The oceans shall freeze

<center>

Oh, you'll find me, between The devil and the deep blue sea And I'm going under Oh, you'll find me, between The devil and the deep blue sea And I'm going under Between The Devil And The Deep Blue Sea, XYLØ</center> Когда Эвен задержался на пороге в утро Йолаблота, Исак знал, что он собирается сказать, но попытался сдержать себя. Он прикинулся, что неспешно подметает пол у двери кухни, пока Эвен наконец не заговорил, прочистив горло. - Я подумал… над тем, что ты спросил, и решил, что ты прав. Исак посмотрел на него с любопытством, пытаясь выглядеть удивленным от того, что Эвен прислушался к его просьбе, и эта попытка провалилась. От глаз Эвена разошлись морщинки, когда он увидел слабую улыбку Исака, пусть его лицо и оставалось спокойным. - Постарайся не выглядеть настолько довольным собой. Просто я думаю, что нам не помешает один вечер вдали от усадьбы, - Исак почувствовал, как у него сперло дыхание, когда Эвен подошел и провел большим пальцем по его щеке, добавив, - И ты не просишь многого. Это был первый раз, когда Эвен сам прикоснулся к нему за несколько дней, и Исак прижался к нему, как бабочка к свету огня. Прежде чем Эвен убрал руку, Исак привстал и обхватил его шею – так, чтобы его голова оказалась под шеей Эвена. Он чувствовал, как Эвен замер от этого движения, но в тот момент ему было всё равно. - Даже если ты решил идти не из-за меня, спасибо, - сказал Исак. Его голос дрожал из-за эмоций и сотни разных вещей, которые он хотел сказать. Спасибо тебе, что заботишься обо мне. Спасибо, что спас меня. Исак мог сказать сотню разных вещей, но еще было рано. Руки Эвена нерешительно опустились на поясницу Исака, оставшись там на одно прекрасное мгновение, прежде чем он отодвинул Исака от своего теплого тела. - Это ради тебя, - признался Эвен, его голос прозвучал глубоко, но мягко в тишине усадьбы. Сердце Исака грозилось пересилить голос Эвена, когда он сказал, - Всегда для тебя. Что-то еще наполнило его грудь, и это было не отчаянно громкое биение сердца, но надежда, что чувства Эвена к нему не исчезли полностью. Что он не был отвращен уродливым шрамом на бледных бедрах Исака. Исак позволил Эвену выпустить его из своих объятий, его лицо оставалось таким же безэмоциональным, пока Эвен не ушел, захлопнув деревянную дверь. Когда он вышел, Исак тут же опустился и прижал руки к щекам. Они горели и от крови, прилившей к голове, и от улыбки, которую он не мог сдержать. Ева подметала кухню в этот момент, и бросила ему неодобрительный взгляд, когда увидела, как широкая улыбка развела его щеки. - Это плохая идея, - сказала она, повторяя свои прежние доводы, но Исак отмахнулся, слишком счастливый, чтобы выслушивать ее, - если бы ты знал, что правильно для тебя, ты бы не послушал Нуру! Она такая же красивая, сколь глупая. В этом вы похожи. - Это не оскорбление, если ты называешь меня еще и красивым в одном предложении с глупым, Ева! Исак слышал, как она кричала ему что-то в ответ, но уже ушел в спальню, которую они делили, думая только об одном. До этого он думал, что просто взволнован из-за возможности попасть на Йолаблот только из-за плана, который он придумал, чтобы вновь вернуть чувства Эвена. Сейчас же он понимал, что действительно хочет выбраться из усадьбы. Несколько раз, в которые он выходил из нее, были ужасными. Таверна, его и Евы провалившаяся попытка сбежать, и тот ужасный кровавый поединок между Эвеном и Николаем – его до сих пор преследовали кошмары после этих трех событий. Они были грубыми напоминаниями не только того, в каком отвратительном месте он оказался, но и слухов, который омрачали репутацию Эвена. В усадьбе было легко забыть об этом, Эвен был нежен и спокоен, когда других не было. Когда Эвен сражался за него, когда другие называли его Берсерком, Исак уже не мог забыть надпись на двери и то, на что был способен Эвен. Усадьба была безопасна. Снаружи была неопределенность и замерзшее море, которое грозило поглотить его полностью. Но в этот раз всё будет по-другому, говорил он себе. Эвен будет рядом с ним, он никому не позволит причинить ему вред, он принесет Исака домой и мягко поцелует его и напомнит, кому он принадлежит. И… фестиваль. Его сердце парило от приятного волнения при одной только мысли. Пусть он и солгал Эвену о том, что этот праздник был у них в деревне, он действительно ходил на него в соседнюю. Только один раз, когда он был мальчишкой. Элена и ее муж взяли Еву, и им пришлось пригласить Исака и Вильде, потому что Ева не могла перестать плакать при мысли о том, что пойдет без них. Тогда Исак думал, что это унизительно, но сейчас, оглядываясь назад, был благодарен, потому что знал, что его мама никогда не сможет показать ему нечто подобное. Он все еще помнил этот непреодолимый запах роскошно приготовленного мяса со стоек торговцев, разноцветные ряды заморских фруктов, которые точно не росли в Ютландии, и танцы. Мужчины и женщины, которые танцевали в своих лучших нарядах, произвели на него неизгладимое впечатление. Сейчас он собирался стать одним из этих людей, которыми он так восхищался, будучи ребенком. Он присел рядом с мешком, в котором была яркая туника, которую Эвен купил для него, его рука в благоговении поглаживала край. Маленькая тщеславная часть его – та, которая упивалась самодовольством, когда Ева и Эвен называли его красивым, - желала надеть ее прямо сейчас и восхищаться собой, чтобы увидеть, что Эвен и другие мужчины находили столь привлекательным. Но было едва утро, и его мужская гордость не позволяла сделать это. Поэтому он заставил себя встать с пола и вернуться на кухню помочь Еве убираться. Он попытался подмести кухню, но Ева со злостью отобрала у него метлу, после того, как несколько минут наблюдала, как он нехотя метет. - Ты просто разносишь грязь! Иди помой посуду, там нечего испортить, - сказала она, но Исак показал