Всё смешалось в похоронном доме

— Это что такое? — Сюэ Ян подхватил из корзины гнилую картофелину. — Даочжан, ты опять у лао Пина овощи брал? Даочжан понуро опустил голову. — Чэнмэй, он клялся, что в этот раз и правда хорошие, — попытался оправдаться он. — Неужели опять солгал… — Да неужели, — фыркнул Сюэ Ян и полез дальше рассматривать овощи. — Капусту, считай, можно выбрасывать, жрать там уже нечего… убью! Глаза его потемнели от ярости. Эти твари смеют продавать гнильё его даочжану! Этому святому человеку, который слова злого не скажет, нечисть регулярно вырезает, всех знает поимённо и никогда не обманет! Руки Сюэ Яна затряслись. Он уже готов был прямо сразу идти на рынок и показать этому лао Пину, где раки зимуют, но Синчэнь строго покачал головой: — Чэнмэй, ничего страшного. Ты не замараешь руки кровью, — он поджал губы, но дрожь в пальцах скрыть не смог. Волновался. А Сюэ Ян и вправду обещал, что убивать больше без надобности не будет. — Даочжану опять продали гнильё? — а вот и Врушка подоспела. Сунула нос в корзину, понюхала, скривилась. — Гадость какая! Нет, даочжан, сегодня последний раз, когда ты ходил на рынок один! Даочжан расстроенно опустил голову и погладил Врушку по голове. Сюэ Ян картинно вздохнул, похлопал её по плечу и провозгласил: — Твои слова, Врушка, не мои. Вот ты и заменишь даочжана. — Ах ты кошак драный! — накинулась на него девчонка. — Ещё меня приплетать будет! А ну меня там изнасилуют! — Не посмеют, — Сюэ Ян оскалился. — Возьмёшь с собой деточек. «Деточки», полутораметровые жуткие крысы, тут же высунулись из-за угла и поскакали на кухню. — Еда? Еда! — визжали они. — Мама принесла еду! Синчэнь рассмеялся и почесал одного из них за ухом. — Если найдёте что съестное, всё ваше, — он улыбнулся, но как-то горько. Даочжану не нравилось, когда у него что-то не получалось. Он любил быть полезным. — Ещё бы, мой даочжан такая хозяюшка, — под нарочитые рвотные позывы А-Цин и шебуршание крысюков в корзине Сюэ Ян приобнял Синчэня за талию и чмокнул в щёку. — И штопает, и стирает, и подметает. Вообще умница. А за продуктами сами ходить как-нибудь будем. — Чэнмэй, ты обещал, — у даочжана губы так и разъезжались в улыбке, но он всё ещё пытался казаться строгим. — Без надобности… — Да помню я, помню, — отмахнулся Сюэ Ян. — Ничего твоему лао Пину я не сделаю. И усмехнулся про себя, подарив Синчэню ещё один поцелуй. Он-то, может, и не сделает… — Опять мясом не пахнет, — разворотившие всю корзину крысюки разочарованно застонали. — Мама морит нас овощами! Но мама хорошая, она приносит еду, даже когда человекотвари ей не платят. Один из них потёрся мордой о плечо Синчэня, напрашиваясь на ласку. — У нас нет денег на мясо, простите, — каждый раз даочжан извинялся, хотя с деньгами туго было всегда. — Но вы же знаете, много мяса есть нехорошо. Это ведь тоже живые существа. Сюэ Ян прокашлялся, когда увидел, что старший крысюк раскрыл свою пасть, и зверски на него посмотрел. Тот кивнул и заткнулся — мол, понял, уговор есть уговор. Сюэ Ян подарил ему самую жуткую свою улыбку, а затем качнул головой в сторону — дело, мол, есть, обсудим после обеда. Конечно, Сюэ Ян часто мечтал увидеть даочжановы прекрасные глаза, но как же иногда было удобно, что он слепой…

