Ты и твоя тень

В пустой квартире наполненной звуками капающего крана, отголосками ветра, в дыме сигарет — сидела поникшая я, нужно было бы доделать уроки, но что-то не давало покоя: «Зачем она мне ответила?» Переведя взгляд на рабочий стол, я словила себя на мысли, что сижу так час, зачем мне сдалась эта необразованная хабалка, которая кроме кулаков ничего не умеет.        Потушив сигарету мне пришлось открыть окно, в квартире было холодно, но мать не знала что я курю. Ну или не курю… Я не умею в затяг, но сам процесс меня успокаивает, больше баловства чем дела. Утром я как обычно собиралась в школу, сегодня наш класс поздравлял учителей, поэтому нужно было привести себя в порядок. Решила впервые сделать стрелки. Мама тоже обратила внимание, и немного подправила их. Перед выходом всё никак не решалась, смыть или оставить. «Что я делаю, какие стрелки блин. Как не преподноси себя, всё равно побьют и унизят» Времени умыться не оставалось, поэтому решила перед уроком вытереть всё в уборной. Оелана завороженно посмотрела на меня, и сначала я даже испугалась, что всё настолько плохо. Она просила не смывать это, потому что по её словам мне очень идёт. Я и сама не знала, вроде бы макияж был красивым, завитые светлые волосы, заколотые маленькими шпильками, дополняли образ, девочка — девочкой, как сказала бы моя мама. Но всё-таки роднее оборванная растянутая футболка… Поцелуевой не было 2 урока, и я, как и остальные, уже обрадовались тихому, спокойно проведенному дню, как тут подошла Захарова из 11-А, подружка Даши. — Тебя на заднем дворе ждут. — Кто? Я не договаривалась ни с кем. (Конечно я понимала, что ждут меня там — разбитое лицо и сломанные пальцы) — Меня просили передать, сама выясняй свои проблемы. Оел долго отговаривала меня, просилась пойти вдвоём, что бы вдруг чего помочь, но я не хотела её впутывать. Решила идти одна, не хочу показаться трусихой. Как ни странно там не было никого, это я так думала, первые 2 минуты, до момента пока с окна школы не вылилась какая-то вода, а со стороны стадиона не подошли Поцелуева и Макарова. Я стояла промокшая до нитки, теперь уже, в грязно-белой блузке, которая неуклюже прилипла к телу, волосы из красивых кудрей прилизались к голове, а не водостойкая дешевая тушь потекла по всему лицу. Мне не хотелось даже начинать что-то говорить, впрочем за меня это сделала сама Даша. — Чувствуешь грязь? Нет? А я чувствую. Я чувствую, как передо мной стоит кусок грязи. Ты наверное бессмертная, раз решила открыть рот при всём классе? Поверь, Светик, я опровергну твой дар очень быстро. — Эй, ты чо хвост за собой притянула? — Спросила Лиза. — Нет, я одна. — Иди проверь. — Даша указательно кинула взгляд Макаровой на угол школы. — А теперь, Светик, поговорим по-другому. Едва услышав, что она сказала, я почувствовала как в глазах потемнело. Жуткий всхлип издался на пару секунд, но так громко, что птицы резко взлетели с проводов. Она ударила меня в живот, в то место где била предыдущие два раза. Эта часть живота была в жёлто-синих гематомах. Которые сходили уже 2 недели. Я упала на колени, содрав ноги вперемешку с капронками. Колени запульсировали от боли, мелкие песчинки попали прямо в раны. Даша подняла кулак, и я приготовилась к очередному удару, но почему-то… не почувствовала его. Через мокрую блузку было видно мои шрамы, она смотрела туда так пристально, что я не знала как реагировать. Она встала, смахнув рукой пыль со своих колен, и подала мне руку. От неожиданности я не сразу её протянула. Её ледяные глаза смотрели прямо в душу, молча она забрала свой портфель и ушла. Не знаю сколько прошло минут, но я «вернулась» только от криков Оеланы. — Светочка, поднимайся, у меня есть вода, давай промоем руки? У тебя есть дома бинты и перекись? Вроде бы я что-то ответила, не помню, перед глазами был образ агрессивной в порыве злости и в тоже время спокойно — понимающей, что-ли, Даши. В автобусе Оел вытирала влажными салфетками раны на моих ногах, говорила что ей меня жаль и что-то подобное. А я просто смотрела в окно. Мы ещё не ходили друг к другу в гости, поэтому на её лице было видно мимолётное стеснение. Не успев раздеться, Оелана начала тыкать мокрой ваткой мне по коленям. — Ауч, ты где это нашла? — Решила включить логику всех мам. На кухне в верхнем ящике, от которого несёт лекарствами. — А, ну да. — Не дёргайся, а то ещё какая-то инфекция начнёт развиваться. Она посмотрела мне в глаза, и почему-то в них я почувствовала какую-то боль. — Тебя что-то тревожит? Мы никогда об этом не говорили. Смахнув слёзы, она произнесла: — Нет, ты что, всё в порядке, это за тебя нужно переживать, посмотри какая ты, вся в синяках. — Та мне не привыкать, не беспокойся. Маленькую паузу прервал звонок. Это звонила её мама. Пока они говорили, я увидела блокнотик, который она вытянула вместе с телефоном. Он был слишком «девичий». Даже не подумав я открыла первую страничку где серым карандашом нарисована, предполагаемо, её семья. Я улыбнулась и хотела положить, но Оелана резко открыла дверь. — Ты что, читала? — Нет, я просто увидела каких-то людей, наверное твоя родня? — Свет, ты читала? Скажи честно? — Я честно говорю, прости, не нужно было трогать без спроса. Мне стало стыдно. Она присела ко мне и обняла. — Прости, я просто не ожидала, извини, Свет… Мы сидели на окне, всё-таки всматриваться в старые мрачны дома вдвоем веселее. Проводив её я пошла в комнату. Хотела убрать с подоконника чашки, но увидела рисунок. Наверное, нарисован сегодня. На нём ещё уцелевшие кудряшки, макияж, и красивая, выглаженная блузка. (А я и не знала, что она так красиво рисует) С боку была красиво выведена надпись «Мин эйиигин таптыыбын». Не знаю, наверное, это что-то на якутском. А под рисунком «Всегда свети» Я тоже тебя люблю, Оеланочка⁠♡