The oceans shall freeze

I run through your head Loud with a nightmare Brushing your skin with my breathing Turn out the light And every nightlight Run you can run you can run The World Was Gone, Snow Ghosts

Эвен Это был долгий день испытания боем, и Эрик заставлял северян делать больше – намного больше, чем позволял их физический и умственный предел. Эвен был измождён. Их предводитель всегда ставил сложные задачи, и он хотел быть хорошо подготовленным к следующему набегу, чтобы фиаско в Нортумбрии никогда не повторилось. Он был слишком требователен к другим мужчинам, но еще более требователен к Эвену, и Эвен прекрасно знал причину, которая стояла за этим. Эрик явно решил, что Эвен слишком отвлекается на своего нового хорошенького невольника, - так он продолжал говорить об Исаке. В последнее время именно это являлось темой для обращений Эрика к Эвену . И поэтому Эвен решил быть более осмотрительным, чтобы играть в эту игру по правилам Эрика. Последние события зашли намного дальше, чем хотел бы Эвен. Плохо замаскированное предположение Эрика, что Эвен не показывает Исака остальным, и, возможно, остальным северянам стоит прийти в усадьбу, чтобы посмотреть, какой трофей скрывает Эвен, привело к ужасу в таверне, что чуть не сломило Исака. Этого не может случиться снова. Эвен не хотел, чтобы у него был немой, покорный служка. Именно огонь в глазах Исака делал его таким желанным. И поэтому Эвен с головой бросился в тренировки, пусть и присутствие Исака в усадьбе тянуло его туда как якорь, который отказывался отпустить странствующий корабль Эвена в бурлящие воды океана. Он был обессилен, когда они закончили день. Он трудился намного усерднее, чем кто-либо из воинов, но, когда он взглянул на Эрика за одобрением, всё, что он получил, это небольшой кивок. Всё же, это было лучше, чем никакого признания. Он вернулся в деревню с другими северянами, игнорируя их добродушную перепалку и приглашения присоединиться к ним в таверне. - Странно, что Николай не вернулся на тренировку, - услышал он, как Кнут бормочет Вильяму, когда их пути разошлись, и Эвен повернул на дорогу к дому. - Мой брат действительно странный, - ответил Вильям. Эвен быстро прошел последний километр, несмотря на ноющие конечности. Он с нетерпением ждал ревущий огонь, какую-нибудь еду, и приковывающего внимание Исака, который бы успокоил Эвена так, как он не чувствовал себя с тех пор, как его родители были живы. Основной пристрой к усадьбе был пуст, когда он вошел, огонь потух. Он нахмурился, смахивая снег с сапог, задаваясь вопросом, почему Исак позволил огню умереть. Он хорошо знал, что его невольник не особо жаловал работу по дому, но день был морозным, а ночь ещё холоднее. В комнате было тускло, в огнях ламп закончилось масло, и его беспокойство усилилось. Что-то было не так. Исак, - позвал он, - где ты? Ответа не было. Возможно, его невольник просто уже уснул. Короткие темные дни означали, что легко было сбиться с временем сна, особенно, когда заняться особо нечем. Он прошагал в спальню Исака, ожидая найти его там, но кровать была пуста. - Исак! Его голос был все более напряженным, когда он бегал из комнаты в комнату, выкрикивая имя Исака. Каждая была пуста. Зажигая факел, он вышел наружу и закричал в ночь, - Исак! Не было ответа, никто не отозвался сердитым юным голосом, к которому он привык за эти несколько недель. Он побежал к конюшне, где лошадь спала стоя – он знал, что иногда Исак приходил сюда покормить ее и погладить, но и здесь его не было. Он пытался вспомнить, засыпал ли он все чертовы медвежьи ловушки. Но он был уверен, что да, он проверил и перепроверил их много раз с тех пор, как Исак упал. Не было признаков борьбы в усадьбе. Это не значило, что кто-то не мог прийти и забрать Исака. Мальчик был так мал по сравнению с большинством северян, и он не