Чжунчи кинктобер 2023

      Признаться честно, Аякс не знает, когда всё пошло настолько не так. Он даже не может вспомнить, какой, собственно, момент стал переломным. Кажется, будто ещё несколько секунд назад он лежал рядом с огромным драконом на полу, а вот уже стоит перед ним на коленях, изо всех сил пытаясь принять в глотку его член до самого конца. Тем более юноша не способен понять, кто же был инициатором всего происходящего. Нет, он ни за что бы ни отказался, если бы это предложил ему Чжун Ли, но боится представить, что упрашивал его сам.       В любом случае, Чжун Ли никогда не был обделён ни длиной, ни обхватом, а рот Аякса определённо сделан не из резины. Конечно, всем было бы лучше, будь это так, но Тарталье уже следует привыкнуть к тому, что его желания не имеют свойство исполняться.       Чайльд лишь покорно стонет, уж не пытаясь ни за что зацепиться. Он так и сжимает ладонь на полу, от которого ещё недавно надеялся получить надёжную опору, и глухо стонет, закатывая глаза. На самом деле, быть трахнутым в рот — не такое уж и дурное дело, наоборот, Аякс давно не ощущал себя настолько хорошо, но что-то всё равно кажется ему неправильным.       Ну, Чжун Ли же огромный дракон, верно? И теперь несчастная квартирка Тартальи полностью разрушена, так что её совсем нельзя будет восстановить. Всё это так странно смешивается в голове молодого человека, что он не имеет сил побороть навязчивые мысли даже тогда, когда Чжун Ли буквально натягивает его на себя.       Вот уж кто точно не смущён происходящим, быстро думает Чайльд, прежде чем вновь замычать и задохнуться от распирающего горло члена. Даже немного обидно, что именно тот, кто столько времени умудрялся скрывать свое происхождение, имеет сейчас полное право быть обиженным или даже сердитым.       Ах, вот оно что, вспоминает юноша, тщетно пытаясь поймать уже полностью расфокусированным взглядом блестящие золотом откуда-то сверху глаза своего возлюбленного. Точно, он ведь именно потому и пытался отвлечь Чжун Ли, чтобы не поднимать эту тему. Ладно, видно, все драконы такие дураки, раз этот всё-так повёлся. Верить, что Чжун Ли может быть глупее хоть кого-нибудь, юноша яростно отказывается. Да и как такое вообще возможно?       Мужчина что-то говорит, но молодой человек слишком сосредоточен на себе, чтобы понять хотя бы отдалённо смысл, а потому предпочитает просто не обращать внимания. Какая разница, если Чжун Ли до сих пор доволен и, кажется, смотрит на него с такой любовью? Он не ушёл и даже милостиво помог Тарталье приготовить хоть какой-то ужин после стольких часов голода, так что нечего переживать.       Да и вообще, переживать Чайльд будет после. Сейчас он рядом с тем, кого любит, причём в безопасном положении, и получает его любовь. Конечно, пол всегда будет грубым, а подложенная под колени подушка никогда не отличалась особенной мягкостью, но Тарталья не обращает внимания на подобные мелочи. Подумать только, ещё несколько часов назад жизнь казалась ему сплошным кошмаром!       Нет, квартира не починена, да и не будет уже починена, но по крайней мере с ним способный нормально разговаривать, обниматься и хорошенько его трахать Чжун Ли, а о большем юноша, собственно, почти никогда и не мечтал. Обо всех горестях можно смело позабыть, если постараться застрять в этом моменте. А почему бы, собственно, и нет? Почему он не может побыть в порядке хотя бы немного?       Чжун Ли негромко вздыхает и переставляет ноги. Он умолкает, судя по всему, наконец понимая, что Тарталья не разбирает ни одного его слова. Становится непривычно тихо, и Чайльд поднимает глаза с большей осмысленностью, чем до этого. Он даже едва не отвлекается от своего основного занятия.       