Испачканный печалью

Накахара не сразу понял, что произошло с миром. Не сразу дошло осознание, что это конец, что долго выживать в таких обстоятельствах будет тяжело даже ему. Когда все случилось, они с Осаму были на задании, раздался какой-то хлопок, а все, кто были вокруг, начали хвататься за горло и падать наземь. Наверное он минут пять или даже десять пытался их разбудить и тряс, пока Дазай не вытащил его наружу. Вокруг каждый человек лежал без сознания, а те единицы, что остались стоять, также пугливо пытались будить друзей и родных. Чуя помнит, что он все это время был как в белой пелене, плохо слышал, видел и почти ничего не понимал. Как и остальные. Кроме Осаму. Он сразу же бросился к байку, наспех его заводя и запихивая рыжего назад. Накахара помнит, как впивался в тонкое тело напарника, продолжая неверящим взглядом провожать тела и рыдающих людей. Проехали они недолго, в какой-то момент тела начали вставать и тогда Чуя понял. Понял, что этому миру пришел конец. Ветер треплет волосы, вокруг неразбериха, крики, стоны, рычание. На бледном лице Осаму проступает пот, как же он это не просчитал? Как же Мори этого не понял? Два идиота. Дазай заворачивает в знакомый ему двор и тянет Чую, который все еще в прострации. Оно и неудивительно, Осаму и самого мутит, еще и голова кружится. Только вот терять сознание сейчас — не выход, они оба тут подохнут. Рыжий идиот до сих пор ничего не понимает. Но хотя бы молчалив и не так сильно действует на нервы. Дазай буквально тащит Накахару за собой в здание, быстро блокируя двери и забегая на второй этаж. Чуя так и остается стоять посреди комнаты, пока бинтованный бегает по комнатам и опускает железные ставни на окна, пока закрывает дверь на несколько замков и опускает занавес, пока проверяет запасы в подвале. Как же хорошо быть невротиком и иметь дом на случай апокалипсиса. Как минимум на первые два дня. Не зря в портовой мафии столько платят, не зря. Накахара тупо наблюдает за бегающим туда-сюда Дазаем. И в какой-то момент взрывается и приходит в себя. — Какого черта? — Что конкретно? — Гаркает в ответ не менее раздраженный Осаму, облакачиваясь на стену и тяжело дыша. — Ты серьезно? Очевидно про что я спрашиваю. — Ворчит Накахара, чувствуя как раздражение подступает к горлу. Хочется взять напарника за грудки и спросить почему он закрывает окна ставнями, почему у него вообще есть наземный бункер и нахера он притащил сюда Чую. Но что-то подсказывает, что все это не зря и ненавистный Дазай вновь был прав. — Извини, не успел затащить твой мотоцикл в дом, я был занят более тяжелой ношей. — Язвит в ответ Осаму, медленно сползая по стене вниз. Из носа начинает идти кровь — не самое частое явление у шатена. Накахара тоже чувствует слабость, но ему, очевидно, не так плохо, как Дазаю. Он присаживается на корточки и аккуратно проводит кончиками пальцев по лбу напарника. Даже сквозь перчатки чувствуется горячая кожа и испарина. Накахара тяжело вздыхает и поднимает напарника. Он оказывается довольно легким и Чуя даже невольно пугается, что сломает его. Тело Осаму переносится на диван, он выдыхает что-то неразборчивое, но, кажется, благодарное. Накахара стоит некоторое время в растерянности, смотря на бледного напарника, после решает поискать тряпку. Находит довольно быстро, она почему-то висит на перилах. Кухня тоже находится быстро, Чуя мочит тряпку и возвращается к Дазаю. Он выглядит все еще плачевно, но очевидно находится в сознании. Не доверяет или боится показать слабость? Мокрая, прохладная тряпка опускается на лоб, Дазай замирает, Чуя видит, как напрягается его тело. Осаму несколько секунд серьезно смотрит на Накахару, а после прикрывает глаза, расслабляясь. Чуя, честно говоря, в душе не знает, что это было, но это сейчас не главный вопрос. Он наворачивает круги по комнате, желание разбить стену, окно, дверь, да что угодно, усиливается все сильнее. Вдруг