Затерянное зло: отблеск добра

      Чувствуя, как их холодные руки блуждают по его телу, Джин думает лишь об одном: он не может открыть глаза.       Нет. Ему не страшно.       Всё до банальности просто: он просто не может пошевелиться. Его собственное тело не слушается, конечности кажутся безумно тяжёлыми, а мысли настолько мутными, что просто не поддаются контролю.       И несмотря на то, что глаза мага закрыты, он прекрасно знает, что комната его наполнена изуродованными, неупокоившимися душами. Лица у этих дряней мерзкие: у кого-то словно обожжённые огнём, у других — разбухшие и посиневшие, будто у утопленника. Есть и те, у кого лиц — а то и головы — просто нет. Тела неупокоев ничуть не лучше: отрубленные и оторванные конечности, обнаженные разлагающиеся кости, лапы насекомых вместо рук и ног, пробитые насквозь тела.       Впрочем, ничего нового.       Джин старается сконцентрироваться, глубоко вдыхает и шевелит пальцами, но вместо ожидаемого эффекта чувствует лишь то, как холодная рука неупокоя сначала ведёт по его груди, а после сжимает горло. Холод медленно расползается по телу, сводя конечности и сжимая внутренние органы. Вместе с холодом по телу волнами растекается тревога, приводя в напряжение каждый нерв. Дышать вмиг становится сложнее. Рука давит сильнее, лишая мага последнего кислорода. Джин смутно чувствует, как кружится голова и как лёгкие горят изнутри. Он резко открывает глаза и садится на кровати, прижимая руку к бешено бьющемуся сердцу. Холод, сковавший тело, не отступает.       Ким переводит злой взгляд на стоящую рядом Фрею и сжимает кулаки. Дыхание его тяжёлое, а картинка перед глазами так и норовит расплыться до мутных пятен.       — Ты знала! Ты, блять, знала, что я могу не вернуться!       Дух ведьмы лишь недобро сверкает глазами, а после растворяется в темноте ночи. За окном сверкают первые лучи солнца, пробуждая лес вместе с его обитателями. Джин падает спиной на кровать, прижимая руку к груди. Сердце всё так же бешено бьётся о грудную клетку, эхом отдаваясь в ушах.       Безумие.       Это ёбаное безумие.       Чем он вообще думал, когда соглашался на сделку с ведьмой?!

