Проклятое озеро

Они целовались так долго, пока запах сырости не врос к кожу Ши Цинсюаня. Он так крепко вцеплялся к Черновода, так боялся его отпустить, разрушить все гармоничное понимание, что возникло между ними, что задыхался от страха. Но больше он боялся близости. Тревога после необдуманного и легкого согласия немного бередила его изнутри. Цинсюань никогда не имел опыта в постели. Тем более — с мужчиной. Тем более — с демоном. Да, Хэ Сюань больше не казался ему мертвым, но страх… остался. И поэтому Цинсюань целиком отдал себя тому, что уже понятно, приятно и достаточно волнующе — поцелуям. Раз за разом лаская чужие губы, давая себе лишь короткие передышки, он забывал обо всем, отбрасывал тревогу, что подступала к горлу. — Ты можешь отказаться, — прошептал ему Хэ Сюань, когда юноша отстранился ненадолго, делая судорожные вдохи. Но Цинсюань замотал головой, зажмурился, судорожно сглатывая. Зачем демон провоцирует его поддаться страху? Он решительно сжал зубы и быстро проговорил. — Нет. Не сейчас. Я хочу продолжить, понимаешь? Я бы согласился все равно, честно, — он умоляюще взглянул на демона и жалобно добавил, — Хэ-сюн. Демон вздрогнул всём телом, так непривычно было слышать своё имя. Он на секунду задержал взгляд на уровне плеч Цинсюаня прежде чем медленно, но рывками стянуть с юноши ханьфу, оставляя то повиснуть на уровне запястий Ши Цинсюаня, и прильнул носом к чужой загорелой шее. От Цинсюаня, несмотря на проведённое в чёрных водах время, всё ещё пахло солнцем и жизнью. — Ты прекрасен, — прошептал демон, чуть смущаясь, но продолжая покрывать едва заметными чувственными поцелуями плечи и ключицы Цинсюаня. Тот жалобно вздохнул, пытаясь выпутать руки из рукавов полуснятой одежды и ответить на ласку. Ши Цинсюань зажмурился, наконец-то освобождая руки и поспешно обнимая чужие плечи, бездумно огладил прохладную кожу. Он лениво привстал, помогая Хэ Сюаню пересадить себя на его колени, зарылся носом в разлившиеся тёмной рекой чёрные гладкие волосы. Страх постепенно уходил, оставляя после себя лёгкое послевкусие тревоги. Цинсюань боялся, но больше того, что сам не знал, что обычно происходит в постели между любовниками-мужчинами. Он просто... Пытался повторять чужие ласки, быть искренним и не дрожать слишком сильно. Лёгкая паника тем не менее продолжала терзать его изнутри, пока он дрожащими пальцами, замерзшими и почти нечувствительными, пытался снять верхнюю одежду с Хэ Сюаня, но тот мягко прервал его, удерживая ханьфу на себе. Демон привстал и отошёл от него, быстро шурша одеждой в темноте. Ши Цинсюаня замер, неловко пытаясь лечь на кровати поудобнее. Хэ Сюань боялся показать ему своё тело? Но ведь он видел Цинсюаня, так к чему это... Неловкость и некомфортный холод повисли в воздухе, мешая Цинсюаню нормально вдыхать. Он моргнул, чувствуя, как стекла по щеке горячая слеза. Юноша прикусил губу, боясь издать какой-то звук, который демон мог принять за отказ от соития. Он уткнулся лицом в одеяло, притягивая ноги к груди и хоть чуть-чуть пытаясь согреться так. Цинсюань едва не вскрикнул, когда его мягко потянули за талию. Он вовремя зажал себе рот обоими руками, прежде встретиться взглядом с обеспокоенными чёрными глазами, неотрывно разглядывающими его лицо, уже мокрое от слез. Юноша шумно сглотнул и попытался прервать зрительный контакт. — Нет, не надо! — с каким-то затаенным отчаянием и злобой отрывисто произнёс Хэ Сюань. Он схватил Цинсюаня за подбородок и заставил вновь посмотреть себе в глаза. — Не хочешь — я не буду! — Я хочу! — также отчаянно уже почти прорыдал Цинсюань, вцепляясь в чужие одежды и наугад прижимаясь к демону поцелуем. Было... Солено и холодно, но он не отпускал, содрогаясь от беззвучный рыданий в чужих руках. Он боялся открыть глаза и увидеть мёртвый взгляд Черновода, который оттолкнет его с раздражением и уйдёт. — Но тебе