ей, что она ошибалась. Первая миска выскользнула из его неуклюжих рук, ее ободок треснул, и вода разлилась на пол у ног Исака. Он чувствовал раздраженный взгляд Евы на шее, когда опустился на колени и начал подбирать осколки, а потом встал и продолжил мыть. Когда другая мокрая деревянная миска выпала из его рук на только что вымытый пол, Ева вскрикнула от недовольства, практически заставив Исака подпрыгнуть. - А это за что?! – спросил он ее, когда Ева уставилась на миску и воду, как будто Исак принес домой лошадиный навоз. - Всеми богами, ты бесполезен, - сказала Ева так смиренно, что это не было похоже на выговор, - бесполезный и ленивый. Просто…не мешайся и дай мне работать. Так, Исак виновато обошел миску и вернулся к очагу с таблицей с рунами, по которой Эвен учил его читать, и читал буквы снова и снова, пока они не слились в хаос из линий и форм. Всё, о чем он думал, был Эвен. К тому времени, как он смог различать буквы, было темно, и в голове были только мысли о Йолаблоте. Сейчас это было уместно, и приход Эвена был близок, поэтому он позволил себе удовлетворить свои тщеславные замашки и наконец вернуться в комнату, чтобы надеть тунику. Толстая и яркая голубая ткань выделялась на фоне бледности бедер Исака, прежде чем он надел свои штаны. Единственная ткань, которая соперничала по красоте и краскам с туникой, было одеяло, с которым он спал, также подарок Эвена. Все яркие вещи в его жизни были от Эвена. Туника была мягкая и теплая в его руках, но, более того, она была прекрасна. Исаку не нужна была удобная и теплая одежда. Его одежда была толстой, и Эвен не давал ему ни в чем нуждаться. Но вещи подобно белым хлопковым туникам и сорочкам, которые служили рабочей одеждой, ими и были – практичные для выполнения работы и только. Туника была нечто большим. Она заставляет мои глаза выглядеть ярче, а волосы – более золотистыми, понял Исак и на долю секунды осознал, почему так много людей называли его красивым. Это мгновение разрушилось, когда его мысли эхом повторил Эвен. - Ты выглядишь красиво, - сказал он. Исак обернулся, и увидел, как Эвен смотрит на него, опираясь на косяк. - Спасибо тебе, - сказал Исак тихим голосом, прежде чем прочистить горло, - впрочем, это только из-за туники. - Нет, - просто ответил Эвен, и вся уверенность Исака испарилась. Если Эвену не нравилась туника, возможно, ему лучше переодеться в одну из своих обычных белых. Его сердце заныло от одной только мысли. Но затем Эвен покачал головой и сказал, - Я имею в виду, что это не из-за туники, а из-за тебя. Только ты можешь заставить ее выглядеть так прелестно. - О, - сказал Исак, его лицо залилось краской от похвалы, но также и от беспокойства. Что он должен сказать на это? Простые комплименты Эвена заставили его захотеть броситься к нему в объятия и поцеловать эти пухлые губы, как он делал множество раз в прошлом. Но при мысли об очередном отказе, которые были всё еще свежи в памяти, как и урок Нуры о том, как заставить Эвена… сделать его кровь горячей. Он не откажется от плана так легко. Поэтому он кивнул так, будто Эвен сказал, что небо голубое и спросил, - Мы скоро пойдем? Я жду с нетерпением, - эта часть не была ложью, пусть и безэмоциональное лицо было маской. Отсутствие реакции от Исака, видимо, смутило Эвена, по-детски отметил Исак. Вот и хорошо. - Да, - медленно сказал Эвен,- мы пойдем прямо сейчас. Празднование уже началось, и будет лучше, если мы пойдем пораньше, чтобы вернуться и лечь спать не слишком поздно. - Справедливо, - сказал Исак, задавшись вопросом, придут ли остальные северяне раньше или позднее. Исак последовал за Эвеном до двери, и позволил Эвену накинуть на себя медвежьи шкуры, а затем накинуть волчьи на него самого. Только когда он оделся, он понял, что они не спросили Еву. Она стояла у проема с метлой в руке, как печальный герой детской сказки. Должно быть, она заметила его виноватое выражение, потому что закатила глаза и сказала, - Повеселитесь, но я предпочитаю одинокий вечер в ванной, а не пить и поощрять невоспитанных мужланов. Исак понимал, почему. Кроме того, что теперь Ева испытывала неприязнь к мужчинам, у нее появилась слабость к ванным. Она принимала их каждый день и, к удивлению Исака, Эвен не возражал. - Поощрять невоспитанных мужланов? – с любопытством спросил Эвен. Ева тут же поправила себя, - Ты знаешь, какими могут быть мужчины. Как дети. Их кровь вскипает. Быстро действуют, не задумываясь, - она с укором посмотрела на Исака, и он еле подавил желание показать ей язык как ребенок. Он не был таким, несмотря на то, что сказала Ева. - Что ж, - сказала Эвен, явно решив, что разгадать тайный язык, который использовали Исак и Ева, потребует слишком много усилий. - Что ж, - повторил Исак, - пойдем. Когда они выдвигались, Исак чувствовал горящий взор Евы на своей шее, ее взгляд прожигал больше сейчас, чем тогда, над разбитыми мисками. Эвен оставил одну руку на его спине, когда они проходили по безмолвным пластам льда, который отделял их от деревни. Скользкая поверхность была практически препятствием, которое необходимо было пересечь, чтобы попасть на праздник. Эвен держал равновесие, что раздражало Исака, пусть и его рука на спине Исака не дрогнула. Когда они наконец пересекли ледяное поле и им удалось найти путь к основной части деревни, Исак почувствовал щедро разлитый в воздухе запах свежеприготовленного мяса и звуки криков мужчин и женщин. За шумом этих голосов был и жуткий звук, от которого из ушей Исака едва не пошла кровь. - Что это? – раздраженно спросил он по мере того, как они подходили ближе и звук усиливался. Эвен растерянно посмотрел на него, - Это музыка, Исак, у вас ведь в Ютландии была музыка? О, у нас есть музыка в Ютландии, подумал Исак, но она уж точно не звучит вот так. Ему не представилось шанса выразить свое мнение, потому что скоро его отвлек вид празднества. По площади