши Боги могут найти нас здесь. - Да, - согласился Исак, - здесь только чужестранные боги и монстры. И я о них тоже ничего не знаю. Его беседу с Юнасом о его боге и Святом духе омрачило кровопролитие после. И сейчас, когда его разум скитался и пытался найти проводника, он вспомнил об этом очень четко. - Ты можешь отвести меня к Юнасу? – спросил Исак, и, еще до того, как он закончил свой вопрос, Ева сказала – Нет. Она быстро прошла мимо него, стараясь не смотреть в глаза, пока он не встал перед ней. - Ева, пожалуйста, - взмолился Исак, - ты не знаешь, насколько бесцельным я себя чувствую. Ты ведь понимаешь, как сильно мне нужно помолиться? - Я больше не молюсь, - холодно сказала Ева, но ее лицо смягчилось, когда она увидела умоляющее выражение лица Исака. - Хорошо, - выпалила она, - но мы идем сразу же к Юнасу, а затем в усадьбу. Я не хочу, чтобы тебя снова схватили похотливые северяне. Эвен не может отрезать столько рук. Исак не обращал внимания на ее насмешки. Вместо этого он ушел за старыми медвежьими шкурами Эвена. Тот наверное надевал их, когда был мальчишкой, и они идеально подходили Исаку и Еве, которые были меньше и ростом, и размерами. - Иди сюда, - сказала Ева, цокая языком, как мама, когда натянула меховой капюшон на кудряшки Исака и подтянула медвежьи шкуры сильнее на открытые ключицы. Они выдвинулись на равнины из льда и света. Было еще рано, и белоснежное поле из острого льда казалось грандиозным. Исак не проделывал путь вниз деревни уже много лун, поэтому его ноги натерлись из-за усилий, но Ева шла рядом с ним, как ни в чем не бывало, поэтому он не осмелился жаловаться. Она ходила так, по крайней мере, раз в неделю, чтобы принести еду и припасы для Эвена. - Где остановился Божий человек? – спросил Исак после долгого молчания. - В таверне у Кристины, - сказала Ева, - она сдает свободные комнаты странникам, но ты и сам можешь представить, как мало людей приходит в это проклятое место. Сейчас, думаю, там только он и только Богам известно, почему. Они оба замолчали, когда двое северян прошли мимо них – Исак и Ева склонили головы, чтобы не привлекать к себе внимания. Они теперь вошли в деревню, и здесь было не место для того, чтобы невольникам устраивать сцены, особенно без Эвена, который мог бы их защитить. Исак следовал за Евой, которая пробиралась сквозь снег, пока они не подошли к знакомым ступеням таверны. Исак не мог удержаться от странного ощущения в животе, когда они вошли и его глаза тут же нашли место, где Эвену пришлось притворяться, будто он пристает к Исаку на потеху тех чудовищ. - О, какой приятный сюрприз! – Исак подпрыгнул, когда услышал теплый, но громкий голос Кристины. Это было единственным предупреждением, прежде чем она щипнула его за щеку и поцеловала. Исак незаметно утер щеку одеждой на своем плече, прежде чем она развернулась поприветствовать Еву, которая выглядела так, будто сейчас рассмеется. - Здравствуй, Кристина, - сказал Исак, пытаясь не показать своего пренебрежения, - ты знаешь, где можно найти Юнаса, Божьего человека? - Что ж, зная, что у меня тут остановился только один странник, и никто в деревне не вульгарен настолько, чтобы назвать своего ребенка таким уродливым именем, как Юнас, я и вправду знаю, где вы можете найти его, - сказала Кристина. Исак осторожно пошел за ней, когда она повела его вверх по лестнице за прилавком, а Ева толкнула его вперед, засмеявшись, когда он запнулся. - Он должен быть здесь - сказала Кристина, - он обычно встает на рассвете и будит всю таверну своими молитвами. Я бы выгнала его, если бы не нуждалась в деньгах. Она постучала по сколотому дереву на двери, и Исак услышал глубокий голос Юнаса – сейчас его приглушала дверь. - Что ж, он в вашем распоряжении, - Кристина похлопала Исака по плечу, когда прошла мимо них двоих. Она едва коснулась его, но прикосновение руки к плечу показалось таким же распутным, как рука на его промежности. - Ты ей…очень нравишься, - сказала Ева, ее голос был спокоен, в то время как рот скривила улыбка. - Ой, не начинай. Исак открыл дверь и увидел Юнаса - тот был полугол и сейчас склонил голову над полом. Исак покраснел при виде медной кожи и удивительно сильной спины, прежде чем оторвать взгляд. Единственные, кого он видел без рубашки, были Эвен и Кристофер, а Юнас разительно отличался