неприятно, — бессильно прошептал демон, на секунду разрывая поцелуй, чтобы затем вновь смять губы Цинсюаня мягко, мешая слюну со слезами. Он медленно положил юношу обратно, на спину, и навис над ним. Это был последний раз, когда Цинсюань мог прочитать в живых глазах только одно: «попроси меня остановиться». Хэ Сюань дал ему шанс достаточно раз, чтобы юноша смог успокоить трепещущую грудь и снова потянуться за новой порцией холодных ласк и запаха речной воды. — Я уже согласился, — настойчиво выкрикнул он, обхватывая Хэ Сюаня поперёк торса. Он запустил руки под темноту чужого ханьфу и обнаружил, что кроме него на демоне нет одежды. Цинсюаня вздохнул, растворяясь в чужих прикосновениях, что беспощадно топили его в этом омуте. Он больше почти не шевелился, лишь время от времени поворачивал своё тело туда, куда тянули нежные, но ледяные и сухие руки, тянулся к чужим губам, вздрагивал и широко распахивал глаза. Цинсюань не понимал, что делали с его телом, но любое сопротивление, что кипело в нём подавлял решительно, до самого конца. Всё, что Хэ Сюань хотел делать с ним, с его телом — Ши Цинсюань это позволил, сам нёс отвественность за свои тихие стоны, вскрики, дрожащие конечности и судорогу, сводившую бедро за разом. Юноша не желал более быть ведомым, он сам принял решение отдаться, согласился и безропотно выполнил соглашение. Соитие с демоном не было приятным, ни капельки, на что Ши Цинсюань до последнего надеялся. Он запивал слезы поцелуями, ловя и терзая губы Хэ Сюаня до тех пор, пока не перестал чувствовать свои. Челюсть сводило от напряжения и сдерживаемых криков боли. Тогда он хватал тяжело дышащего (и живого) Хэ Сюаня за лицо и снова целовал. И снова. В темноте они оба сделали вид, что не заметили слез Цинсюаня. Тот без слов попросил Черновода об этом и тот не заметил. Было бы странно вновь вспоминать об этом после, раз они проигнорировали в моменте. Ещё одно глупое согласие, которое они заключили, пока тело Цинсюаня содрогалось и металось по кровати, пока он до крови кусал свои запястья чтобы не закричать, расплывался безвольным нечто под нечеловеческой силой Хэ Сюаня. Где-то на краю сознания у него даже возникло подозрение, что она и могла стать причиной большинства их неудобств, но и это Цинсюань предпочёл не заметить. Он не помнил, чем всё закончилось: Цинсюань просто отключился. Измотанное до предела сознание отказалось дальше выполнять свою функцию, да и нервы юноши не выдерживали. Цинсюань даже был отчасти благодарен сам себе за такой нелепый конец. Он очнулся, когда Хэ Сюаня уже не было. Юноша был обмыт, одет, лишь сухость с горле, да тянущая боль в бёдрах напоминала о произошедшем. Цинсюань со вдохом дотронулся до своих чуть опухших губ, прикрывая их прохладной ладонью чтобы стало легче. Ему холодно, а тело ощущается словно чужое. Словно он — не Ши Цинсюань, а случайно залез в него. И тело Ши Цинсюаня не подходит ему по форме, неуклюжее, тяжёлое, полуокоченевшее. Цинсюаню стало страшно, и этот страх толкнул его подняться с кровати, не взирая на боль. Он украдкой выглядывает за дверь и выходит, с трудом переставляя негнущихся ноги. Пол под ним успокаивающе скрипит, и этот звук помог юноше наконец-то заземлиться и чуть успокоить спутанные мысли. Потому что он обязан собраться и начать жить дальше. Сейчас он... Свободен? Цинсюань до сих пор не в силах понять, чем далась ему свобода. Но даже место его заточения неуловимо меняется, оно больше — не тюрьма. Стены дома перестают давить, они больше не мрачные, они мирные, они не хотят сожрать его, поглотить. Цинсюань без страха касается их и чувствует себя так, словно он здесь — хозяин. Тонкие полоски света прорываются сквозь шёлковые полотна на дверях, рассеивая полумрак вокруг. Холодные лучи рассеянного света, что они оставляются на стенах похожи на солнечных зайчиков в здешнем их проявлении. Они