Вокруг Луны за 80 дней

Северус устало стер пот со лба, бросил короткий взгляд на пустую половину лаборатории и вышел на улицу. Холод остался далеко в истории. Вот уже несколько дней, как они перебрались в, наверное, самое чудесное место из всех виденных ранее. Северус мог признать это и даже протянуть едва слышным шепотом, что это место ему действительно нравится. Это был истинно волшебный лес, где лишь за редким исключением пробегали совершенно не магические животные или встречались не обладающие волшебными свойствами растения. Этот лес полнился магией со всех сторон, и это чувствовалось каждой клеточкой уставшего тела. И несмотря на то, что это, наверное, было едва ли не самое опасное место в мире, здесь почему-то было так спокойно, что не хотелось переживать совершенно ни о чем. Да и о чем вообще переживать? Разве что о заблудшем не туда опасном звере, но это ведь такая мелочь. Северус поднял взгляд к мелькнувшему сквозь пышные кроны лиственных деревьев кусочку голубого неба, вдохнул полной грудью изрядно сдобренный магией воздух и медленно выдохнул. По коже прошелся рой мурашек, но вовсе не неприятных, а каких-то даже предвкушающих. Надо же… В лагере было тихо. Большая часть их разношерстной компании сейчас находилась на миссии, где впервые был абсолютно не нужен зельевар, только заранее изготовленный набор зелий, поэтому в лагере осталось всего четверо человек. Из этих четырех один валялся без сил, в горячке переживая этот страшный момент и ожидая, когда уже лекарства искоренят заразу, — это была Оливия. Охранять ее сон остался Ксенофилиус. Он был вторым. Третьим человеком был, конечно, сам Северус, а четвертым… Северус оглянулся, но Лавгуд нигде не было видно. Конечно, это совсем не удивительно, наверняка девушка уже нашла себе объект для своих странных исследований. Северус задумался на мгновение. С одной стороны, он мог вернуться в главный шатер и спокойно отдохнуть, он мог также взять книгу и устроиться с ней где-нибудь в одиночестве. С другой стороны, этот лес вмещал в себе столько удивительных и редких экземпляров ингредиентов, что грехом было бы не попытаться собрать хоть что-то. И последнее тянуло куда больше скучной книги. Черт, кажется, он начал сходить с ума. С каких это пор ему предпочтительнее прогуляться по кишащему опасностями лесу вместо того, чтобы спокойно почитать какую-нибудь научную литературу здесь, в безопасности? Или, может, именно этого ему и не хватало в Лондоне? Не хватало, чтобы захотелось жить… Северус дернулся от собственных мыслей, зло сжал кулаки и уперто проследовал в главный шатер. Кивнув Ксенофилиусу, тихонько попивающему чай у кровати больной, он дошел до небольшого шкафа рядом с обеденным столом, заглянул внутрь и вытянул первую попавшуюся книгу. Он даже не взглянул на название, но забрал книгу с собой на улицу. Первым желанием было скрыться от мира в лаборатории, но там сейчас стояла такая духота, что едва ли удастся сосредоточиться на книге, поэтому он направился мимо палатки, сел у одной из ее стен прямо на землю и наконец опустил взгляд на творение в своих руках. Как оказалось, он взял вовсе не книгу, а чей-то альбом с зарисовками. — Черт, — Северус недовольно скривил губы, но возвращаться в шатер за новой книгой совсем не хотелось. Это было бы как минимум странно, а как максимум… просто странно. Значило ли это, что сама судьба говорит не сидеть на месте, а идти в лес? Судьба? Северус еще больше скривился. Какое дурацкое слово — эта судьба. Судьба — только то, что человек сам для себя изберет. Вот она, судьба. И нет тут никакой высшей силы, которая бы вела по нужному пути. А раз так, то он сам выберет себе судьбу и останется сидеть на месте. Никто ведь не запрещал рассматривать картинки неизвестного художника. Северус провел кончиками пальцев по твердой, книжной обложке, попытался разглядеть хоть какую-то подпись, но ничего подобного не обнаружил и тогда открыл первую страницу. Страница эта не была украшена никаким рисунком, только лишь посланием от, очевидно, подарившего этот альбом. «Самому дорогому сердцу цветку, что