upd10

— Пожалуйста. Пожалуйста. Эгберт, пожалуйста. Джон расплылся в довольной улыбке. — А что мне за это будет? — Эгберт, я буквально сказал «пожалуйста». Ты серьезно считаешь, что есть что-то выше? — взмолился Каркат. Что ж, он не был неправ — столько волшебных слов Джон не слышал даже за все восемь частей «Гарри Поттера»! Впрочем, дело было вовсе не в этом. Джон просто был готов отдать Каркату что угодно, вплоть до собственной души, причем абсолютно бесплатно, просто интересно было, на что еще пойдет его дорогой и откровенно изнемогающий приятель. — Конечно! Прояви креативность! — Джон весело поболтал ногами и демонстративно сделал глоток из стакана с кофе. На улице горел красный рассвет, холодный февраль в Северной Дакоте щипал Эгберту лицо и ладони, Каркат со своей хронической бессонницей зевал и хохлился, чтобы хоть чуть-чуть согреться, а школьный автобус совсем не торопился. — Я не собираюсь тебя ублажать! Мне холодно и я хочу спать, и если я не высосу половину твоего кофе, я проще выскочу на дорогу, чем обреку себя на страдания. Ну, Эгберт, давай от обратного — тебя что, много кто согласен терпеть?! Особенно вот так, на душевном уровне? Это могло бы быть ударом ниже пояса для кого-то другого, но Джон только расхохотался. У него было много друзей. Так много, что иногда становилось сложно уследить за всеми. Но Каркат у него был один, и один этот Каркат стоил очень-очень дорогого. — Меня много кто согласен терпеть, но тебя я особенно люблю, — согласился Джон, — я бы не дал тебе умереть. Но пойми и ты, — вздохнул он драматично, — не каждый день выпадает шанс сторговаться на что-нибудь этакое… — Домашка? — Скучно! — Я перестану называть тебя дрыщом? — Тогда наши отношения потеряют перчинку. И я и так знаю, что ты тайно по мне вздыхаешь. — Идиотом? Задротом? Божьим наказанием? — Не-а, мне нравятся эти характеристики! — Эгберт! — окончательно взорвался Каркат. — Блять! Мне что, ноги тебе целовать ради глюкозного прихода?! Если я здесь свалюсь от низкого давления, тебе понравится?! — О! — обрадовался Джон. Перегибать, конечно, не хотелось, но… — Нет, ноги не надо, мы еще не вышли на такой уровень интима, но я был бы не против проявления крепкой мужицкой дружбы в ограниченных масштабах! М? И он подался вперед, коснувшись своей щеки. Мол, вот сюда. Лицо Карката вытянулось. Ну, да, ситуация была не то чтобы самой характерной, но и не такой уж необычной! Это знали все: Джон и Каркат не умели в личные границы, особенно друг с другом, и в шестом классе Каркат был позорно влюблен в Джона, и они дружили уже почти вечность, и если один из них появлялся без другого, его обязательно спрашивали, почему так… Одновременно все знали — Джон и Каркат не встречались. Даже если на перемене Джон ласково обнимал Карката со спины и утыкался носом ему в висок, а Каркат устало прикрывал глаза и накрывал его руки своими, они не встречались и не хотели друг друга. И это то, в чем все ошибались. Джон бешено хотел Карката себе, окончательно себе, не как идеального друга и отличного товарища, а как все нежные слова на свете, все определения человека, который становится твоим романтическим партнером, хотел перестать искать двойное дно, хотел знать, что Каркат тоже не думает о нем, как просто о липучем школьном приятеле. Но шестой класс был давно. Каркат сказал, что это было глупо. Еще тогда. Нет, конечно, это совсем не значило, что он не изменил своего мнения, но факт оставался фактом — это была самая свежая информация о влюбленностях Карката. Джон буквально двигался вслепую! Так что да, он очень хотел получить этот поцелуй. И плевал на то, что выглядел жалко! — Ты обещаешь? — поинтересовался Каркат серьезно. — Клянусь честью выполнять свой долг перед Богом и страной!.. — Один поцелуй — сколько кофе я получу? — Ну-у… — Джон задумался. — Глоток? Нет, мало… — Половину? — Давай так, один поцелуй и мы делим кофе так, как получится, пока не допьем. Просто по очереди. — Прекрасно. Джон затаил дыхание, но ничего не произошло. Каркат стоял и хмуро пялился. Стало неловко. Неужели дальше будет «ты что, реально решил, что я согласен»? — Дылда ебучая, нагнись хотя бы! — не выдержал Каркат, и Джон вдруг осознал, скорее по дрожи в чужом голосе, чем по внешним признакам — Каркату тоже было неловко! Ура! Один-один! Джон поглубже вдохнул и наклонился. Каркат привстал на цыпочки, шлепнул руки Джону на челюсть и коснулся губами его щеки. А потом еще раз, еще и еще. Рвано вдохнул и оставил еще несколько смазанных поцелуев и на другой щеке тоже. — На твоей улице перевернулась фура счастья. Теперь это мой кофе. Но я поделюсь, — криво усмехнулся Каркат, забирая заслуженный приз. Лицо Джона горело, а по венам растекался невыносимый щекотный жар. Ему срочно нужно было еще что-то для торга.

