Чжунчи кинктобер 2023

      Тарталья покорно зажимает во рту медную бляшку, болтающуюся на другом конце поводка, и осторожно перебирает коленями. Он определённо не собирается содрать сегодня кожу. Нет уж, достаточно того, что он успел уже несколько раз поцарапаться. К тому же, колени юноши и без того достаточно ноют от неправильного использования. Ну, с этим он, к сожалению, поделать ничего не может. — Долго ли ты прикажешь тебя ждать? — интересуется Чжун Ли откуда-то из самой Бездны, настолько далёким кажется юноше расстояния.       Вернее, нет. В Бездну Чжун Ли. Вряд ли Адепт станет довольствоваться таким жалким человеческим именем. Скорее всего, он попросту не желает опускаться до уровня жалкого оборотня, посвящая его в свои маленькие секреты.       Чайльд тяжело вздыхает. Металлический привкус во рту отвратителен, но он не отпускает поводок. Его зубки яростно пытаются разгрызть бесполезное украшение, пока юноша ползёт вперёд, проклиная свою глупость. Что думает сейчас Царица? А что, если из-за него провалился весь план? А что, если… Существует тысяча волнующих Тарталью вопросов, и ни на один он не может дать себе хотя бы примерный ответ.       Тяжёлая рука Чжун Ли неторопливо чешет юношу между дергающихся ушей. Кажется, он даже что-то говорит, но Чайльд не слушает. Он чисто из принципа не собирается реагировать ни на одну фразу своего хозяина, оставаясь покорным только до тех пор, пока должен просто ползти вперёд.       Конечно, добрый и терпеливый господин Чжун Ли должен был оказаться каким-нибудь сумасшедшим, раз вообще решил купить себе раба. Прикидываться животным — не такая уж, по сути, и отвратительная участь, рассуждает Тарталья. Тем более, это только на один раз, да ещё он получит право осмотреть округу. Как он сбежит, не зная даже, где находится.       Чайльд упирается, вцепившись, кажется, всей челюстью в поводок, но Чжун Ли отбирает-таки его конец и с невозмутимым видом вытаскивает молодого человека в образовавшуюся в камне дыру. Следует признать, Тарталья восхищён подобным. В Снежной было множество новшеств, но такого даже во Дворце Чайльд не видел.       Юноше приходится поморщиться и отвернуться, чтобы солнце не слепило настолько ярко, и он едва не задыхается, не заметив, что Чжун Ли уже продвигается вперёд, натягивая верёвку. Тарталья шипит, как настоящий заправский лис, и едва удерживается от желания вонзить зубы в руку своего хозяина. Он тщетно пытается выбраться из дурацкой травы. Она влажная, поскольку роса ещё не успела высохнуть, и Чайльд попросту вляпывается в грязь, половину усилий растрачивая впустую.       Он осторожно касается зубов языком и, сжав челюсть, торопливо ползёт за Чжун Ли. Конечно, можно было бы крикнуть, но насколько позволяет Чайльду его кругозор, он полагает, что лисицы не приучены разговаривать. К тому же, он не собирается унижаться ещё больше. — Кажется, ты хотел посмотреть на Гавань, — задумчиво говорит Чжун Ли, наконец останавливаясь. — Если ты повернёшь голову, то увидишь её огни.       Тарталья скулит, отдуваясь, и всё же заваливается набок, когда пытается рассмотреть город. Его свободная одежда, скорее напоминающая юноше мешок, нисколько не помогает ему не промокнуть. Наоборот, она лишь неприятно липнет к коже, и Чайльд морщится, ощущая себя свиньёй или коровой, валяющейся в луже. Да, скорее, всё же коровой. Свинья хотя бы сможет подняться из грязи и, гордо хрюкнув, исчезнуть. — Ты в порядке? — осведомляется Чжун Ли, с поразительной скоростью опускаясь на корточки.       Он не касается Тартальи, очевидно, памятуя, как яростно оборотень вцепился ему в запястье. Шрам до сих пор не исчезает, и Чайльд зачем-то показывает хозяину зубы, довольный своей находчивостью. В конце концов, господин Чжун Ли сам виноват, что не зовёт его иначе, кроме как лисом! Очевидно ожидать некоторую жестокость от животных. — Архонты, ты весь в грязи, — бормочет мужчина, изучая вертящегося в траве и потерявшего желание вставать Тарталью. — Это случайный промах или издевательство?       