озарит этот мир своим неугасаемым, волшебным сиянием, 23 февраля 1988» — значилось там, выведенное твердой и, почему-то так сразу показалось, женской рукой. Северус нахмурился. Должно быть, альбом принадлежал кому-то из девушек. Агнес? Вряд ли, он никогда не видел, чтобы она рисовала. Это вполне мог быть альбом как Оливии, так и Лавгуд. Олли была артефактором и частенько использовала в своих экспериментах бумагу и карандаши, зарисовывала новые идеи и делала наброски уже начатых артефактов. Луна же частенько носила с собой блокнот, куда периодически зарисовывала виденные по пути интересные растения или животных. Впрочем, он мог и ошибаться. Решив отложить загадку имени владельца, Северус перевернул страницу и всмотрелся в первый, неумелый рисунок. Сложно было даже разобрать, что изображено на этом листе. Вроде и дом? А вроде и дерево. Может, башня? Но почему тогда из этой башни торчат непонятные палки? И что это за круг над всей композицией? Изжелта-белый, с темными дырками. То ли ребенок хотел нарисовать сыр, а то ли солнце? Непонятно. Северус принялся листать дальше. Страница за страницей, и с каждой новой был виден прогресс в рисовании. Сначала непонятные и несуразные, теперь они приобретали реальные формы и объемы. И вот, на одной странице повторился самый первый рисунок, Северус узнал его сразу и теперь понял, что изображен на листочке был дом Лавгудов. Что ж, владелец теперь очевиден. Опознав в ранее неизвестном художнике руку Луны, Северус вдруг засомневался, а стоит ли листать дальше? Он подхватил уголок страницы и замер, так и не перевернув ее. Странное чувство заставило его нахмуриться. Но что его так насторожило? В этом альбоме е было ничего такого, даже дат не было, чтобы понять, в каком времени застыли эти картинки. Но перевернуть страницу все равно стало так невыносимо сложно. Может, он просто вдруг испугался, что увидит что-то знакомое? Или кого-то? Они прожили в одних и тех же стенах слишком долго, они прожили одни из самых страшных годов в замке Хогвартс, начиненных самыми разыми неприятными событиями. И увидеть что-то оттуда не хотелось. Северус и думать о школе не хотел. Воспоминания о Хогвартсе приносили душевную боль, выворачивали наружу все его былые ошибки, которые хотелось навсегда стереть из памяти. Северус поднял взгляд к едва мерцающему оповещающему барьеру, скрипнул зубами от собственной никчемности и решил все же продолжить просмотр. Что ему какие-то картинки? Он перевернул страницу, мельком оглядел нарисованный незнакомый луг и невольно выдохнул, но следующий же рисунок заставил внутри что-то дрогнуть. Вот он, Хогвартс, возвышается своими высокими башнями над простирающимися вокруг пейзажами. Вот оно, Черное озеро, с маленькими силуэтами первокурсников, плывущих в неизвестность новой жизни. Вот он, Запретный лес, таинственный и непоколебимый в своей мрачности. Вот оно, квиддичное поле, каждый месяц собирающее на своих трибунах неравнодушных болельщиков… Казалось, в этом альбоме был запечатлен каждый кусочек замка. Были тут и коридоры, и классы, и призраки, и люди. Был тут Большой зал, был зал Славы, даже каморка Филча, куда складировались записи о нарушениях студентов. Лавгуд вообще училась в школе? Или она только рисовала? И как вообще все это вместилось в, казалось, тонкую книжицу. Не иначе, альбом был волшебным образом расширен. Северус перелистнул пару страниц с видами на убранство внутреннего двора и любимыми теплицами мадам Спраут, мельком глянул на следующее изображение и уже было потянулся к уголку страницы, как вдруг замер, удивленно разглядывая самого себя. Из преподавателей он был первым, кто попался ему на страницах. И это было так странно. Почему он? И вообще, как Лавгуд умудрилась зарисовать его? Это совершенно точно его кабинет, его стол, и он сидит за ним, задумчиво наклонив голову перед каким-то пергаментом. В одной руке перо, а вторая рука подпирает подбородок. Значит, это точно не урок. На уроке Северус не позволял себе никогда настолько уходить от роли грозного и саркастичного профессора. Перед учениками Северус никогда