Сожми ладонь на вересковом поле

      Поговаривают, что время — та ещё вертихвостка. Когда ждёшь какое-то событие, то оно идёт медленно и неспешно. Когда же очень не хочешь, чтобы определённый день наступал — время летит, не давая передохнуть от круговерти.       Так было и с Наруто. После того как он узнал, что Саске вскоре придётся уйти, то пытался даже не спать. Ночами бодрствовал, сколько было сил, но спустя несколько дней Саске, похоже, заметил попытки Наруто навредить себе таким образом. И как-то внезапно воля у Наруто стала подламываться около полуночи еженощно, и Морфей забирал его к себе, не отпуская из своего царства до первых лучей летнего солнца.       Однако Саске тоже стал задерживаться. И приходить чуть-чуть раньше. Это было действительно опасно, потому что отец Наруто вставал спозаранку и мог заметить Саске, уходящего с их двора. Но, кажется, им везло. Везло же?       Первые ощутимо прохладные ветра пришли в их селение в конце августа. Когда Наруто возвращался из кузни — он уже почти не обжигался, приноровился к делу, — то почувствовал эту прохладу не с облегчением, а с пробирающим сердце морозом. Время, когда Саске опять не будет в его жизни, неумолимо подступало, прямо на пятки, да дышало в затылок уже ощущающейся тоской. Это чувство заставило Наруто сорваться на бег, чтобы побыстрее оказаться дома.       Когда он вернулся и наконец-то добрался до своей комнаты, Саске уже был там. Наруто понятия не имел, как же он пробирается, но не спрашивал. Потому что у него было на что потратить оставшееся время. Вопросы, конечно, никуда не девались, просто не такие. Он спрашивал больше про семью, про правила — он учился, чтобы в назначенный день не испортить всё каким-то своим незнанием. Даже писал себе маленькие записки, портя и без того недешёвую бумагу и растрачивая чернила. Но он не хотел чего-то упустить или вдруг забыть.       Сентябрь принёс вместе с собой не только большие хлопоты подготовки к зиме, но и одарил Наруто вуалью крепкого настроя вместе с толикой горечи. Но Саске не ушёл ни в первую осеннюю ночь, ни во вторую, и Наруто воспринимал каждую как дар. Ещё несколько совместных мгновений, ещё одно утро в неге тёплых объятий, ещё один вечер в шёпоте, сомкнутых вместе руках и в поцелуях — то в ладони, то в губы. Испещрённые нежностью прикосновения становились всё более простыми и естественными, хотя смущение так или иначе играло задорным румянцем на юношеских лицах. Они и сами не особо знали, чего именно стеснялись, но, заглядывая друг другу в глаза перед и после поцелуя, улыбались робко и отводили взгляды в сторону. Само собой, для того, чтобы после обратно посмотреть то в отражение небесной глади — явно прекраснее, чем небосвод наяву; то во тьму с сияющими бликами огонька свечи — точно августовские звездопады отражались благодаря игре света.       Но назначенный день всё же явился на порог нежеланным гостем. В тот вечер Саске согласился с тем, что Наруто его проводит. Ведь каждый из них совсем не хотел просыпаться один. Хотя бы не сейчас. Продлить время встречи было желаннее, чем весеннее тепло после лютого зимнего холода.       Едва небесная тьма задребезжала перед пробивающимся светом ласкового осеннего солнца, как Саске разбудил Наруто — он был ещё нежнее, чем само светило. Они вместе ушли через окно: Наруто чуть было не свалился с подоконника, не пнул пустое ведро на улице в потёмках и почти заплёлся в собственных ногах, явно намереваясь рухнуть в курятник к спящим наседкам. И только благодаря Саске, который удивительно мягко и ловко перекрывал путь ко всякому нарушению покоя, они смогли выбраться на просёлочную дорогу, чтобы направиться к вересковому полю. Шли медленно — каждому маломальский шаг давался с трудом. В какой-то момент Саске качнул рукой, чтобы легонько коснуться своими пальцами ладони Наруто. Тот их сжал. Будто бы могло быть иначе.       