***

      Серая кошка ловко запрыгивает на печку и тихо мяукает, привлекая внимание хозяина. Сокджин коротко кивает и, ненадолго оторвавшись от своего занятия, ласково гладит животное по голове. Та, в свою очередь, начинает тихонько мурчать. Эйла — так маг назвал пушистую любимицу — с прищуром косится на входную дверь и прислушивается к звукам.       О нет, она прислушивается не к тем звукам, что наполнили маленькую избушку. Она вслушивается в тихие шаги незваного, но долгожданного гостя, что уже совсем скоро переступит порог ведьминского домика.       Эйла мяукает ещё раз, но теперь чуть громче и более раздражённо. Спина её напрягается, а дыхание учащается.       Гость совсем рядом, понимает Сокджин.       И кошка не ошибается: не проходит и полминуты, как в дверь раздаётся приглушенный стук.       Впрочем, не было ни разу, чтобы Эйла ошиблась.       Ким взмахивает рукой, и дверь медленно открывается, показывая королевского канцлера.       Тот выглядит как-то… совсем по-простому, что ли. Никаких дорогих вещей, одеяний или украшений. Самые обычные рубаха и штаны непримечательных оттенков. На поясе старенькие потёртые кожаные ножны, а в них — кинжал. Неряшливо обрезанные тёмные волосы и вовсе придают серьёзному образу высокопоставленной особы какой-то забавный деревенский вид.       Может быть, это какая-то особая уловка?       — Могу я войти? — спрашивает канцлер, заглядывая в избушку и рассматривая ведьму, что, неожиданно для гостя, оказалась парнем.       Сокджин, стоя у печки, так и не удосуживается выйти к Намджуну. Он лишь несильно кивает и рукой указывает на обеденный стол, где стоят ещё пока пустые глиняные чашки. Канцлер не спеша проходит в избушку, оглядываясь по сторонам и пугаясь самостоятельно закрывшейся за его спиной двери.       — Что привело вас ко мне? — спрашивает Сокджин, разливая по чашкам заваренный ранее чай.       Намджун присаживается за стол, когда ведьма взглядом указывает на один из стульев и, чуть помедлив, словно задумавшись над своими действиями, произносит:       — Я слышал, что в наших краях тебе нет равных, когда дело касается трав.       Джин довольно усмехается, пока Эйла, всё так же сидящая на печке, недовольно мяукает, поглядывая на канцлера.       — Это правда, — отвечает Сокджин, садясь за стол напротив гостя. Он медленно, не отводя взгляда от канцлера, разливает по чашкам чай. Его длинные пальцы цепляются за ручку глиняной ёмкости и подносят её к губам вишнёвого цвета.       — Мне нужен яд. Сильный и действующий не сразу.       Сокджин тихо смеётся, отодвигая от себя чашу с горячей жидкостью. В глазах его словно что-то сверкает, и Намджун чувствует, как по телу расползается холод.       — Я лечу людей, а не убиваю, — произносит ведьма, поглядывая на гостя исподлобья. И во взгляде этом есть что-то, от чего Намджун забывает, как дышать.       — Я хорошо заплачу, — произносит брюнет, с трудом вдыхая воздух.       Ведьма взмахивает рукой, и в этот же миг дверь соседней комнаты открывается с громким скрипом, демонстрируя канцлеру золото, дорогие ткани и прочие драгоценности.       — Тогда чего ты хочешь? — спрашивает Намджун, напрочь забывая обо всех формальностях. Отчего-то ему кажется, будто его загнали в ловушку. Сильнейший человек королевства чувствует себя медведем, попавшим в ловушку.       — Ваше покровительство, господин канцлер, — произносит Сокджин, и губы его расплываются в довольной ухмылке.       О нет, Намджун никакой не медведь, попавший в ловушку. Намджун сейчас скорее напоминает рыбу, застрявшую в сетях рыбака.

***

В свете сотни звёзд хранятся тысячи секретов.

Некоторые из них могут стоить жизни.

В свете луны секреты сосчитать невозможно.

Но один из них точно будет стоить жизни.

      Фрея сидит на одном из подоконников, свесив босые ноги. Прохладный ветер щекочет стопы, но ведьма этого не чувствует. Её тело давно превратилось в груду костей, и всё, что осталось от девушки — это жалкая духовная оболочка, с каждым днём ослабевающая всё больше.       Кажется, будто ветер начинает дуть сильнее, стараясь вернуть во Фрею хоть что-то живое. Даже если это будет леденящий мороз, окутывающий тело.       Но вернуть ведьму не получается даже из её мыслей. Спрятавшись в потайных уголках сознания, девушка полностью игнорирует и шум ветра, врывающийся в комнату через щели, и короля, ради которого она и решила посетить замок.       Быть может, вам станет интересно то, как она сумела пробраться в замок и королевские покои, а может, вас интересует то, что дух ведьмы забыл тут? В любом случае ответить на все вопросы вам придётся самим.       А пока вернемся к ведьме, которая, наконец-то вынырнув из своих мыслей, поворачивается к постаревшему королю.       С их последней встречи он действительно сильно изменился: похудел, слегка осунулся и почти полностью поседел. Теперь он совсем не напоминал того статного и величественного мужчину, которым запомнился Фрее. Даже его голубые глаза помутнели и сейчас походили на смесь синего и серого.       Сколько же лет прошло с их последней встречи? Хм… Может быть, пятнадцать?       Его Величество заходится в громком кашле, от которого содрогается всё его тело. Мужчина с силой бьёт себя кулаком по груди, в надежде, что это поможет. Но это ничуть не помогает. Молоденькая наложница заботливо протягивает королю белоснежный платок, и тот, приняв его, прикрывает свои уста, всё ещё стараясь откашляться. Девушка осторожно поглаживает короля по спине и так же осторожно приобнимает его за плечо.       «Довольно мерзкая картина», — думает Фрея. В целом вся обстановка в комнате чересчур отвратная. Приторно сладкие действия наложницы, скрывающие её лживые мотивы, похабное поведение старого короля и то, что ночью он собирается сделать с наложницей.       Мерзость.       Хриплый голос Его Величества разносится по комнате, и ведьма, снова погрузившись в свою мысли, пропускает его слова. Конечно, адресованы они были не Фрее, а наложнице, но разве это имеет значение?       В конце концов, Фрея пришла сюда именно для того, чтобы разделить с королём вкус смерти и предательства, который тот вкусит, как только испробует любимые пирожные.       Будучи юной и доживая свои последние минуты, Фрея мечтала разделить их хоть с кем-то. Но всё, что она видела в тот момент — это стены дома, поглощённые огнём. Теперь же она пришла сюда, дабы встретить душу старого знакомого и ненадолго скрасить его погибель.       Конечно, ведьма знала, что смерть постучится в королевские покои не прямо сейчас. Но разве несколько дней имели значение для той, кто провёл годы в беспрестанном странствии?