расслаблялся и не позволял выйти наружу бесконечной усталости, которую сумела запечатлеть Лавгуд. Но как, когда? И почему он ее не заметил? Рисунок не требует времени, неужели в этот момент он настолько потерял контроль? Северус провел по своему застывшему в хронике изображению кончиками пальцев, словно бы не верил, что оно настоящее, после чего встрепенулся и быстро пролистал несколько следующих страниц, пока вновь не наткнулся на себя, только уже в Большом зале. И, наверное, в этот момент можно было бы уже засомневаться в психическом состоянии Лавгуд, если бы вместе с ним за столом не было изображено Филиуса и Помоны, которые весело перешептывались о чем-то и передавали друг другу пироги через самого Северуса. Это была Пасха, о чем свидетельствовали множественные характерные празднику яства. На следующей странице появились не влезшие ранее Альбус и Минерва, от вида которых почему-то защемило в груди, но зато подозрения о психике Лавгуд вернулись на метку «стандартно странно». Все же Северус не был единственным преподавателем, попавшим на страницы альбом, но ему просто повезло стать первым. Дальше он нашел индивидуальные зарисовки некоторых других профессоров и совсем успокоился. Северус смотрел на бывших коллег, разглядывал такие далекие от него сейчас моменты школьной жизни и почти поймал то самое ностальгическое чувство, хорошее чувство, потому что на страницах альбома было изображено только все самое доброе и приятное, ничего плохого. Даже год его директорства, а его он узнал сразу, был здесь совсем не таким мрачным, как это было в реальности. Северус, конечно, заметил изменившееся настроение в рисунках, строгость линий, соответствующую времени, но при этом здесь все также находились улыбающиеся лица, здесь были игры и собрания маленьких партизанов, замышляющих планы по спасению товарищей из-под тяжелой руки захвативших школу Пожирателей. И здесь снова был он, но не тот, который играл свою роль, а неожиданно пойманный кистью художника в момент единственной, непозволительной слабости, что привела его на Астрономическую башню сразу после того, как он отдал меч Гриффиндора безбашенному герою, умудрившемуся дожить до своих лет. Гриффиндурок недобитый. Северус листнул еще несколько страниц, стиснул зубы, увидев наброски послевоенного времени, быстро пролистал сразу с десяток страниц и очутился в совершенно незнакомых местах. Похоже, сразу после школы Лавгуд начала ездить в экспедиции. Чего здесь только не было: и бескрайние просторы океанов, и трепещущие джунгли, хвойные леса, странные и необычные места, пещеры, горы, снега, поля, степи и холмы… Кого здесь только не было: и знакомые уже участники нынешней экспедиции, и, видимо, ранее выбывшие из команды специалисты, какие-то старики, скорее всего занимающие не последние места во всей этой организации по защите всего сущего, и был здесь он… на самой последней странице. На одной странице он был изображен трижды. Одна красочная зарисовка в работе за котлом, вторая у костра в чемодане, и третья — на кровати, с поднятой к потолку рукой. Что это вообще такое? Разве он так когда-то лежал? И зачем вообще рисовать его на кровати? Это уже какая-то… несуразица. Странная волна возмущения заставила его подняться на ноги. Северус резко встал, отряхнул штаны и, словно бы точно знал, в какую сторону надо идти, направился в гущу леса. На самом деле, конечно, дорогу к Лавгуд он не знал. Девушка могла быть совершенно где угодно, но ноги почему-то дали ему конкретное направление. Впрочем, думать об этом он не стал, только крепче перехватил альбом одной рукой, а второй вытащил волшебную палочку. Последняя вполне могла пригодиться в этой его необдуманной вылазке. Северус вышел за пределы оповещающего барьера и выставил палочку вперед, прислушиваясь к посторонним звукам. Лес был тих, но вдалеке, казалось, слышался странный треск, словно бы деревья разговаривали меж собой, что, впрочем, вполне могло оказаться правдой. Северус выждал некоторое время, после чего оглянулся, пытаясь хотя бы примерно прикинуть, в какую сторону могла пойти