***

Ночью Сюэ Ян спокойно спал, завернув даочжана в одеяло и свои объятия. Было тихо, и даже цикады не так сильно орали над ухом. Ничего не мешало спать. Вот только в какой-то момент Сюэ Ян резко открыл глаза, услышав, что снаружи кто-то шебуршит чем-то и явно копает землю. Он тут же подскочил — не хватало, чтобы эти умники разбудили даочжана. Сюэ Ян уложил голову Синчэня на подушку, подложил под неё его же руку, а сам по-бысттрому накинул на себя верхнее ханьфу, завязал и вышел на улицу. Там сидели эти три юных дарования. Рядом с ними зияла дыра — неширокая, но глубокая. Сюэ Ян проверял, знает. Оттуда они очень слаженно доставали всякую всячину — еду, дохлых кур со свёрнутыми шеями, новое одеяло, какие-то побрякушки, деревянный гребень и прочее, прочее. Каждый предмет, вытащенный на поверхность, сопровождался радостным гоготанием. — Отлично сработано, — Сюэ Ян потёр руки и присел на корточки рядом с крысами. — Давайте посмотрим, что тут у нас? — Много еды! — похвастался младший крыс. — Сколько кур, папа будет доволен, папа тоже мяса не ест… Это был их маленький секрет. Даочжан всю семью старался посадить на овощи, и если Сюэ Ян стойко терпел, то крысы, естественно, без мяса жить не могли. В какой-то момент Сюэ Ян поймал их ночью за обгрызанием руки с местного кладбища и договорился, что он позволяет им туда шастать за едой и не сдаёт даочжану, а они не говорят даочжану про его мелкие шалости на рынке. Ну, например, о том, что Синчэнь не знает и не узнает, что лао Пин, который уже не в первый раз обсчитывает и обвешивает его, пару лун назад не досчитался пары пальцев на руке… — Одеяло! — фыркнул средний. — Еды у нас хватает, а вот одеял нет! Папе с мамой приходится под одним спать. А от той человекотвари не убудет, нет, он обидел маму, пусть без одеяла спит. Какая жалость, что у лао Пина были деньги и он мог позволить себе купить ещё одно одеяло, но Сюэ Ян радостных детишек решил не разочаровывать. Тем более что он и сам злорадствовал. — Ух ты как блестит! — мелкий подхватил из земли симпатичную заколку, которую наверняка увёл у дочери лао Пина, и надел себе на ухо. — Я человекотварь, смотрите! — пропищал он, удивительно точно копируя манеру речи этой зазнайки-девицы. Сюэ Ян покатился со смеху, но вовремя заткнулся и попросил крысюков тоже быть потише. А ну как разбудят даочжана, и тогда им всем мало не покажется. — А ещё у человекотвари во дворе огромная дыра, — похвастался старший. — И мы его зерно рассыпали по двору. — Сожрали то есть? — поинтересовался Сюэ Ян. Эти твари жрали всё — без исключения. И они постоянно были голодные. — Нет, папа, конечно, нет, — глаза старшего были честные-честные. Остальные закивали. — Сожрали, значит, — Сюэ Ян махнул рукой. Он знал своих детишек слишком хорошо. — Ну и тем лучше. Я бы не исключал, что эта мразь лао Пин по земле ползать будет, чтобы своё зерно собрать. Младший крысюк отбросил заколку, с которой игрался до этого момента, и подхватил гребень. — О, а это красивая вещица, — Сюэ Ян вырвал его у мелкого из лап. — Подарю его даочжану. О том, где взял — ни слова, ясно? Его кровожадный взгляд давно уже не пугал крысюков до смерти, но всё же они знали — если папа сказал нельзя, значит, будет плохо, если сделают. Потому что папа говорил нельзя только в одном случае — если это расстраивало маму. — Конечно, конечно, мы поняли, — закивали крысюки. — Мы стащили у него всё, что можно, да-да, человекотварь ещё и денежек не досчитается! И тут они стали высыпать из свёртков, которые Сюэ Ян не заметил ранее, монеты. Это были в основном мелкие деньги, но для их семьи и это было неслыханным богатством. Сюэ Ян сомневался, что это сделает погоду для семьи лао Пина, но подгадить ему давно не мешает. Какая жалость, что Сюэ Ян не может перерезать ему горло! На него-то плевать, а вот даочжан расстроится. — В порядке исключения разрешаю сегодня опять сходить на кладбище, — сказал Сюэ Ян. Он по-быстрому спрятал все мелкие вещи в рукав цянькунь, а крупные сложил в одеяло, которое решил отнести в сарай и там пока оставить. Завтра придумает, что сказать даочжану. Крысюки радостно закивали и опять нырнули в землю — рыть очередной подкоп. Вскоре послышалось шебуршение в земле, а Сюэ Ян, закинув одеяло в сарай, со спокойной душой отправился спать. Подлез к даочжану, уложил его себе на грудь, погладил ему волосы и заснул. А рано утром проснулся от того, что на потолочной балке восседал один из крысов и кидал им на постель конфеты. Другие два свернулись под боком у Синчэня и требовали сказку на ночь — после такой трудовой ночи крысюкам хотелось спать. Даочжан, поглаживая одного по спинке, уже что-то тихо вещал, а Сюэ Ян потянулся и завалился обратно. Ну его, тоже послушает. А что — детям можно, а мужу нельзя?

