Во все тяжкие

Несмотря на благосклонность вожатой, промышлять в лагере было чревато срывом "мероприятия". Благо, в 10 минутах ходьбы есть старый лагерь, а под ним надёжный бункер. Там нам никто не помешает. Ульяна... Мелкая пигалица! Всё время ведёт себя, как ребёнок! Уже давно на неё заглядываюсь. Пора и ей познать плотское удовольствие. Бутылка лимонада со снотворным, грамотно подрезанным из медпункта, и вот, я уже укладываю спящую красавицу на нижний ярус койки в бункере. — Наивная... никому нельзя верить, да? Для начала я стянул резинки с её волос — пышные ярко-красные пряди растеклись словно вода по подушке. Я просто не мог оторвать глаз от её загорелой мордашки. Такая невинная... Я стал ощупывать её миниатюрное тело сквозь футболку. Совсем небольшая, но очень аккуратная и упругая грудь. Маленькие сосочки, торчащие сквозь ткань. Она даже лифчик не носит! Я спустился ниже и расстегнул пуговицу на её коротких шортиках песочного цвета. Уже хотел стянуть их и сбросить на пол, но вспомнил, что сначала надо её разуть. Тогда я согнул её ножку и снял сандалию, а затем и белый носочек. У меня в руке оказалась нежная ножка размера эдак тридцать восьмого. Я нежно ощупывал её: ни мозолинки, ни трещинки, даже потом не пахнет. Я начал тереться об неё лицом. Целовал пяточку, тёрся носом между пальчиков. Затем стал облизывать её от кончиков пальчиков до пятки и обратно. А под конец пососал её пальчики. Вдоволь наигравшись с левой ножкой, я уже спокойно разул правую и стянул шортики. Обычные белые трусики скрывали пухлую вагину, но это позже. Я вернулся к футболке и запустил под неё руки снизу. Ровный животик с небольшим прессом под нежной кожей, маленькие сосочки проскальзывали под моими пальцами. Я аккуратно обхватил девочку с боков и стянул футболку через верх. Мне открылся вид на загорелый животик и бледную грудь с розовыми сосочками. Теперь трусики. Я потянул их на себя, постепенно открывая вид сначала на нежный лобок, покрытый небольшим пучком редких волос, а затем и на девственную вагину, которая своей закрытостью напоминала устрицу. Хорошо зафиксированная девушка в предварительных ласках не нуждается! Первым мотком верёвки я туго связал её руки и привязал их к изголовью, у неё над головой. Ещё два мотка верёвки притянули её ножки к каркасу верхнего яруса. Кляп же я соорудил по отработанной схеме: трусики и галстук, в этот раз галстук был мой. — Ну вот, ты готова. — сказал я Ульяне, как будто она меня слышит. А как же её разбудить? Точно! Здесь наверняка есть аптечка, а в ней может найтись нашатырь. Аптечка нашлась в шкафчике, нашатырь нашёлся в аптечке. Смелым помогает судьба! Теперь мой черёд. Я снял с себя всё, кроме трусов и забросил на верхний ярус. Нашатырь оказался давно просрочен, однако открыв пузырёк, я понял, что менее вонючим он от этого не стал. Тогда я поднёс его к лицу Ульяны и она, недовольно фыркая, открыла глаза. Где-то в течение пары секунд в её голубых очах проявилось сознание. Она огляделась и начала дёргаться. Да, все девки одинаковые — если их связать, то они дёргаются. Я присел к ней на кровать и начал поглаживать её подвешенные бёдра. Ничего не говорил, просто смотрел в её глаза, не отрываясь, и медленно гладил. Она всё равно что-то мычала и время от времени пыталась вывернуться. Тогда я встал с кровати и вытащил ремень из своих шорт. — Я хочу тебя наказать. — глядя ей прямо в глаза, проговорил монотонным голосом я. Я сложил ремень вдвое и начал наносить лёгкие удары по её попке. Удары и впрямь были совсем небольшие, но после каждого она взвизгивала. Я наносил удары машинально, с чётким темпом и силой, а сам разглядывал мою принцессу на сегодня. У неё самая маленькая грудь в отряде, она самая далёкая от романтики девушка из отряда. Я мог бы выбрать любую другую девушку, но сегодня я захотел именно её. А значит сегодня она — самая красивая и желанная девушка в мире. Я прекратил экзекуцию, взглянул ей в глаза и спросил: — Ты когда-нибудь видела настоящий член? Она закатила глаза и замотала головой. — Я думаю, он тебе понравится. Сказал я, и потянул трусы вниз. Стоящий пенис оттянулся вниз, а затем, слегла покачавшись, принял боевую стойку. — Видишь? Он так торчит из-за тебя и для тебя. Сегодня я сделаю с тобой всё, что пожелаю, даже если ты этого не хочешь. — говорил я нарочито спокойно и ровно. Ульяна