Мужчина фыркает и мягко похлопывает Аякса по щеке в знак одобрения, прежде чем медленно положить обе руки на его взъерошенную макушку. Юноша льнёт к этому прикосновению, словно не сможет без него жить больше ни одной секунды. Впрочем, примерно так и есть.       Жар, распространяющийся от ладони Чжун Ли, поглощает Чайльда, и юноша блаженно прикрывает глаза. О, если бы только он мог умереть вот так, тогда бы не было человека на свете, более счастливого, чем он!       Тарталья мычит и ёрзает по полу, не обращая внимания на то, что его колени рискуют сползти с подушки и поцарапаться о дерево. Какое они имеют значение по сравнению с тем, как перехватывает его и без того с трудом поступающее в лёгкие дыхание и как сложно становится ему держаться и не начать умолять возлюбленного сделать хоть что-нибудь более жестокое?       О, юноша хотел бы, чтобы Чжун Ли прижал его прямиком к этому полу, потому что кровати всё равно нет, и трахнул его до потери сознания. Наверное, это всё-таки дурная идея, но Чайльд не может перестать о ней думать. Он сейчас не в том положении, чтобы диктовать себе хоть какие-то запреты. — У тебя все мысли на лице написаны, грязный мальчишка, — бормочет мужчина достаточно громко и отчётливо, чтобы Тарталья не мог его не услышать.       Юноша стонет, полностью соглашаясь. Он готов подписаться под чем угодно, только бы Чжун Ли продолжал разминать кожу его головы с таким нажимом и разговаривать настолько низким голосом. Нечто сжимается в глубине Чайльда, когда он решается встретиться глазами с горящим желанием взглядом возлюбленного, и едва не толкает его через край.       Тарталья и не замечает, как сжимает свой член и медленно проводит по всей длине, прежде чем Чжун Ли останавливает его всё тем же взглядом. Чайльд не знает, как, но он угадывает, что ему не следует торопиться с собственным освобождением. Боги, да какое вообще может иметь значение, что Чжун Ли… ну, не всегда имеет такую физическую оболочку, если юноша готов умереть в те минуты, когда он человек?       Мужчина перемещает одну руку с волос Аякса на его щёку в быстром, но невероятно нежном прикосновении, и негромко стонет, когда делает первое осторожное движение. Тарталья обмякает, предпочитая отдать всю инициативу Чжун Ли, и позволяет использовать свой рот, как тому будет угодно. В любом случае, он уже слишком устал, чтобы приносить много удовольствия. — Я хотел бы остаться здесь навсегда, — негромко говорит Чжун Ли, буквально прожигая юношу взглядом. — Разумеется, ты составишь мне компанию. Раз уж ты теперь все знаешь, я могу больше не сдерживаться.       Мужчина ненадолго умолкает, наблюдая за Чайльдом и мерно покачиваясь на пятках. — О, ты бы уже давно сбился со счёта, если бы позволил мне взять тебя так, как я могу, — обещает он, наращивая темп. — Уже сейчас ты выглядишь так развратно…       Чжун Ли запинается и стонет, сжимая зубы. Тарталья отзывается, как ему кажется, скорее уже воем, чем человеческим звуком, и закатывает глаза. — Могу представить, каким ты будешь после, — заканчивает мысль мужчина после секундной заминки. — О, я многое готов отдать, чтобы посмотреть на это.       Чайльд стонет, ощущая, что слушать остальное уже будет выше его сил. Он никогда ещё не слышал, чтобы человеческий голос мог быть пропитан такой похотью, и ему кажется, что он сходит с ума. Какого чёрта Чжун Ли молчал столько времени?       Мужчина дёргает рыжие пряди, когда принимается вколачиваться в распахнутый рот, и юноша едва не падает назад, разбрызгивая семя по полу и теряя всякую ориентацию в пространстве. Он не хочет отзываться, когда Чжун Ли упорно зовет его, и не шевелит ни пальцем, желая подольше спрятаться в окружающих его тепле и темноте.