раздается крик, Накахара дергается и собирается на помощь — крик, кажется ребенка, он такой продолжительный, словно вой. Чья-то холодная рука хватает за запястье. Осаму слегка пришел в себя. — Не смей. — Голос напарника сейчас больше похож на хрипы. — Я уже жалею, что спас тебя. — Ругается Дазай, неуверенно вставая на ноги. — От чего? — Накахара дергает руку, пытаясь вырвать ее, но Осаму удерживает. Как он это делает будучи таким худым? — Ты все еще не понял? Газ — способность одного из эсперов или сочетание нескольких способностей. Остальные, без способностей — агрессивная толпа, уже нелюдей. Они погибли из-за газа, а сейчас восстают будучи уже подконтрольными лишь голоду и агрессии. — Осаму так сильно закатывает глаза, что, кажется, даже может увидеть свой «мега»мозг. — Они стали… зомби? — Немного непонимающе спрашивает Чуя, это ведь абсурд. Дазай раздраженно вздыхает, а когда слышит, как крик повторяется уже ближе, бледнеет и сжимает запястье Накахары почти до боли. — Можно и так сказать, я пока не могу объяснить это еще как-то. Но то, что ты слышишь — не живое. — Переходит на шепот Осаму. — И что делать? — Тоже начинает шептать Чуя. — Снимать штаны и бегать. Не знаю я. — Не без стыда признает Дазай. — Надо немного выждать, потом искать Мори. — Зачем выжидать? — Ты идиот?! — Шипит Осаму, напоминая нахохлившуюся кошку. — Мне нужно понаблюдать за поведением этих. До штаба далеко, на улице все еще есть газ. Мы не доедем и не дойдем. — Самый умный да?! С черта ли мне верить в этот бред? — Взрывается и сам Накахара, высвобождая руку. Дазай морщится и демонстративно ложится назад, отворачиваясь к стенке. Чуя пару секунд стоит в нерешительности. Хочется уйти отсюда. Осаму просто не может быть прав. Это нереально. Но он никогда не ошибался в таких фундаментальных вещах раньше. Дазай вообще, как же неприятно признавать, почти всегда прав, да и додумывается до всего намного быстрее Чуи. Накахара злобно вздыхает и в неверии опускается на пол. Мир просто не мог рухнуть в одночасье же, да? Это бред, люди летают в космос, создаются тысячи лекарств, машин, техники, боже, да люди уже близки к разгадке бессмертия, благодаря эсперам! Человечество не может просто пасть. Не может. Накахара тарабанит пальцами по полу, пребывая в мыслях. Все кажется слишком нереальным. До него еще не до конца дошло, что тех немногих близких задело. Не дошло, что задело серьезно, что это хуже чем смерть. Осознание липкой жидкостью только-только обволакивает тело, а внутрь попадет намного позже. Нет, саму концепцию смерти и чего-то страшнее Накахара знает, он понимает что конкретно будет происходить, но вот психика еще не успела отреагировать, не успела закинуть эмоции, не успела погрузить человека в осознание. Осаму все-таки перевернулся от стены и даже успел сесть. Он внимательно разглядывал Чую, казалось, что тот либо понял что-то невероятно важное для себя, либо сошел с ума. Накахара даже не сразу заметил, что на него смотрят, тяжелый случай. — А почему… ну мы не превратились? — Слегка отрешенно спрашивает Чуя. — Я же говорил, подействовало только на обычных людей. Не на эсперов. — Тяжело вздыхает Осаму, будто объясняет почему небо голубое. — Почему? Почему еще и самочувствие херовое? — Пересиливает раздражение Накахара, поднимая глаза. — Не знаю. Поэтому нам нужен Мори. Плохо, наверное, потому что газ и на нас какое-то действие оказывает. — Дазай прислушивается к своим чувствам, стало полегче, но слабость еще есть. — И… что делать? — Чуя вскакивает и начинает ходить по комнате. — Понаблюдать, придти в себя, сделать выводы и направляться к боссу. — Зачем наблюдать? Почему бы сейчас не рвануть?! — Рычит Накахара, все еще решительно не понимая причин их задержки здесь. — Надо было тебя там и оставить, идиотина свиная. Мы не в состоянии сейчас доехать. Мы ослаблены, далеко от места, там на улице куча вывалившихся