тренировался, чтобы защищаться. Успокойся, - подумал он, - все мужчины были на тренировке сегодня. Но затем он вспомнил. Все, кроме Николая. Николай ушел рано. Эвен взобрался на лошадь, и мягко пнул ее, чтобы заставить двигаться вперед. Не было времени идти пешком, ему нужно было добраться до деревни как можно скорее. Он прижался к ее холке, когда она понеслась галопом, его руки задавали направление быстрыми рывками гривы. Он чувствовал, как кровь проносится у него в ушах, когда он добрался до центра деревни, до таверны. Осмелился бы Николай взять что-то, что принадлежит мне? Эвен знал, что Николай мелочен и не уверен в себе, что он мог воспринять как личную обиду то, что Эвен забрал себе Исака. Но украсть что-то ценное, принадлежащее Эвену? Неужели он желал медленной жестокой смерти, которой бы без сомнения подверг его Эвен? Он чувствовал, как его кожа зудит от желания пролить кровь при этой мысли. Если Николай поднял руку на Исака, он ходячий мертвец. Он быстро добрался, и зарычал на одного из пятерых невольников, которые ждали у входа в таверну, чтобы забрать его лошадь. Они расчистили ему путь, немного прижимаясь к стенам, но у него не было времени, чтобы обращать на это внимание. Обычно, когда он заходил в таверну, он слышал рев голосов, которые становились веселее из-за эля, который все пили. Сегодня, однако, было непривычно тихо; группа мужчин собралась за одним из столов, их голова звучали низко и обеспокоенно. Эвен увидел краем глаза Кристину, когда подходил к ним, ее глаза расширены от беспокойства. Она пыталась что-то сказать Эвену, но Эвен увидел Николая среди мужчин, и подбежал к нему, его тело напряглось в предчувствии драки. - Где Исак? – заревел он, протискиваясь между мужчин, чтобы добраться до того, кого он хотел убить, - что ты сделал с моим невольником? Он схватил Николая за тунику, грубо уводя его от остальных, и мельком увидел, что его голова была в крови, а глаза остекленели. - Берсерк, поставь моего брата, – предостерег его Вильям, доставая свой меч, - твой невольник и невольница Николая атаковали его. Эвен снова взглянул на Николая, понимая, что тот не в состоянии драться, и его гнев тут же сменился растерянностью. - Твоя маленькая шлюха сделала это, - продолжил Вильям, его рука дрогнула у рукоятки оружия, - и сейчас они сбежали. - Он пришел в мою усадьбу, - сказал Николай, его голос необычно слабый, пусть он и пытался усмехнуться, говоря это, - они устроили заговор против меня, и затем сбежали. Я только что пришел в себя. Это было несколько часов назад. Эвен отодвинулся, пытаясь опомниться. Наказанием для невольника, которого признали виновным в нападении на свободного человека, обычно была смерть. В редких обстоятельствах хозяин выбирал другое наказание – обычно жестокую публичную порку – но атаковали Николая, не Эвена. Он легко мог просить отрубить Исаку голову. Ему нужно было думать быстро. Он не мог позволить Николаю забрать жизнь Исака. И он знал, что этот садист сделает это в мгновение ока, если это значит просто досадить Эвену. - Ты говоришь, что мой невольник сделал это с тобой? – спросил он. - мой худенький беспризорник - мальчишка? Он был в отчаянии. Если они пойдут искать обоих невольников, ему нужно убедиться, что за преступление Исака не накажут смертью. Николай посмотрел на него растерянно, и Эвен надавил дальше, - Ты, могучий воин севера, был захвачен врасплох двумя недокормленными подростками с Ютландии? Всеми богами, Николай, насколько ты безнадёжен в бою, чтобы позволить такому случиться? Раздалось несколько снисходительных смешков от других мужчин, и Николай ощетинился. - Я не говорил, что они атаковали меня, - огрызнулся он. Он осмотрелся, - должно быть, похоть застила мне глаза, когда я трахал их обоих. Да, так и было. Я не могу вспомнить всех событий. Эти слова снова всколыхнули