***

— Даочжан, докука опять что-то натворил? — послышался крик А-Цин. Настолько громкий, что недовольные крыски заворочались, просыпаясь, хотя их днём разбудить было сложно — ночные твари, что с них взять? — С чего ты взяла? — удивлённо спросил Синчэнь. Сюэ Ян оторвался от прилаживания новой спинки к кровати, которую он сделал из странных на вид досок, притащенных ночью сообразительными детишками, и замер. Неужто лао Пин пришёл ругаться? Ещё не понял, что с Сюэ Яном шутки плохи? — Да там какая-то женщина пришла, докуку нашего к себе требует! Говорит, обворовал её! Значит, жёнушка. Вот тварь эдакая, её Сюэ Ян в прошлый раз ради Синчэня пожалел — обещал же без причины зло не творить. Надо было и ей пальцы лишние отрезать, а то много мнит о себе. — Чэнмэй? — строго вопросил Синчэнь. — Я не верю, что это сделал ты, но умоляю тебя, не ври мне, — его повязка повлажнела и чуть окрасилась красным. Сюэ Ян подскочил, бросил всё и обхватил Синчэня руками: — Что ты, даочжан, я от тебя ночью не отходил, обнимал всё! Когда бы я успел обокрасть эту… женщину? — от резкого словца пришлось сдержаться. — Тьфу, гадость какая! — А-Цин скривилась и сделала вид, что её сейчас стошнит. — Не при детях же! — Детей не вижу, только наглую Врушку, — не остался в долгу Сюэ Ян. — Ладно, пойду поговорю с гостьей. В этот же момент дверь чуть не слетела с петель, настолько яростно жёнушка по ней стучала. Да, пальцы ей явно лишние. Если она ещё и выбьет дверь, так и руки не досчитается! Сюэ Ян ей что, обязан двери чинить каждый раз, когда она решает заявиться к ним в дом? — Как вы посмели! — прогремела женщина, как только Сюэ Ян открыл ей. — Я знаю, что это ты, скотина! Только ты смеешь рыпаться на моего мужа, который честно торгует на рынке! А сейчас ты решил порушить всё наше хозяйство?! — Уважаемая, — руки так и чесались поотрывать ей что-нибудь, но нельзя — даочжан рядом. — Если ваш муж честно торгует на рынке, то я — прекрасная дева. Он посмел обмануть слепого! — когда дело касалось даочжана, Сюэ Ян впадал в бешенство на раз-два. — И вы называете это честной торговлей?! — Нам ещё дочь замуж выдавать! Кто её без приданого возьмёт? — дамочка упёрла руки в боки. Телосложения она была плотного, щёки порозовели — ну точно свинья. Вот радость была бы разделать её… — Мне тоже дочь замуж выдавать! — Сюэ Ян пожал плечами. — И ещё троих детей кормить! — И что теперь? — женщина медленно доходила до точки кипения. — У нас во дворе гигантская дыра! Зерна нет! Половины вещей нет! Кур нет! Хочешь сказать, это не ты сделал?! — Да мне-то это за каким гуем надо? — расхохотался Сюэ Ян. — На себя-то посмотри! Заявилась сюда, ко мне домой, и предъявляет обвинения! К такой свинье, как ты, только лиса заберётся! Я бы побрезговал даже подходить к твоему дому! — Как ты смеешь так со мной разговаривать? — дамочка бешено вращала глазами и наступала на Сюэ Яна, который из-за присутствия даочжана рядом не мог даже пригрозить ей ножичком. — Ты кто, заклинатель или псина подзаборная?! Судя по твоему поведению, уж точно не благородный заклинатель! Она уж было занесла руку для удара, как в этот момент рядом мгновенно оказался даочжан. Он перехватил запястье опешившей женщины мягко, но крепко — так, что она не могла двинуть рукой. — Я попрошу вас выбирать выражения, — твёрдым тоном сказал Синчэнь — как отрезал. — Этот