от них обоих – и ростом, и цветом кожи. При виде их Юнас резко встал с пола и практически подбежал к маленькой кровати в углу, где лежала его туника. - Извините, я не понял, что у меня гости. Я думал, что это Кристина и не подумал одеться. Он говорил, а его взгляд был на Еве, и Исак почувствовал укол раздражения, когда вспомнил, что Юнас не показал к нему никакого интереса им той ночью в таверне. Это не казалось проблемой для Евы. - Юнас, - сказал Исак, выступая вперед, чтобы отвлечь внимание Юнаса от Евы. Он самодовольно отметил, что глаза Юнаса загорелись, когда он вспомнил его – это сработало, - Прошло столько времени. - Исак, - тепло сказал Юнас, - да. Рад видеть, что с тобой все в порядке, - Исак улыбнулся, довольный, что Юнас всё еще помнил их разговор, несмотря на свою явную влюбленность в Еву. - Он был уверен, что Эвен избил тебя и оттрахал до смерти, после того, как отрезал руки тому зверю, - объяснила Ева, - пусть я и говорила ему много раз, что Эвен не причинит тебе вреда. Я не думаю, что он заставил тебя сделать большее, чем поднять кастрюлю с тех пор, как ты стал его. Исак покраснел, пристыженный описанием Евы того, как Эвен обращается с ним. Она говорила так, будто Исак был домашним животным, а не любовником. - Я поднял множество кастрюль, - многозначительно сказал он, - а Ева не лгала – Эвен никогда не причинит мне вреда. - Ты не можешь винить меня за эти предположения, - запротестовал Юнас, - после того, что он сделал с Элиасом, пусть это и было справедливо, и после того, что я видел, вытворяли северяне со своими невольниками, я боялся за тебя. Вы оба так слабы и молоды. Я не знал, переживешь ли ты то наказание, что он выберет для тебя. Ева горько усмехнулась и сказала, - Ты бы был удивлен, знай, через что прошлось пройти этим юным и слабым телам. Ее слова были настолько горькими, что заставили Исака замолчать. Юнас склонил голову в извиняющем жесте. - Ты права, я оговорился. Я просто хотел сказать, что беспокоился за вас и других невольников деревни. Я счастлив, что хотя бы Эвен добр к вам двоим. Эти добрые слов об Эвене прозвучали, как вырванный из корней зуб – тот, что достали с трудом и неохотно. - Спасибо за извинение, - сказал Исак, когда Ева не ответила, и ее глаза наполнились прошлыми воспоминаниями, - однако я пришел не для того, чтобы говорить об Эвене сегодня. - О? – сказал Юнас, приседая на край стула в маленькой комнате, - тогда зачем ты пришел поговорить ко мне? - О Боге. - Бог. Юнас наклонился с интересом, поставив широкие предплечья на раздвинутые колени. - Ты пришел поговорить со мной о Боге? Исак нервно играл пальцами, думая о том, как сказать Юнасу, чего он хочет. Он не хотел, чтобы тот думал, что Исак непостоянен в вопросах веры или использует его Бога для своих целей. - Кое- что случилось, и это заставило меня воззвать к Богу, да. К любому Богу, - прямо сказал Исак, надеясь, что не оскорбляет Юнаса. Он не отреагировал и Исак продолжил. - Николай пришел в усадьбу прошлой ночью, - сглотнул Исак, и его горло пересохло при одном воспоминании, которое живо возникло в его голове, - он держал нож у моего горла и сказал, что убьет меня. И он сказал, что убьет и Эвена, - Исак выдохнул, вспоминая растерянное и заспанное лицо Эвена, когда тот наткнулся на Исака на полу, и как побелело его лицо, когда он предположил, что случилось худшее. - Я не мог двинуться, не мог сделать ничего, и пусть даже сейчас он заперт в подземельях, я не чувствую себя в безопасности. Как будто он прячется у каждого угла, готовый причинить мне боль. И это не только Николай, это вся деревня. Я не могу… Одна из огрубевших рук Юнаса отодвинула его руку от бедра, которое он щипал, нервничая. - Всё хорошо, - сказал Юнас, успокаивая его руки. Исак наблюдал, как он выводит большим пальцем фигуры на его руке, и его сердцебиение успокаивалось, а паника в груди медленно сходила на нет. - Это воля Богов? – покорно спросил Исак, - это то, почему эти вещи случаются, и никто не слышит моих молитв? Я чувствую, что все это безнадежно. Нет Богов, которые бы прислушались к нам здесь. Юнас встал со стула и сел на кровать рядом с Исаком, чтобы обнять его за плечи. - Бог всегда слушает, - сказал он с напряжением, которое, казалось, не подходило его облику, - и ничего, что случилось вчера, не