были разбросаны стойки торговцев, даже больше, чем обычно на рынке. Большинство людей были в ярких одеждах, как Исак, и они, кажется, заполнили каждый проем между лотками. Фокусники прохаживались вокруг, показывая трюки небольшим группкам желающих за деньги. Исак видел, как один из них проглотил огонь, а потом открыл рот, и показал, что там пусто. Потрясающе. Он никогда не видел ничего подобного. Вскоре его живот отвлек его от фокусников, и он потянул Эвена за его большую руку и сказал, - Мы можем купить немного мяса? Я хочу конину. Эвен кивнул, и переплел их пальцы, прежде чем отвести Исака к стойке, у которой народа было немного меньше. Исак чувствовал, как его сердце колотится просто от ощущения руки Эвена в его, и проклинал свое глупое сердце. Он прижался к груди Эвена, схватив одну из рук, в то время как другая оставалась на бедре. Когда они добрались до начала очереди, Эвен протянул несколько монеток в ладонь Исака, чтобы он мог заказать. - Можно нам два обжаренных пожалуйста? – Исак взглянул на то, каким напряженным выглядел Эвен, и добавил, - И кружку вина пожалуйста. Торговец выглядел так, будто ему неловко, но затем заглянул за плечо Исака и кивнул, поспешно забрав монеты. Странно, подумал Исак, протягивая Эвену его кружку и вгрызаясь в теплое мясо. Он непристойно застонал от вкуса, и Эвен бросил на него шокированный взгляд. Исак аккуратно прожевал, а затем робко сказал, - Извини. - Нам надо сесть, - резко заявил Эвен, отбрасывая руку Исака так, будто она была раскалена. Было больно, особенно после того, как Эвен держал его так близко, когда они стояли у прилавка. Жжение в груди наполнило Исака новообретённой решимостью привести план в действие. Поэтому, когда они вошли в просторный зал, который был заставлен стульями и столами, и был набит до отказа мужчинами и женщинами, он быстро оглядел всех, пытаясь найти мужское лицо – кого-то, кто бы не представлял угрозы для Исака, но был достаточно привлекательным, чтобы флиртовать. Никто не выделялся – мужчины Галогалэнда были в основном уродливы и свирепы. Эвен был редким исключением со своими пухлыми губами и красивыми чертами. Исак почувствовал, как его интерес возрастает, когда увидел привлекательного незнакомца, который точно был не из Галогалэнда. Его кожа была смуглой, не как Исака или других богом забытых людей, которые жили в этой ледяной пустоши. И, в отличие от других жителей деревни, которые были одеты в яркие туники и платья, как у Исака, у того была только скромная черная одежда. Его волосы представляли собой беспорядочные кудри, они были даже кудрявее, чем волосы Исака, и под этими кудрями была пара густых бровей. Красивый, подумал Исак. Определенно привлекательный. Он сидел напротив своего компаньона - такого же смуглого, но противоположной внешности. В отличие от привлекательного незнакомца, у того были гладкие черные волосы и невпечатляющая пара редких бровей. Он бы не подошел, он был слишком непривлекателен для Исака даже для того, чтобы притвориться, что он нравится Исаку. Эвен тут же его раскусит. Он повернулся к привлекательному чужеземцу и подумал, как лучше подойти к нему. Могли ли мужчины из мест, где солнце сияло нещадно, быть еще более жестокими, чем мужчины здесь? Когда незнакомец рассмеялся и откинул голову назад, Исак понял, что он выглядит добрее, чем любой, кого он видел до этого – пусть даже его брови выглядели угрожающе. Он почувствовал, как его живот сжимается от чувства вины, и притворился, что это от обильной еды, а не из-за того, для чего он собирался использовать доброго незнакомца. Я не позволю Эвену причинить ему боль, пообещал себе Исак. - Я хочу сесть здесь, - сказал Исак, и, не оглядываясь на Эвена и не дожидаясь его одобрения, он сел рядом с незнакомцем и его спутником. Привлекательный странник был занят разговором, его кудри тряслись, когда он с чувством кивал и говорил что-то на незнакомом языке. Уголком глаза он видел, что Эвен смотрит на него в задумчивости, а затем тот сел напротив Исака за стол, позади некрасивого спутника незнакомца. - Добрый день, - громко сказал Исак, но был уверен, что его голос потонет в реве голосов северян. Но каким-то образом незнакомец расслышал его и повернулся к нему. - Добрый, - ответил он, Исак удивился, что они говорили на одном языке, пусть слова вырывались неуклюже из его рта, - А кто ты такой? - Я Исак, - нервничая, сказал он, и это вышло похоже на вопрос. - Что ж, Исак, я Юнас, - ответил он, протягивая руку так, что она повисла между ними. Исак уставился в растерянности, пока не понял, что Юнас хочет, чтобы Исак… подержал ее? Он протянул свою и осторожно схватил другую. Когда он сделал это, он заметил, что Эвен перестал пить, и поставил кружку. Иметь контроль над другим мужчиной просто из-за прикосновения – это было опьяняющее чувство. Он понял, почему Нура делала так, чтобы привлечь внимание Вильяма. Юнас потряс его безвольную руку, и у этого жеста было значение, которого Исак не понимал, а затем повернулся к спутнику и снова начал разговаривать. Исак не мог потерять его внимание так быстро и быстро спросил, - Зачем ты здесь? Он тут же зажал рот руками, потрясенный своей дерзостью. Непривычно добрая натура Эвена заставила его расслабиться. Ни один свободный человек бы не спустил такого нахального поведения наемнику. Однако Юнас был очарован этой выходкой, и рассмеялся прежде чем ответить. - Я миссионер, - ответил Юнас, выжидающе уставившись на Исака. Исак не хотел выглядеть невеждой, и поэтому кивнул, будто понял, но, судя по развеселившемуся выражению Юнаса, он не был убедителен. Наверное это из-за его треклятых глаз. Ева всегда говорила, что они выдают всё, о чем он думает. - Ты и понятия не имеешь, что это значит, да? – спросил Юнас. Исак пристыженно опустил взгляд, и покачал головой, но Юнас рассмеялся и сказал, - Тебе не должно быть стыдно. Миссионер это