человек защищает наш город, вам стоит быть повежливее. И даже не оскорбил! А женщина мигом заткнулась, исподлобья глядя на явившееся ей божество. Сюэ Ян даже грудь выпятил — так он в этот момент гордился Сяо Синчэнем. Вот какой, оказывается, может быть его даочжан! Мерзкая жёнушка открыла было рот, чтобы что-то сказать, как в этот момент их детишки, видимо, проснувшись от криков, стоявших в доме, выползли в коридор и сонно заморгали на всех троих красными глазищами. Тут Сюэ Ян заметил притаившуюся в уголке и усмехающуюся А-Цин — умная девочка, знает, кого надо разбудить. Синчэнь отпустил запястье дамочки, и она уронила руку, уставившись во все глаза на крысов. Лицо её мигом побелело, а голову она вжала в плечи. — Это что за твари?.. — пролепетала она. — Заткни свой поганый рот, это наши дети, — прошипел Сюэ Ян. Неважно, что он сам их так же называл, это его семья, и он не позволит какой-то базарной бабе оскорблять своих родных! Крысы тут же подобрались ближе. Один из них запрыгнул дамочке на спину, и она завизжала и завертелась, пытаясь скинуть с себя огромную тушу. — Не оскорблять маму и папу! — запищали остальные два. — Тьфу, противная человекотварь, жрёт много, а толку мало. — Шерсть совсем не густая, — оповестил третий, покопавшись у дамочки в шевелюре. — Наверное, та деревянная штуковина у неё просто лежала. — Плохо лежала! — загоготал старший крыс, который уже сцапал побелевшую от страха женщину за руку и начал стягивать с пальца кольцо. — Зато у мамы будет лежать хорошо. — Это был мой гребень! — заверещала дамочка и скинула, наконец, крыса со спины. Тот шлёпнулся о пол и завыл. — Убийца! Чуть не сломала мне спину, противная человекотварь! — орал крыс, потирая ушибленную часть тела. — Ты стащил мой гребень, тварь! — дамочка замахнулась было рукой, но мелкий крыс потянул её за юбку, и она повалилась на пол. Тот сел сверху и мерзко захихикал. — Так вот кто это сделал! А ты науськивал! — она указала толстым пальцем на стоящего у стены Сюэ Яна, который едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. — Да зачем? Они и сами неплохо справляются, — он развёл руками. — Они же детки, пусть играют себе. — Они разворотили мой дом! — визжала женщина. В этот момент крыс, сидевший сверху, наклонился пониже и раскрыл свою зубастую пасть. Женщина, углядев острые, как бритва, зубы, охнула и завертелась, как ужаленная. Жуткая картина, видимо, придала ей сил, и она, вывернувшись из-под довольного крыса, бросилась прочь, придерживая юбку и даже забыв выкрикнуть очередное проклятие. — Чэнмэй, — укоризненно вздохнул Синчэнь, тут же сделавшись опять мягким и покладистым. — Я же говорил тебе… — Я правда ничего не делал! — Сюэ Ян поднял руки, будто защищаясь. — Они оскорбили маму, — крысы подскочили к даочжану и обхватили его ноги и талию с разных сторон. Ласково прижались, выпрашивая почесушки. — Эта человекотварь и её противный муж обидели нашу маму. Синчэнь улыбнулся, но тут же посерьёзнел — будто одёрнул себя. — Так нельзя делать, ясно? Эти люди поступили плохо, но это не значит, что можно делать так же, — он погрозил пальцем. — Это и к тебе относится, Чэнмэй, — и ожидающе обернулся к нему. — Да-да, вы поступили очень плохо, — поддакнул Сюэ Ян. — Очень-очень плохо. Я вас накажу, — и усмехнулся, подмигивая крысюкам. Те поняли правильно — Сюэ Ян ими очень доволен.