***

      Столпившись у дверей королевских покоев, звенящее молчание несут и придворные, и королевские особы. За стенами дворца ухает сова, разнося весть над королевством. На рассвете прозвенит колокол, оповещающий о смерти правителя, ну, а пока новость и скорбь разнесутся по миру братьев наших меньших.       И хотя Сокджин к братьям меньшим не относится, но весть узнаёт в числе первых: Эйла, сев хозяину на ноги, громко мяукает, делясь услышанным. Джин лишь бросает короткий взгляд на настенные часы, а после осторожно гладит животное по спине.       Раз король покинул мир живых, значит, и Намджун долго ждать себя не заставит.       Кошка недовольно фыркает, а после кладёт свою лапу поверх человеческой руки так, словно говорит: «Пусть только попробует тебя обидеть, я отомщу за тебя, хозяин».       Сокджин на это хрипло смеётся, почёсывая Эйлу за ушком. Кошка тихо мурчит и удобнее вытягивается на ногах хозяина.       Она мстительная. Да.

***

      — Глупо приходить сюда теперь, — произносит Фрея, рассматривая мужчин.       Король стоит поодаль от Намджуна, пытаясь рассмотреть в его глазах грусть.       Но её нет.       Есть лишь радость, крупицы наслаждения и щепотка удовлетворения.       Забавно, но даже это лучше ненависти и ликования в глазах собственного сына — наследного принца, наконец-то занявшего трон.       — И как я только мог пригреть на шее этих змей… — шепчет покойный король. Он опирается о перила балкона и тяжело вздыхает. Фрея на его слова молчит, смотря вдаль нечитаемым взглядом.       — Пусть душа ваша получит исцеление, — произносит Намджун, смотря вниз с балкона. Подобие бездны, устланное разноцветными цветами, расстилается под королевским балконом. Признаться честно, Ким всегда любил смотреть туда — вниз. В этом маленьком ущелье словно царит иная жизнь, покой и красота.       — Мне даже не жаль вас, Ваше Величество. На месте Намджуна я бы собственноручно перерезала вам глотку. А он вон даже исцеление вашей душе пожелал.       — Да как ты смеешь! — кричит король, поворачиваясь к девушке. Его седые волосы спадают на его глаза, а зрачки от гнева становятся стеклянными. — Ты дрянь! Я дал тебе кров и еду, а ты смеешь говорить мне такое?!       — А ещё вы убили свою беременную жену и невинного командира, который, между прочим, был вашим другом.       Голос у ведьмы спокоен, что ещё сильнее выводит из себя короля. Старик брызжет слюной изо рта, снова и снова крича то на Фрею, то на канцлера, но второй ничего не слышит. Мир мёртвых и живых разделяет тонкая, но прочная ограда, не позволяющая мирам нарушать равновесия друг друга.       А Фрея в этих мирах — парадокс; побочная ошибка, охраняющая эту грань не меньше, чем разрушая.

