Проклятое озеро

Ши Цинсюань с маниакальным волнением ждал прихода брата, раз за разом вынуждая себя подойти к демону и спросить об этом. Черновод хмурился, отводил взгляд и раздражённо ворчал, что нет, нет, его драгоценный Гэ и не думал появляться. Что да, подонок Ши Уду знает дорожку, как никак он первый пришёл к демону с просьбой, за которую и был должен. Правда, насколько велик был долг его брата и что именно он должен, было бы неплохо выяснить. Но демон не отвечал. Черновод щурился, диким взглядом, каким обычно смотрят на добычу, пронзая его насквозь и долго сжимал ледяными руками его шею. А иногда сминал его губы чуть тёплым ртом на несколько секунд и шептал: — Не испытывай мое терпение! — вырывался из его горла тихий рык. Только после третьего странного демонического поцелуя Ши Цинсюань перестал пугаться этой фразы. Изображал сожаление и тихонько убегал, поджимая губы и пытаясь стереть липкое ощущение мертвечины на себе. Он убегал к озеру и долго пытался смыть с себя прикосновение. Казалось, словно он сам стал словно наполовину мёртв после поцелуев Черновода. Досада и непонимание наполняли его с головой. — Я противен тебе? — Цинсюань едва не заорал, падая на спину. Демон подошёл сзади практически не слышно. — …Что? — охнул юноша, судорожно сглатывая и прикрывая рот ладонью. Да чего еще хочет от него демон?! Тот безразлично пялился на него, пока Цинсюань продолжал умываться. Лениво протянул руку, пропуская рекой льющиеся по плечам волосы юноши сквозь пальцы. Цинсюань замер, застывая. — Противен? — чуть громче спросил Черновод хватая его за плечо и требовательно разворачивая к себе лицом. Чернота его глаз мрачно пылала, что у юноши мурашки по кожи пробежали. — Водяной демон, держащий тебя в заложниках. Шантажирующий твоего брата. И целующий тебя с вожделением, мертвец. Противен? — При чем тут это? — беспомощно залепетал Ши Цинсюань, пытаясь вырвать плечи из цепких пальцем. Страх неизвестности, только утихший на днях, вновь заворочался в животе, выбивая пару непрошеных слезинок. — Я боюсь! Ты… Что ты хочешь от меня?! Чтобы… чтобы я… — он не смог облечь свой страх в слова. Даже вырываться перестал, лишь крепко закрывал глаза ладонями. Увидев, как мерно вздрагивают плечи юноши, Черновод ослабил хватку, болезненно опуская глаза. Ши Цинсюань не был тем, кому он хотел бы причинить боль, но и простить многолетний долг, заключенный на крови и чести, не мог. Демоны не способны прощать. Он опустился на одно колено оказываясь лицом к лицу с Цинсюанем. Нерешительно отпуская юношу, демон быстро отстранился, ещё пару минут сверля того взглядом. Цинсюань едва слышно вздохнул, отнимая руки от лица и исподтишка наблюдая за тем, как Черновод уходит в сторону поместья. Вокруг снова стало тихо. Он скучающе коснулся чёрной воды и, скрестив ноги, вновь уселся на берегу. Места прикосновений демона, казалось, смердили мертвечиной, заставляя его дрожать и причиняя почти физическую боль. Всхлипывая, юноша медленно дотронулся до своего плеча, рука задрожала и бессильно повисла. Цинсюань не понимал. Чего он боялся? Страх смерти по рациональным причинам отступал: Черновод не пытался убить его, даже ни разу не ранил, не считая поцелуев. Но Цинсюань чертовски страдал из-за тревоги. Ему казалось невыносимой даже мысль о том, что демон может… Не отпустить его на волю. Что его запрут на гребанном острове, наденут цепи и оставят здесь… Навсегда. Без солнца, в этом вечно холодном и сыром месте, он ощущает себя хуже, чем сломанный цветок. Даже не будь опасений о демоне, что желает овладеть его телом, Ши Цинсюань ужасно себя чувствовал. Тот мир, где он мучался от жары, казался таким далёким, словно облако, пронесшееся в прекрасном сне. К холоду здесь можно привыкнуть, но нельзя полюбить. Как можно смириться со страхом смерти, но тот, кто знает, что такое жизнь, никогда ее не возжелает. Он