The oceans shall freeze

Oh my my, oh my my You never stood a chance You never stood a chance Oh my my, oh my my You're in over your head You're in over your head Oh My My, Ruelle

Исак Живот Исака сводило от волнения следующие несколько дней после встречи с Евой. Он был уверен, что Эвен видел его, что он каким-то образом знал о предательстве, которое замышлял Исак. Но, напротив, Эвен, казалось, ни о чем не подозревал. Прошло две луны с момента их похода на рынок, и он ни разу не обратился к нему по поводу мимолётного разговора с Евой. Тем не менее, Исак был очень напряжен, когда тот самый день настал. День второй, еще более недопустимой, встречи с подругой. Как обычно, Исак провожал Эвена, когда тот уходил на день. Но с мыслями о том, что он ослушается своего хозяина, Исак не мог не желать, чтобы Эвен ушел быстрее. Конечно, именно сегодня из всех дней, Эвен медлил. Исак пытался не показать свое раздражение, когда Эвен натянул свои сапоги и повернулся к нему. - Я увижу тебя сегодня ночью, - сказал он, напряженно смотря на него. Это что, угроза? подумал Исак. Он знает? Исак съежился под его взглядом, прежде чем кивнуть и сказать – Да. Он знал, что ему следует уйти сейчас, повернуться спиной к Эвену, чтобы тот не увидел вероломство, которое он замыслил, на его открытом лице. Но он не мог отвести взгляда от этих проклятых глаз. Он замешкался настолько, что Эвен наклонился и целомудренно провел своими пухлыми губами по его лбу. Обычно Исак застывал при виде любого проявления нежности от Эвена, убежденный, что это предшествует чему-то развратному. Сегодня же он расслабился в его прикосновение, чувствуя, как поцелуй Эвена расслабляет узел в его плечах, действуя как противоядие. - Успокойся. Ты такой напряженный в эти дни. Потому что я планирую убежать, - язвительно подумал Исак, но втайне он был признателен судьбе, что Эвен не знал правды. Если бы он знал правду, знал, что я собираюсь покинуть усадьбу, он бы выхлестал меня до крови и привязал к кровати. Эта мрачная мысль не основывалась ни на чем. Эвен ни разу не бил его, не говоря уже об ударах хлыстом по коже. Однако страх при мысли о том, что Эвен может догадаться, заставил его соблюдать приличия. По крайней мере, еще ненадолго. - Извини меня, - сказал он, опуская глаза на ключицы Эвена в притворной застенчивости, - я не могу не думать об этом иногда. О том, что случилось в таверне. Эвен окаменел при этих словах, прежде чем притянуть Исака ближе своими огромными руками, пока лоб мальчика не оказался в теплой ямке его шеи. Это тепло было успокаивающим. Поэтому, когда Исак снова заговорил, он не лгал. - Меня это пугает до смерти. Я представляю, что могло бы случиться, если бы ты был кем-то более жестоким. Или если бы тебя там вовсе не было. Тело Исака предало его, задрожав, и на глаза навернулись слезы. - Я боюсь. Этого места. Это просто игра, - убеждал он себя. Пусть он видит в тебе испуганного ребенка, и тогда он не усомнится в мыслях в твоей голове. Но Исак понял в этот момент – он и был испуганным ребенком. Эвен неодобрительно пробормотал что-то, как будто Исак его расстроил, прежде чем запустить свои руки в золотые кудри Исака. Исак прильнул к теплому прикосновению. Эвен провел огрубевшим большим пальцем по уху, прежде чем опустить его вниз и провести до линии челюсти, что вызвало у Исака дрожь. Он не рискнул поднять голову, чтобы посмотреть на Эвена, и спустя мгновение Эвен сказал, - До тех пор, пока ты со мной, тебе нечего бояться. Я обещаю, - Исак знал, что это ложь. Эвена он боялся больше всего - с его непредсказуемым нравом и обманчиво голубыми глазами. Как будто зная, что