Лавгуд, после чего просто пошел вперед. Неожиданный порыв, заставивший его совершить это странное телодвижение и отправиться к Лавгуд за ответами по дурацким рисункам, быстро стих, но отказываться от начатого пути было уже не с руки. Не то чтобы Северус надеялся действительно найти девушку, но зато он мог все же посмотреть что-то полезное для своих зелий. Северус неспешно и внимательно пробирался по лесу, вглядываясь во все, что движется и не движется. Он был настороже, но пока опасность не торопилась к нему. Впрочем, бдительность не помешает. Северус продвигался все дальше и дальше, периодически делая метки, которые если что выведут его обратно к лагерю. Несколько раз он останавливался около интересных растений, со всем профессионализмом собирал полные магией цветки, листья и стебли, а где-то даже и корни, прятал их так, чтобы они не мешали друг другу в наколдованных мешочках, после чего шел дальше. Он не особо следил за временем, казалось, что прошло не больше получаса, но в какой-то момент на лес вдруг опустилась темнота. И шелест деревьев стал неожиданно в десятки раз громче. Северус остановился и напрягся, обращаясь в слух. Что-то было не так. Северус уж точно не был наивным дурачком, он знал, что ничего в волшебном лесу не может быть просто так. И такое внезапное исчезновение солнца, а точнее и вовсе всего света, не могло не насторожить. Либо с ним решил поиграть какой-то зверь, либо он набрел на магически нестабильную зону. И не известно, что из двух этих вариантов страшнее. Северус удобнее перехватил волшебную палочку и пригляделся к окружающему его пространству. Если он попал в ловушку зверя, то следовало быть осторожным, чтобы не получить внезапный удар. Если же это нестабильная зона, то следовало быть осторожным, потому что любой неверный шаг мог спровоцировать волну возмущения. Цок! Внезапный звонкий звук заставил резко повернуться. Цок! Северус прищурился и разглядел в темноте, как ему под ноги один за другим упало несколько орехов. Затем звук повторился, и еще несколько орехов упало чуть в стороне. Подозрительно, но словно бы кто-то специально бросал ему такой знак, указывая дорогу. Невольно в такой момент вспомнились многочисленные маггловские сказки, которые он когда-то подростком перечитывал в городской библиотеке, желая скрыться от отца. Там было достаточно сюжетов с лесными ловушками, которые любили устраивать разные нечисти. И вот, стоило только подумать об этом, как новая партия орехов намекающе упала еще чуть дальше. Похоже, в этот раз стать добычей какой-нибудь ведьмы придется именно ему. Впрочем, они еще посмотрят, кто тут чья добыча. Северус выпрямился, мысленно набросал примерный план на случай внезапного нападения кого бы то ни было и затем пошел по следу из орехов. Он шел вперед, огибая особенно большие деревья, а неизвестный, скрываясь в черноте наведенной ночи, продолжал бросать орехи ему под ноги до тех пор, пока не вывел его к бурной реке, сплошь забросанной камнями самых разных форм и размеров. Северус наступил на последний из орехов и напряженно оглянулся. Неизвестный так и не показался, но направлять его перестал. Что бы это значило? — Я знаю, что ты здесь, — негромко, но твёрдо сказал Северус. — Покажись! — приказал он. Однако неизвестный показываться не спешил. Северус не опускал волшебной палочки, он был готов, пускай и давно не практиковался, но тело свое дело знали. Руки помнили. Взгляд его был внимательным, он выхватывал любую мелочь, которая может предвещать опасность. Северус сделал несколько шагов к реке и всмотрелся в воду, течение было бурным, отражение просто не успевало сформироваться, разбиваясь о камни. Взгляд прошелся по мокрым камням и остановился в яме, где вода задерживалась. Не сразу, но он понял, что вода в этом месте копится необычная, а словно бы окропленная кровью. Но чьей? Откуда этот алый оттенок? Неожиданный звук раздался откуда-то сзади. Северус резко развернулся и вскинул палочку в незамысловатом жесте, заклинание слетело с конца оружия молниеносно, и летящий в него орех разлетелся в воздухе на мелкие кусочки, так