не желал возвращаться в поместье и вновь смотреть в пустые глаза демона. У озера был хоть какой-то звук, хоть какое-то напоминание о кажущемся таким далеким доме. Пока Цинъюань смотрел на озеро, он мог представить, что никуда не уходил с берегов, покрытых мхом, мог соврать себе, что той стороны никогда не видел. — Гэ, это ли не покой? — пробормотал он, жалко ссутулившись от холода и наблюдая за песчинками, что были здесь черными. Весь берег словно был покрыт крошкой рассыпчатого угля. Это наводило Ши Цинсюаня на мысли о потухшем адском пламени. Кто-то горел здесь, а теперь его смоет черной водой… Юноша бесцельно таращился на темные воды, пока глаза не заболели, а тело не окоченело от легкого, но ледяного ветра, дующего с воды. Но и тогда он не пошевелился. Если время там, на другой стороне, шло также, то вдруг и его брат тоже сидит на берегу озера. На белом берегу, покрытом мелкими ракушками. И ждет Цинсюаня… Ши Цинъюань решительно поднялся на ноги, чувствуя легкое покалывание в мышцах, затекших от долгого нахождения в неподвижной позе. Что если… озеро и есть обратный путь? Он задержал дыхание и, прямо как был — в черном верхнем ханьфу, шагнул в воду. На секунду его обожгло холодом. Юноша беззвучно вскрикнул, тут же закрывая рот рукой, и смело кинулся вперед, глубже забредая в омут. Все тело охватывал жуткий холод, настолько, что вскоре он перестал чувствовать пальцев. Но Цинсюань шел и шел в воде, пока она не начала доходить ему до горла. Волны беззвучно раскалывались о его тело, обжигали тонкую кожу, которую тут же обдувал ветер. Цинсюань стоял по шею в воде, окоченев насквозь, и задыхался от кома в горле. Тело сковало ужасом перед темной водой. Он порывался нырнуть, но мысль о том, что он может не вынырнуть никогда, остаться на дне озера без возможности вернуться… Стать таким же мертвецом, белым, холодным, скользким, с пустыми глазами дохлой рыбины… В голос зарыдав, он замотал головой, попытался сдвинуться с места, но тело не слушалось. Внутри все похолодело, когда дно внезапно пропало из-под ног и, отчаянно разбрызгивая воду вокруг, Цинсюань вдруг оказался под ней. Вмиг мир замедлился до долей секунд. Все исчезло, осталась лишь мутная, мерцающая под невнятным светом вода, да его спутанные волосы, что струились вокруг. Перед ним сверкнула выпавшая из прядей заколка, которую дал ему Черновод. Цинсюань не мог вдохнуть. Он потянулся к ней, с трудом преодолевая толщу воды дрожащими пальцами. Сжал металлическую поверхность украшения в них и притянул к себе, хватаясь за нее, как за последнюю соломинку. Он не мог плыть наверх… Даже если бы хотел, то смог бы он оттолкнуться замерзшими конечностями от дна и всплыть на воздух? Был бы какой-нибудь смысл ли в его спасении? Вдруг мерцание воды начало темнеть. Перед глазами мелькнула темная фигура, погружающаяся в воду, а после рука мягко потянула его за одежду наверх. Цинсюань завороженно наблюдал, как Черновод хладнокровно подхватывает его на руки, а после волны сами понесли их на берег. Повелитель озера ни разу не взглянул на него, хоть его лицо не было таким равнодушным, как в их первую встречу. Демон был мрачен, но его глаза сияли недобрым огнем. Он вынес юношу на берег и стремительно пошел к поместью, почти срываясь на бег. Цинсюань замер, боясь издать лишний звук и этим навлечь на себя гнев своего пленителя. Черновод прижимал его к себе, а его руки дрожали, словно он боялся потерять промокшее жалкое тельце, прижатое к груди. — Ты глотал воду? — не опуская взгляда, быстро спросил он у Цинсюаня. — Выплевывай, быстрее! Занося юношу в дом, демон с размаху опустил того на кушетку в ближащей комнате и неожиданно резко и взволнованно для себя приказал, хватая Цинсюаня за плечо. — Немедленно выплевывай воду! Это не та вода, что находится в вашем мире, да и ту тебе было пить опасно. Она мертвая! — Что? — Цинсюань жалобно