посланник, который странствует, чтобы учить других. Элиас и я христианские миссионеры, пусть в нем остается всё меньше от христианина с каждым днем, - он указал на спутника, который кивнул в ответ, не сводя глаз с лица Исака. Исак попытался не обращать на него внимания, потому что его заинтересовало то, что говорил Юнас, - Мы путешествовали группой посланцев, но остальные покинули нас в Ютландии, - Исак привскочил, услышав упоминание о своей родине. Прошло столько времени с тех пор, как он слышал, как это название произносят без тоски. - Остальные? – Исак спросил, пытаясь вспомнить те слова, что использовал Юнас, чтобы описать себя и своего компаньона, - они все были … христианами как вы? Юнас покачал головой и сказал, - Нет, мы странствовали с проповедницей ислама по имени Сана. Пусть мы и редко сходились взглядами, она была отличным спутником. Очень умная и … благочестивая, - Юнас многозначительно взглянул на Элиаса, который заливал в себя вино, и Исак выдал смешок, - Жаль, что она не смогла перенести эту погоду. Кристиан и ислам были разными религиями, понял Исак. Он знал, что были и другие вероисповедания в мире, но никогда не слышал о них раньше, и уж тем более не встречал последователя другой веры. - Не многие из нас хотят проходить такой долгий путь до этих мест, - он бросил быстрый, укоряющий взгляд на Эвена, и снова посмотрел на Исака, - как вы выдерживаете это? Исак сомневался, что Эвен расслышит их приглушенные голоса в этом пронзительном гуле, который наполнял зал, но мысль о том, что Юнас осуждал Эвена даже не зная его, заставила его огрызнуться, - Эвен вообще-то очень добрый. Поначалу здесь было трудно, но он никогда не причинял мне вреда и не заставлял меня выполнять неблагопристойные обязанности, - Исак подумал о разбитом теле Евы в синяках и кровоподтеках, когда тихо добавил, - Я думаю, мне очень повезло. Когда Юнас тупо уставился на него с нахмуренными бровями, Исак понял, о чем он спрашивал – об этой суровой погоде. А вместо этого Исак рассказал ему о том, что его не заставляют выполнять неблагопристойные обязанности. Если Юнас не был в отвращении от его дерзкого языка, то наверняка эта вульгарность была ему отвратительна. Исак почувствовал, как его лицо загорелось от стыда из-за его оплошности. Ева была права. Он и понятия не имел, как соблазнить мужчину, не превратив себя в посмешище. - Извини, - пытался сказать Исак, привставая, но Юнас схватил его за руку и потянул на скамью. - Нет, не нужно извиняться, - сказал Юнас, его большой палец успокаивающе поглаживал руку Исака. Никто не касался его так кроме Эвена и… Николая, подумал он с горечью. Это было странно, но не было неприятно. Но затем Юнас убрал руку и Исак понял – у него не было влечения к Исаку. Никакого. Он не бросал на него долгие взгляды, не касался дольше необходимого. Это заставило унижение жечь сильнее – если он не мог заставить и чужестранца возжелать его, каковы же были его шансы соблазнить Эвена? Он был настолько поглощен своим неудавшимся планом, который провалился так быстро, что не сразу заметил, что к ним подошел другой мужчина. - Исак? – он вздрогнул, когда глубокий голос Эвена оказался у его уха. Он не заметил, как Эвен обошел стол, настолько сильно он был разочарован тем, что ему не удалось сделать задуманное. Эвен холодно посмотрел на него, но Исак знал, что этот взгляд предназначался Юнасу, поэтому постарался не обидеться. - Эрик потребовал моего присутствия. Мне нужно уйти и поговорить с ним. Я скоро вернусь, - Эвен пристально посмотрел на Юнаса за плечом Исака и сказал, - оставайся здесь, пока я не вернусь. Исак видел, что Эрик ждет позади Эвена, практически скрытый грудой толстых волчьих шкур Эвена и волос. Один только вид его лица заставил Исака вспомнить запах горящей плоти и его голую спину, которая была выставлена напоказ своре дикарей. От этого воспоминания его замутило, и Эвен заметил. - Это нормально? Или ты хочешь, чтобы я остался? – спокойно спросил Эвен, внимательно наблюдая за выражением лица Исака. Исак мало в чем разбирался, но он знал, что Эвен не может сказать нет человеку со статусом Эрика просто, потому что Исаку было чуточку нехорошо. Поэтому он улыбнулся и покачал головой, - Всё в порядке, - Эвен задержался, как будто не верил словам Исака. - Я оставляю тебя с этим мужчиной, потому что он праведник. У них нет желаний плоти, насколько я слышал, - Исак знал, что это неправда. Все мужчины, даже праведники, испытывали желания плоти, если только не были евнухами. Не то чтобы мне было, о чем беспокоиться, кисло подумал Исак. Отсутствие интереса Юнаса к нему было очевидно, вне зависимости от праведности. Лицо Эвена оказалось у его уха и он тихо проговорил ему – Исак был уверен, что больше никто не слышал их. - Если почувствуешь угрозу, мне нужно, чтобы ты побежал в таверну, понимаешь? Беги и попроси Кристину спрятать тебя, пока я не вернусь, - Исак видел, как Эвен сглотнул, и его лицо исказила боль, но при этом она была похоже на гнев, - Я не могу сказать нет Эрику, ты понимаешь? Исак вслушивался, понимая, что Эвен не хотел оставлять его, и ему сразу стало лучше. Он кивнул и сказал, - Я буду в порядке, я не буду привлекать к себе внимание. Эвен кивнул, наконец удовлетворенный словами Исака, и отвернулся с вынужденно жестким лицом. Затем он последовал за Эриком по залу и наружу. Когда они отошли, Исак услышал незнакомый голос, - Этот мужчина твой хозяин? – Исаку понадобилось время, чтобы вспомнить, как Юнас называл этого человека Элиасом. - Да, - признался Исак, - полагаю, так его называют в вашей стране. Я не зову его так. Для вас он Ярл Эвен, но для меня просто Эвен. - Странно, - медленно сказал Элиас, в задумчивости положив руки на подбородок, - что он твой хозяин, и наверняка один из самых грозных воинов деревни, о чем я слышал, но он подчиняется тебе так, будто это он невольник. Исак