Чжунчи кинктобер 2023

      Тарталья изгибается, точно змея, и шипит ругательство. Это уже слишком. Он хочет кончить, но чёртово кольцо пережимает его член, и Чайльду ничего не остаётся, кроме как сучить ногами, пытаясь сжать их достаточно, чтобы погнаться за удовольствием ещё дальше, и сжимать связанные руки. Пускай они завязаны и спереди, а не сзади, юноша никогда бы не осмелился освободить их. Он не ослушается Чжун Ли. Во всяком случае, ему потребуется нечто большее, чем прихоть нарушить ход их небольшой игры, чтобы не подчиниться Мораксу. Начинает ли он заходить слишком далеко?..       Мягкое касание чужой руки заставляет Тарталью очнуться от мыслей. Он вздрагивает и пытается повернуться к Чжун Ли, подталкиваемый к этом давлением на плечо. Чайльду кажется глупым смотреть едва видящими от слёз глазами на Моракса, нависающего над ним и одетого как всегда со строгостью, но он всё равно уже не может ничего поделать. Юноша облизывает губы, чтобы хоть что-нибудь сказать, но вместо этого стонет, ощущая прикосновение к занятой игрушкой дырочке.       Чжун Ли негромко фыркает и оглаживает нежным движением линию подбородка Тартальи. Он наклоняется и оставляет лёгкий поцелуй на приоткрытых губах юноши, смотря на него так, словно Чайльд — самое дорогое, что когда-либо было в его жизни. Тарталья подаётся этому прикосновению, желая ответить мужчине, показать, что он тоже влюблён, и замирает, стоит одному пальцу проскользнуть внутрь.       Юноша кусается, желая отомстить, и ощущает совершенно неправильное счастье, когда Чжун Ли негромко смеётся. Он выглядит не только не сердитым, но и полностью довольным выходкой своего возлюбленного. Сейчас Чайльду это нравится. Пока он не вынужден рассуждать о чувствах к Мораксу, Тарталья счастлив принимать каждое проявление его любви. — Помнится, утром ты был разговорчивее, — замечает Чжун Ли.       Несмотря на иронию, сквозящую в его словах, Чайльд не чувствует себя задетым. Моракс порой умудряется говорить таким тоном, что юноша готов отдать всю свою кровь за то, чтобы он не прекращал его отчитывать.       Наверное, в другой ситуации Тарталья бы ответил что-нибудь. Но сейчас он не хочет. Зачем? Он счастлив просто ощущать прикосновения Чжун Ли, его любовь и видеть страсть в изредка вспыхивающих золотых глазах.       Моракс и не ожидает от юноши внятного ответа. Если хотел бы, задал бы вопрос, а не констатировал факт. — Тебе потребуется нечто большее, чем просто красивые глаза, чтобы я смилостивился, Чайльд, — продолжает Чжун Ли, медленно устраиваясь за спиной молодого человека и возвращая его на бок.       Он устраивает голову на плече Тартальи и окидывает взглядом подрагивающий живот и сжатые ноги. Мужчина всё же жалеет юношу и обхватывает одной рукой его изнывающий член, другой подпирая щёку. Пожалуй, Чайльд ещё не готов для того, чтобы настолько широко его растягивать. Нет, это стоит делать медленно, смакуя каждое движение.       Юноша хнычет, подаваясь бёдрами вперёд настолько, насколько вообще может, и нелепо дёргает связанными руками. Шёлковая лента, которую Чжун Ли специально долго подбирал, рискует развязаться от трения о простыни. Это плохой материал для их игр, но Мораксу и не требуется полная неподвижность Тартальи. Он просто хотел добавить последний штрих к прекрасной картине. — Ты должен попросить меня, Чайльд, — напоминает Чжун Ли, усмехаясь в шею возлюбленного.       Чайльд открывает рот, но так ничего и не произносит. Он ощущает себя выброшенной на берег рыбой, яростно пытающейся сделать последний глоток воздуха перед неминуемой гибелью. Он лишь нелепо кивает, заглядывая Мораксу в глаза.       Мужчина оставляет почти невинный поцелуй на перекате его плеча и сжимает ладонь, играясь пальцем с застёгнутым кольцом. Он лениво ищет в складках простыней небольшой пульт и медленно, но непреклонно, прибавляет скорость.       Тарталья закрывает рот руками и жмурится, не зная даже, куда себя деть. Чжун Ли обволакивает его со всех сторон, кажется, забирая себе и поглощая каждую частицу возлюбленного. Он делает слишком много и мало одновременно. Чайльд хотел бы умереть от удовольствия, но, пускай стимуляции и слишком много, освободиться он не может. — Я жду, — мурлычет Чжун Ли во влажную шею, широко проведя по ней языком.       Тарталья полусознательно кивает. Кажется, это единственное, на что он теперь способен. Сухие губы решительно не смачиваются дрожащим языком, а лёгкие не находят сил вытолкнуть из себя осмысленный звук.       Чайльд цепляется за руку Чжун Ли, словно она является его последней надеждой совладать с собой. Он теребит запястье опутанными лентой руками, ощущая яростно бьющееся сердце Моракса у себя под пальцами, и блаженно закрывает глаза. — Пожалуйста… — едва слышно шепчет Тарталья, почти не шевеля губами. — Умоляю, Чжун Ли… Дай мне…       Он не имеет больше слов. Весь пыл юноши направляется вниз, стоит Чжун Ли только лёгким движением расстегнуть кольцо и один раз провести по всей длине члена возлюбленного. Чайльд с криком кончает и, как ему кажется, в ту же секунду умирает.

***

      Тарталья подскакивает на постели и немедленно хватается за горло. Он не может дышать. Снова, чёрт побери, посередине горла встаёт ком, не позволяющий Чайльду совершить ни единого вздоха.       Юноша медленно касается длинного, по его скромному мнению, уродливого шрама, красующегося на сонной артерии, и щурится, чтобы сморгнуть набежавшие слёзы. Он скорее скрипит даже, чем стонет, когда наконец наполняет лёгкие воздухом.       Он жалок. Даже такие сны, представляющие ему грязные моменты не такого уж и давнего прошлого, не приносят ему никакого удовольствия. Он испытывает лишь боль и отчаяние, когда вспоминает нежность Чжун Ли.       Чайльд нервно теребит пальцы. Он не поднимает головы, когда слышит скрип двери, и лишь нервно фыркает, замечая боковым зрением фигуру приставленной к нему девушки. Моракс милостиво назвал её помощницей, но Тарталья прекрасно знает, что она совмещает в себе обязанности медсестры и тюремщицы. Действительно, не дай Бог, чтобы этот юнец посмел снова попытаться покончить с жизнью. На что тогда пытаться обменять Сердце? — Я в порядке, — зло выплёвывает юноша, отворачиваясь в противоположную сторону. — Не мешайте мне спать, будьте любезны. — Моракс просил передать, что всё же ждёт Вас на завтрашнюю встречу, несмотря на Ваш отказ, — заявляет она совершенно спокойно. — Спокойной ночи. — Вот как? — интересуется Тарталья язвительно. — Что ж, кто-то из нас должен умереть к этому моменту, а не то я собираюсь шокировать приличную публику попыткой уничтожения самого Моракса.       Чайльд лжёт. Он никогда не сможет поднять руку на Чжун Ли. Но он надеется, что тот этого не знает.       Жаль, что далеко не всем надеждам суждено сбыться.