***

— Блять, я бы сейчас сожрал еще два таких… — вздохнул Каркат, отодвигая в сторону пустой поднос. — Возможно, если бы ты спал больше трех часов в сутки, тебе бы меньше хотелось есть, — предположил Джон, пожимая плечами. — У меня с собой еще то… Стоп. Вот оно. — Торт? — Каркат живо вскинулся. Джон почти видел, как закипает голодный до глюкозы мозг Карката: на поверхности появляются пузырьки, всплывают, лопаются, еще чуть-чуть и пойдет пар!.. — А что мне за это будет? — поинтересовался он. Каркат в ответ только закатил глаза. — Эгберт, ты белены объелся? Твою душу купил тролль под мостом? Почему ты такая жадоба? — Тебе несложно, мне приятно! — Извращенец ебаный. Поцелуи подойдут? Или мы повышаем градус и переходим на минеты? Кусок картошки встал Джону поперек горла. Пока он отчаянно пытался откашляться и не умереть, Каркат практиковался в матном английском и откровенно белел от ужаса. — Нет, пока без деноминации. — Сколько? — уточнил Каркат, прожигая взглядом обещанный кусок торта. — М-м… Пять? Но больше — не меньше! Правда, в этот раз второй кусок я тебе не добуду, так что схитрить не получится, — развел руками Джон. Каркат кивнул с таким видом, будто принимал решение о по меньшей мере покупке дома. — Но не здесь. — Не здесь, — легко согласился Джон, пододвигая к Каркату торт. Лично его чужое внимание никак не смущало, но было очень страшно разрушить это полное взаимного смущения соглашение. К тому же, Дейв сидел буквально напротив, и он ни за что бы не дал им это забыть. И Роуз вынесла бы весь мозг. Только Канайя, оплот умиротворения, не сказала бы ничего, но она одна против этих гиен… Позже, еще через пару уроков, когда Джон уже решил, что Каркат просто его нагрел и слопал торт взамен на «спасибо» (вернее, его отсутствие), его вдруг затолкали в кабинку мужского туалета и потянули вниз за ворот футболки. Каркат поцеловал его пять раз в каждую щеку. Десять в сумме. — Детка, ты оставляешь меня в долгах, — нервно хихикнул Джон. Каркат никак это не прокомментировал, только отмахнулся.