почувствовал, как в нем нарастает возмущение от протяжного, почти обвиняющего тона Элиаса. Он сказал это так, будто Исак наложил чары на Эвена, чтобы заставить его вести себя так. - Он странный, но он мне нравится, - резко отозвался Юнас, перебивая Элиаса, - Я волновался ранее, когда он наблюдал, как мы разговаривали. Я думал, он достанет меня через стол и зарежет. Но я вижу, что ошибался. Особенно после того, как ты сказал, что он не заставляет тебя выполнять неблагопристойные обязанности. Он очевидно заботится о тебе, - Исак покраснел, и из-за напоминания о своих дерзких словах, и из-за наблюдения Юнаса. Он не знал, что и думать об этом невероятно добром суждении от Юнаса о характере Эвена, но оно было лучше, чем намеки Элиаса на то, что Эвен слаб, и потому Исак улыбнулся и сказал, - Я бы не ставил на то, что он не заколет тебя, - искренне сказал он. Какая-то мрачная часть его практически желала, чтобы Эвен попытался доказать ему свою любовь. Может, Нура была права, возможно, Эвен был безразличен. Не только к Исаку, но и вообще ко всему. Ощущение поцелуя Эвена и члена между его ног теперь казались слабой дымкой воспоминаний, за которую он не мог толком ухватиться. Элиас встал и взял с собой кружку, наверняка, чтобы пойти и наполнить ее вновь. Исак последовал за ним взглядом, пока он не скрылся в толпе, и только тогда он заметил на себе взгляд Николая. Исак не был уверен, наблюдал ли он за Элиасом или Исаком. Он вернул свое внимание к Юнасу, когда тот ссутулился и наклонился к Исаку. - Ты…, - Юнас понизил голос, оглядываясь так, будто они что-то замышляли и прошептал, - невольник? А этот Эвен твой хозяин? - Да? Как я и сказал Элиасу, - сказал Исак, не понимая поведения Юнаса. Многие на празднестве были невольниками. Это не было грязным секретом, но он шептал так, будто это было тайной. - Тебе не следует называть его этот Эвен, тебе нужно называть его ярл Эвен. Я знаю, что ты иностранец, но, если кто-то другой услышит, как ты называешь его просто по имени, у тебя могут быть неприятности. Юнас нахмурил брови и в этот раз Исак понял, что он сделал это из-за того, что рассердился. - Пусть ярл Эвен и кажется добрым мужчиной, мне тяжело уважать любого, кто практикует этот обычай, - Исак никогда не слышал, чтобы кто-то произносил такой высокородный титул как ярл, с подобным презрением. - Мне омерзительны правила у людей здесь, - в ярости произнес Юнас, - я слышал о варварской привычке иметь невольников, когда был в монастыре в Англии, - Юнас покачал головой в отвращении, - они рассказали мне о монахинях и служках, которых забирали на налетах северяне и о том, что происходило с ними. Ужасные вещи, которые не должны быть услышаны тобой. - Я думаю, я справлюсь с этим, - сухо заметил Исак, пусть и почувствовал, что заинтригован этим странником, который называет обычай иметь невольников отвратительным. Это было просто тем, как делали вещи здесь, и Исак никогда не задумывался о том, что это варварство, пусть и ненавидел условия своего рабства. Юнас поник от замечания Исака и быстро сказал, - Конечно, ты справишься с этим, пожалуйста, не обращай внимания на мою оговорку. Ты, наверное, перенес больше невзгод в свои юные года – больше, чем я за свою жизнь. Исак почувствовал, как краснеет от похвалы, но также и горит от стыда из-за скрытого смысла за этим. - Я не нуждаюсь в твоей жалости, - сказал он, забывая о своем плане на короткое мгновение, - как я сказал тебе, Эвен очень добр ко мне. Что он говорил? думал он. Ему нужна была жалость Юнаса, чтобы удержать его внимание. Единственная причина, по которой мужчины влюблялись в женщин, и, он полагал, в других мужчин – потому что они были красивы или вызывали жалость. Он был уверен, что именно по этим двум причинам Эвен и выбрал его. Однако Юнас был иностранец, и, что уже было странным, потому что он снова извинился и сказал, - Я не жалею тебя. Я, на самом деле, считаю, что ты достаточно сильный чтобы пережить налет и эту бесконечную зиму. - Сильный? - неверяще спросил Исак, - ты ничего не знаешь обо мне. Фактически, я уверен, что ты намного сильнее. Ты ненамного старше меня, и уже странствуешь по миру, чтобы разносить вести о своих богах – о Кристиане и …остальных. Когда Юнас рассмеялся на этих словах, Исак почувствовал, что его раздражение растет. Всё, что Юнас делал – это смеялся над ним. В этот раз он заметил его недовольство прежде чем заговорить, - Не злись на меня, просто то, что ты сказал, очень мило, - когда Юнас принялся объяснять, Исак понял, что Юнас смеялся не из-за того, что жесток, а потому что такой у него благожелательный нрав. - Во-первых, есть только один Бог, - сказал он, поднимая один палец. Исак сильно удивился этому заявлению. Как один Бог мог заботиться о разных частях человеческой жизни? Где бы он нашел время? - Бога зовут не Кристиан, его просто называют Бог. Он наш господин и спаситель. Его сын Иисус Христос, и это причина, по которой религия называется христианство. А внутри их обоих и всего есть Святой Дух. Это сбивало с толку, но Исак медленно кивнул. - И что этот Бог говорит о Халогалэнде? О невольниках и северянах, и остальных? - поддразнил Исак, указывая на широкий зал, полный мужчин, женщин и детей. Верования Юнаса казались ему чуждыми, слишком нехитрыми и простыми, чтобы даже казаться богохульством, - Может ли ваш Святой дух существовать в таком холодном месте? Впервые Юнас не посмеялся над его поддразниваниями, - Я думаю, что Бог хочет спасти людей здесь. Повсюду множество страданий, но здесь особенно. Я был здесь всего три луны, и уже видел отвратительные вещи. Невольница, которую тащили за волосы и взяли против ее воли, мальчика, чью голову отрезали за то, что он украл булку хлеба, и, конечно ты, - Исак поднял взгляд в удивлении от слов Юнаса. - Ты сказал, что не жалеешь меня, - напомнил ему Исак, его голос был странно