не топят коридоры поместья в своих лучах, нет, но с ними пространство вокруг словно становится чуть менее холодным. Воздух перестаёт быть тяжёлым, чуть рассеивается запах гниения. Тонкие пылинки лениво скользят по освещённых участкам коридора, мягко огибая Цинсюаня, что волнами своей одежды потревожил их покой. Юноша чуть поджимает пальцы при ходьбе: босые ноги покрываются мурашками от разницы в температуре на участках пола, что находятся на свету, и тех, что в тени. Почему он раньше не замечал, как гармонично и ладно смотрится жилище демона? Цинсюань перешагивает по освещённых пятнам на полу, местами вынужденный подпрыгивать и морщиться от боли в бёдрах. Но дерево глухо скрипит под ним, вокруг мягкая бодрая тишина, словно он оказался на просторах дикой природы рано утром. А стены вокруг — нереальны. Цинсюань гуляет по комнатам и переходам с открытыми или забитыми синеватой бумагой окнами, проводит пальцами по редким гобеленам на стенах, представляющих, по большей части, расплывчатые пейзажи на рисовых листах, натянутые на обитый шёлком подрамник. На них много зеленоватых цветов и листьев, едва угадываемых в расплывчатых красках, явно потускневших с годами. Но все картины висят так, чтобы свет не касался их, вокруг не было лишних потоков воздуха — это правильное и тщательно выверенное хранение. Он долго любуется ими, даже забывая, зачем шёл сюда: найти Хэ Сюаня. Цинсюань со вздохом опускает взгляд и уже делает пару шагов назад от стены, когда слышит своё имя. — Ши Цинсюань, — голос Хэ Сюаня ровный, разве что чуть более беспечный чем обычно. Их взгляды встречаются и тут же расходятся в странной недосказанности. — Что ты?... — Когда я смогу вернуться домой? — быстро спрашивает юноша, стараясь не выглядеть слишком нетерпеливо. Но по помрачневшему взгляду демона понимает: не смог. Тот смотрит долго и растерянно, с какой-то затаенной надеждой, а потом раздражённо машет рукой в сторону. — Когда захочешь, — выкрикивает он, но в глазах читается «останься». — Тебе нужно лишь нырнуть в Чёрное озеро, а потом вынырнуть на своей стороне. Но... — Я не собираюсь уходить прямо сейчас, — против своей воли выдыхает Ши Цинсюань. Он хотел бы... Уйти сразу же, но сейчас, увидев Хэ Сюаня, больше не может. Он делает несколько робких шагов к демону и лицо того почти моментально светлеет, лёгкая улыбка надламывает лицо и Цинсюань наяву понимает по блеску чужих глаз: как сильно Хэ Сюань влюблён. Юноша мягко берёт его за руку, прислоняясь к вздрогнувшему плечу. Он прячет лицо в тесной одежде, пахнущей прохладой и дышит тихо-тихо. Юноша чуть вздрогнул, но тут же расслабился, когда на спину легла чужая холодная ладонь. Хэ Сюань рассеянно ласкал его лопатки сквозь тонкую ткань нательного ханьфу и внезапно начал дышать. Ши Цинсюань счастливо улыбнулся, почувствовав лёгкий поцелуй лоб, а после отстранился, пытаясь поймать ответную улыбку. — Спасибо... — пробормотал Хэ Сюань, впиваясь пальцами в его плечо и крепко прижимая к себе. Ши Цинсюань охнул, когда его с силой впечатали в чужую худую грудь и растерянно погладил чужое плечо. Стоять вот так — посреди комнаты, залитой серым рассеянным светом, в объятиях демона, с которым он провёл ночь и разделил постель: когда это перестало быть необычным для него? Ши Цинсюань судорожно вздохнул, и обнял Хэ Сюаня в ответ, не желая ни секунду, чтобы тот выпускал его из прохладных нечеловеческих крепких объятий. Весь мир сомкнулся на запахе чужой одежды, лёгкого дыхания над его ухом и сильных рук, перебирающих складки на его халате. — Спасибо тебе, — ещё раз проговорил Хэ Сюань, задушенно, почти отчаянно. — Я так сильно люблю, так не хочу, чтобы ты уходил. Прости, что причинил тебе боль. — Ничего, ничего страшного, — счастливо фыркнул Ши Цинсюань, — уже почти не болит. Просто... Не отпускай меня и всё. Я рад, что встретился с тобой.