Исак не верил ему, Эвен продолжил, его голос помрачнел, - я сказал тебе однажды и повторю снова, пока ты не запомнишь. Я отрежу руки любому, кто дотронется до тебя. Грубые слова должны были заставить Исака содрогнуться от ужаса или отвращения, но вместо этого он почувствовал, как что-то теплое сворачивается в его животе. Это заставило его почувствовать себя виноватым. Он должен был прийти в ужас от таких обещаний. Но почему-то он не был напуган. -Ты так добр, - сухо заметил Исак. Он думал, что это прозвучит мило и покорно, но плохо скрытое пренебрежение своим же собственным предательством было очевидно. Он ждал, что Эвен накажет его за дерзость, однако северянин сделал то, чего Исак не ожидал. Вместо этого, Эвен рассмеялся в его макушку. - Я знаю, что это не доброта. Это чистое себялюбие с моей стороны. Моя доброта осталась только для тебя. Эти слова явно были романтичными, и заставили что-то, похожее на вину, собраться в животе Исака. Они были слишком романтичны для Исака, чтобы подумать об этом прямо сейчас. Они не подходили. Ничего из этого. Поэтому он отодвинулся от груди Эвена, чтобы стоять напротив, в волоске от него. - Не желаю задерживать тебя от твоих людей, - подчеркнул Исак, напоминая Эвену, что его обязанности были снаружи, а не в усадьбе вместе с Исаком. Однако Эвен не отвел взгляд. Его голубые глаза остались на Исаке, как будто он ждал, что тот ответит на его речь. Как я могу ответить на это? подумал Исак. После паузы Эвен сказал, - Да, ты прав, - он накинул волчьи шкуры на свои широкие плечи и кивнул Исаку, - мне нужно торопиться. Исак так и остался послушно стоять, ожидая, когда Эвен уйдет. Когда он открыл дверь, и Исак увидел промелькнувшую заснеженную территорию, Эвен задержался, прежде чем повернуться и сказать, - Не утруждай себя ужином сегодня. Вместо этого отдохни. Может быть,стоит потренироваться читать. Исак уже тренировался каждый день. Он часто перечитывал надпись Убиты сыном Эвеном, чтобы напомнить себе, кем по-настоящему был Эвен. Эта мысль была отрезвляющей. И это то, что было нужно Исаку, чтобы оставаться сильным. - Я так и сделаю, - сказал Исак, улыбаясь. Эвен кивнул ему, прежде чем уйти, хлопнув дверью. Как только он ушел, улыбка Исака стекла. Ему нужно было выбираться из этого места. Без Эвена в усадьбе, без того, что он маячил за его плечами, время, казалось, потекло быстрее. Исак поспешил в свою скромную комнату, поднимая край кровати, чтобы найти мешочек с монетками, который он засунул между матрасом и рамой. Его пальцы тряслись от напряжения, пока он считал. У него было 32 монеты. Он не знал, какова их ценность, но, может быть, Ева знала. Ее хозяин достаточно доверял ей, чтобы отпускать на рынок одну. С этой мыслью он засунул мешок за пояс своих штанов и прикрыл туникой. Он не ожидал, что уйдет надолго - может быть, на несколько часов. Эвен не вернется за это время. Я вернусь, прежде чем Эвен придет домой, и он не узнает, что я покидал усадьбу, - убеждал он себя. Иногда ему казалось, что Эвен видит его насквозь. То, что он не догадался за эти дни, стало доказательством, что Эвен не всегда всё видит и всё знает. Исак не будет наивен, как в прошлый раз, когда он вышел из дома. В этот раз он надел другую тунику и толстые носки, прежде чем надеть сапоги. Старые медвежьи шкуры, которые ему дал Эвен, были теплые, но Исак еще укутал себя в теплый плащ. В конце концов, когда он уже начал потеть, он открыл тяжелую деревянную дверь и вышел наружу. Он был осторожен, обходя ледяные дюны, чтобы не поскользнуться и не упасть. Он знал, что медвежьи ямы были засыпаны Эвеном. Но время, которое он провел в