Ты и твоя тень

Холодное октябрьское утро давало о себе знать, за окном начинают осыпаться листья, вставать по утрам до ужаса холодно, а единственное утешение — «мыть» руки под проточной горячей водой. На кухне шуршали тарелки, кипел чайник, доносился запах малинового варенье, наверное мама испекла что-то. Это и к лучшему, хотя бы не пьяная, как это было на старой квартире. Я вышла с ванной и мама позвала меня: — Ты долго? В школу же не успеете. — Я сейчас, мне нужно собрать портфель. Блин, ещё записку нужно написать, о отсутствие на прошлой неделе. Я решила написать сама, но не смогла продолжить после «Светы Токаровой не было из-за» потому что не знала, что сказать о моих синяках по всему животу, решила дать маме. Она писала, а я пила чай и смотрела как капли с запотевшего окна скатывались на белый, немного потёртый подоконник. На кухне было тепло. В автобусе был час пик, но мне удалось сесть, ещё и у окна. Достала наушники, но они как всегда были запутанные, руки немного замёрзли, но я их победила. В класс заходила нехотя, потому что училась здесь месяц, а друзей толком не нашла. Единственная Оел с первого дня меня «приняла». Не знаю, она немного настырная, но добрая. — Привет, а я думала ты уже не придёшь. Только я хотела сказать, что просто долго стояла на улице перед уроком, как мой пенал выхватила Даша. Это моя одноклассница, которая как и Оел, меня «приняла» в первый же день, но к сожалению по-другому. С учётом того, что её фамилия — Поцелуева, гнобят все меня за «Токарову». Хотя на что я надеялась… — Отдай, это моя вещь. — Атай ето мая весь. Она швырнула его в меня и всё разлетелось по классу. — У тебя ума хватает только кривляться? В 16 лет только этому научилась. Ты же ничего не можешь, кроме физической силы. Ты слабая, даже с наличием кулаков. Всё что тебя ждёт — колония и передачки от матери. Что тебе от меня нужно, ты уже показала свою силу неделю назад. Даша подвела бровь — «У кого-то голосок прорезался я вижу?» Я не стала отвечать, потому что почувствовала как ком подходит к горлу, а слезы скапливаются в уголках глаз. Ведь это вторая школа где меня унижают, а я только сейчас осмелилась что-то сказать. Стало обидно за себя. Оелана протянула руки и я с всхлипом обняла её. В класс зашла учительница: — Так, 11-Б, что у вас за балаган, вы взрослые люди, но стены ходором ходят на первом этаже! Садитесь. На последнем уроке была физкультура, и мы дружно решили её прогулять. Оел жила намного ближе к школе, так что получалось, что я её проводила каждый день. Я села в автобус, опять включила музыку, на душе как-то стало проще, почти забыла о инциденте с пеналом, кстати не насчитала 2 ручки, чёрную и красную, наверное где-то под партами. Дома не было никого, брат на тренировке, а мама наверное пошла к бабушке. После школы я проспала 3 часа, за окном в сумеречной темноте мелькали машины, на телефоне сообщения от мамы, что они у какой-то там тёти на дне рождение и будут ближе к 10. Я села на окно. Листья кружились от ветра, машины отдавали блики от мелкого дождя. Мне захотелось послушать музыку, всё равно никого не было. Я почти отвела взгляд, как вдруг под светом фонаря увидела как Даша несёт пакет возле моего дома. С виду она смахивала на парня в спортивках и чёрной олимпийке, но я узнала её по походке и невозмутимому взгляду. Не думаю что она тут живёт, по крайней мере я ни разу не видела её. Нужно было сделать уроки. По квартире раздались слова из моей любимой песни, она всегда будто описывала мою жизнь, а я искала дневник. Из бокового кармана виднелась аккуратно сложенная бумажка. Сначала я не обратила внимание, но вдруг осознала, что в субботу портфель стирался. И опять всё из-за этой дуры, она и её 2 подруги побили меня до синяков, а всё из-за того, что Дашку отсадили от Макаровой Лизы, а меня от Оел нет. Достав, я поняла, что это фантик от конфеты. На внутренней серебристой стороне, чёрной ручкой было написано: «вообще-то мне 17».