Они в тишине дошли до поля, но не решались ступить на него. Словно с ним всё закончится, хотя до границы леса ещё несколько десятков шагов. На удивление Саске, Наруто первым собрался духом и двинулся вперёд, уверенно ведя за собой. Правда он довёл только до середины поля и остановился, уставившись на что-то. Они оба вспомнили это место — тот камень, на котором валялись в детстве, тогда казался огромным. Сейчас же стал самым обыкновенным. Вереск вокруг всё ещё цвёл, после ночи капельки росы оставались на распустившихся цветах и уже начинали поблёскивать, играясь искрами с самим рассветом. Мягкий аромат цветов заполонял округу, благоухание немного щекотало нос и кружило голову.       Наруто наклонился и отодвинул крупную поросль лиловых цветков, находя буквально клад — тоненькую веточку белого вереска, прячущуюся в тени более сильных растений.       — Смотри, — прошептал он, поворачиваясь к Саске, и слегка улыбнулся, показывая пальцем на эту веточку. — Мне родители рассказали, что вереск расцветает на глазах тех, кто предназначен друг другу судьбой. Надо только лишь прикоснуться к тому самому человеку…       — Моя семья тоже рассказывала об этом, — согласно кинув, Саске наклонился, присматриваясь к красоте цветка.       — Я верю в это предзнаменование, потому что мы с тобой видели такое давным-давно, — тихо поделился Наруто, не сводя глаз с удивлённого выражения лица Саске. — Это ещё одна причина, почему я верю и тебе, и в твоё возвращение. Просто помни, что я буду ждать тебя.       Наруто и не понял, как оказался в крепких объятиях. Похоже, Саске дёрнул его на себя, сильно обхватывая руками, словно пытаясь прижать к груди так, чтобы само сердце сообщило другому — я обязательно вернусь.       А отпускать из объятий было сложно. Руки слушаться не хотели, губы тоже — дрожали, а глаза не моргали, чтобы видеть каждый шаг. Саске всё время ступал медленно, а на границе леса, кажется, точно хотел обернуться. Он почти это сделал — Наруто видел, как слегка он повернул голову, как внезапно замер и сжал ладони в кулаки, а после всё же сделал шаг вперёд. И внезапно образ его стал растворяться в воздухе, прятаться за неплотным туманом, расстилающимся среди стволов деревьев, постепенно стирая все признаки того, что здесь был кто-то ещё.       Наруто едва смог выйти из цепенеющего желания рвануть туда — за Саске, взять за руку, сказать ещё так много: обязательно сказать о том, как он нужен ему, что не знает, как теперь спать ночами одному. Наруто внезапно осознал, как много он не спросил, а ещё меньше открывался сам. В прошлый раз это он оставил Саске у этого самого камня, убегая отсюда. Теперь же остался сам. Интересно, что же чувствовал Саске в тот момент? Было ли ему тогда так же тяжело? Ведь они были ещё совсем малышами.       Чтобы не дать волю слезам, Наруто задрал голову вверх, смотря, как проплывающие облака подсвечивались багрянцем, как птицы ровным строем направлялись в края потеплее, и просто надеялся, что он упустил какую-то дождливую тучу, которая случайно проронила несколько мокрых капель на его щёки. Он не плакал, совсем нет, он обещал самому себе быть сильным. Ему осталось лишь дождаться назначенного дня. Делов-то.       Но первая неделя показалась Наруто адом. Дни тянулись невероятно долго, а сосредоточенность и внимательность с ним вовсе распрощались, и это уже доводило до отчаяния. Обожжённые руки, ушибленные ноги, отсутствие нормального сна — он не мог спать без Саске, никак не мог привыкнуть к холодной постели, — всё сказывалось на его состоянии. Пока в одну ночь он не услышал шум в доме, а после крики и небольшую панику. Оказалось, у его мамы начались роды. Спустя почти сутки Наруто познакомился со своим младшим братом. То событие словно заставило его очнуться — у него есть дела поважнее, чем деланно горевать о том, как долго ему ждать собственного счастья. Ведь как раз этот малыш и есть гарант того, что Наруто сможет уйти из этого дома через несколько лет.       С того момента в жизни Наруто произошло много всего — он взрослел, забота о младшем брате учила его быть более ответственным и терпеливым. Их селение разрасталось, дети стали появляться во всех семьях, а у кого-то даже по двое. Последующая пара лет, сопровождаемая бумом рождаемости, стала основополагающей в важном решении — создании местной школы. Процесс это небыстрый, да и его отцу приходилось часто уезжать ради налаживания торговли, и Наруто оставался за главного в семье. На его уже широкие плечи ложилось всё больше и больше обязанностей, но каждый вечер перед сном он находил хотя бы мгновение, чтобы вспомнить о Саске.       