ловушке, оставило неизгладимое впечатление, поэтому он шел осторожно. Пусть это и казалось бесконечным, он достиг конца владений Эвена и грязной дороги в деревню. Он следовал маршруту, которым Эвен отвел его в таверну, а затем и на рынок несколько дней назад. Он шел так долго, что казалось прошли часы, его ноги устали нести тяжесть медвежьих шкур и снега. Когда показалась деревня, он громко вздохнул с облегчением. Будучи невольником он стал слабым. В Ютландии он бегал от заката до рассвета, пока его кожа не покрывалась золотом, а конечности не болели от изнеможения. Здесь же от него ждали, что он будет готовить и красиво улыбаться. Он терял присутствие духа. В ранние часы дня никто не обращал на него внимания. Город гудел от обилия людей. Торговцы везли свои тележки. Матери толпились с детьми, и ,конечно, налетчики. Вся деревня была в них. Исак опустил голову и накинул капюшон, когда смутно узнал одного из них. Он, возможно, был одним из тех, кто забрал Исака из его деревни. Когда мужчины скрылись из вида, Исак поднял голову и осмотрелся вокруг с любопытством. Ева сказала ему, что усадьба ее хозяина была на краю деревни, справа от таверны. Исак не знал, где был конец деревни, но знал, где таверна. Он осторожно следовал по памяти, продираясь между людей, пока не увидел знакомый фасад таверны. Он вспомнил указания Евы и повернул направо. Количество людей уменьшилось, когда он достиг кустов, и он снова шел один в тишине. Усадьба, к которой он направлялся, казалась такой же изолированной, что и усадьба Эвена. Почти. Когда Исак подошел к холму, он нахмурился, прежде чем понял – усадьба была на вершине. Он раздраженно вздохнул и начал взбираться. Его ноги горели, пока он карабкался. Как во имя богов Ева делала это каждый день? Когда он увидел фамильный камень, который описала Ева, он чуть ли не издал вздох облегчения, прежде чем вспомнить, что ему нужно быть благоразумнее. Он дал себе время собраться и отдышаться, прежде чем подойти к двери и выжидающе постучать. Эта усадьба была меньше, чем Эвена, но казалось более устрашающей со своими холодными выложенными камнями. Дверь открылась, и Исак увидел Еву. У него на кончике языка готова была сорваться шутка об ужасном холме. Но затем он увидел ее лицо. Ее красивое, избитое лицо. - Что случилось? – спросил Исак, заходя в усадьбу, чтобы рассмотреть её. Когда большой палец дотронулся до кровоподтека вокруг глаза, она отшатнулась и оттолкнула его. - Ты знаешь, что случилось. А сейчас заходи, прежде чем кто-то услышит твои крики. Онемевший от злости и шока, Исак позволил Еве толкнуть себя, закрывая деревянную дверь. Когда она повернулась к нему снова, на её лице было безразличное выражение, а синяки было видно отчетливее, и Исак почувствовал, как злость зажигается в нём с новой силой. - Твой хозяин, это он сделал с тобой? Ева пожала плечами. Исак не понимал, как она могла быть настолько равнодушна к этому, когда он чувствовал зуд у себя - так сильно ему хотелось причинить боль человеку, который сделал это. -Так ведут себя северяне. Ты же понимаешь? Но я не понимаю, - подумал Исак. Да, Эвен был монстром, который убил своих родителей. Но Эвен также был мужчиной, который гладил его волосы и говорил ему не бояться. Пусть он и боялся его, у Исака не было причин верить, что Эвен ударит его. Мысль о своем добром хозяине, когда он стал свидетелем измывательств над Евой, заставило его лицо загореться от вины. Поэтому он кивнул, как будто понимал, как заведено у северян. Ева прошла мимо него, показывая путь в усадьбу. Там почти не было мебели, и она была холодной. Исак чувствовал, как холод проникает