ярость Эвена, но он попытался успокоить свой темперамент. Не было причин верить, что Николай говорит правду. Он всего лишь пытался сохранить лицо. И Эвен должен был засчитать это как победу. - Значит, мы вернем их с помпой, да? Я лично не хочу, чтобы хорошенькую шею моего невольника перерубил топор. Я сам накажу его за то, что он соблазнил сильного северного воина, - сказал он, - похлопывая Николая по плечу, - и за побег, конечно. Я убью тебя позже, решил он, когда Николай кивнул, явно недовольный, но вынужденный согласиться - он все еще был уязвлен замечаниями Эвена. - Значит, мы должны найти их, - сказал Николай, приложив руку к голове, осушив ее от крови, - я могу пойти в первый дозор и… - Нет, - резко оборвал Эвен. Если Николай найдет Исака первым, он не устоит перед тем, чтобы навредить ему. - Тебе нужно отдохнуть, эта кровожадность…затуманит тебе разум. Я пойду в первом дозоре. - Я с тобой, - немедленно сказал Кристофер, выходя вперёд. Несколько других мужчин согласно зашептали. Они зажгли факелы от костра и выдвинулись к конюшне таверны, где оседлали своих жеребцов. Это была очень темная ночь, и Эвен пытался угадать, куда могли сбежать Исак и его подруга Ева. Он закрыл глаза на мгновение, пытаясь представить, что было в мыслях двух напуганных подростков, потерянных на этой огромной холодной территории. - Юг! - сказал он, становя лошадь на дыбы, - мы двигаемся на юг. Лицо Исака осталось выгравированным в его сознании, когда лошади поскакали через деревню, направляясь к неизведанным территориям, которые назвали просто Аскрленд, из-за деревьев, которые росли там под солнцем. Как только Эвен наклонился к лошади, он понял, что изможден. Он глупо поступал, отказывая себе во сне всю прошлую неделю, его ум был слишком сосредоточен на Исаке, и способах стать ближе к нему. Сегодня он превозмог себя, и его конечности невыносимо сильно отдавало болью. Это было не время для жалости к самому себе. Ему нужно было скакать быстрее, сильнее. Ему нужно было найти Исака. Когда они достигли леса, мужчины разошлись в разных направлениях, уверенные, что их голоса донесутся по молчаливому лесу, в котором не было ничего живого зимой. Эвен замедлился до рыси, и позади него кто-то ехал. Он посмотрел и увидел Кристофера, его напряженные глаза обшаривали окрестности, пока он держал факел, разгоняя тьму. - Мы найдем их, Берсерк, - сказал он ему, - и Эвен едва не подался желанию огрызнуться в ответ, - спасибо за твои успокаивающие слова, Пенетратор. Кристофер улыбнулся ему, явно не стыдясь своего двусмысленного прозвища, и Эвен мудро решил избежать ссоры. Сейчас у них были более важные вещи. Поиск продолжался некоторое время, их лошади легко шли по равнинной местности. С каждым проходящим получасом, Эвен понимал, что его тело все меньше реагирует, его глаза видят менее остро. Сон казался таким нужным; желание потерять сознание, забыть временно этот кошмар, в котором он оказался, было еще более привлекательным. Тебе нужно продолжать, говорил он себе, когда чувствовал, что тьма застилает его разум. Лицо Исака снова пронеслось перед глазами: он подумал о его прекрасном замерзшем теле, его больших выразительных глазах, запавших из-за смерти. Он вздрогнул и очнулся в ужасе. - Ты не должен винить Исака, - услышал он голос, и взглянул набок, чтобы увидеть, как на него смотрит Кристофер c осторожным выражением лица, - твоего невольника, я имею в виду, ты не должен винить его за побег. Почему это беспокоит тебя, хотел спросить он. Кристофер принял молчание за согласие. - По правде говоря, недавно на рынке я услышал, как девчонка обсуждала встречу с ним сегодня. Я не думаю, что твой мальчик, как бы мне это сказать? доминирует в этих отношениях. Его губы тронула улыбка, но затем выражение лица стало более серьёзным. - Я надеюсь, что ты не будешь слишком