монстров, которые снуют и ищут еду. Мы не знаем их повадки, скорость, методы заражения. А ехать нам далеко и долго! — Осаму театрально вскидывает руки, виднеются грязные, кровавые бинты. Накахара слегка морщится. — Сам ты свинья. — Я не так сказал! — Да поебать мне! Почему мы не можем воспользоваться моей гравитацией? Поднять я нас не смогу, из-за тебя, но смогу отбиваться. — Почти кричит Чуя. Дазай вновь тяжело вздыхает. — Ну попробуй воспользоваться гравитацией сейчас. — Что? — Давай, пробуй! — Накахара смотрит на Осаму диким взглядом, понимая к чему он клонит. Чуя аккуратно пытается встать на стену. Внутри начинает что-то бурлить, Накахара делает аккуратный шажок на стену, потом второй, третий, четвертый — победно смотрит на Дазая. То, что там бурлило, взрывается и Чуя падает на пол. Гравитация не хочет работать. Головокружение, кажется кровь из носа и матерящийся Осаму. Накахара чувствует, как его затаскивают на диван, чувствует холодную тряпку, ей кажется вытирают кровь. Голова гудит, смотреть по сторонам тяжело, он даже не понимает открыты ли глаза. В легкой бессознательности он проводит какое-то время, после начинает слышать Дазая. Он кажется обеспокоенным. — Слизняк рыжий, приходи в себя, давай! Перенапрягся и отключился, мудила. Что, без способности жить не умеешь да? Ты меня слышишь вообще? — Хлесткий шлепок тряпкой по лицу и Чуя приходит в себя. — Слышу. — Хрипит Накахара. — Не надо было так сильно. Я не уверен, как это работает. — Не без сожаления признает Дазай. Чуя пытается напрячь сознание и прислушаться, есть ли это бурление внутри. Слыша и чувствуя, как потоки энергии снуют по телу, он заметно успокаивается. Они сидят, смотря друг на друга еще некоторое время. Это неловко, но Дазай не отводит глаза, а Чуя не в силах отвести их сам. Накахара все еще немного в крови, из носа полился почти фонтан — сосуды не выдержали давления. Адреналин все еще бушует в крови, пытается поддержать тело, Дазай в этом свете кажется, даже, притягательным. Его бледная кожа, бинты, приоткрытые треснувшие губы и карие глаза, кажутся красивыми. Кажется, что эту простую истину он как-то слишком долго не понимал. Проходит минуты две и Накахара наконец отводит глаза. Виноват во всем адреналин. Ничего больше. Осаму тоже собирается с мыслями и отсаживается от Чуи. Накахара хочет раскрыть рот и что-то сказать, но слова не выходят — горло будто осушило. — Если ты еще раз спросишь, что нам делать, я сам тебя выкину на улицу. — Даже не агрессивно ворчит Дазай, откидываясь на спинку дивана. Рыжий еле слышно смеется. — Сколько тебе нужно время, наблюдатель? — Последнее слово сквозит шуткой, но Осаму удерживает серьезное лицо. Как хорошо, что Накахара уже неплохо его знает, недовольно-весёлые искорки мелькают в глазах. — Хотя бы день. — Фыркает Осаму, вставая на более уверенных ногах и подбредая к окну. Чуя даже если бы захотел, встать не смог бы, все тело дрожит будто изнутри, кажется ватным, растягивающимся. Таких приходов он еще не ловил. Пока шатен что-то там высматривает, заглядывая за приподнятые железные ставни, рыжий безуспешно цепляется за сознание. В какой-то момент это становится совсем бесполезно, вокруг головы словно смыкается черная вода. Ни вдохнуть, ни выдохнуть, легкие горят. Перед глазами темнота сменяется образами, мелькающими, первобытными, требующими. Эти образы внушают ужас, животный ужас. Словно все греховное, что когда-то могло существовать в человеке, эспере, обрело форму, но что хуже, обрело цель. И эта цель была поистине ужасна, настолько невероятна, что она не может сформироваться в словах, лишь образы в голове Накахары. Они истязают его изнутри, пытаются вырваться, хохочут, надрывно, жаляще плачут, яростно рычат, ревут и кричат. Вакханалия, торнадо эмоций, чувств, все это сжимает мозг и сводит с ума, а после… заканчивается? Все растворяется в одночасье, оставляя пустую