в его сапоги, несмотря на то, что он находился внутри. - Садись, - сказала Ева кивая на общую комнату, где были две деревянные скамьи без подушек. Исак неуверенно присел, а Ева села напротив него. Он не мог не смотреть на пылающий багровый синяк вокруг ее заплывшего глаза, и содранную кожу на задней части шеи. Она положила свою голову на руку и сказала, - Перестань смотреть на меня так. - Извини, но я не могу, – яростно сказал Исак. Ева выглядела такой полной жизни на рынке. Исак знал - это потому что она сильно скучала по своему другу. Он не хотел видеть правды. Смотря на нее сейчас, при тусклом свете свечи, она выглядела своей тенью. - Любой мужчина, который так поступает с женщиной, отвратителен, - с жаром воскликнул Исак, - он не заслуживает ничего кроме Хела. Ева взглянула на него, улыбаясь так, будто он сказал что-то глупое. - Хел? Ты до сих пор веришь в это, Исак. Посмотри, где мы оказались, - Ева показала на холодную пустую комнату, прежде чем повернуться к Исаку, - я, в синяках и собственность монстра. Вильде, которую заставили прислуживать и ты…, - Ева умолкла, прежде чем сделать глубокий вдох, - ты, вынужденный делить постель с убийцей, который умертвил собственных родителей. Исак скривился на словах Евы. Она знала о родителях Эвена. Значит, это был известный слух. Но она не знала, что Исак никогда не делил с Эвеном кровать. Эвен ни разу не был между его ног. Было слишком жестоко произносить это, когда он столкнулся с реальностью Евы. Он промолчал. Ева всё еще улыбалась, когда сказала, - Нет Хела, потому что нет богов, Исак. Мы сами по себе. И мы умрем здесь одни, если не сбежим. Грустные слова Евы заставили его глаза увлажниться. Ева всегда была самой счастливой из них троих. Много лет Исак страдал от своей матери – она темной тучей витала над ним, в то время как Вильде больше притворялась счастливой, чем была ею. Ева всегда была яркой и полной сил. Луч света в их жизнях. Сейчас она стала мрачной. Исак вздохнул, позволяя слезам высохнуть до того, как сказать, - и что мы должны сделать? Ева открыла рот, чтобы ответить, когда звук открывающейся тяжелой двери прервал ее, заставляя их застыть. Некуда было бежать, и не было времени спрятаться. Они так и застыли на месте, их глаза расширены от страха, пока незваный гость не вошел в общую комнату. Он не сразу увидел Исака, но Исак узнал светловолосого мужчину, которого увидел в деревне. Это был человек, который раздел Исака, человек, который избивал Еву. Николай, хозяин Евы, и не незваный гость. Просто свободный человек, который пришел домой намного раньше, чем они ожидали. - Я сказал тебе никогда не сидеть на мебели, - холодно сказал он Еве. Это встревожило Исака, потому что он увидел слабую улыбку в уголке его рта, как будто он наслаждался тем, что поймал ее за непослушанием. - Простите меня, - ответила Ева, не отводя взгляда от Исака. Исак видел ее страх на лице – оно было отражением его лица. Николай проследил за взглядом Евы, пока не увидел Исака, который вжался в стену. Он удивился, а затем его рот скривился в другой, отвратительной улыбке. - Невольник Берсерка, да? – Исак едва кивнул, прежде чем Николай сказал, - или, полагаю, мой невольник, если бы он не забрал тебя от меня. Исак напрягся на этих словах. Это был человек, который раздел его и говорил о том, чтобы делить его с другими мужчинами. Мужчина, который хотел его забрать только ради этого. Мужчина, с наклонностью избивать и насиловать молодых невольников. - Да, я принадлежу ярлу Эвену, - сказал он и впервые эти слова звучали уверенно, - и поэтому я должен идти. Он ждет меня в усадьбе к ужину. Исак встал