дрожал, кутаясь в мокрую одежду, что облепила его фигурку. Его лицо исказилось в беззвучных рыданиях. Он не понимал, чего от него хочет демон. Как он должен выплевывать воду и зачем? — Идиот! — выплюнул Черновод, в гневе хмуря брови. Именно сейчас он казался Цинсюаню наиболее живым: в своем сдержанном презрительном раздражении и скрывающемся за этим беспокойстве. Мертвые не переживают за других. Но обдумать внезапное оживление свое демон ему не дал. Цинъюань жалобно вскрикнул, когда ему резко надавили на шею, наклоняя над полом, и встряхнули несколько раз, удерживая за загривок. Голова моталась, вызывая легкое ощущение качки, но сопротивляться он не осмеливался. Черновод после равнодушно по отношению к его крикам, но неожиданно настойчиво и безжалостно пропихивал свои холодные жилистые пальцы в его рот, сдавливая корень языка. Ши Цинсюань рыдал, мотал головой, пытался оттолкнуть мучителя чисто на инстинктах, но послушно выплевывал к своим и Черновода ногам новые порции воды. Его горло сокращалось, а живот болезненно ныл, опустошая сам себя. Захлебываясь слезами от неконтролируемых рвотных позывов, он даже попытался укусить демона, пока тот не дал ему легкую, но болезненную пощечину. И Цинсюань смирился. Он плакал уже беззвучно, вцепляясь пальцами, что начали понемногу согреваться, то в кушетку, то в одежду Черновода. Когда его желудок к последний раз был пронзен судорогой и исторг из себя лишь жалкие капли, смешанные с желчью, демон отпустил его. Он мягче дотронулся до шеи Ши Цинсюаня, слегка похлопывая его в знак молчаливого одобрения, и опустился на одно колено, помогая юноше лечь. — Все закончилось, — тихо проговорил он, чуть сжимая холодные пальцы юноши своими. Сейчас они казались Ши Цинсюаню теплыми. Теплее его собственных. — Так было нужно, слышишь? Хватит рыдать. Я снова спас тебя, тупица. — Д-да… — жалобно кивнул Цинсюань, пытаясь утереть слезы, но те не останавливались. Его сознание навязчиво зацепилось за слово в речи демона. «Снова». Он сказал, что снова спас Ши Цинсюаня. Но разве?.. — Ты сможешь дойти до своей комнаты? — Черновод упрямо потряс его за плечо, вынуждая поднять голову. — Ты должен быть сейчас там. Твой брат должен прийти ко мне на разговор о долге. — Я смогу увидеться с Гэ? — ахнул Цинсюань, улыбнувшись уголками губ. Что же, если демон искал его для того, чтобы сообщить подобную новость, то он готов был искупаться в Чёрном озере ещё пару раз. Но Черновод медленно покачал головой и потянул его за руку, поднимая на ноги. Цинсюань изумлённо надломил бровь, неверие таращась на демона. Тот снова покачал головой, всем видом дав юноше понять, что шутки не уместны. Всё внутри Ши Цинсюаня вздрогнуло, сжалось и рассыпалось разочарованием, когда демон затащил-таки его в комнату и захлопнул дверь. — Нет… — пробормотал он. Ши Цинсюань был уверен, что вот-вот снова разрыдается, но глаза оставались сухими, болели, а веки казались тяжёлыми. Словно он выплакал всё, что мог. — Гэ… Я хочу увидеть Гэ! — отчаянно закричал он, ударяя ладонью дверь снова и снова. Не в силах дальше держаться на ногах, юноша осел на пол, шумно подвывая без слез, словно загнанный в капкан лис. Ему вновь было холодно, ведь он так и не сменил промокшую одежду. Лицо болело от удара и того, что он долго держал рот открытым, как и горло: его жутко жгло с каждым вдохом. Ши Цинсюань уселся спиной к двери, с гулким стуком по дереву откинув назад голову. Он был настолько опустошён внутри и испытывал жуткий телесный дискомфорт так долго, что больше не хотел чувствовать ничего. Он хотел лишь увидеть брата и обнимать его, тёплого и родного, так долго, как ему позволят, а потом ещё чуть-чуть. Цинсюань так сильно нуждался в человеческом тепле. — Чудовище, — прошептал он, чуть поворачивая голову в сторону и шепча куда-то под дверь. — Почему даже спустя такое время я не могу ненавидеть