Чайльд шипит, спеша упрятать в земле свою улыбку. Он не знает, что именно вызывает в нём желание смеяться — удивлённый хозяин или ласковое солнце и тихий ветерок. — Поговорим о Царице, — наконец предлагает Чжун Ли, судя по голосу, и не думая вставать.       Тарталья замирает, лишь через несколько секунд понимая, что именно этим и выдаёт правду. Уже слишком поздно, чтобы отрицать удивление. Чжун Ли успевает заметить всё, что ему нужно, за один миг, Чайльд уже давно это понял. — Что ей потребовалось в Ли Юэ?       Юноша поворачивается на бок и смотрит куда-то вдаль, на гору за хозяином, вместо ответа лишь скалясь. Он животное. А животные, как известно, лишены дара говорить. Пускай затеявший эту игру господин Чжун Ли сам и расплачивается за свою глупость. — Я не верю, что она могла послать кого-то вроде тебя для того, чтобы отобрать Сердце Бога Гео Архонта.       Тарталья морщит нос и хмурится, задетый подобным высказыванием. Он что же, слишком плох для этой роли? Ну уж нет, этот господин не видел его вооружённым Глазом Бога, а ещё лучше — Порчи, имеющим оружие у себя под рукой и не связанным обязательством выжить. Он не знает, на что способен Чайльд! — Ты скорее кусаешься, чем пытаешься договориться, — задумчиво говорит Чжун Ли, медленно и осторожно касаясь кончиками пальцев не прекращающих двигаться взъерошенных ушей. — Нет, ты совершенно не подходишь.       Тарталья посылает хозяину ненавидящий взгляд и поспешно садится, удивляя не только Чжун Ли, но и самого себя. Он ощущает, насколько вымазан, только когда пытается поправить съехавшую назад рубаху. Несомненно, будь он лисицей, даже такого одеяния было бы слишком много, но скромному человеку одного лишь этого невероятно мало. Где его штаны, Бездна их забери? Почему он не может быть тогда полностью голым? Даже так лучше, чем в одном дурацком мешке да нижнем белье!       Чжун Ли не выглядит смущённым переменой. Он улыбается, пожалуй, чрезмерно мягко для такого человека, каким его представляет юноша, и треплет рыжие волосы. Чайльд не уворачивается, ограничиваясь тем, что просто сводит брови. — Хотел бы я знать, как столь очаровательное существо может быть воином, — бормочет Чжун Ли. — Ты создан для иного.       Тарталья бы сказал, для чего он создан, но не хочет выходить из роли. Кто он такой, этот Чжун Ли, раз считает себя в праве рассуждать о чьём-то предназначении. — Ты ведь приехал убить Архонта, верно?       Чайльд отворачивается и смотрит вниз, туда, где плещется жизнь Гавани. Отсюда видны действительно одни лишь огоньки, да и те смутно, но Тарталья уже начинает понимать, что следует делать. Если отнять у Чжун Ли конец поводка и скатиться, можно с лёгкостью сбежать. Точно! Вот он, его шанс! Но как его не потратить впустую? — Ну, довольно игр, — говорит мужчина с некоторым раздражением. — Я задал вопрос. Тебе лучше ответить на него.       Юноша мотает головой. Вот ещё! Этот важный господин нашёл не того человека, чтобы проворачивать свои глупые планы. Более того, он и не человек вовсе, а оборотень. — Почему ты не бежишь? — интересуется Чжун Ли спокойно, словно рассуждает о погоде.       Тарталья вздрагивает и поворачивается к нему всем корпусом. На этот раз Чайльд молчит не потому, что хочет. Он удивлён и, как ему кажется, уже успел проглотить свой дурацкий язык.       Чжун Ли медленно кладёт конец поводка на сырую землю и выпрямляется. Он складывает руки на груди, мрачно наблюдая за юношей, и через секунду поворачивается к нему спиной. — Тебе следует знать, с кем ты имеешь дело, — наконец говорит Чжун Ли, так и не оборачиваясь. — Ты пришёл похитить Сердце Бога именно у меня. Теперь же, когда ты опоздал, полагаю, это не имеет значения. Приятно было познакомиться, смелый и умный лисёнок.       Чайльд нелепо хлопает глазами, чувствуя, что задыхается, и с удивлением смотрит на то, как растворяется в воздухе его бывший хозяин.