приглушен. - Я не жалею тебя. Сильный мальчик с твоей внешностью и умом мог бы делать великие вещи со своей жизнью, если бы у него были средства. Великие вещи вдалеке отсюда, - Исак не знал, что может быть великими вещами, но почувствовал, как его живот свернулся при мысли о том, чтобы покинуть Халогаланд. И его раздирало противоречие, когда он осознал, что эта фантазия заставляет его не бояться – он был в восторге от нее. - Просто ужасная потеря, - сказал Юнас, грустно нахмурив брови. Исак встревожился, осознав, что он встретил Юнаса меньше получаса назад, но уже мог распознать его настроение по бровям. - И Святой дух существует везде, во всех людях и вещах, вне зависимости от произвольного статуса, данного человеку, - сказал Юнас с такой страстью, что Исак понял, что и он верит, даже если не разделяет идеи одного Бога и то, что Иисус Христос – человек. Представь, подумал Исак, что статус ничего не значит, и в каждом из нас божественный дух, потому что мы равны. Эта утешающая мысль наполняла Исака надеждой. С тех пор, как он смирился, что он невольник, он не позволял себе и думать о свободе. Их тихая беседа была прервана Элиасом, который вернулся к своей лавке, в этот раз садясь рядом с Исаком, а не напротив Юнаса. Исак поймал себя на том, что пытается быть ближе к теплу плеча Юнаса – так, чтобы его бедро не касалось Элиаса, но это не уменьшило вони от дыхания Элиаса или жара его тела. - Я не знаю о Святом духе так же много, как старина Юнас, - небрежно сказал Элиас, протягивая руку через Исака, чтобы похлопать Юнаса по плечу. Юнас скинул ее, его лицо оставалось таким же открытым и добродушным, но Исак насторожился, - Однако я абсолютно не согласен. Статус дан не просто так. Это причина, по которой и правит человек в каждом месте, куда мы идем – в этом мире кто-то должен быть сверху, а кто-то снизу. Его взгляд был откровенно похотливым, и Исак содрогнулся от отвращения. Тело Юнаса было накачено алкоголем, и он не заметил двусмысленности. Он только посмеялся и сказал, - Ты глупец, мой друг, и едва ли христианин, если веришь в слова, что произносишь. Весь мир несчастлив из-за статуса. Ни один мужчина не возвышается над остальными, единственный, кто должен это наш господин, наш Бог. - Твой Бог, - обратил внимание Элиас, делая очередной глоток из кружки. Лично Исак считал, что ему уже достаточно, но промолчал. Когда кружка опустела, он внутренне возликовал, но затем Элиас повернулся к нему и посмотрел на него своими круглыми глазами. - Исаак, - сказал он, - принеси мне другую кружку. Исаку понадобилась минута, чтобы осознать, что он обращается к нему. Никогда он не слышал такого вульгарного произношения своего имени. - Меня зовут Исак, - отрывисто сказал он, опустив глаза на стол перед собой. Он не поймается на эту наживку. - И ты не можешь приказывать Исаку, ты не его хозяин, - резко вставил Юнас. Очевидно, тема статуса служила яблоком раздора далеко не в первый раз. И, если защита Юнаса утешала, она также ощущалась и неправильной. Любой свободный человек мог приказывать Исаку, если это не мешало приказу Эвену. - Ты можешь не соглашаться с обычаями этого места, Юнас, но я восхищаюсь ими. Они полезны и практичны, - Элиас громко поставил кружку на стол, в этот раз прямо перед лицом Исака и сказал, - И я намерен полностью насладиться обычаями Халогаланда, пока я здесь. Лицо Исака было красным от унижения, когда он схватил кружку и встал из-за стола. Он слышал, как Юнас бранил Элиаса, когда уходил, и ему стало лучше. Очередь была такой длинной, что, когда он вернулся, и Юнас, и Элиас были пьяны. Единственная причина, по которой Исак это понял, было то, что Юнас потерял свою радушную улыбку, которая была на нем весь вечер. - Вот твоя кружка, - сухо сказал Исак, ставя ее перед Элиасом, и двигаясь так, чтобы сесть напротив обоих мужчин за столом. Его остановила рука Элиаса – он схватил Исака за руку и потянул его вниз к себе на колени. - Я очень благодарен, - сказал он. Это звучало угрожающе, пусть и он не произносил слова небрежно, протрезвев. - Пусти меня, - вскричал Исак, пытаясь встать, но безуспешно. Рука Элиаса обхватила его талию как в тиски. - Элиас, что ты творишь? – серьезно спросил Юнас, его рука сжала рукоять кружки, как будто он собирался использовать ее, чтобы ударить Элиаса по голове. Исак закрыл глаза, не уверенный в том, что произошло, и почему всё внезапно стало так неправильно. Что-то придало храбрости Элиасу, и Исак был уверен, что он не делал ничего, чтобы поощрить подобное. Где он был? Где был Эвен? Подумал Исак в отчаянии, его взгляд метался по залу в поиске знакомых волчьих шкур. Все, что он видел, были незнакомые лица, некоторые заинтересованные тем, что драгоценный невольник Эвена сидел на коленях другого мужчины. Так же Исак смотрел на ловкача, который пожирал огонь. Будто Исак был просто еще одним развлечением на празднике. - Говорю же тебе, Юнас. Я наслаждаюсь обычаями этой земли, пока мы здесь. Мне сказали, что это ожидается от нас. Что эти невольники здесь для ухаживаний, - в этот момент Элиас потянул за воротник туники Исака, и всё превратилось в какой-то кошмар. Как будто они только ждали возможности, северяне подошли к столу и начали подстрекать Элиаса своими комментариями. Это было как будто жажда кровопролития застила им глаза из-за праздника. Исак осмотрелся – не было ни женщин, ни детей. Ему стало стыдно за себя - за то, что он не заметил, как изменилось настроение, это падение в распутство, когда он сидел и слушал мягкие слова Юнаса. - Он одет так, будто он свободный человек, ему нужно напомнить его место. - Посмотрим, такой ли он хорошенький, как его одежды. - Всегда хотел знать, на что похожа дырка, которая так завладела вниманием Берсерка. Исак поощрял их своей прекрасной туникой и тем, что он не считался со статусом, вот что они имели в виду. Потому что он мог