суров с ним. - Что я делаю с моим невольником, тебя не касается, - огрызнулся Эвен. Он привык, что мужчины отпускали похотливые комментарии по поводу лица Исака и его тела. Было легко сжать зубы, и представить, как он убивает их, прежде чем комментарии заканчивались. Это же раздражало больше. Чтобы один из его людей показывал, что он беспокоится за Исака. Особенно Кристофер, который – Эвен знал, - заботился только о себе и своем члене, и ни о ком больше. Кристофер кивнул при выговоре Эвена. Они продолжили в тишине, и в который раз Эвен понял, что его тело отказывает ему – его конечности пронзала постоянная острая боль, веки были тяжелыми, и он слабел, будучи верхом. Он чувствовал, как тьма сгущается во второй раз и снова попытался… бороться с нею, но это казалось невозможным. Было холодно. Было так холодно. Исак бы замерз здесь. Исак был уже мертв. Конечно, он должен быть уже мертв. Он должен был быть в усадьбе, в безопасности со мной, со злостью подумал Эвен. Он представил, как Исак сидит у очага, завёрнутый в медвежьи шкуры Эвена, разомлевший у огня. Когда он позволил своим уставшим глазам закрыться на мгновение, образ исчез, и когда он открыл их снова, то увидел жестокую реальность. Жестокий холод и пустую черноту. Это то, что сейчас испытывал Исак. Ни один неподготовленный мальчик не смог бы выжить в этом неумолимом холоде. - Эвен, - вскричал Кристофер, пробуждая его снова, - это безумие! Ты упадешь со своей лошади! Некоторые члены поискового отряда нашли их сейчас, они были согласны с Кристофером. - Еще несколько человек пришли присоединиться. Вильям, Кнут - возможно тебе лучше дать им искать. Ты можешь присоединиться утром. Он умрет к утру, осознал Эвен, скорее всего, он мертв уже сейчас. Но ему больше ничего нельзя было сделать. Он физически не мог продолжать; если он останется здесь на ночь, он замерзнет к утру, и он не в состоянии продолжать поиски сейчас. Будет лучше, если он дождется утра. - Другой отряд найдет их, Берсерк. Если они здесь, они не уйдут далеко. Они не знают местность. А мы уже покрыли большую территорию. Каждая частица Эвена хотела сопротивляться. Если бы его тело позволило, он бы разыскивал эти земли до конца времен, сосредоточенный только на том, чтобы найти тело Исака, поцелованное ледяной смертью. Но он был не в состоянии продолжать поиски, и его разум защищался, говоря ему, что это бесполезно. Все, что он сейчас делал, было тщетно. Мальчик, которого он возжелал и забрал; мальчик, в которого он влюбился, был мертв. И в этом пустынном лесу, где голые деревья стояли, как разумные существа, Эвену показалось, что солнце никогда не покажется снова. Несмотря на изнеможение, сон не приходил к нему. По крайней мере трижды он вставал, потому что слышал воображаемые шаги снаружи, и голос Исака, зовущий его в тусклом свете усадьбы. Почему ты привез меня сюда? Почему ты позволил мне умереть? вопрошал голос. Потому что ты был мне нужен, ответил он беззвучно, мотая головой из стороны в сторону, пытаясь убрать из головы плач. И затем кое-что случилось. Ночь стала светлее, на улице зашумел дождь, и он проснулся из-за топота лошадей снаружи, громких, издевательских криков мужчин на его владениях. Его рука тут же потянулась к мечу, желая знать, нужно ли ему было приготовиться к бою. Или, возможно, они пришли разбудить его для следующих поисков. Но вместо этого голоса начали отдаляться, когда он вышел из спальни без башмаков, к передней части дома, где легко открыл дверь и выглянул. Он увидел удаляющиеся фигуры мужчин верхом на лошадях, едва видные в темноте при скудном свете раннего утра. Затем он услышал резкий всхлип, и посмотрел вниз, чтобы увидеть его невольника, крепко связанного у двери; его голова болталась, как будто он проваливался в небытие, и снова приходил в себя. Он жив, понял Эвен, и с этим