и не добравшись до своей цели. Северус вгляделся в пышные ветки выстроившихся вдоль берега деревьев и застыл, готовый отразить еще один орех. Он ждал, и потому успел заметить, как колыхнулись деревья, когда следующий снаряд полетел в его сторону. Что ж, теперь он видел своего противника, знал, где тот находится, пускай и не опознал еще, что это за существо. — Я вижу тебя, выходи! — позвал Северус, и вдруг со сторону неизвестного донесся задушенный писк. Испугался? А в следующую секунду треск и шелест веток и листвы указал на то, что существо пустилось в бега. Северус продолжал следить за деревьями, поэтому прекрасно видел, что зверь мчится вдоль берега, и теперь вставал лишь один вопрос. Преследовать или нет? Северус чертыхнулся и побежал следом. Казалось бы, почему бы просто не порадоваться, что зверь отстал. Почему бы просто не пойти обратно, в сторону лагеря, ведь опасность сама себя исчерпала! Но нет, он побежал следом, словно бы от этого, по крайней мере, зависела чья-то жизнь. Мерлин, если он сейчас сам загонит себя в ловушку, то угрожать все вокруг будет именно ему. Но свой путь Северус уже начал, что-то тянуло его следом, какое-то странное предчувствие, что именно так и нужно поступить. Невольно вспомнилась вода в реке, алая вода. Может, пострадал какой-то зверь? И второй зверь просто ищет помощи? Уж слишком настойчиво его направляли в эту сторону. Северус бежал вперед, по мелкой гальке и редким песочным проплешинам в этом мире камня. Особенно острые камешки неприятно кололи ступни прямо сквозь подошвы кроссовок, плоские — скользили и норовили уронить бегуна, но тот продолжал путь, несмотря ни на что. Северус следовал за колышущимися ветками, но и об остальном не забывал, внимательно наблюдая обстановку вокруг. Дыхание быстро сбилось, тело все еще было не готово к слишком длительным нагрузкам, несмотря на проведенные в экспедиции недели, но чувствовал он себя не так ужасно, как в первые дни. Это даже можно было считать маленькой победой над самим собой. Внезапно треск прекратился, ветка качнулась в последний раз, и все звуки стихли, а Северус остановился все перед той же рекой. Казалось, здесь все было точно такое же, но стоило взгляду подняться чуть выше по течению, как стало немного не по себе. Там, на порогах, застряло тело крупного лося. Животное с виду совершенно немагическое, и даже жаль, что оно так забрело в это место. Но спасти его было просто невозможно. Лось был мертв. Северус подошел ближе и встретил взгляд остекленевшего глаза, затем осмотрел тело и напрягся, горло лося было перерезано. Но чем? Когтями ли? Или тут постарался человек? Рана была слишком ровной, чтобы думать на второй вариант. — Его не спасти, — оповестил Северус своего скрытого в листве провожатого. Со стороны деревьев вновь раздался писк. Да что же это такое! — Что ты от меня хочешь? — раздраженно спросил Северус, осмотрелся и взмахнул палочкой, левитируя тело животного прочь из воды, подальше от реки, чтобы его кровь не отравляла водоем. — Достаточно? — и снова в ответ лишь писк и странное завывание. И то ли это не совсем то, чего хотело от него невидимое существо, то ли этого было недостаточно. Но Северус еще не научился общаться с животными, чтобы понимать их мысли. И, честно говоря, надеялся, что до такого и не дойдет. Северус внимательно оглядел лося и пришел к выводу, что тот пал все же не от лапы другого зверя. Нет, здесь был явный след от острого лезвия. Лося убили холодным оружием, убили и специально оставили в реке. Но зачем? Был ли это чей-то ритуал, или же это просто блажь неудавшегося охотника? Первое звучало куда более устрашающе. Если Северус нарушил чей-то ритуал, то плата за это может быть очень неприятной. Он выпрямился, перехватил волшебную палочку и огляделся. Все было тихо. И зверь, что привел его в это место, тоже не издавал ни звука. Тогда Северус решительно обошел место убийства, оглядел камни и обнаружил кровавый след с другой стороны реки. Лося сюда тащили намеренно и, кажется, издалека. Обернувшись на скрытого в листве зверя, Северус нахмурился, заметил