дорогу, и только завывание позади напоминает, не дает забыть об ужасе. Осаму минут тридцать смотрит в окно, попеременно вытягиваясь в струнку и съеживаясь под подоконник. Дазай ловит взглядом нескольких «людей», судя по всему начался хаос. Кое где уже видны брызги крови, даже несколько разбитых окон, толпы куда-то сметает. Они собираются к чему-то? Одаренных намного меньше, чем обычных людей, так что либо всех эсперов сожрут, либо… Осаму честно говоря не понимает. Дошел ли газ до других регионов? Или это локальный конец света? Дазай тяжко вздыхает, так мечтал о смерти, а теперь бегает от нее. Непорядок. Телефон начинает пиликать, а шатен отшатывается от окна и тихо матерится. — Дазай? — В трубке слышен мужской, хрипловатый голос. — Слушаю. — Ворчит в трубку Осаму, понимая, что он рад живому Мори. — Вы как? — Непроницаемый голос дрогает на микротон, а Дазай понимает — волнуется, причем сильно. — Живы, спрятались. До базы не доедем. Мори-сан это… оно дошло до других регионов? — Честно говоря, он даже не знает, какой ответ будет пугать его больше. В трубке слышна заминка. — Не дошло. Но вероятно дойдет, распространяется быстро. — Осаму холодеет. — А другие страны? — Если не ограничить, то тоже дойдет. Эта проблема будет решена, в целом, даже Йокогама сможет дальше существовать. — Мне нужно отменить способность? — Верно. — Эспер неизвестно где? — Верно. — Нам нужно на базу. — Кажется я мог и не звонить, да? — В голосе слышатся насмешливые нотки, а Осаму чувствует облегчение от них. Никогда не думал, что он будет рад насмешкам старого дурака. — Через сколько? — Дазай, чем скорее, тем лучше, но вы нужны мне живые. Оба. И здоровые по-возможности. — Сколько время на все про все? — Пока неизвестно. Будем выбивать больше времени, но скорее всего меньше недели. — Тяжело вздыхает Мори, ему явно не нравятся такие условия, но иного выхода нет. — Принял. До завтрашнего утра постараемся быть на месте. — Берегите себя. — Успевает булькнуть голос Огая с помехами. Звонок сбрасывается. Осаму тяжело вздыхает, прислушиваясь к звукам на улице. Кажется стало поспокойнее, видимо, они разбрелись. Дазай поворачивается на рыжего, собираясь сказать, что есть новый план, но застает напарника мечущимся по дивану. — Не думал, что ты способен ТАК сильно бояться, Чуя-чу. — Вздыхает Осаму, пытаясь поймать Накахару за плечи и встряхнуть. Рыжий не реагирует, словно находясь в странном полусне, продолжает что-то лепетать. — Нет, так нельзя, нет. — Дазай озадаченно смотрит на бормочущего Чую, а после спешит на кухню за стаканом воды. Еще пара секунд и вся жидкость выливается на спящего, однако он лишь жмурится. — Да что с тобой не так? — Гаркает шатен, пытаясь еще раз встряхнуть напарника. Тот наконец просыпается, правда, последствия пробуждения оказываются летальными. Как минимум для самолюбия Осаму: в солнышко прилетает увесистый кулак, кажется, с гравитацией, потому что Дазай прибивается к стенке комнаты. В ушах начинает звенеть и бинтованный сползает по стене, пока что не в силах даже обматерить Накахару. Дышать тяжело, на лице вновь испарина, а весь мир становится притягательным. Чуя вскакивает и со страху бьет то, что его дергает в разные стороны. Это оказывается бинтованный придурок, получается настолько сильно, что он даже отлетает. Кулак, кстати, тоже побаливает. Накахара соображает не сразу, но как только осознание доходит, все-таки подходит к Осаму с виноватым лицом. Шатен же, судя по выражению лица, ловит приход от небольшой асфиксии. Проходит это быстро и на Чую осыпается поток оскорблений и припоминаний, Накахара же недовольно прикусывает язык. В этот раз действительно он учудил. — Я о нем забочусь! Вытаскиваю из адского круга зомби, даю отдохнуть, бужу от кошмара. А он мне въебывает! — Шипит Осаму, все еще сидящий на полу. — Да я извинился уже! Что тебе еще от меня надо? — Ворчит Чуя, тяжело вздыхая. — Да в