на негнущихся ногах, и попытался пройти мимо Николая, когда тот схватил его за руку и притянул к своей твердой груди. Исак увидел, как Ева встала из угла краем глаза, и молча приказал ей не делать ничего опрометчивого. - Тебе не нужно спешить. Он тебя еще не ждет. Он занят. И я думаю, он не будет против, если ты проведешь свое время со мной. Он отрезал бы тебе руки, если бы знал, что ты прикасался ко мне, - подумал Исак, вспоминая страстные слова Эвена, которые он прошептал, когда крепко держал Исака на своей груди. Тепло, которое чувствовал Исак, было далеким воспоминанием при холодном, незнакомом прикосновении Николая. Исак задрожал, когда палец Николая прижался к задней части его шеи, стягивая ворот туники. Это было грубое подобие того, как он разорвал тунику Исака, раздев его в их первую встречу. Он не сделал ничего, пока руки Николая не скользнули на его бедра, чтобы притянуть его и прижать к чему-то твердому между ног Николая. Исак попытался оттолкнуться, но Николай крепко держал его бедра, тяжело дыша в шею Исака. Это было отвратительно. - Убери от меня руки или, клянусь всем богам, я всё расскажу Эвену. У него нет доброты к людям, которые прикасаются к тому, что принадлежит ему, - Исак был одержим, говоря это. Он знал, что не собственность, и не хотел, чтобы о нем говорили так. Но Эвен был единственным, что Исак мог использовать, чтобы защитить себя в деревне монстров. Он ожидал, что Николай отойдет при имени Эвена. Но тот рассмеялся, - О, это очаровательно. Он позволяет себе называть его Эвен, - Николай поцеловал шею Исака, что заставило его задрожать от отвращения. - Ты его так же называл Эвеном, когда он оттрахал тебя на своих пальцах на глазах у всей таверны? Исак почувствовал, как его лицо горит от стыда, но у него не было возможности ответить, потому что Николай камнем упал на землю. Он раскрыл рот, глядя на бездвижное тело, прежде чем поднять взгляд на Еву, которая возвышалась над ним, злобная и такая же живая, как тогда в деревне. Исак был бы счастлив при виде ее такой при других обстоятельствах. В ее дрожащей руке была кастрюля, которой она ударила северянина. Рукоятка была красной и будто поржавевшей от крови. Крови Николая. - Всеми богами, Ева, - Исак боролся с собой мгновение, делая несколько глубоких вдохов, прежде чем закричать, - Что ты наделала? Она казалась захваченной врасплох его яростью, прежде чем зло ответила, - Я спасла тебя от него! Он собирался изнасиловать тебя, а ты ждал, что я буду сидеть и смотреть?!- она швырнула кастрюлю наземь, и Исак подпрыгнул от этого звука. - Он мог изнасиловать меня сотни раз, для меня это не имеет значения, я могу стерпеть это, - ее голос дрожал из-за обуревавших ее чувств. Возможно она впервые признала вслух то, что Николай сделал с ней, - но я не могу видеть, как это происходит и с тобой. Исак не понял, как он переступил через тело Николая и обнял трясущуюся Еву - Прости меня, - сказал он, и они оба знали, о чем он. Ева тряслась в его руках, тихо плача в его шею. Исак приказал себя сохранять молчание. Это были не его страдания. В конце концов, Ева осушила свои глаза на воротничке Исака и отошла. Исак посмотрел вниз на окровавленную кастрюлю, и неподвижного Николая, прежде чем сказать, - Нас повесят за это. Ева кивнула и сказала, - Я знаю, - прежде чем поднять кастрюлю и снова ударить Николая по голове. Исак подпрыгнул при этом звуке, закрывая рот руками, - Поэтому нам нужно сбежать отсюда. Ева была слишком импульсивной, слишком необдуманной. Но Исак никогда не считал ее глупой. - Ты серьёзно? – вскричал он, но Ева перебила его колким взглядом. - А что, ты бы