говорить, как они, и одеваться, как они, он заслуживал того, чтобы его изнасиловали и побили у всех на виду. Юнас был прав, эти люди были омерзительны. - Элиас, какого черта ты творишь? Пусти его! – закричал Юнас, но, когда он попытался стянуть Исака с коленей Элиаса, двое мужчин оттащили его и забросили в круг, где некоторые начали обкидывать его тухлыми фруктами за то, что он мешал веселью. Исак узнал одного из них – Бьорн, один из людей Николая, тот самый, который посоветовал Эвену оттрахать Исака до бесчувствия во время плавания сюда. Когда он увидел лицо Николая и другие знакомые лица налетчиков, которые появились в толпе, он понял, что происходит. - Эвен убьет тебя за это, - услышал Исак чей-то голос. Он оглянулся, слепо надеясь на что-нибудь, и увидел, что это Кристофер. Он улыбался, как и остальные, но улыбка не касалась его глаз. Фактически он не смотрел на Исака, которого держали на коленях Элиаса. Исака поразила странная мысль, что Кристофер был единственный, кто не хотел смотреть. Руки Элиаса были на штанах Исака и замерли, когда он взвешивал взять ли тело Исака против его желания или остаться в живых. - Боже, Кристофер, Эвен занят с моим отцом, - резко рассмеялся Николай, и Исак внезапно и отчетливо вспомнил, как Эрик попросил Эвена поговорить с ним, а Николай пристально наблюдал, как Элиас покидает их стол. Он спланировал это, с горечью подумал Исак, как змей. Исак не знал, было ли это наказанием за то, что Эвен унизил его во время сражения и забрал Еву. Всё, что он знал – это то, что Николай поплатится за это. - Я думаю, что нашим гостям надо насладиться гостеприимностью, которую предлагает Халогаланд, - Николай указал на толпу, которая начала кричать при этих словах, их языки были развязаны огромным количеством выпитого алкоголя. Он продолжил, - В конце концов, это дух Йолаблота. Кристофер одарил Николая встревоженным взглядом. Он на долю секунды встретился глазами с Исаком, и Исак молча взмолился, уверенный, что Кристофер единственный, кто сможет остановить происходящее. Но Кристофер исчез в толпе. Элиас, казалось, воспрял духом от заверений Николая, потому что прошептал, - Ох, не могу дождаться, когда наклоню тебя над столом и оттрахаю, - его взгляд был голодным, его руки были в волосах Исака, а Исак пытался вырваться, но его крепко держали. И поэтому Исак сделал единственное, что мог – он извернулся и плюнул ему в лицо. Элиас застыл, его пальцы аккуратно стерли слюну с брови. Исак надеялся, что она пахла так же, как мясо, которое он ел ранее. - Ты не первый мужчина, кто говорит это и явно не самый сильный, - сказал Исак. Ему доставило огромное удовольствие унижение, которое пристало к лицу Элиаса. А плевок доставил еще большее удовольствие. Если это должно случиться, он хочет, чтобы все видели, что он дерется. Что он не склонится послушно для этого мужчины. Когда Элиас ударил его по лицу, Исак даже и не подумал сожалеть о своих словах. Если его изнасилуют, он будет драться. Время трусить и прятаться за юбками Евы закончилось. Толпа стала еще оживленнее, когда Элиас наконец перешел к решительным действиям. Они подстрекали его наказать Исака снова, а Элиас улыбался, довольный, что они одобряют его. - Дайте я нагну его и затем я… У него не было возможности закончить свое обещание, потому что голос Эвена прервал гвалт толпы и произнес, - Что ты сказал, ты собирался сделать с ним? Толпа расступилась, потому что он был самым высоким здесь, и зал замолк. Широкий топор Эвена был обнажен, а его лицо помрачнело, когда он оглядел сцену. Исак едва не свалился от облегчения. Наконец Эвен избавился от Эрика. Элиас застыл в страхе, не двинувшись при виде выражения лица Эвена. Он не был воином. Просто слабак, которого Николай подвел к своей грязной работе. Они оба были жалкие. - Ну? Исак испустил слабый всхлип облегчения в руках Элиаса, которые были как тиски, а сейчас упали с его талии, позволяя ему легко встать с коленей странника. Он тут же подошел к Эвену, прячась за него. Он знал, что Эвен не станет нежно касаться его здесь. Не было времени держать его или обратить внимание на те места, которых касался Эвен. Вместо этого Эвен осмотрел тело Исака, вбирая каждую отметину как личную для себя обиду. Когда он увидел красную щеку, он потянулся и дотронулся до покрасневшей кожи тыльной стороной ладони. Исак вздрогнул от боли, и Эвен отвернулся. Его лицо дышало яростью. - Ты сказал, что не можешь дождаться, когда нагнешь моего невольника и оттрахаешь его, верно? – холодно поинтересовался Эвен. Он шел ближе к Элиасу, его походка казалась безжизненной даже когда он помахал топорищем. Элиас заскулил, но не ответил. Когда Эвен схватил Элиаса за волосы и перебросил через стол в грубом подобии того, что Элиас хотел сделать с Исаком, толпа снова взорвалась, на этот раз кидая гнилые фрукты в Элиаса. Им было все равно, чья кровь прольется, понял Исак. Они просто хотели крови, страха или и того, и другого. Когда Эвен спустил штаны Элиаса, глаза Исака расширились – он испугался, что Эвен накажет Элиаса так же, как тот бахвалился. Элиас очевидно думал так же, и застыл в унижении, у него не было сил драться. То, что сделал Эвен, было намного хуже. Он с силой опустил свой широкий топор на запястье Элиаса на столе. Исак почувствовал, как крик покидает его глотку, но он потонул в шуме толпы. Он слышал, как мужчины поощряли Эвена, а женщины вдалеке пронзительно кричали, но все, что он запомнит с этого мгновения, это крики Элиаса в агонии. Когда Эвен покончил с одной рукой, той, которой он ударил Исака, он принялся за другую, и ужас начался снова. Эвен не остановился, пока вторая рука не была начисто отрублена от его тела. Затем он вытащил короткий кинжал с пояса и вонзил его в шею. Вопли Элиаса прекратились, пока он умирал. Где он окажется? Исак не имел ни малейшего представления. Возможно, в Хель, возможно, в месте