было его волей. Или твоей виной. Тогда почему он позволил всему этому случиться? Хотел спросить Исак. Почему на меня напали? Почему над Евой издевались? Почему Сара мертва? - Боюсь, я засну, если придется слушать, как вы двое, как старухи говорите о Боге, - сказала Ева. Исак принял это за отговорку уйти и не стал ничего говорить. Она не хотела думать о Николае больше, чем пришлось. Исаку хотелось бы, чтобы он мог так же. - Я буду внизу в таверне с Кристиной. Постарайся не задерживаться, Исак. В отличие от тебя, у меня действительно есть домашние дела. Исак покраснел от этого укола, пусть и знал, что Ева говорит так, чтобы взять контроль над ситуацией – она становилась злой, когда чувствовала, что ее загнали в угол. К счастью, Юнас не заметил этот комментарий, слишком занятый тем, что уставился на нее так, будто она – загадка, которую он пытается разгадать. Исак ответил на незаданный вопрос, - Николай был ее хозяином до Эвена. Он жестоко обращался с ней - и это мягко сказано. - Жестоко обращался, - повторил Юнас. Исак позволил ему прийти к своим заключениям. Юнас видел, как относились к невольникам в этой деревне. - Если бы я не был Божьим человеком, я бы убил его за то, что он причинил ей боль, - сказал Юнас, и Исак видел, как затряслись его руки, когда он заговорил с плохо скрываемым удивлением. - Тебе она действительно нравится, правда? Юнас был в замешательстве, как будто его застали врасплох или за чем-то непотребным, и это заставило Исака рассмеяться. Юнас казался таким зрелым и уверенным в себе Исаку, но когда дело заходило о Еве, он превращался в краснеющего мальчика. - Нет, - сказал Юнас хриплым голосом. Когда Исак неверяще взглянул на него, он успокоился и сказал, - Я нахожу ее…приятной взгляду. Но это грех и доказательство слабой моей веры. Это всё это место и эти люди. Грех сделал меня таким мягким. Слабым. Я молюсь об этом, надеясь, что Бог придет ко мне и вытеснит желание из моего сердца, но…, - Юнас бессильно взмахнул моей рукой перед ним, - каждый раз, когда я думаю, что победил его, я вижу ее снова, и всё возвращается. - Как любовь может сделать тебя слабым? – сказал Исак, и, не желая этого, его глаза наполнились слезами. Это был второй раз сегодня, когда кто-то, кто был ему небезразличен, называл себя слабым. Исак отвергал эту мысль всем своим существом – только сильные могли выжить в этих тяжелых условиях, среди людей Севера. - Ты так юн, - честно сказал Юнас, но это звучало как снисхождение, - все не так просто. Я миссионер и священник. Нам не позволено жениться или любить, наши жизни принадлежат Богу. - Я не юн, - выплюнул Исак, - и это глупо. Твой Бог собирается трахать тебя на своем члене? Или позволит тебе трахать его? Будет ли он обнимать тебя по ночам? Только человек может сделать это. - О, нет, - Юнас рассмеялся, его лицо было гримасой ужаса и удивления, - ты богохульствуешь и так сильно для того, кто выглядит так невинно. - Я не знаю, что это значит, но спасибо, - сказал Исак, довольный тем, что он доказал, что не молод и не наивен. - Ты и Ева испытываете меня, - рассмеялся Юнас, а затем нахмурился, - это неправильно. Я чувствую, что Бог скоро покинет меня, если я продолжу сидеть, сложа руки и стану жертвой похоти и … других пороков. Он не стал объяснять, что это были за пороки, но его глаза задержались на мгновение на Исаке, прежде чем он отвернулся. - Мне нужно стать ближе к Богу, - сказал Юнас решительно. Он резко встал и поднял брошенную кожаную сумку. Исак смотрел, как он рыщет в ней, а затем достаёт деревянную трубку и стеклянную банку с травой, запах которой он чувствовал даже с кровати. - Это растение сделает тебя ближе к Богу? – с подозрением принюхиваясь, спросил Исак, - нет Богов в этом холодном месте. А если бы и были, сомневаюсь, что они пришли бы к тебе через это пахнущее растение. - Так оно и должно пахнуть. Это трава, которое я купил в жарких южных землях. Она популярна среди верующих, я разок попробовал из любопытства. Я никогда не видел Бога так ясно, как в первый раз, раскуривая это. Оно резко пахло и не отличалось по виду от разных трав, которые Эвен держал на кухне, но Исак был зачарован тем, как Юнас говорил о нем. Он смотрел на него с волнением, покуда тот мешал небольшое количество травы в деревянной трубке, а затем согнулся над