***

Солнце здесь заходило рано — к половине шестого библиотеку освещал не столько тусклый свет за окном, сколько яркие желтые лампочки над книжными полками. И хотя внутри было тихо и пусто, и Джон торчал в дурацкой школе с девяти утра, он не хотел уходить. Каркат был с ним почти на всех уроках, остался на его тренировку и сейчас согласился вместе помучиться с домашкой. Это стоило слишком дорогого, чтобы вот так взять и ускакать домой! Интересно, насколько легко остаться здесь и после закрытия? Наверное, вообще не проблема — в Бисмарке жизнь текла густо и лениво, как мед, и вряд ли кому-то было так уж не наплевать. Папа бы даже одобрил это небольшое приключение. И каркатовский Джек тоже… — Сколько в обмен на то, что ты сделаешь за меня математику? — спросил Каркат, выбив Джона из мечтаний. — М? Чего сколько? — удивился Джон. Разве он когда-то брал деньги за математику, на которую и нужно-то было минут пятнадцать-двадцать? — О-о-о, теперь мы играем в святую невинность, будто не мы это придумали! Конечно, Эгберт, чего сколько? Яблок? Машин? Книг?! — Каркат понизил тон. — Поцелуев, идиот! Сколько? Оу. — А, поцелуев! — Джон нервно хихикнул. — Э-э… Сколько предложишь? Каркат как-то странно огляделся и придвинулся ближе к Джону. — Я буду делать это, пока ты не скажешь «хватит», — просто сказал он и подался вперед. Джон хотел бы отсчитать какое-то адекватное количество, штук десять или пятнадцать, и шутливо сказать «спасибо, оплата прошла», но все произошло слишком быстро — он только понял, о чем вообще речь, еще не осознал даже своего счастья, а Каркат уже сухо расцеловывал все его лицо, в этот раз не только щеки, но и челюсть, мочки ушей и верхнюю часть шеи, и он совершенно, никак, при всем желании не мог вымолвить ни слова. — Неужели все еще нет? — Каркат вскинул брови в откровенно наигранном удивлении. — Что-то не так? Этого недостаточно? Совсем мелочь? Успеть понять хоть что-то вновь не удалось. Каркат сделал загадочное лицо и поцеловал его в самый уголок губ. Почти совсем в щеку, но только «почти»!.. — Лучше? Или все еще мало? — Я сейчас умру, — честно сказал Джон. — Блять. Я, наверно, сейчас умру. Господи. Кажется, теперь растерялся Каркат — Джон видел, как тот неловко открывает-закрывает рот, решая, что ему сказать, и избегает смотреть вперед. И бешено краснеет. И теперь это нельзя было свалить на холод. К сожалению, победителем Джон себя не чувствовал — сердце билось так быстро, что он едва мог соображать. Господи. — Я… — начал Каркат неуверенно. — Стой, — выдохнул Джон и, не давая себе шанса передумать, поцеловал Карката сначала у переносицы, потом несколько раз клюнул в щеку и, наконец, прижался к уголку его губ. — Вот. Иначе выходит, что я тебя ограбил. — Он хрипло рассмеялся. — Несправедливый обмен за домашку. Но теперь все в порядке. Каркат нашарил его ладонь своей и крепко сжал, и в этом жесте Джон ясно прочитал: «я, наверное, сейчас умру».

***

— Ты думаешь, это шантаж? То, что я делаю? Когда выторговываю поцелуи? Каркат фыркнул и вслепую шлепнул Джона по животу. Сегодня они ночевали вместе — два парня, одна полуторная кровать, один спящий на том же этаже батя. Каркат был в коротких шортах и длинной футболке. Джон хотел прижать его к матрасу и целовать, пока он не заскулит, а разрешалось только пялиться в потолок и считать, сколько часов осталось до подъема в школу. Шесть часов, двадцать две минуты. — Ты мудак, но это честный обмен. Ты же меня не вынуждаешь. — Он перевернулся на бок и встретил взгляд Джона. — Кстати. Ты сказал, домашка стоила меньше, чем я тебе дал. За что бы ты взял поцелуй в губы? Джона бросило в жар. — На такое не меняются. Но я с радостью приму в дар, — признался он тихо. Каркат задумчиво хмыкнул. — Скучно, — заявил он так же негромко. — Я хочу честный обмен. Джон не знал что сказать. Отчаянно пытался придумать, но понятия не имел, что. И очень себя за это осуждал. Такой шанс!.. — Признание в любви. Я бы поменялся на признание в любви, — вдруг буркнул Каркат. — Только правдивое. Не предлагаю, конечно, но если уж и торговаться… — Один поцелуй и право целовать тебя каждый раз, когда я захочу, — выпалил Джон. — В обмен на правдивое признание. Идет? Он ждал ответа — или смеха над зашедшей слишком далеко шуткой, или стыдливого молчания, или глухого «рехнулся?». — Опять я все сам… Каркат показательно вздохнул. Убрал мешающуюся прядь волос за ухо. Поерзал, лег поудобнее, не отводя взгляд, буркнул: «приподнимись». И потянул Джона на себя, чтобы впечататься в его губы своими.