хотел, чтобы мы умерли? Исак заколебался. Конечно, она была права. Ее действия были безрассудными, но что сделано, то сделано. Они или остаются и их вздернут, или убегут и возможно выживут. Была третья возможность – Исак мог оставить Еву и сказать, что он не уходил из усадьбы весь день. Эвен поверит ему, и он останется в живых. Но это было немыслимо. Он не мог позволить Еве пройти через это одной. - Нет, ты права, - он просунул руки под тунику, вытаскивая мешочек с монетками, который был спрятан там, - мы не можем остаться здесь. Он раскрыл мешочек, показывая монеты Еве. - Эвен, мой хозяин, оставляет по всей усадьбе монеты, поэтому я собирал их. Надеялся, что накоплю достаточно, чтобы нас увезли отсюда. Ева пустым взглядом рассматривала монетки, прежде чем засмеяться. Он нахмурился, он никогда не любил, когда его дразнили. - Исак, это просто мелочь для детей. Это поможет разве что купить несколько фруктов в лучшем случае. Она потрясла головой, - Оставь, но не обращай внимания. У нас есть более важные вещи для беспокойства. Она была права, и Исак последовал за ней на кухню. Он видел, как она кидает фрукты и засушенное мясо в тряпье. Она заворачивала их быстро, засовывая в хлопковый мешок, который завязала тугим узлом. - Это поможет продержаться несколько дней, пока мы не доберемся до соседней деревни. - Я думаю, что это позволит продержаться нам немного дольше, - неверяще ответил Исак. Она завернула так много сушеного мяса, что мешочек топорщился. Ева долго смотрела на него, прежде чем сказать, - Это не только для нас двоих. Мы забираем Вильде. Исак не мог остановить себя. Он всегда думал головой, а не эмоциями. - Ты думаешь, это мудрое решение? – прямо спросил он. Вильде в усадьбе, а где, он даже не знал. Пойти к ней будет сложно. Кроме того, она была слаба. Она не была сильной как Ева или сообразительной, как Исак. Она бы лишилась сил на холоде и неизбежно умерла. Исак не знал, хотел бы он быть соучастником подобного. Но Ева прервала его безумные мысли, стукнув мешочком о стол. - Вильде наша подруга, - яростно сказала она, - мы не собираемся оставить ее здесь и сбежать как трусы. Исак кивнул, пристыженный. Он смотрел, как она пакует свой мешок еще больше еды, затем она повесила его вокруг плеч и прошла мимо него. Они надели медвежьи шкуры и сапоги в тишине, прежде чем пойти вниз по пологому склону. Вниз идти было легче, чем наверх, но Исак все равно чувствовал тяжесть. Не из-за снега, но из-за слов Евы. Они шли вниз по снегу, покрывающему дорогу, недолго, прежде чем Ева сказала, - Я не собиралась называть тебя трусом. Исак пожал плечами, - Всё в порядке. Ты права. Ева окинула его злым взглядом. Она не любила, когда он принижал себя - Не говори так. Я просто разозлилась на тебя. Ты знаешь, что иногда мой характер берет надо мной верх. Исак знал. Он был предметом осуждений ее злого язычка больше раз, чем мог сосчитать. - Твое сердце слишком доброе, но ты права, - Исак смотрел на сапоги, пока шел. - Я позволил Николаю раздеть меня, когда нас забирали, в то время, как ты сопротивлялась. И сегодня я позволил ему сделать это снова. Я замер как трус, когда должен был быть мужчиной и драться. Исак чувствовал, как холод пронизывал его, когда он признавался в своих страхах. - Я не хотел забирать Вильде, не потому что я не хочу спасти ее, а потому что я не хочу видеть, как она умирает. Ева остановилась, схватив Исака за плечи. Она была ниже, и Исаку пришлось наклонить голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Она внимательно посмотрела на него и сказала, - Ты не трус, Исак. Ты не дрался, потому что ты умный. Ты всегда был таким. Я