Само собой, были и неприятные ситуации — Наруто пришлось несколько раз поругаться с родителями по поводу подбора ему невест после его шестнадцатилетия. С одной стороны он понимал их — они-то были уже женаты в этом возрасте, когда как Наруто и вовсе на девушек не смотрел. Но с другой стороны он оставался верен своему слову, и не было ни дня, когда бы он усомнился в своём решении. Он сносил насмешки от ровесников, глумливые комментарии от девчонок и терпеливо относился даже к подначкам в кузне. Однако только когда ему уже стукнуло восемнадцать, он смог отстоять свою точку зрения и договориться с родителями о том, что, когда его брат подрастёт, Наруто сам выберет себе невесту. Минато и Кушине пришлось уступить — насильно мил не будешь, а они на самом деле хотели своему сыну только счастья.       Со временем даже приставучие мамаши незамужних девиц перестали захаживать в кузню, стремясь сделать заказ у юного — уже мастера, однако Наруто и без этого дел хватало. В редкие выходные дни он помогал в строительстве школы, да и как человек, обладающий знаниями грамоты и счёта, был полезен матери и другим женщинам при составлении расписания и учебной программы. Если бы кто-нибудь поведал ему об этом лет десять назад, он бы хохотал, согнувшись в три погибели, но кто же знал?..       Хотя иногда силы покидали его. От жуткой усталости и полного морального истощения Наруто ходил на вересковое поле. Садился на небольшой камушек, всегда стараясь отметить взглядом веточку белого вереска, а после — просто смотрел на лес. Глубокой осенью — на голые стволы деревьев, пытаясь различить там знакомый силуэт меж вороха опадающих листьев. Зимой — на белоснежную гладь снега, никем не тронутую, без единого стороннего отпечатка. Летом — на бушующую зеленью жизнь, присматривался к кронам, замечая то белок, то птиц. Весной — на едва пробивающуюся траву и набухшие почки, стремящиеся окунуться в тепло солнца. Но на деле он каждый раз искал глазами того, кого там быть не могло. И считал. Ещё четыре весны. Ещё три лета. Ещё две осени. Ему становилось легче, когда, подсчитывая оставшиеся дни, он понимал, что вот, на один, на два, на десять, на сто дней осталось меньше ждать. И вновь уверенность и твёрдость возвращались к нему. Наруто рос сильным человеком, не только телом, в связи с тяжёлым физическим трудом, но и духом.       Его сердце волновали многие события — как связанные с его семьёй, там и с делами селения. Но когда он осознал, что двадцатый день рождения Саске наступил — не мог уснуть целую ночь. Само собой, он знал, когда у Саске именины, ведь спустя пару ночей после их первого поцелуя тот рассказал, какой большой подарок сделал для него Наруто своим ответом. Этот яркий летний день из года в год наполнял душу Наруто чувством опьяняющей эйфории, и каждый раз он едва мог думать о чём-то другом. Но теперь до их встречи оставались считанные дни — пускай даже они складывались в пару месяцев. Жить становилось всё более и более волнительно.       Августовскими вечерами Наруто нравилось возвращаться домой чуть позже — он всегда задерживался до темноты, чтобы полюбоваться звездопадом. Но, как говорится, красота в глазах смотрящего, и на самом деле Наруто восхищался не чудными звёздами, искрами сверкающими в густой темноте ночи, а всё больше думал о том, кого ему напоминало это прекрасное явление. Ещё тогда, пять лет назад, он боялся, что позабудет хоть что-то о Саске, но каждый раз, видя искрящееся небо, понимал — не забыл ни единой черты.       И вот в один из таких тёплых вечеров, когда долгожданная прохлада обласкивала разгорячённую землю лишь с наступлением темноты, Наруто шёл по дороге после работы сквозь закрытый рынок. Едва он миновал крайнюю постройку, как услышал странный звук — будто кто-то кряхтел от тяжести. Он свернул с дороги немного в сторону, приближаясь к покатому обрыву неглубокой канавки. Несмотря на сгущающиеся сумерки, своими ясными глазами Наруто разглядел там человека, явно неуспешно пытающегося выбраться с низины. Наруто не думал, лишь махом спустился вниз, ловко перебирая ногами и уворачиваясь от колючих веток мелкого кустарника.       — Вам помочь? — обратился он к незнакомцу — это его не слишком удивило, в текущем году у них было много приезжих торговцев, которых если и недолюбливали, то совсем тайно, ибо добрые коммерческие взаимоотношения оберегали всей общиной.       — О-ох… Д-да, пожалуй… — просипел дряхлый старичок, полубоком повернувшись к Наруто и протянувший свою руку. — Моя телега свалилась, я думал, смогу её достать сам, но, отнюдь, и себя уже не могу удержать… — разочарованно причитал он, не прекращая.       — Я помогу вам её поднять наверх, однако давайте сначала сами выберемся отсюда, хорошо? — Наруто крепко держал старика за руки, помогая встать — он старался быть как можно аккуратнее, ведь со своей недюжинной силой мог навредить.       — Ох, милок, я буду очень, очень благодарен!       Однако, несмотря на внешнюю слабость, у этого пожилого человека оказалась цепкая хватка. Вместе они медленно поднялись к краю обрыва, и Наруто помог ему отряхнуться от пыли, а после, под чёткое командование торговца, вытянул к дороге достаточно крупную телегу, затем сделал ещё несколько заходов, собирая разбросанные товары среди травы и листьев.       Наруто никогда не пренебрегал помощью чужим людям и задней недовольной мысли не допускал. Кто-то на его месте мог бы пожалеть о своём поступке — не успел засветло домой, а если бы не провозился — мог бы и поужинать уже, сходить в баню и отдыхать после тяжёлого рабочего дня. Но Наруто не был таким человеком, и всю его голову занимало лишь то, как отыскать ту странную чашку, про которую ему говорят уже минуты три. Он закончил со сбором раскиданного товара, когда уже совсем стемнело и луна вовсю освещала округу своим мерцающим светом. После Наруто спокойно выбрался из канавы и, не дав старику прихватить телегу за поручень, сам взялся за него.       — Показывайте дорогу, я провожу вас.       — Да не нужно, сынок, я сам могу, — уверял его старик, но уж очень неуверенно и слабо. Или Наруто так только казалось. Весь путь, который лежал через знакомые места, торговец пытался как-то помочь Наруто, за что и был посажен в эту же телегу с лёгким старческим ворчанием. В котором всё же сквозили нотки благодарности.       В конце концов они остановились у странного покосившегося дома, который Наруто отчего-то не мог припомнить. Но за окнами горел свет и различались тени, будто бы внутри кто-то хозяйничал. До носа дотянулся запах свежей выпечки и яблок, а после — мягкий хвойный, невероятно знакомый, что Наруто аж весь насторожился. Он повертел головой, пытаясь понять, откуда этот аромат, но никого, кроме старика, рядом не видел.       — Скажете, куда телегу завезти? — тяжело выдохнув, надеясь сбросить с себя наваждение, Наруто стал присматриваться к окружению, пытаясь найти проход в подгнившем заборе.       — Ты и так многое сделал, не нужно, — похлопал его по плечу старик, ласково улыбаясь — к морщинам возле глаз добавились новые, а добросердечная улыбка была видна даже в таких потёмках.       — Неправильно это, бросать начатое, — нахмурился Наруто, — я взялся вам помочь, так дайте довести дело до конца. Иначе совесть не позволит мне спать.       — Нечасто встретишь юношей вроде тебя, Узумаки Наруто, — торговец смиренно вздохнул, затем потопал к ограждению и оттащил снятую с петель калитку в сторону. — Что же, давай сюда эту рухлядь.       Спустя недолгое время, потраченное на копошение и затягивание по курчавой земле достаточно тяжёлую и неповоротливую телегу, Наруто наконец-то облегчённо выдохнул. Старик уже не пререкался и позволил помочь вытащить товар и уложить его в указанное место. Лишь после этого Наруто пригласили на ужин в знак благодарности за его работу.       — Благодарю, но нет, — Наруто покачал головой, отряхивая руки. — Мне пора возвращаться домой, там и поужинаю. Рад был помочь.       — Неприлично отказываться от приглашения, — старик хоть и ворчал, но делал это мягко, по-своему добродушно. — Задержись хотя бы на чай. Должен же я хоть как-то тебя отблагодарить, ты много для меня сделал.       — Это сделал бы любой, — Наруто пожал плечами, но всё же проследовал за хозяином дома внутрь, немного наклоняясь — дверные проёмы были мелковаты для его роста, ведь Наруто уже перерос даже своего отца — как ввысь, так и в ширине плеч.       — Отнюдь, не каждый, — горько поделился старик, — ты единственный, кто предложил помощь, другие же просто глазели и уходили восвояси.       Наруто лишь нахмурился на этот комментарий, но ответить не успел, ведь они вошли в просторную комнату с печью, что была жарко растоплена, столом, что был накрыт изящной скатертью и заставленный изысканными яствами, и двумя женщинами — одна была в возрасте, явно супруга хозяина, вторая — молодая девица, обладающая невероятной красотой. Всё, что виднелось снаружи дома — трухлявость, бедность, грязь — в этой комнате пропали вовсе, и Наруто показалось, что он едва ли не в барский дом явился. Но стоять с открытым ртом и разглядывать всю диковинность было бы некрасиво, а потому он следовал указам старика — помыть руки в расписанном узорами тазу, обтереть кружевной салфеткой и сесть на скамью — по правую руку от места хозяина дома.       Наруто учили вести себя в приличном обществе, и он всё ещё помнил, в какой руке надо держать нож, а в какой вилку, да не забывал про осанку — не горбиться, голову держать ровно и не опускать подбородок. Несмотря на грубоватость, приобретённую с его профессией, он мог в нужный момент перестроить своё поведение — не зря родители столько сил в это вкладывали. Но при всём этом Наруто понимал — происходит нечто странное. Однако он пообещал уважить благодарность торговца, а значит, нужно стерпеть своё удивление.       Спустя несколько мгновений вся семья расселась — по левую руку от старика села его жена, затем, вероятно, дочь. Наруто видел то, как девушка поднимала на него любопытный взгляд, но едва она замечала его взор — сразу смущённо отворачивалась. Она и в самом деле была потрясающе красива, но Наруто засмотрелся вовсе не на дивное видение, а на её волосы, чтобы были черны и напоминали, само собой, тонкие паутинки волос Саске. Не замечая за собой, Наруто позволил себе в эту секунду увлечься воспоминанием о нём — о том, как его волосы щекотали полосатые щёки, о запахе хвои, который чувствовался сильнее всего, когда Наруто утыкался носом в его шею — мысли вели его дальше, уже в совсем другом направлении от места, где сам сейчас находился, и мягкая улыбка со стороны оказалась истолкована совсем неправильно.       — Наруто, — позвал его старик с какой-то странной ухмылкой, — коли ты всё же задержался, расскажи немного о себе, женат ли ты, работаешь ли где?       — Не женат, — покачал головой Наруто, стараясь как можно незаметнее встрепенуться и спрятать свои мечты до времени, когда он останется один. — Работаю в кузне, пару лет назад получил звание мастера.       Немногословность Наруто появилась в нём с возрастом, да и с чужими людьми он не особо желал откровенничать и рассказывать всё и вся. Но было бы невежливо огрызаться или молчать.       — Как оно замечательно складывается, — радостно потерев ладони, старик смотрел то на свою дочь, то на Наруто, — чудно совпадение, нет так ли? — его тон становился всё задорнее.       — Какое совпадение? — Наруто непонятливо поднял брови, посмотрев на торговца.       — Я давно ищу хорошую партию для моей дочери, — старик встрепенулся, да и его супруга заулыбалась. — А ты юн, силён, и сердце твоё полно добра и сострадания, что редкость в нынешнее время. Вот чем я могу отплатить тебе, милый мальчик, посмотри на неё, разве не прекрасна? Она здорова и сильна духом, да и по хозяйству…       — Нет, — резко прервал его Наруто, но тут же выровнял свой тон, — прошу прощения, но вынужден отказаться. Ваша дочь очень красива, но я не могу принять ваше предложение.       — Почему же? — удивился старик.       — Сердце моё занято, — чуть улыбнувшись, Наруто кивнул девушке, которая явно была растеряна таким эмоциональным отказом.       — Ох-ох, значит, свадьба скоро? — уже без такого энтузиазма, но всё же с добротой спросил торговец.       — Н-нет… — Наруто немного растерялся от подобного вопроса. Раньше он никому не говорил о том, что лелеет надежду в скором времени уйти и прожить некую удивительную жизнь с Саске, оттого и диалог не выстраивался.       — Как нет? — теперь старик нахмурился, — юноша, ты сам себе противоречишь.       — Я просто пока не знаю, когда это будет, — попытавшись выкрутиться, Наруто выдал себя с головой — когда речь шла о Саске, пускай и завуалированно, ему было непросто шустро придумывать ложь, ранее он предпочитал отмалчиваться.       — Вот оно как… — тяжко вздохнув, старик постучал пальцами по столу, словно в нетерпении. — Ты подумай хорошенько, зачем тебе то, что не даёт уверенности в завтрашнем дне? Посмотри на мою дочь, она тебе через год уже родит дитя. Такая красавица даст тебе более высокий статус, да и приданное у неё хорошее, поверь мне. И она здесь прямо сейчас, хоть завтра свадебку сыграть можно, если согласишься. Вот это тебе нужно, милок, ведь в твоём возрасте у мужчины уже дети подрастают. Всё это подарит тебе необходимую опору, возможность крепко стоять на ногах и, в конце концов, счастье, которого ты и сам желаешь.       Наруто терпеливо выслушал всё сказанное, а после молча поднялся с места.       — Благодарю вас за наставления, — несмотря на серьёзность тона, Наруто-таки сделал поклон в знак уважения, — но теперь мне действительно пора домой. Всего доброго вам и вашей семье.       — Мы останемся в ваших краях до конца сентября, — донеслось ему в спину, — подумай, Наруто, моё предложение останется в силе до того момента.       Наруто даже на улице было тяжело дышать. Сердце в груди колотилось странно тяжело и громко, а горечь от чужих слов ощущалась на корне языка. Ему каждый раз было неприятно слушать подобные доводы. Многие говорили ему похожие вещи, но он терпел их, с трудом переваривал и заставлял себя забыть. Он понимал, что не знает, чего ждать от будущего.       В тяжёлые дни Наруто на мгновения допускал мысль, что больше никогда не увидит Саске и напрасно ждёт его — за пять лет могло случиться многое. Саске уходил тогда воевать, кто знает, выжил ли он в итоге? Может быть, Наруто уже никогда не сможет его найти, не сможет согреть в холодной земле? Он много раз думал о том, что случится, если Саске не придёт. Несколько раз срывался и бегал к границе леса — знал, что без разрешения Старейшин туда нельзя ходить, тем более одному. Но хотел, хотел найти тот самый лагерь, тех самых стариков-хранителей, которые должны были остаться где-то в чаще. И спросить, узнать, как там Саске, жив ли, здоров ли. Но стоял на границе того самого верескового поля, иногда укладывая ладони на кору ближайшего дерева, и всё же не ступал за него. Лишь стоял и смотрел, надеясь хоть что-то увидеть. А после бродил по полю, находил камень, где в тёплое время цвела веточка белого вереска, и в моменты её находки как-то успокаивался. Вроде бы это растение не могло быть связано с ним, но всё же его жизнь усмиряла сердце Наруто.       Бредя в тишине и во тьме, ориентируясь лишь на своё чутьё и знание обстановки, Наруто шёл домой и с каждым шагом успокаивал себя. Он не может перестать верить, он не должен отчаиваться. Ему осталось подождать всего лишь чуть больше месяца, и он дождётся. Он научился приводить себя в порядок, прорываясь сквозь грусть, потому что заставлял себя думать о другом — о самой желанной встрече. Что он сделает первым? Он очень хотел обнять Саске, сомкнуть руки на его спине, уложить ладони на лопатки и уткнуться лицом в шею, чтобы дышать его светлой кожей. Интересно, насколько он вырос? Раньше Наруто был ниже его ростом, а теперь? Остались ли его волосы такими же воздушными, а запах такой же, как в нетронутом хвойном лесу? И… будет ли он рад, если Наруто его поцелует? Уши до сих пор горели от этой мысли, но Наруто очень сильно хотел поцеловать Саске.       Дойдя до забора собственного дома, Наруто уже забыл о странном торговце и его предложении, а лишь твёрдо решил для себя — когда он встретит Саске, первым делом всё же обнимет его. И неудержимая счастливая улыбка осела на его губах, которая своим появлением позволила глубоко вдыхать ночную прохладу и чувствовать себя лёгким и сильным.