осознанием гора упала с его плеч, и он издал возглас облегчения, который пронзил утренний воздух. Он бросил меч, упал на колени, не обращая внимания на ноющие конечности, и взял Исака на руки. Мальчик инстинктивно вжался в него, его замерзшее тело прижалось к теплому Эвену. Эвен не знал, хотел ли он закричать от злости при виде ужасающего состояния, в котором находился Исак, или возрадоваться тому, что мальчик снова там, где должен быть, в его руках, и всё еще дышит, пусть и с трудом. Он занес мальчика внутрь, и поднес к горящему костру, хватая одеяло по пути. Он осторожно положил его на ткань, и посмотрел внимательнее, пытаясь понять, что ему нужно сделать сначала, чтобы позаботиться о нем. Его руки и ноги были связаны. Эвен смотрел на запястья, когда увидел, насколько туго он был связан, веревки вгрызались в нежную кожу Исака так сильно, что он истекал кровью. Чудовища, подумал он. Он бы не смог драться в таком состоянии. - Прости меня, - задыхаясь, произнес Исак, и каждое слово ощущалось бритвой в его горле, - пожалуйста… Не бойся меня, хотел сказать ему Эвен. Но он понял, что хочет физически успокоить Исака, он наклонился, чтобы дотронуться до бледного лица мальчика, ужаснувшись, какой холодной была его кожа, и Исак сжался, пытаясь отодвинуть свое тело под Эвеном. - Пожалуйста, - умолял Исак, дрожа, когда говорил это, - прости меня. - Все хорошо, ты со мной. Ты со мной, - говорил ему Эвен, - но я должен… Он встал и направился в спальню, где нашел другое свое оружие, лежащее у кровати - кинжал всегда был рядом с местом, где он спал. Он взял его и вернулся к Исаку, который жестоко трясся, его зубы стучали. Когда он увидел Эвена, он начал всхлипывать, пытаясь двигаться, хотя его тело слишком ослабло, чтобы бороться с его инстинктами, и вместо этого он вжался в себя, его маленькие плечи опадали и поднимались в болезненной передышке. Это зрелище еще больше придало Эвену решимости помочь ему, он склонился над мальчиком и провел рукой по его золотым кудряшкам. - Исак? – сказал он, - Исак, мне нужно… Исак взглянул на него из-под длинных ресниц, в его глазах было недоверие, и, когда он увидел, что Эвен взял нож, он попытался закричать - этот звук вышел маленьким хриплым плачем. - Я…пожалуйста…прости…- слезы начали капать из его глаз, и Эвен нагнулся рассеянно, чтобы вытереть одну, заставив Исака отшатнуться от него. Эвен резко убрал руку. - Ты…мои руки…пожалуйста не надо…не отрезай их, - умолял Исак, - прости меня. Эвен заморгал на этих словах. Отрезать ему руки. Откуда у мальчика появилась подобная мысль? А затем он вспомнил издевательские голоса мужчин, которые ускакали на своих лошадях. Неужели эти дикари насмехались над Исаком, даже когда он был так близок к погибели на своем небольшом пути с Аскрленда? - Я не причиню тебе боли, - сказал он Исаку, его голос был низок и спокоен, пусть в голове были гнев и ненависть к мужчинам, которые заставили его невольника отвечать вот так, - мне нужно развязать тебя. Это всё. Исак уставился на него, очевидно, не в силах понять. - Веревки, - продолжил Эвен, - они слишком тугие для меня, чтобы развязать. Он видел, как Исак посмотрел вниз, как будто только сейчас понимая, что он связан. - Я бы никогда не причинил тебе боль, Исак. Разве ты не понимаешь этого сейчас? – спросил он, расстроенный. Он успокаивал этого мальчика столько раз, и все же Исак продолжал не доверять ему. И чья это вина, спросил он зло себя. Он привез Исака в это странное место, и Исак здесь испытал только несчастья. Конечно, он не доверял Эвену. Он достаточно мудр, чтобы не доверять никому. Но мальчик удивил его кивком, и тем, что лег на спину; его лицо было белым от озноба, который поглотил его тело, и страхом, который он остро испытывал в этот момент. Эвен разрезал веревки сначала у его лодыжек, а затем перешел к запястьям. Руки