идиотка, которая сопротивлялась, и посмотри на меня сейчас, - она провела пальцем по кровоподтеку, - Меня схватил монстр, потому что я не могла держать рот закрытым. Исак покачал головой и сказал, - Ты не идиотка. Ева улыбнулась, на этот раз, это была знакомая улыбка. Исак практически мог представить ее с длинными рыжим локонами вокруг ее круглого лица и ушей. Но затем ее лицо упало, и все, что он видел, это остриженные волосы и этот чертов кровоподтек. Они шли в дружелюбном, но всё еще пугающем молчании, прежде чем Ева остановилась перед большой усадьбой из дерева и широких камней. Мысли и страхи Исака настолько захватили его, что он едва заметил, куда они пришли. - Вильде здесь. Тебе…нужно спрятаться. Если кто из ее хозяев ответит, я придумаю отговорку. Но будет подозрительно, если они увидят нас двоих. Исак прижался, чтобы скрыться из вида, к углу усадьбы, а Ева постучала в дверь, зашипев, когда ее кожа ударилась об острое дерево. Через несколько мгновений дверь открылась, и лицо Евы осветило облегчение. Исак выглянул, и увидел знакомую светлую голову Вильде, и вышел из тени, чтобы увидеть ее. - О, Исак, - сказала она, ее розовый ротик раскрылся в удивлении. Но затем она увидела лицо Евы в кровоподтеках и ее оттопыривающийся мешок. Вильде была наивна, но не глупа. Было очевидно, что что-то не так. Она аккуратно закрыла дверь за ней, прежде чем шагнуть наружу. - Что случилось, - спросила она приглушенным шепотом, - что случилось с лицом Евы? Почему вы оба здесь? Где ваши хозяева? – она прошипела последнюю часть, оглядываясь, как будто их хозяева прятались где-то. - Мы сбегаем, - просто ответил Исак, - у нас есть еда и деньги, и мы идем в соседнюю деревню. - Ты можешь сбежать сегодня? – резко спросила Ева. Вильде посмотрела на них обоих, ее глаза расширились, прежде чем она качнула головой. - Нет. Нет, о чем вы говорите? – она провела рукой по волосам, дергая прядь, - я не могу убежать! У нас нет на это времени, подумал Исак. Ева была согласна с ним, потому что спросила - Почему нет? - в неверии. Вильде внезапно выглядела оробевшей, смотря вниз и одергивая свои юбки. Она удивила их, когда сказала что-то настолько странное. Исак был уверен, что не понял ее. - Я влюблена. - Где ты нашла любовь в подобном месте? – спросил Исак насмешливо, чтобы они могли быстрее уйти. - Мой хозяин, Вильям, - Исак безучастно уставился на нее, пока Ева не застонала от отчаяния и не повернулась, пнув край усадьбы. - Ты что, глупая, Вильде?! Вильде всхлипнула при этих словах, но Исак мог слышать только тяжелое дыхание Евы. - Он так нежен. И добр, - сказала Вильде тихо, - я знаю, что однажды он сделает меня своей женой, как Нуру. Ева засмеялась жестоким смехом, заставив Вильде вздрогнуть, - ты дура, -сказала она, - ты невольница. Это всё, чем ты будешь для этих мужчин. Не важно, как нежно они касаются тебя или как они добры к тебе. Ты для них не человек. Ты слышишь меня, Вильде?! Вильде покачала головой. Она начала плакать, когда Ева говорила, и Исак почувствовал, что внутри него что-то разбилось за нее. Ева никогда не была подлой, даже когда то, что она говорила, было правдой. Исак не мог понять, почему, услышав ее слова, и у него заныло в груди. Вильде вытерла слезы, прежде чем привести себя в чувство. - Желаю вам удачи. Вы всегда будете моими друзьями, - она сперва подошла к Исаку, целуя его в щеку, затем повернулась к Еве. Она прижалась, чтобы поцеловать ее щеку, но Ева отвернула лицо, и поцелуй Вильде неуклюже примостился на ее челюсти. Вильде отступила, явно уязвлённая, но кивнула в последний раз и вернулась в усадьбу. - Это было жестоко, - прямо