тебя? Я не умею ненавидеть, — он горько рассмеялся, прикрывая глаза, — вот тебе и ответ, тварь. Та боль, что он чувствовал раз за разом, не была ненавистью. Если бы демон действительно ненавидел его, стал бы целовать? Стал бы крепко прижимать к себе? А спасать, а сдерживать силу, ударяя его? Ши Цинсюань пытался найти внутри себя, такого неопытного и наивного до дел жизни, ответ на вопрос: что чувствует к нему Черновод. И не мог, раз за разом словно стучась о каменную стену там, где на ощупь казалось была дверь. А ещё он скучал по брату, чувствовал, каким неполноценным и неуверенным он становился без Гэ, который был с ним рядом всю осознанную жизнь. Цинсюань раньше считал, что тяготится заботой Ши Уду, и лишь сейчас осознал, как ему не хватало этой незримой надёжности и уверенности рядом. У Цинсюаня не было сил даже на то, чтобы подняться и дойти до кровати. Он в очередной раз попытался заплакать, но у него до обидного не получилось. Дверь сзади начала уходить из-под его спины и юноша неловко растянулся на пороге комнаты, ойкая и поднимая взгляд. Это был Черновод, в руках которого была свежая свернутая аккуратным узлом сухая одежда. Демон внимательно осмотрел его, лежащего у своих ног, и хмыкнул, наклоняясь к Цинсюаню. Он потянул юношу за воротник мокрой рубашки, помогая, или скорее вынуждая встать. — Переоденься, — тихо порекомендовал ему демон, хмурясь и вкладывая свёрток с коплектом свежих одежд ему в руки. — Ты можешь заболеть, слышишь? Тебе нужно что-то ещё? Ты не сможешь выйти отсюда ещё несколько часов! Ши Цинсюань с трудом смог сосредоточиться на его словах. Он отложил одежду на кровать и едва слышно попросил: — Мне… Только воды, — его хриплый голос словно отрезвил Черновода. Тот пробормотал что-то вроде «как я мог забыть» и почти вылетел за дверь. Ши Цинсюань упал на кровать в немом бессилии. Когда демон принёс ему кувшин и чашку, он едва слышно пробормотал благодарности и потянулся к ним, едва не разливая воду. Черновод презрительно фыркнул, закатил глаза, но тем не менее начал подвязывать рукава своей мантии, чтобы после сесть рядом и осторожно напоить Цинсюаня, бережно поддерживая мокрую голову. — Спасибо, — уже чуть менее хрипло выдохнул юноша, едва заметно сжав чужую руку. Прикосновения демона перестали казаться ему грязными: то ли потому, что тот больше не был таким уж мёртвым в его глазах, то ли из-за благодарности за своё спасение. Цинсюань попытался понять, почему ему больше не мерзко касаться мертвеца, но не вышло. — Не забудь переодеться, — непривычно мягко напомнил ему Черновод, вставая. Он тихо закрыл за собой дверь. Чуда не случилось: его заперли.

***

Цинсюань, шумно дыша, свернулся на кровати, с удовольствием поглаживая все еще озябшими ладонями сухую теплую одежду на себе. Согреться стало намного легче, юноша судорожно вздохнул, с чувством эйфории от физического комфорта кутаясь в одеяло. Таращась в пустую стену, он медленно прикрыл глаза. Даже позови его сейчас Черновод на встречу с братом, едва у Цинсюаня хватило бы сил подняться. Его тело казалось таким тяжелым, что он готов был провалиться сквозь кровать. Он буквально слился с ней, спрятавшись в ворохе пахнущих рекой одежд и простыней. По крайней мере, ему так казалось. Даже не поняв, сколько времени он провел в этой ленивой полудреме, Ши Цинсюань резко вскинул голову, когда дверь отворилась, пропуская демона. Легко и бодро шагая, он приблизился к юноше, мягко тронув его за плечо. Цинъюань замер, прикусывая губу: похоже Черновод опять решил, что он спит. — Что? — громко спросил он, не желая в этот раз притворяться спящим. Демон удовлетворительно что-то промычал себе под нос и уселся на край кровати. Ее поверхность чуть просела возле ног Цинсюаня и тот невольно сглотнул, приподнимаясь на локтях. — Тебе интересно узнать, что с твоим братом? — чуть шипящий плавный голос демона словно