шевеление веток и неожиданно молниеносно сверкнувшую тень на другую сторону реки. Что же, ответ был очевиден, невидимка желает, чтобы человек шел по следу. Но зачем? Северус не собирался идти у него на поводу и демонстративно развернулся. Почти развернулся. Он замер, стоило взгляду зацепиться за знакомый предмет на той стороне, ровно у того дерева, на котором сейчас сидел невидимый зверь. В корнях очевидно лежал один из рюкзаков их экспедиции. Мысли были быстрыми. Это не мог быть рюкзак никого из отправившихся на миссию товарищей, ведь они ушли на восток, а он совершенно точно находится на северо-западе. Значит, это рюкзак кого-то, кто остался в лагере. Точно не Оливии, однако Ксенофилиус выходил в лес, и он вполне мог забыть рюкзак здесь, но верилось в это с трудом. Все вело к одному, Лавгуд. Какого черта она ушла дальше в лес без рюкзака? Могло ли быть так, что он попала в ловушку того, кто оставил здесь тушу лося? Это вполне могло быть правдой. Значит, ему было необходимо все же продолжить этот путь. Стоило поторопиться, но при этом нельзя было терять голову. Это было странно, но Северус отчего-то заволновался. Вдруг, опоздал? Что, если уже поздно? Волнение столь сильное, наверное, захватило его впервые за многие годы. Он действительно переживал за Лавгуд и чувствовал себя глупо от осознания этого. И дело вовсе не в том, что она единственная, кто может привести его к его изначальной цели пребывания здесь. Нет, если бы оно было так, глупостью бы здесь и не пахло. Но все дело было в том, что было в его волнении что-то еще, объяснить чего он пока не мог. Скрипнув зубами, Северус поспешил перебраться через реку. Глупо было и другое, подумав однажды о маггловских сказках, он никак не мог отпустить от себя этот образ сказочной мрачности. Следуя по дорожке из хлебных крошек, он шел прямиком к дому старой ведьмы. Какая глупость порой приходит в голову. Северус качнул головой, напоминая себе, что ему уже вот-вот перевалит пятый десяток, что он вообще-то и сам весьма неслабый волшебник, и маггловские сказки не имеют с реальностью никакой схожести, а Лавгуд просто себе на уме. Наверняка зависла на какой-то полянке и собирает цветы, не зная, что творится вокруг ее рюкзака. Северус зло скрипнул зубами, поднял этот самый рюкзак с земли и нахмурился пуще прежнего, дно рюкзака было напитано кровью, но чьей? Северус заглянул внутрь, перебрал оставленные внутри вещи и, очистив рюкзак, закинул его за спину. Что же, пора было идти дальше. Времени проверять что-то не было, если предполагать, что Лавгуд в опасности. Северус коротко оглянулся и пошел по следу в гущу леса. Невидимый провожатый следовал рядом, его было слышно, каждый его прыжок, каждый шаг сопровождались шелестом и треском деревьев. Это несколько напрягало, но в общей напряженной обстановке — было лишь каплей в море. К тому же, теперь уже вокруг сгустились настоящие сумерки. Было слышно, как просыпается темная сторона леса, как посвистывает ветер, гуляющий меж деревьев, как похрустывает трава под лапами неведомых существ, опасных существ, вышедших на ночную охоту. И тем опаснее был его путь в неизвестность. След тянулся и тянулся, словно бы лосю специально пускали кровь на протяжении всего пути, и это уже не казалось нужным для какого-то ритуала. Может, в лесу просто обитает кто-то до жути кровожадный? Кто-то, для кого смерть существа всего лишь забавная игра. Внутри от такого неожиданно похолодело. Казалось, все органы разом заледенели в ожидании неминуемого столкновения с этим кровожадным монстром. Чего от него ждать? Какие предполагать удары, какие силы? Слишком много неизвестных факторов, учесть которые заранее нет никакой возможности. Северус не любил такие правила, но неизменно почему-то оказывался втянут в подобные игры. Разве это честно? Внезапно разорвавший тьму теплый свет показался слишком ярким. Северус не ожидал ничего подобного и быстро ушел от него в тень дерева. Прислушался. До слуха донесся треск костра. Монстр что-то жарит? Лось был не единственной добычей? Нет же, лось — просто жертва. А здесь пахло