Исака сжались в кулаки не из-за злости, а в ужасе, пальцы были почти синими, и на мгновение Эвен забыл себя – он поднес руки ко рту, чтобы подышать теплым воздухом на них в несколько коротких выдохов. Исак снова всхлипнул, но его дыхание немного успокоилось, и он склонил голову в сторону в неуверенности, что Эвен сделает дальше. Когда Эвен поднес нож к его запястьям, он почувствовал, как худенькое тело под ним напряглось от страха, но Исак также отворачивал лицо в сторону, как будто пытался не смотреть, что Эвен сделает потом. Эвен перерезал веревки, они упали с рук, и затем он встал на ноги, а нож упал на пол под ними. - Нам нужно согреть тебя, - сказал он Исаку, - огонь … - Прости меня, - сказал Исак в сотый раз с тех пор, как его доставили обратно к Эвену, - я не должен был сбегать. Я не должен был… - Но почему? – спросил Эвен. Он знал, что Исак нуждался в покое и тепле, но его страхи образовали вопрос раньше, чем он смог остановить себя, - зачем ты рисковал неминуемой гибелью? Ты знаешь, что могло бы случиться с тобой там? Успокойся, говорил он себе, мальчик и так напуган. Он не нуждается в твоих тяжелых вопросах. - Николай, - сказал Исак, - он…я пошел встретиться с Евой. Это было глупо с моей стороны. Я хотел увидеть ее. А он вернулся и он… Пожалуйста, не произноси этого, молча молил Эвен. Пожалуйста не говори мне, что этот монстр прикасался к тебе. - Он попытался…взять меня…и…Ева защищала меня…ударила его. Пытался, говорил он себе, - он пытался взять Исака. У него не получилось. - Не…Не было выбора. Нам…Нам пришлось сбежать, - его голос становился всё более неразборчивым с каждым словом, - Еву бы убили. А затем он поднялся, и прижался к телу Эвена, и на мгновение его голос стал более четким, - Прости меня. Я хотел...сюда. Я…я хотел…прийти домой. Он прижался к Эвену и зарыдал, и Эвен не позволил Исаку видеть его лицо, когда он держал мальчика в своих руках, потому что был уверен, что сила его эмоций в этот момент напугала бы Исака, если бы он увидел их. Дом. Он назвал это мрачное место домом. - Всё в порядке. Я здесь, - сказал ему Эвен, - ты дома сейчас. Ты в порядке. Он неохотно отпустил тело Исака, чтобы принести одеяло и подушки, набитые до плотна гусиными перьями, - он подложил одну под голову Исака и затем одну позади него. Его отец как-то сказал, что во время озноба лучшее лекарство это тепло человеческого тела. С этой мыслью он глубоко вдохнул и снял одежды. Сперва тунику, а затем штаны. Он посмотрел на Исака, он не хотел пугать его, когда он уже был сильно встревожен, но тот едва простонал и перевернулся спиной к Эвену. Эвен мягко перевернул его и начал стягивать штаны. Только когда они сползли с бедер Исак, он заскулил, пытаясь сжать ноги в знак протеста. Эвен успокоил его, поглаживая успокаивающе большим пальцем углубление в бледном бедре. - Мне нужно согреть тебя. Ты позволишь мне? – Эвен бы продолжил в любом случае, вне зависимости от ответа Исака. Это касалось его жизни, не скромности. Но, к счастью, он успокоился, его голова откинулась назад, а конечности безвольно опали. Эвен стянул то, что осталось от штанов, вниз по длинным ногам, прежде чем потянуться и снять тунику через голову. Он пытался удержать взгляд на спокойном красивом лице Исака. Он доверял ему, и Эвен не предаст его. Затем он лег с Исаком, и натянул на них одеяла. Он обернул свою руку вокруг груди Исака, и притянул его ближе, игнорируя краткое возбуждение своего тела, которое очутилось рядом с обнаженным мальчиком, сейчас прижатым к нему. - Ты в безопасности, - сказал он Исаку снова, хотя мальчик не пошевелился. Единственным звуком между ними были рваные вздохи и потрескивание огня позади них. Эвену было все равно. Он бы продолжал говорить это, пока не убедил бы себя, что это правда. Он был в безопасности. Исак был в безопасности.