***

— Я... И правда снова здесь, — Ши Цинсюань задрожал, закрывая лицо руками. В лицо подул тёплый ветер и юноша вдохнул его, неверяще запрокинув голову. — Ты рад? — Хэ Сюань мягко положил руку на его плечо. Цинсюань сдавленно кивнул. — Тогда... Иди домой. Я тоже пойду. Мы ещё встретимся, — он улыбнулся, отступая в воду. — Да, конечно, — едва слышно выдохнул Цинсюань. Он махнул Хэ Сюаню на прощание и легким шагом направился прочь от озера. Брат... Он должен был найти Ши Уду. Всё было как в тумане, когда он ступил на порог пустого дома. Никого... Лишь по всему полу разбросаны монеты и кредитные выписки. Поток ветра, ворвавшийся вместе с открытой дверью, сдул бумагу под их кровати и стол, ширма покачнулась, приоткрывая Цинсюаню вид вскрытых сундуков с горами позеленевших золотых украшений, по видимому, выловленных из озера. Юноша ошарашенно замер, разглядывая хаос, что открылся перед ним. Откуда всё эти деньги? Да что устроил Ши Уду, что ему не хватило всего этого, чтобы заплатить Хэ Сюаню?! Все стены дома изнутри оказались исписаны мелким аккуратным, но дрожащим почерком брата, что Цинсюань мог с трудом различить написанное. Это были цифры: Ши Уду считал и считал, словно круглые сутки только и шатался возле стен, пытаясь всё же обмануть математику и приписать ещё один ноль к полученной сумме. У Ши Цинсюаня закружилась голова, от количества записей и безумных долгов. Здесь было всё. И только его брата — не было. Юноша медленно прошёлся по дому, ужасаясь разрухе. Сколько он пробыл в Чёрном озере, раз здесь всё так изменилось? Он ещё раз проверил все немногочисленные помещения их с братом дома, теряясь в догадках о том, куда мог пойти Гэ. Наверняка Ши Уду будет рад, узнав, что младший брат нашёл способ заплатить по долгам демону вместо него. Ши Цинсюань невесело улыбнулся и провёл пальцами по последним записям на стене, стирая неровные угольные линии, в которых с трудом угадывалась каллиграфия его брата. В каком же отчаянии находился Ши Уду, когда узнал о том, что демон, должником которого он являлся, похитил его единственного родного человека в наказание за неуплату? Цинсюаню даже представить было сложно, каково было Гэ. Деньги, что Ши Уду берег и копил долгие годы, оказались разбросаны по полу, чего его Уду никогда бы не сделал. Ши Уду был скуп и аккуратен, всегда поднимал с дороги медяки, пересчитывал доходы и расходы с порта дотошно и вёл учёные книги чуть ли не по часам. Он никогда не позволил бы таким огромным чекам и кредитам валяться по полу, трепеща на ветру. Разве что будь он в крайнем отчаянии, и превратись все эти сбережения в пустые листы бумаги или перестань они иметь всякую ценность... Цинсюань в очередной раз терялся в догадках о размере долга Ши Уду перед Хэ Сюанем. Угрожал ли демон его брату? За что мог потребовать такие деньги? Бумажные деньги.... Цинсюань осенила догадка, он схватил с пола ближайшую кредитную расписку, лихорадочно вчитываясь. — Бумажные деньги! Они были нужны не Гэ, а Хэ Сюаню, чтобы успокоить с миром свою душу! — беспомощно прошептал он, сминая листок в руке. Смысл догадки начинал доходить до юноши ужасом совершенного поступка. — Даже за упокой обычного человека, без страданий, сжигают бумажные деньги тысячами каждый год. Сколько нужно демону, чья душа страдает уже много лет? Юноша в ужасе осел на пол, хватаясь за голову. Он никак не понять, что он натворил своим согласием разделить с демоном постель вместо того, чтобы брат накопил и отдал ему эти бумажные деньги. Имело ли это смысл? Хэ Сюань влюбился в Цинсюаня и был согласен