Во все тяжкие

Который раз я шёл с обходным листом в медпункт. В логово хищницы, которая сначала меня ощутимо отпугивала, затем вызывала странные опасения, но сегодня… Сегодня я вступлю с этой хищницей в схватку. Удачи мне! Я без стука рывком открыл дверь. — Можно? — Входите! Я уверенным и быстрым шагом подошёл и плашмя положил лист на стол. Виола оторвалась от бумаг и взглянула на меня снизу вверх. Я же смотрел прямо ей в глаза. — Присаживайся на кушетку и раздевайся по пояс… пионер-р… Последний звук был словно рык. В этот раз я был очень азартен, поэтому её напор больше возбуждал, чем отпугивал. Я расстёгивал пуговицы, а внизу становилось всё теснее. И так было каждый раз. Но теперь я принимаю вызов, не скрываюсь, не избегаю. Она подошла и будто совсем не обратила внимания на стояк. Она вставила стетоскоп в уши и стала слушать явно учащённое сердцебиение, которое можно было услышать и без него. Во время всего действа она не выказала ни капли смущения. Она вернулась за стол и начала записывать в обходной. Я тем временем надевал рубашку. Она протянула мне лист и только я взял его, она этой же рукой ухватила меня за запястье. — Приходи вечером, часов в восемь. Что-то не нравятся мне твои, м-м, симптомы… пионер-р — вновь взрыкнула она. — Буду, как штык! — встав по стойке смирно, глядя ей в глаза, сказал я. Ровно двадцать ноль-ноль. Я также без стука открываю дверь и вхожу, теперь уже не спрашивая разрешения. Виола повернулась и посмотрела на меня с ухмылкой. — А ты ответственный, пионер! Закрой дверь на замок. Я повернулся и закрыл дверь, Виола же задёргивала шторы. Мы сошлись в середине комнаты. Она прижалась ко мне, положила руку в область паха и жадно вдохнула мой запах справа от лица. Я же положил руки на её талию и легонько поглаживал. — Ты хочешь, чтобы я занялась с тобой сексом? — томно спросила она, делая акцент на первом слове. — Думаю, твоя рука уже знает ответ. — фамильярно ответил я. — Нет, тебе надо ответить да или нет. — возразила она. — Да, я очень хочу и сгораю от нетерпения. — Тогда ты должен будешь делать всё, что я скажу. Если тебе не понравится, можешь уйти. Ты согласен? Эта женщина… от одного её вида подкашивались ноги, а её взгляд буквально пронзал насквозь. Я словно змея, а она — искусная заклинательница. — Всё, что скажешь. — Тогда раздевайся и жди меня возле кровати, стоя на коленях, пионер-р… — Кстати, я Семён. — Это неважно, пионер. Виола отлипла от меня, и покачивая широкими бёдрами, удалилась за ширму. Завораживающее зрелище! Я подошёл к обычной железной койке, сотни таких наполняли домики в лагере. Я разделся и послушно встал на колени, смиренно ожидая свою пассию на сегодня. Сначала из-за ширмы показалась ножка, одетая в чулок и чёрную туфельку на высокой шпильке. А затем и Виола плавно вынырнула, чтобы показать себя мне. Кроме чулок и туфель на ней был комплект крайне интересного белья: огромный лифчик, поясок и трусики, поблёскивающая атласная подкладка фиолетового цвета, вышитая чёрным кружевом снаружи. У меня просто отвисла челюсть. Нет, буквально отвисла! А ведь я всегда думал, что это просто речевой оборот. Я завороженно смотрел, как Виола медленно шла ко мне, рассекая тишину, перебивая пульс в ушах цокотом шпилек, слегка заводя одну ногу за другую, покачивая бёдрами. Она остановилась в полушаге от меня, чуть шире расставив ноги. — Ну, ещё не передумал? А я просто смотрел на неё снизу вверх. Такая величественная, чертовски сексапильная. Женщина, да я с крыши готов прыгнуть, если тебя это возбудит. Но внешне я всё также молчал. Тогда она буквально подняла мне челюсть, нежно ухватив за подбородок. Зубы стукнули, а я замотал головой. — Ну а как тебе мой наряд? — А-э-ы… — я буквально не мог подобрать слов, чтобы описать её. Даже «божественна» и «великолепна» были недостаточно выразительны. Она улыбнулась и хихикнула. Она обошла меня, села на кровать, я развернулся к ней, а она вытянула ножку. — Я сегодня так устала. Сделаешь мне массаж? Я нежно подхватил её ножку снизу, расстегнул и снял туфельку. Несмотря на ширину её бёдер, ступни у неё были маленькие и аккуратные, как и полагается женщине. Я принялся массировать ступню, она же взяла подушку, подложила себе под спину, закрыла глаза и немного откинула голову назад. Почти сразу она протянула вторую, левую ножку. Я положил правую себе на плечо и освободил от туфельки левую ножку. Я разминал их пальцами, гладил, я тёрся об них лицом, я лизал их, сосал. Я просто утопал в них. А она изредка издавала стоны облегчения. — М-м, а ты умеешь доставить девушке удовольствие. Всё, пока хватит. — с этими словами она поставила ноги на пол и встала ко мне спиной. — Давай, встань и расстегни мой лифчик. Я встал и прижался торчащим пенисом к её спине. Аккуратно откинул хвост чёрных волос через плечо, и жадно вдыхая её аромат, нащупал и расстегнул застёжку. Она развернулась. Её грудь не была девичьей. Огромные, слегка отвисшие, но всё ещё очень круглые и упругие груди были покрыты широкими ареолами, а венчали всё это великолепие огромные соски. Эстетика и нежность — это не про неё. Про неё — страсть и похоть. У меня вновь отвисла челюсть, а изо рта почти начала капать слюна. Она вновь уселась на кровать и сказала: — Ложись ко мне на бёдра. Я послушно устроился на ней. Упругие бёдра и нежная кожа были самой лучшей периной. Я смотрел на эти груди снизу. Какие же они объёмные и тяжёлые. Она поставила на кровать правую ножку, на которой лежала моя голова. Я упёрся в её грудь лицом и тут же нашёл сосок. Я начал его посасывать, а через несколько секунд из него потекла жидкость. Сладковатая. Почему-то очень вкусная. Молоко?! Я открыл глаза и уставился на неё недоумённым взглядом. — Не нравится? — с сожалением спросила она. Да ты в своём уме?! Я о таком и мечтать не мог! Я прикрыл глаза и вновь стал посасывать чудесный нектар из лучшего в мире источника. Её рука нежно обхватила мои яички, она стала перекатывать и массировать их, слегка сжимая. Те редкие и ничтожные нотки боли совсем не раздражали, даже возбуждали. Я потерял чувство времени и пространства, впал в транс. Не знаю, как долго она меня кормила, но этого всё равно было мало. Со звуком *чпок* она вытащила грудь у меня изо рта, несколько капель молочка полетели на пол. Хотелось зареветь, словно младенец, но я сдержался. Она жестом подняла меня со своих бёдер. Я уселся на кровати, а она пошла к шкафчику и достала вазелин. — Пионер, ты же не против, если я в тебя войду? Обещаю, буду нежной. Был бы это кто-то другой, я бы не дался, стал бы ругаться и отбиваться смертным боем. Но Виола… я ХОТЕЛ, чтобы ОНА это сделала. — Да! Да! — на грани стона выпалил я. — Тогда положи подушку под голову, ляг на спину, подогни и раздвинь ноги. Мы устроились на кровати. Она нанесла на пальчик жирную каплю вазелина и стала размазывать его вокруг самого неприкосновенного места. Это очень возбуждало. Все страхи постепенно, но быстро ушли. Траектория вращения пальчика стала сужаться, пока она не остановила его у входа. Мы смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. И глядя прямо в глаза, она вошла в меня. Это было не больно. Это было очень странное ощущение, которое можно описать, как возбуждающий дискомфорт. Медленно трахая меня, она прильнула между ног к моим яичкам и стала посасывать их. Член горел огнём. Но я не смел возражать. Я знал и чувствовал, что моё терпение будет вознаграждено так, что мне и не снилось. Не выпуская яичек изо рта, она подключила к экзекуции второй пальчик. Дискомфорт чувствовался всё меньше. Я всегда сдерживался, но тут стал стонать и выгибаться, а член начал шататься. Даже не знал, что так умею. Виола выпустила яйчишки изо рта и вытащила пальчики из меня. Я постепенно успокоился, дыхание начало приходить в норму. Она вытерла руку о простынь, а затем присела и стянула с себя трусики. Её темноватую вагину венчал подстриженный пучок густых чёрных волос, расположившийся на лобке. Она встала и подошла к моему лицу. А затем встала на кровать так, что моё лицо оказалось между её ног, под её вагиной. Нам не нужны были слова. Она ухватилась за дужку изголовья и медленно опустилась. Я буквально присосался к её вагине. Лизал, трахал языком, посасывал, пощипывал губами. Виола в свою очередь тёрлась об мои губы и тяжело дышала, издавая глухие стоны. Я готов был целую вечность доставлять ей наслаждение оральными ласками. Но она довольно быстро слезла с меня. Теперь она стала пристраиваться к моему члену. Она буквально зажала меня между своих колен. Ей даже не понадобилось брать пенис в руку — он торчал, чуть ли не тянулся к ней. Она насадилась резко и на всю глубину. Столько времени он провёл в ожидании хоть какой-то ласки, а теперь его обхватывала тёплая и скользкая вагина, стенки которой отчётливо пульсировали. Она стала двигаться, сначала медленно, смакуя каждый сантиметр, темп нарастал, стоны становились криками, которые были слышны всё громче и чаще. И вот, она скачет, вскрикивает в такт движениям во весь голос, разрывая ночную тишину. Я хватаю её огромные подпрыгивающие груди и начинаю их жамкать. Струи тёплого молока заливают моё лицо и тело. Она спрыгивает с меня, а из её уретры вылетает несколько струек, которые приземляются мне на грудь. Это явно был оргазм, возможно самый яркий в её жизни. Она сидит на кровати, её глаза закрыты, она жадно дышит полной грудью, с сосков которой капает молоко. Через полминуты она всё-таки отошла и посмотрела на меня. Я ещё не кончил, хотя думал, что буду первым. Она ухмыльнулась, пристроилась сверху и стала сосать мой член, упираясь руками в кровать. Она буквально заглатывала его своим горлом, делала это умело, без спазмов и одышки. Через пару минут я буквально стал выстреливать семенем ей в рот. Дождавшись, когда я всё, не проронив ни капли, она выпустила член, сжимая губы. Она посмотрела на меня с улыбкой, подмигнула и проглотила всё, что я ей дал. Будто ей было мало, она высунула язык и жадно облизала губы. Она встала с кровати, стянула с себя пояс с чулками, пошла и выключила свет. В темноте она легла на меня. А я принялся сосать вторую грудь, и невероятно уставший, провалился в сон.