***

      Сокджин никогда не любил такие вечера. Особенно ранней осенью, когда летнее тепло ещё не высвободило жителей Эронвиля из своих объятий, но ранние морозы уже подкрадываются сзади.       Но сейчас, когда Эйла злобно шипит, сидя у окна, Сокджин начинает и вовсе ненавидеть этот вечер.       Нет, конечно, дело отнюдь не в его пушистой любимице. Дело в шагающих по лесу воинах.       Если их вообще можно так назвать.       Дюжина солдат и канцлер во главе своей жалкой армии. Ну что за дурак? Неужели правда верит, что это поможет ему победить мага?       Чёрный ворон, подобно вестнику, пролетает прямо над ведьминским домиком, крыльями разрезая воздух. Тихий свист разносится по округе и врезается в окна деревянного домика. Эйла недовольно косится в окно, а после когтями проводит по деревянному столу, на котором сидит. Неприятный скрежет разлетается по комнате.       Намджун совсем рядом, понимает Сокджин.       — Не смей выходить на улицу, поняла? — строго произносит Сокджин и, дождавшись протяжного «Мяу», выходит из дома.       Деревянная дверь закрывается с негромким хлопком. Тихий шелест листьев проносится по маленькой полянке, созывая птиц и лесных животных. Те довольно усаживаются на ветвях деревьев или прячутся в траве: в этом лесу редко бывает что-то интересное. А потому лестные жители всегда рады посмотреть на какое-нибудь действо. Будь это разборки двух соловьёв или противостояние ведьмы людям.       Сокджин стоит на крыльце с приподнятой головой, когда армия воинов подходит к одинокому домишке. Походка солдат, приближающихся к ведьминской избушке, напоминает марш смертников, шагающих в одном ритме. Их тяжёлые ботинки грубо врезаются в землю, а колчаны задевают ветви деревьев и кустов. Ветер предупреждающе завывает, пока ветви растений ближе прижимаются друг к другу. Джин чувствует, как гневается лес.       — Зачем же вы привели сюда столько солдат, господин канцлер? — спрашивает маг, спиной опираясь о стену дома. Взгляд у Сокджина холодно-предвзятый. Такой, словно леденящее пламя вот-вот окутает небольшую поляну, поглотив всех непрошеных гостей.       — Лишь тот секрет сохранит, кто рот не сможет открыть, — произносит Намджун, ближе подходя к ведьме. Канцлер смотрит ведьме прямо в глаза, подобно змее подбираясь всё ближе. Он медленно и плавно шагает вперёд, с ужасом ощущая, как трава оплетает его ноги и как идти становится всё сложнее.       — Какая жалость. Кажется, вы разгневали лес, господин канцлер, — с ядовитой ухмылкой произносит брюнет, невинно пожимая плечами.       А лес и правда злится: трава оплетает ноги воинов, ветви деревьев сплетаются друг с другом, образуя стены, птицы предупреждающе чирикают.       Каждый присутствующий чувствует, как накаляется обстановка.       Намджун, крикнув: «Открыть огонь», выхватывает свой кинжал из ножен и разрезает им растения, подобравшиеся к бёдрам. Но ничего не происходит. Лишь одинокая стрела разрезает ветер, но пролетает мимо ведьмы, врезаясь в стену дома.       Ярость и негодование окутывают канцлера, когда он оглядывается назад: все воины оказываются в ловушке природы. Они стоят неподвижно. Их конечности плотно обвивают лозы деревьев и всевозможных растений. Возле некоторых из солдат лежат выроненные кинжалы, мечи и луки.       Намджун переводит взгляд с воинов на ведьму, а после на своё тело. Оно оказывается обвито растениями почти до живота. Ким снова проводит ножом по зелёным нитям, но с недоумением замечает, как острие ножа проходит сквозь стебли. Оно цепляет одежду и, вспоров её, случайно разрезает загорелую кожу. Канцлер с ужасом косится на Сокджина.       — Какого чёрта?! — восклицает Джун, пальцами растирая проступившую жидкость.       Голубо-фиолетовая кровь поблёскивает на солнце.       — Ой, кажется, я случайно подмешал в ваш чай яд, — произносит Сокджин, наигранно удивляясь. — Но думаю, что смогу найти противоядие, если вы возьмёте меня в мужья.       Дьявольская улыбка озаряет лицо мага: канцлер снова оказался в чужой ловушке.