сказал Исак, когда Вильде зашла внутрь. - Мне не нужно, чтобы из всех людей ты читал мне лекцию о жестокости, - резко сказала Ева. Исак замолчал. Он знал, что ей было больнее, чем ему сейчас. Она всегда любила Вильде больше. Они шли по дороге, угрюмые после горького прощания. - Сюда, - сказала Ева, ведя Исак по окружению деревни. Она указала на звезды. - Мы должны идти на юг, в теплые края. Вокруг было тихо и темно. Исак представил, как Эвен уже пришел домой. Он сказал, что увидит меня сегодня ночью, - подумал Исак. Он будет удивлен? Будет злиться? Он задумался, будет ли Эвен скучать по нему. И тут же убрал эту мысль из головы. Ну и что, если Эвен будет скучать по нему? Он никогда больше не увидит этого человека. Они друг другу никто, кроме как хозяин и своенравный невольник. Если Исак вернется, Эвен убьет его. Исак продолжал говорить это себе, заставляя поверить в эти слова, чтобы продолжить то, что они начали. ________________________________________ В лесу было холодно, и он казался бесконечным, когда деревня исчезла из вида – не с чем было сравнить просторы. В воздухе было тихо, даже животные, которые жили здесь, зарылись глубоко в теплую землю или нашли укрытие в деревьях, чтобы выжить. И вот они вдвоем здесь, пытаются спастись в этом безжалостном холоде. Исак пытался продолжать идти. Он пытался поспевать за Евой, которая, несмотря на всё, что она перенесла, была намного сильнее. Но после часов, которые они шли под сенью деревьев, высоко возвышающимися над ними, конечности Исака затвердели от холода, и каждый шаг был пыткой. Он не мог идти дальше. - Нам нужно передохнуть, Ева. Она повернулась к нему, еле видная в тени деревьев, которые окружали их. Деревья были святые, он подумал о Иггдрасилле, давшем приют богам и так защитившим их всех, но здесь деревья будто насмехались над присутствием Игдрасила, как будто они были монструозными отродьями того, кто даровал жизнь. - Мы умрем, если остановимся. - Мы умрем, если продолжим идти, - сказал Исак, стуча зубами. Ева схватила его за челюсть и взглянула в лицо, и он увидел страх в ее глазах, прежде чем она успокоилась. - Хорошо, мы остановимся. Ненадолго. Я попытаюсь развести огонь. Он нашли упавшее дерево, и превратили его в жалкое подобие укрытия. Исак свалился под ним, всё еще завернутый в медвежьи шкуры, пока Ева искала хворост и щепки для костра. Он чувствовал, как покачивался во тьме, его тело вздрагивало время от времени от сильных спазмов, когда холод вгрызался в него. Лежа в темноте, пока холод полностью поглощал его, Исак вспомнил падение в яму. Бесконечная чернота, которая чуть не лишила его жизни. И, конечно, теплые руки, которые спасли его и вытащили. Сейчас не было никого, кто бы его вытащил на этот раз, и он чувствовал как то крошечное количество тепла, которое оставалось после ходьбы, уходит из тела, и, когда Ева кинула несколько щепок рядом с ним, в этот момент ему не было стыдно сказать, - Я хочу домой. Ева пыталась развести огонь, выбивая кремнем по камню. - Мы и идем домой, Исак, - сказала она ему жестко. Но он знал в душе, что это неправда. Он чувствовал, как сдается и уходит во тьму, которая поглотила его, он снова резко задрожал и ответил, - Нет, не тот дом. Мой дом с Эвеном. Он чувствовал, как она смотрит на него, шокированная пониманием, ее глаза сверлили темноту, до того, как он провалился в милосердный сон. *** Иггдрасиль - Мировое дерево (дерево жизни) в германо-скандинавской мифологии — исполинский ясень (или тис), в виде которого скандинавы представляли себе вселенную. Существовали поверья, что Иггдрасиль был защитой Богов и мифических тварей.