Чжунчи кинктобер 2023

      Тарталья удовлетворённо фыркает и едва сдерживает урчание, когда оказывается прижат к стене. Он и не пытается заглянуть Чжун Ли в глаза, и сам прекрасно зная, что в них сейчас полыхает страсть, наоборот, старается спрятаться. Он не ожидал, что сможет так сильно повлиять на Бога. Что ж, видно, одна лишь Царица недостижимо хороша и неподвластна земным волнениям, решает Чайльд.       Тем лучше, что он служит ей, а не Мораксу. И он должен быть таким же неприступным, как она, чтобы доказывать своё звание. Ему выгодно поймать Гео Архонта в ловушку, ему выгодно затем будет шантажировать Моракса, и он должен думать лишь об этом.       Тарталья и хотел бы ничего никогда не ощущать. Он хотел бы думать об одной лишь выгоде, позволяя Чжун Ли трогать себя и подбадривая его быть смелее. Но он попросту не может сдержать яростно прижимающихся к голове ушей и дурных мыслей, что не желают оставлять его. Он не хочет, чтобы их близость была настолько ненастоящей.       Осознание того, что он нужен Чжун Ли лишь потому, что сам же подмешал ему загадочное средство, купленное в одной из худших по репутации лавок, что он не только покинет, но даже станет врагом для Моракса после этой ночи, глубоко ранят трепещущее и, оказывается, живое сердце юноши. Он не хочет, не смеет хотеть быть возлюбленным Архонта, но и не желает ссориться с ним.       Тарталья сжимает в ладонях лицо Чжун Ли, всё же кидая взгляд в его затуманенные глаза, и прижимается к губам мужчины таким поцелуем, будто в следующую же секунду умрёт, так и не поведав ему о своих чувствах. — Пожалуйста, — шепчет лис в рот Архонта. — Ну же.       Рыжий хвост обвивается вокруг ноги Чжун Ли, притягивая мужчину ещё ближе. Пожалуй, он гораздо честнее своего хозяина хотя бы потому, что части тела не имеют мыслей и переживаний. Чайльд хотел бы жить точно так же — не думая ни о будущем, ни о том, что ему не нравится.       Но он всё ещё является Предвестником Фатуи и верным слугой своей госпожи. Он всё ещё находится на задании и должен выполнить его, чего бы это ни стоило. Он сам выдумал себе эту дурацкую роль, а потому не должен иметь право расстраиваться из-за неё. — Чего ты хочешь? — приглушённо спрашивает Чжун Ли куда-то в шею молодого человека, прежде чем оставить на влажной коже след своих зубов.       Тарталья бы хотел ответить, но не может. Он и сам не знает, чего именно просит и ожидает от Архонта. Разве можно выразить все желания и мечты несколькими словами, на которые только и хватит дыхания?       Чайльд лишь молчаливо прижимается ближе, яростно борясь со своим смущением и заглядывая Чжун Ли в глаза. Он надеется, что Архонт поймёт его и так, без объяснений, а если и не поймёт, то пойдёт на поводу собственных желаний.       Однако Чжун Ли не особенно торопится. Тарталья уже успевает проклясть его к тому моменту, как Моракс наконец сжимает в ладонях округлые ягодицы юноши и буквально впечатывает его лопатки в стену. Наверное, Чайльд бы испугался подобного давления, находись они в иной ситуации, но сейчас он не посмел бы и думать о чём-то ином. Нет, Чжун Ли делает всё верно, именно так, как хочет того юноша. Или это он сам уже подстраивает собственные желания под происходящее?       Впрочем, неважно. Подобные мелочи не волнуют Тарталью. У него есть цель, и он должен до неё добраться, верно? Что дурного, если он получит хотя бы немного удовольствия? Царица никогда не запрещала ему иногда потакать своим желаниям. — Пожалуйста, — повторяет юноша, яростно зажмуриваясь, чтобы не видеть лица Архонта. — Быстрее.       Это единственное, что он вообще может сказать. Всё остальное кажется ему слишком незначительным, чтобы держать в голове. Чжун Ли перед ним, прижимающий его к стене и уже откровенно залезающий рукой под стягивающие брюки, прогоняет прочь любые нежелательные мысли. Честно говоря, он прогоняет все.       Моракс не нуждается в иных поощрениях. Он расправляется с пуговицей на брюках юноши так, словно делал подобное уже множество раз, и, не особенно заботясь о том, чтобы стянуть их хоть немного, подхватывает Тарталью на руки. Чайльд едва не вскрикивает и держится за шею Чжун Ли как за спасательный круг. Действительно, иной возможности не упасть у него нет. — Я так давно хотел это сделать, — бормочет Моракс юноше куда в кожу шеи, пока заваливает его на постель и расправляется с его ботинками.       Тарталья не знает даже, что и думать. Ещё меньше он представляет, что можно ответить на подобное признание. Что он тоже представлял себе, что их отношения когда-нибудь да достигнут подобного момента? Что он долго планировал, как этого добиться? Что именно по его вине Чжун Ли не способен сейчас держать себя в руках? Нет, всю эту глупость лучше придержать при себе. Вряд ли Архонт будет доволен, если узнает это.       Чайльд даже не собирается сердиться на Чжун Ли, когда тот рвёт его брюки неожиданно возникшими когтями. Ерунда, убеждает себя уже наполовину не соображающий юноша, один горящий желанием взгляд Архонта стоит и не таких мелких трат. Пускай всё это ложь, но он готов отдать на погром хоть весь дом, если Чжун Ли наконец возьмёт его.       Тарталья не только целует, но и кусается, когда губы Моракса поднимаются к его лицу, и хвостом мешает руке Архонта стянуть с него бельё. Юноша не делает этого намеренно. Наоборот, он хотел бы, чтобы Чжун Ли продолжил, но не имеет сил противостоять рефлексам.       Однако Чжун Ли не видит в пушистом хвосте никакой проблемы. Он не отстраняет его, лишь медленно опускается на колени перед постелью и подтаскивает молодого человека за собой. Чайльд нервно дышит, смотря в потолок и силясь понять, что происходит, но так ничего не понимает. Что ж, если Чжун Ли угодно вертеть его, как игрушку, пускай. Он не собирается возражать.       Архонт медленно кусает бёдра юноши, подбираясь к его члену, но почти обходит его стороной, оставив лишь один поцелуй у основания. Он заинтересован в гораздо более желанной цели — подрагивающей дырочке Предвестника. Она привлекает взгляд Чжун Ли, и он чувствует себя неспособным оторваться. Нет, он решительно не отпустит этого лисёнка, пока не вылижет всласть, а затем не наполнит собой так, чтобы он забыл все звуки, кроме стонов.