всё ещё упиралась. Теперь я присел на кровать и припал ртом к правому сосочку. Несмотря на её ярко выраженное недовольство процессом, соски её были тверды словно алмазы. Я стал выписывать круги кончиком языка по ареоле, иногда задевая сам сосочек. Следом я стал перемежать вылизывание посасыванием. Правой рукой я нащупал левый сосок и для контраста её ощущений начал грубо его щипать, тянуть и дёргать. Ульяна уже не дёргалась, только что-то тихо мычала. Член уже горит, а впереди ещё и куни. Дабы не мучить себя, я пересел за её ноги и ткнулся мордой в получившуюся рогатку. Аккуратно раздвинул пальцами её губки, разглядел малюсенькую складку, под которой скрывался клитор и начал легонько поддевать её языком. От таких резких ощущений Ульянка непроизвольно вильнула задницей и чиркнула меня по носу. Тогда я крепко обхватил её бёдра и принялся за дело гораздо более дерзко. Не знаю, было ей больно или хорошо, а может и всё вместе, но она стала визжать и пытаться дёргать задницей, чтобы увести свою девственную писю от моего жадного языка. Мои руки не давали ей этого сделать. Покончив с этим, я перешёл непосредственно к соитию. Устроился поудобнее и нащупал головкой вход в её вагину. Я обхватил руками её бёдра, и глядя ей в глаза, медленно двинулся вперёд. Она зажмурила глаза, заскулила и немного отвернула голову. Я вошёл до упора и остановился, давая ей немного отойти от боли и привыкнуть. Через полминуты она притихла, повернулась и посмотрела на меня. В её глазах стояли слёзы. Я ненавидел себя. Но меня это возбуждало. Я начал двигаться, медленно и на всю длину. Вперёд и назад, вперёд и назад. Кажется, она привыкла и ей даже начало это нравиться. Охх, я бы с удовольствием извергся в её вагину, но на очереди была её такая же девственная попка... Я нанёс каплю вазелина на кончик пальца и лёгкими втирающими движениями проник ей в попку. Я начал медленно втирать вазелин круговыми и поступательными движениями. Затем я вытащил палец и нанёс новую каплю вазелина уже на два пальца. Снова медленно трахаю её попку пальцами, заодно втирая вазелин. Дабы совсем не растягивать ей попку, я прекратил фингеринг и стал обильно смазывать алчущий до плоти пенис. В этот раз решил пожалеть девочку и не стал жалеть смазки. Я приставил к слегка разработанному анусу член и медленно ввёл, сопровождая рукой. Похоже в этот раз я сделал всё правильно и Ульянку не скрутило от боли. Я выдавил ещё кучку на член сверху и стал трахать её задницу, наращивая темп. Она охала и ахала в такт моим движениям. Похоже, ей это даже нравилось. Я был почти на грани, поэтому вытащил член из её попки. Её анус подрагивал, пытаясь сжаться до прежних размеров. Я поднялся и вновь зашёл к ней спереди. Я упёрся одним коленом на кровать, направил член в сторону её лица и начал мастурбировать. Два десятка фрикций и стремительно вылетающие капли горячего семени оседают на её груди, лице и волосах. Я отдышался и стал отвязывать её ноги, после этого я взял её на руки, поставил на пол, и глядя прямо в глаза, сказал: — Я сделал то, что хотел. Сейчас я тебя развяжу и ты можешь идти. Я больше не стану тебя держать или угрожать. Если ты считаешь, что я должен ответить за то, что сделал с тобой — так тому и быть. Я останусь здесь, а затем вернусь в лагерь. Если что, мы под старым корпусом — дорогу найдёшь. Она смотрела на меня, не отрываясь, не отводя взгляда, будто вообще без страха. Я развязал ей руки. Затем развязал галстук и пальцами вытащил трусики изо рта. Она стала спокойно и молча собирать с пола одежду и одеваться. А я достал из закромов пол-литра водки, отхлебнул из горла залпом и уселся на кровать, где только что была привязана Уленька. Я даже не смотрел, как она втискивает свою попку в шортики. Я вообще никуда не смотрел, просто глядел прямо. Я ни о чём не думал. Я не испытывал стыда и сожаления. Моим единственным чувством была невероятная лёгкость. Будто я освободился от всех существующих оков: закон, мораль, приличие — теперь ко мне это не относится. Она застегнула шортики, а затем обернулась и стала смотреть на меня. Ни сказав ни слова, она сделала два шага и взяла бутылку из моих рук, после чего залпом влила в себя грамм сто, не меньше. Она села рядом со мной и облокотилась на моё плечо. Так мы и сидели: она по пояс голая и я, голый полностью. — А ведь ты у меня первый... — Я знаю...