маленьким очагом, зажег палку и прижал к траве, пока она горела. Исак сморщил нос - запах становился всё более едким, но Юнас не обращал на это внимания. Он просто плотно сжал трубку губами и начал вдыхать, а затем и выдыхать. Его выражение можно было бы описать как блаженство. - Ты уже чувствуешь себя ближе к Богу? – поддразнивая, спросил Исак, но, к его удивлению, Юнас медленно кивнул и сказал, - Да. Пока он всматривался в расслабленное лицо Юнаса, Исак понял, что тоскует по тому, что есть у Юнаса. Не его свободе или телу, но его связи с Богом – Юнас верил, что Бог его слышит. После того, как Исака похитили с Халогаланда, после того, как над ним измывались несколько раз, у него не осталось веры в то, что кто-то из Богов слышит. Но сейчас, всматриваясь в спокойное лицо Юнаса, он сомневался впервые за много месяцев - ему хотелось узнать, ошибался ли он. Да, Боги в маленькой деревушке Ютландии не могли найти его здесь, но, может быть, могущественный христианский Бог мог? - Я хочу попробовать, - сказал Исак прежде чем мог придумать причину не делать этого. Юнас посмотрел на него своими покрасневшими глазами и молча протянул ему трубку, которую Исак взял с осторожностью. Он посмотрел на расслабленное лицо Юнаса снова и вдохнул. Дым чужестранной травы обжег ему рот и заставил прижаться к плечу и громко прокашляться. Юнас засмеялся над ним, но горло Исака было слишком сухим, чтобы ответить. Вместо этого он вдохнул снова, и снова, пока его глаза не защипало, а комната и Юнас не начали кружиться перед глазами. - Я чувствую себя хорошо, - сказал Исак, и это было правдой. Он начал смеяться просто так, и Юнас тоже, смеясь своим глубоким голосом, который отскакивал от стен. Он едва ли помнил призраков, которые были в его голове до этого. Воспоминания о Николае казались далеко-далеко, как будто это случилось с кем-то другим. Все, что Исак видел, было лицо Юнаса и всепоглощающий голод, который охватил его. Это и был Бог? - Твой Бог здесь?- лениво спросил Исак. Он не знал, как выглядят чужестранные Боги, и он бы не смог их узнать, пока не увидел. Он осмотрелся и поднял подушку Юнаса, как будто мог найти их там. Юнас снова начал смеяться, в этот раз придерживая живот. Глаза Исака наполнились слезами. Юнас заставлял его чувствовать себе невыносимо молодым и глупым. Это ощущение усилилось после того как они раскурили священное растение. - Не смейся надо мной! - О, Исак, - наконец он успокоился и встал снова. Он потянул Исака за руку и притянул к месту, где до этого склонялся сам. - Ты не можешь видеть моего бога, он приходит к тебе в молитве, в твоих мыслях. - В мыслях? – сказал Исак, запаниковав. Мысль о том, что кто-то, особенно Бог, мог читать его мысли, заставила его содрогнуться от страха. Юнас не разделял его беспокойства, потому что мягко толкнул плечо Исака, пока тот не склонился, и его лоб не был прижат к прохладному дереву пола. - Мне не нравится, - надулся Исак, и сел на ноги так, что он смотрел на Юнаса снизу вверх, - пол такой холодный. - Тебе больше бы понравилось на снегу? – спросил Юнас; его лицо раскраснелось, губы растягивала улыбка, а его смешки совпадали с Исаком, пока их не прервали. Исак собирался расплакаться, когда дверь в комнату сотряслась от трех громких ударов. Наверное, Ева собирается заставить нас пойти домой, чтобы закончить работу, - кисло подумал Исак. - Уходи, Ева! Мы молимся. Стук прекратился, и дверь распахнулась от сильного удара. Ручка громко врезалась в каменную стену из-за того, как сильно ее распахнули. Эвен стоял над ними, и выглядел таким же красивым, как утром, не считая нескольких комков снега в волосах. - Эвен! – радостно вскричал Исак, разгибая ноги и вставая, прежде чем броситься ему на руки. - Ты был не прав, - вздохнул он с грустью, - я не забыл, что ты ушел, но я счастлив, что ты вернулся. Ты такой теплый. Исак пробрался к изгибу шеи Эвена и сейчас прижал туда свой холодный лоб. Здесь было не так холодно, как на полу, и он застонал от счастья. Если бы его глаза были менее сухими, и он видел яснее, он бы заметил мрачное выражение на лице Эвена, когда он открыл дверь и увидел Исака на коленях перед Юнасом. Но он не видел, и потому Исак прижался к груди Эвена, не подозревая, даже когда Эвен закрыл дверь в комнату Юнаса за собой и отнес Исака домой.