именно добычей, жареным мясом, подпалённой шерстью и едким жиром. Он вышел к пристанищу охотника? Тот ли это монстр? Или же он набрел на совершенно иного путника? Северус проводил взглядом несколько устрашающих теней и осторожно выглянул из-за дерева, надеясь оценить обстановку. Первым делом он увидел дом — простой с виду, бревенчатый, сложенный, точно пазл. Маленькие окошки были темны, но в них отражались всполохи яркого огня. Который, должно быть, был разведен чуть в стороне. Северус не видел кострища, не видел, что происходит в той, скрытой от него части перед домом, но он отчетливо расслышал тяжелые шаги. Кажется, человек, которому они принадлежали, был по меньше мере ростом с Хагрида, а то и больше. Но как же поступить? Выйти и открыться? А смысл? Что, если Лавгуд не здесь? — Ой! — вдруг послышался до боли знакомый голос, и вместе с тем с ветки прямо к дому спрыгнуло то существо, что вело его сюда. Северус крепко сжал палочку, быстро соображая. — А ну! Чего пугаешь, Черт! — зычный голос разлетелся по округе. — Лучше бы сделал что полезное, — протянул он, а в ответ ему послышался задушенный писк. — Ты на него не смотри. Черт у нас тот еще трус. Верно, Черт? — и снова писк. — Ничего, он вполне даже милый, — отвечала Лавгуд, и в ее голосе не слышалось и капли страха. — Ты привел его? Северус? — позвала она. Северус зло скрипнул зубами. Это что, какая-то шутка? Он, вне себя от ярости, вышел из-за дерева и, ничуть не страшась заросшего бородой громилы, любовно треплющего за ухом непонятное облезлое существо, двинулся на девушку. — Какого черта, Лавгуд? — прошипел он. — Я что, по-твоему, должен бегать за тобой по всему лесу? Играть в эту игру я не намерен! Мало того, что рисуешь невесть что, так еще и… — Северус в чувствах бросил просмотренный альбом Луне на колени. — Эй, парень! — возмутился было великан, но вдруг стушевался, неловко замялся и замолчал под убийственным взглядом черных глаз. — Тебе не понравились мои рисунки? — Луна поймала альбом и трепетно прижала его к груди. — Мне… — Северус вдруг и сам замялся. Сказать, что рисунки ему не понравились, язык не повернулся. Но ведь они разозлили его и заставили пойти на поиски девушки, разве не так? Почему тогда он не может согласиться? — Рисунки вполне сносны, но я не совсем понимаю, что там делаю я. — Я рисую то, что мне нравится, — улыбнулась Луна. — В этом нет большого смысла, — пожала плечиками она. — Я даже рада, что ты принес его с собой, потому что теперь я могу зарисовать это чудесное место. И обязательно Чертика с Эмрисом. Запоминающийся день. — Запоминающийся день? — Северус растерялся после ее заявления, но тут же разозлился на себя. — Это отвратительный день! Ты хоть понимаешь, что можно подумать, обнаружив твой рюкзак в этой глуши, наполовину в крови! — Ох… это моя вина, — виновато протянул великан. — Ты уж прости, парень, но твою подружку мне пришлось забрать. Скоро гончие придут, надо было увести их подальше от дома, а тут Луна встретилась. Вот, отсиживаемся. — Мы и Чертика за тобой послали, когда лес нашептал, что ты не в лагере, — поведала Луна. — Тебе, кстати, очень повезло, что мы вовремя тебя к нам провели, — громыхнул великан. — Меня Эмрисом звать. Я лешим буду. Хозяин этого леса. — Неужели? — скептически переспросил Северус. — Уж поверь, — хмыкнул Эмрис, и Северуса обдало вдруг холодным ветром, взявшимся невесть откуда. — Тем, кто добро несет, я не угрожаю. А ваше дело правое. Давно напасть по лесу ходит. — Наша команда с ней разберется, вот увидишь, — заявила Луна, абсолютно уверенная в силах своих товарищей. — Нам невероятно повезло, Северус! — восхищенно протянула Луна. — Эмрис так просто людям не показывается. Здорово, что мы его встретили, правда? — Не совсем уверен, стоит ли этому радоваться… — заявил в ответ Северус. Эмрис громко рассмеялся. — Такой, как ты и рассказывала, — вдруг сказал он, лукаво глянув на девушку своими маленькими на фоне огромного лица глазками. — Ты садись, садись, парень. Видишь же, хорошо все с ней, и переживать не о чем больше. — Северус зло прищурился. — Ужинать будем. Обратно вас не пущу, пока тьма не отступит, — добавил Эмрис и вдруг затянул какую-то заунывную песню. И чем громче становилось его пение, тем, почему-то, тяжелее становилось держать глаза открытыми.