жопу мне твои извинения. — Я тебе туда их щас и засуну. — Не дотянешься, низкорослик. — Высовывает язык Осаму. — Ты выше меня всего лишь на два сантиметра! — На целых два сантиметра! Они значат, что я вырасту, а ты так и останешься. — Надо было тебе в челюсть бить. — Закатывает глаза Чуя и неожиданно приходит осознание: ему стало лучше, но внутри появилось что-то еще. Накахара хмурится и делает пару шагов назад, садясь на диван. Дазай тоже серьезнеет и, не без вздоха, встает. Карие глаза внимательно изучают, они слегка мутнеют — наверное, думает. Точно спросит сейчас про кошмар. — Чуя… — Да, мне приснился кошмар, но мне кажется это было больше чем кошмар. — Перебивает Осаму рыжий. Не хватало, чтоб он начал измываться раньше, чем Накахара расскажет про свои опасения. — Мне кажется, со мной говорил арахабаки. Я не знаю как это объяснить. Это… оно просто чувствуется. Мне кажется, что он хотел, чтобы я что-то исправил. — Накахара выражается осторожно, прислушиваясь к себе, будто сущность затаенная внутри может опровергнуть или подтвердить его слова. Чуя ждет смеха, язвительных комментариев, но Осаму хмурит брови и прикусывает губу. — Я вообще хотел сказать, что еще немного, и я решу, что нравлюсь тебе, но… — С черта ли, придурок? — Сгорает рыжий быстрее, чем Дазай успевает договорить. — Ты меня бьешь, а еще хочешь засунуть что-то в задницу. — Прыскает Дазай. — У тебя такое представление о любви, да? — Хмыкает Чуя. — Из нас двоих ближе всего к отношениям был я. — Предлагать всем подряд двойное самоубийство не отношения! — Вот ты хоть раз целовался? — В ответ хитро улыбается Осаму. Накахару аж дергает. Вокруг конец света, а они тут про какой-то бред болтают. Щеки слегка трогает румянец, и судя по лицу шатена, он уже это увидел. Вот же. — Чуя-чу, ты правда еще не целовался? — Приторно-сладко протягивает Дазай. — Ты сказал но. Продолжи мысль. — Фыркает рыжий, скрещивая руки и отворачиваясь. Пространство искрит ехидством напарника, как же это бесит. — Но твой сон действительно может быть общением с арахабаки. Ты непроизвольно использовал гравитацию, а учитывая, что творится с способностями сейчас, вполне может быть. Сомневаюсь правда в посыле, однако над этим еще подумаем. — Дазай меняет тему, но паскудные интонации все еще бьют по ушам. Накахара жмурится, а Осаму продолжает мысль. — В любом случае поговорим об этом с Мори. Он мне звонил, пока ты спал. Нам нужно быть на базе к завтрашнему утру. Живыми и здоровыми. — Остальную часть Дазай умалчивает, но по хитринкам в глазах и змеиной улыбке все понятно. Осаму уже сгенерировал план, скорее всего не до конца, но что-то в его гениальной башке точно есть. Чуя лишь вздыхает — ему остается только довериться. Изначально, ему не очень нравился такой расклад, однако оказалось, что Дазай умеет быть заботливым. Хотя, наверное, «заботливым» сильно сказано. Во всех планах Накахара всегда оставался живым и относительно здоровым, по крайней мере, ему всегда доставалось меньше чем Дазаю. А говорит, что боль не любит. Наверное такое что-то да значит. — Когда выдвигаться будем? — Шмыгает носом Накахара. — На рассвете. Достаточно времени, чтобы отдохнуть и спланировать. — Все это время пристально смотревший Дазай, отводит взгляд. Голос прекращает быть насмешливым. Волна эмоций вновь поднимается внутри, рыжий морщится сам от себя. Когда это он стал таким чувствительным? Осаму встает и вновь уходит к окну, немного возится и скрывается за ставнями. Видимо наблюдает. Рыжий же присаживается на кровать. Наверное стоит еще поспать. Сон приходит не быстро, но обволакивает легким уютом. Чувствуются чьи-то теплые руки, шепот. Кажется Осаму что-то бурчит, скорее не ожидая ответа. Миру может еще не конец, да? Может, даже, если мир погибнет, то все будет не так плохо? Или это мысли ищущие поддержку в безвыходной ситуации? А Дазай, сквозь тонированное окно видит: пошел снег.