намного хуже. Я отрежу руки любому, кто прикоснется к тебе, пообещал Эвен Исаку много лун тому назад. Исак думал, что это просто выражение, которое бы утешило и заверило его в преданности Эвена. Но сейчас у него было материальное доказательство в виде двух окровавленных рук. Когда пальцы дернулись в призрачном подобии жизни, Исак прижал руки ко рту. Эвен заметил, и позволил обмякшему мертвому телу упасть на землю, а затем поднять отрубленные конечности и швырнуть их толпе. Она расступилась так, будто Эвен бросил факелы. Но это не имело значения - кровь была повсюду. Она была в глазах Исака, в его рту, будто она часть самого существа Исака. Когда ноги Исака задрожали, Эвен немедленно оказался рядом с ним, придерживая его в своих руках. Они потерялись в толпе, которая снова начала улюлюкать и ликовать, переступая через тело Элиаса, как будто Эвен не убил только что человека. Исак повис на руках Эвена, когда они начали путь домой. Холод заставил Исака онеметь и он оказался в ловушке своих мыслей. Он едва начал приходить в себя при виде усадьбы в суровой темноте. Он не хотел заходить в усадьбу, покрытый кровью. Усадьба была спокойствием и теплом, не … этим. - Мне надо помыться, Эвен, мне надо очиститься, пожалуйста, пожалуйста, - умолял Исак, его голос слабо слышался в ушах, когда он схватил Эвена за воротник. - Я помою тебя, обещаю, - сказал Эвен, и Исак успокоился, потому что знал, что Эвен держал свое слово. Очаг все еще горел, когда они вернулись, и Исак вяло отметил силуэт рыжей головы Евы, освещенный пламенем. Он надеялся, что она уже легла. Он не хотел, чтобы она видела его таким. Его плечо все еще было обнажено там, где Элиас потянул его за тунику, и он все еще чувствовал запах крови в своем рту. - Как праздник? – лениво спросила Ева, ее уставшие глаза задержались на костре. Никто из них не ответил, и она повернулась к ним. Когда она увидела обмякшее тело Исака в руках Эвена, и кровь на них обоих, она встала, чуть не падая на ногах, торопясь подойти к нему. - Исак! – вскричала она, прижимая руки к его холодному лицу. Он чувствовал себя холодным, но не из-за замерзшего тела. Ему было холодно от того, что он видел, как человека разделали перед ним и из-за него. - Что ты сделал с ним?! – в ярости вскричала Ева, обхватив лицо Исака руками, пытаясь найти несуществующую рану. Эвен не ответил, всё его внимание было сосредоточено на Исаке, который просто уставился на него пустым взглядом. Только когда Ева попыталась высвободить Исака из рук Эвена в свои, Исак отреагировал слабым вскриком. Эвен тут же прижал его к себе ближе, утешая словами, которые Исак не понимал. - Кровь не его, это всё, что тебе нужно знать, - хрипло сказал Эвен. Когда Ева не сдвинулась с места, остановившись как вкопанная, Эвен резко добавил, - Будет здорово, если ты вспомнишь обещание, которое я дал тебе насчет Николая. А сейчас двигайся и исчезни, пока я тебя не позову. Исак вяло подумал, что за обещание дал Эвен, потому что после этого упрямица Ева нехотя ушла с пути, в то время как ее взгляд задержался с тоской на Исаке. Длинные ноги Эвена двигались быстро, пока Исак не понял, что он несет его в купальню. - Я помою тебя, сердце мое, не волнуйся, - шептал Эвен в волосы Исака, прежде чем поставить его на ноги в ванну. Исак не отвечал, его сердце всё еще онемело. Эвен не переставал разговаривать, его язык был смесью общего языка и старого грубого, который он не понимал. Он задавался вопросом, кого он успокаивал на самом деле? Исака или себя? Жар все еще поднимался от воды – Ева видимо только что приняла привычную вечернюю ванну. Большие руки Эвена быстро начали снимать его одежды, его пальцы снимали мягкую складку ремня Исака, а затем он протянул их под тунику, чтобы снять резинку его штанов. Его пальцы были знакомыми и успокаивающими, но всё, о чем Исак мог думать сейчас, был Элиас и кровь. - Тебе нужно снять это, чтобы омыть тело, - нежно сказал Эвен, его руки успокаивающе рисовали мягкие круги на спине, - всё в порядке, Лилль Соль. Я не буду смотреть, просто нужно вымыть тебя, а я не думаю, что ты можешь справиться с этим сейчас один. То, что Эвен назвал его знакомым прозвищем, успокоило Исака и Эвен смог раздеть его. Как и обещал, его глаза послушно оставались на лице Исака, в то время всё его тело было обнажено. Эвен помог ему забраться в ванну, а затем встал на колени с тряпкой, окуная ее в воду, и омывая его лицо. При виде туники, красивой, а теперь запятнанной кровью, Исак дернулся так, будто был одержим. Он задыхался, и рыдания выходили толчками, когда его разум снова был в теле и он вспомнил, что видел вещи и похуже и, более того, вещи, причиной которой был он. Элиас умер из-за него. Эвен отделил его руки от тела, и он истек кровью, которая была на Исаке. Да, так и было. Его кровь была на руках Исака. - Успокойся, Лилль Соль, я здесь. Ты в безопасности, - успокаивал Эвен, утирая его мокрые щеки, и затем целуя, пока он бормотал извинения сквозь слезы. Пусть Исак был уверен, что всему ему телу нужно было отмыться больше, чем лицу, Эвен продолжал вытирать лицо Исака, ловя его слезы, пока Исак не замер снова. Эвен нежно помыл его, прежде чем положить руку в воду и поднять Исака, придерживая за колени. Он высушил Исака длинным куском ткани и отнес в комнату Эвена, где положил на кровать как свежевымытое дитя. Эвен пропустил одну из своих простых туник через голову Исака. Она была белой и некрасивой по сравнению с голубой, но она была теплой и нужной. Нужной именно сейчас. Впервые за несколько недель, Исак спал в кровати Эвена, спрятав голову в теплом местечке под его шеей. Эвен пах землей, сосной и теплой почвой. Но под всем этим был резкий запах свежей крови, который, казалось, пропитал всё. Исак вздрогнул и прижался к Эвену как можно крепче, вжимаясь в него - так же, как запах крови пристал к нему. * Элиас с первого сезона.