***

Северус поморщился. Голова трещала, в висках стучало, и неприятный скрип чего-то рядом совсем не добавлял ему спокойствия. Он с трудом открыл глаза и медленно сел, пытаясь понять, что произошло. Он совсем ничего не помнил после встречи с Эмрисом, а после нее явно что-то происходило, о чем свидетельствовало хотя бы и то, что на нем была надета совершенно иная одежда. Льняная белая туника была слегка влажной, по подолу прилипло много травинок самой разной формы. Ноги были босыми, но ступни почему-то совсем не холодило, а наоборот, словно бы даже грело незримое тепло. На голове, Северус поднял руку ко лбу, красовался венок из каких-то цветов. — Доброе утро, — звонкий голос раздался с той же стороны, откуда шел неприятный скрип. Северус обернулся. Конечно, позади него сидела Луна, в такой же одежде, с венком на голове. В руках она держала альбом и простой карандаш. — Что произошло? — хрипло поинтересовался Северус. — Ты много выпил, — улыбнулась Луна. — Эмрис угощал нас травяными настойками. Ты не помнишь? — Северус потер виски, пытаясь вспомнить, но все тщетно. — Он сказал, что они очищают дух и тело. — Допустим… — осторожно протянул Северус. — Но почему мы в таком странном виде? — Эмрис провел ритуал, — спокойно поведала Луна, а Северус похолодел от ужаса. Какой еще ритуал?! Во что он опять ввязался?.. — Мы прыгали через костер и пели песни. А потом плели венки. У тебя славно это выходит! Я даже не думала, — восхитилась Луна. — И теперь, как сказал Эмрис, мы абсолютно чисты. Можно ходить по лесу, ничего не боясь. — И все? — Еще я все зарисовала, — Луна передала ему свой альбом. Северус открыл последние страницы, глянул на разворот и тут же закрыл. — Это должно остаться между нами, — хрипло приказал Северус. Луна согласно кивнула, не желая спорить. — Эти страницы… — Их никто не увидит, обещаю, я уже их зачаровала. Но это часть истории, которую я не хочу стирать. — В противном случае, я за себя не отвечаю, — Северус спешно поднялся на ноги, огляделся, отыскал взглядом свою одежду и скрылся с ней за кустами. Увиденное в альбоме не давало ему покоя, к щекам внезапно прилила кровь. Какой кошмар… Северус качнул головой, отгоняя дурные мысли, быстро переоделся и вернулся на полянку, на которой они пришли в себя. Никакого дома и близко не было видно. — Пора возвращаться в лагерь, и не дай Мерлин ты вновь куда-то уйдешь одна. — Я позову тебя с собой, — улыбнулась Луна. Она, в отличие от мужчины, переодеваться не желала. Ей очень даже нравился новый наряд, а еще больше — сплетенный для нее венок. Северус недовольно скривился, подхватил рюкзак и первым направился в нужную сторону. Луна нагнала его минутой позже. — Знаешь, а ты удивительно пластичен для своего возраста, — вдруг со смешком сказал она. Северус смерил ее грозным взглядом. — Только есть тебе надо больше… — Ни слова больше! — прервал ее Северус. — Или я припомню, что ты зарисовала на этих страницах и себя тоже. И знаешь, ты тоже не отличаешься пышными формами, — выплюнул он, но Луну это ничуть не задело. — Вчера ты сказал, что тебе это нравится. — Едва ли хоть слово, сказанное мной этой ночью — было моим в полной мере. Я даже не помню, как мы начали пить. Вы уверены, что воспоминания вас не обманывают? — Абсолютно, — улыбнулась Луна. — Но мы можем посчитать, что это всего лишь наша личная сказка. Она только здесь, — поведала Луна, постучав себя по виску. — Мерлин, когда уже это все закончится… — Очень скоро. Не успеешь оглянуться, как мы уже соберем твой цветок, — сказала Луна, и в голосе ее вдруг скользнула грусть. — Но если захочешь, ты сможешь присоединиться к экспедиции еще сколько угодно раз. — Это вряд ли, — резко бросил Северус в ответ. — Я вернусь в Лондон, к нормальной жизни, без этого вашего бреда. — А я буду верить, — возразила Луна. — Ты нам очень помог. Думаю, все с этим согласятся. — Мне все равно.