***

— Прости меня, даочжан, — лишь только они остались одни, Сюэ Ян затащил Синчэня к себе на колени и обнял. — Но я так не могу. Эти люди обижают тебя и оскорбляют. Я не могу оставить это просто так! — Спасибо, что не взялся за старое, — Синчэнь опустил голову. — Но так всё равно делать нехорошо. И ты ещё и наших детей в это втянул… — Зато у нас теперь есть второе одеяло, — гордо оповестил Сюэ Ян. — Даочжан, наши дети и без меня всё это умеют. Ты не думай, что они такие же наивные и добрые, как ты. Это крысы, воровать — это их природа. — Наверное, — даочжан кивнул и сполз с колен Сюэ Яна, вместо этого прижимаясь к его боку. — Одеяло надо вернуть, — строго продолжил он через мгновение. — Это не наше. — Не обеднеют, — Сюэ Ян пожал плечами. — Подумаешь, одеяло. Да за те деньги, которые они с тебя сдирают каждый раз, можно три одеяла купить. Синчэнь понуро опустил голову. Сюэ Ян понимал, что он расстроен — даочжан никогда этого не показывал, но ему не могло не быть неприятно и обидно, что его обсчитывают и подсовывают гнильё. Поэтому Сюэ Ян обнял его покрепче, зарылся пальцами в волосы. — Ладно, в этот раз они действительно перешли черту, — сдался даочжан. — Эта женщина повела себя очень грубо, хотя её тоже можно понять. Но впредь, пожалуйста, не делай такие вещи у меня за спиной, — попросил он. — Конечно, даочжан, — клятвенно пообещал Сюэ Ян и полез целоваться.

***

— Эй, докука, — позвала Сюэ Яна Врушка, копаясь в корзине с картошкой. — Смотри, вся поросла. — Что? — Сюэ Ян обернулся так резко, что волосы хлестнули его по лицу. Даочжан только что вернулся с рынка. Он оставил корзину на столе, наказав А-Цин разобрать продукты, а сам ушёл стирать вещи на реку. Сюэ Ян строгал деревянные игрушки у очага, когда девчонка окликнула его. Сюэ Ян был зол. Очень зол. Потому что картошка и вправду была испорчена — есть её было уже нельзя. Придётся выбрасывать. А даочжан наверняка опять переплатил за вот эту гадость. — Так, Врушка, слушай сюда, — Сюэ Ян схватил её за плечи и повернул к себе лицом. — Ты бежишь на реку сейчас же и ноешь даочжану, чтобы он там подольше был. Заболтай его там, ты это умеешь, я знаю. А-Цин резво кивнула. — Я бы и сама догадалась, раскомандовался тут, — фыркнула она следом, как будто ей претило так просто соглашаться с Сюэ Яном. — Папаша. Счастливо оставаться, — А-Цин помахала рукой и выбежала из дома. Умная девочка. Сюэ Ян кровожадно усмехнулся и пошёл будить детей. Им предстоит хорошо развлечься в этот день…