гипнотизировал его. Цинсюань медленно кивнул, шмыгнув носом. — Ему нечем отдавать долг, — вдруг зло отрезал Черновод, сжимая кулаки, и зыркнул на своего пленника. — Я приказал ему убираться. Он отчаянно и невесело рассмеялся, вцепляясь пальцами в собственные волосы. Его взгляд, обреченный и живой, метнулся к Цинсюаню, словно ища ответа. Демон застыл на секунду, будто резко вспомнил что-то, но тут же покачал головой. — И теперь я, — невидяще произнес Цинъюань, — не смогу вернуться? Останусь здесь?! — Подонок! — вдруг вскрикнул Черновод, закрывая лицо руками. — Что теперь? — глухо простонал он. Цинсюаню даже стало жаль его. — Я не хотел, чтобы так вышло… Но я не могу отпустить тебя, пока долг не будет выплачен. Таковы правила мира демонов. Он резко повернулся к Ши Цинсюаню, темные глаза полыхали так, что у юноши пробежали мурашки. Демон дернулся ближе к нему, хватая за одежду и молча притягивая к себе. Цинсюань, вскрикнул, зажмуриваясь. Он почти был готов к холодному мягкому поцелую, даже чуть приоткрыл рот. Но Черновод не пытался что-то сделать. Медленно открыв глаза, Ши Цинсюань со вздохом наткнулся на вопросительный взгляд, на дне которого так явно отражалась надежда. Он до сих пор не мог перестать удивляться, как резко это существо становилось то живым, то абсолютным мертвецом. — Я больше не буду тебя принуждать, — чуть стыдливо пробормотал он. — Не хочу чтобы ты страдал… Ты не заслужил всего этого. — Тогда, — Цинсюань, едва-едва коснувшись запястий рук, что продолжали удерживать его, потянул руки демона от себя, — отпусти меня! Или скажи: чего ты хочешь? Я правда… правда хочу понять, что происходит. И понять тебя. — Моя жизнь так сильно изменилась с появлением тебя, — медленно произнес демон, разжимая руки и позволяя юноше свалиться на кровать. — Я придумаю что-нибудь. Ты не останешься здесь, клянусь. Что-то шевельнулось внутри Ши Цинсюаня, что ему вновь захотелось расплакаться, но на этот раз порыдать рядом с Черноводом, обняв его. Он поднялся, подсаживаясь ближе к демону. Тот резко взглянул на него, удивлённо и наивно, словно ждал, что Цинсюань сам скажет все то, что растворилось в неловкости между ними. — Спасибо, — искренне произнес юноша, невольно потянулся рукой к лицу демона, касаясь чуть теплой щеки. Их взгляды слились, гипнотизируя друг друга, прежде чем Цинсюань почувствовал странный и волнующий прилив нежности и нехватки воздуха в груди. Он рвано выдохнул, резко подаваясь вперед и припадая к губам Черновода, сцеловывая с них такой же судорожный вдох и низкий стон того. Их зубы стукнулись и Цинсюань отстранился, тяжело дыша и ища ответа в чужих горящих странной страстью, даже каким-то желанием жизни, глазах. — Мое настоящее имя — Хэ Сюань, — прошептал демон, и эти два слога словно вспыхнули теплым пламенем внутри Цинсюаня. Он глупо улыбался, желая подпрыгнуть от нелепого детского волнения: в их именах был одинаковый слог, невероятно. — Мне следовало сказать раньше? — Хэ Сюань виновато улыбнулся и Ши Цинсюань быстро закивал, обхватывая его чуть порозовевшее лицо ладонями. — Да, да, да, — обескураженно и взволнованно пробормотал он. Юноша кинулся вперед, крепко обнимая Хэ Сюаня, который будто стал теплее. От него все также пахло рекой и тиной, но отвращение будто изжило себя навсегда. Цинсюань по непонятным причинам дрожал, пряча улыбку в груди демона, не желал прекращать объятия. Но все же с трудом отлип от Хэ Сюаня, вновь сливаясь с ним в поцелуе, полном тепла и надежды. Желанном. Демон требовательно и нежно притягивал его к себе, а Цинсюань и не был против, облизывая чужие губы так, словно мечтал и ждал этого всю жизнь. Демон сначала осторожно, а потом настойчивее сжал его талию, притягивая к себе. Медленно и нехотя разрывая поцелуй, он прошептал: — Ши Цинсюань… Раздели со мной постель. Один раз. И я прощу долг твоего брата, ты будешь свободен.