променять свой покой на свободу юноши и минуты близости с ним. Цинсюаню стало жутко, до того жутко, что он на секунду подумал продать себя и отдать вырученные бумажные деньги демону. Но всё произошедшее между его братом и Хэ Сюанем по прежнему оставалось покрыто тайной. Ши Уду не было в доме и Цинсюань не встретил его по дороге с озера. С трудом поднявшись, юноша вышел на улицу и принялся стучать в дом соседей. — Нет, я не... — мужчина, открывший ему дверь, запнулся и уставился на Цинсюаня, словно от на восставшего из мёртвых. — Ты... Цинсюань. Да что произошло? — Я вернулся, а брат... — Мне жаль, что господина Ши пришлось похоронить без тебя, Цинсюань. Его голову нашли два дня назад, на берегу Чёрного озера. Ты что-нибудь знаешь? — Голову?... Похоронить... — Цинсюань почувствовал, словно его грудь придавило каменной плитой, а воздуха не хватало. Слова соседа не складывались в знакомые ему дества смыслы, а звучали как абсурдная метафора. У юноши потемнело в глазах, мир вдруг внезапно начал падать, причём почему-то наверх. Последнее, что он услышал, это возглас соседа.

***

— Дурная твоя башка, — причитала над Цинсюанем хозяйка дома, обращаясь к мужу. — Сказал, дурак, «помер твой брат»! А если бы умом тронулся от таких вестей?! Цинсюань болезненный, нельзя с ним так. — Что с Гэ?... — тихо протянул юноша, дергая женщину за платье. В голове всё перемешалось. «Помер твой брат». Вот и всё. Цинсюань утер лицо рукавом, лёжа на циновке. Под гомон соседей он не смог уснуть. Пытался отпроситься домой, но хозяйка не разрешила, наказав ему лежать и дав выпить отвар из лёгких трав, выводящих душу из смятения. Но Ши Цинсюаню не помогло, он продолжать бредить и рыдать, биться головой об пол. Юноша никогда не был так сильно убит горем. Всё, у него отняли всё, деньги, что оставил брат, теперь были без надобности. Ши Уду умер ужасной смертью, а убил его... Черновод. Под покровом ночи юноша тихо вышел, затворив за собой дверь и бросился со всех ног к Чёрному озеру. В потёмках тихой рощи было душно и тяжело бежать, Цинсюань болезненно спотыкался, слезы сами лились из глаз по прошествии первого шока после жуткой потери. Он уже не мог не плакать, мир куда-то плыл, словно юноша то терял сознание, то снова просыпался, летя в ночи по склону. Цинсюань не хотел думать ни о чем, особенно о Хэ Сюане, который воспользовался им и убил его брата. Всё, в чем ему признавался демон обратилось в пыль, не стоящую и медяка. Черновод разрушил его жизнь и Цинсюаню было больно даже представить себе, что будет дальше. Его грудь сдавливать в железные тиски. Никогда в жизни он не рыдал насколько громко, но сейчас даже не мог понять масштаб произошедшего. Цинсюань просто бежал, задыхаясь и не видя дороги. Почему-то он направлялся в Чёрному озеру. Даже если Черновод совершил то, о чем думал юноша, он был последним его близким существом. «Просто скажи, что это был не ты!» — молил по дороге к озеру. Надежда давно умерла, а Цинсюань всё также продолжал играть с её остывшим трупом в фишки на желание. — Хэ Сюань!!! — завопил он, вылетая на берег озера и падая на колени на белый песок. Озеро не отражало луны и звёзд. Оно было пустым и чёрным, словно дыра в земле. Дыра в бытие. — Ты убил его?! Ты убил моего брата?! Черновод так и не появился. Цинсюань всю ночь просидел на берегу, пробовал даже зайти в воду, кричал, плакал... Он умолял демона выйти в нему, но лишь окоченел и почти обезумел от количества пролитых слез. Он не мог даже дышать. А к утру озеро разлилось. Чёрная вода медленно прибывала, сгущались тучи над озером и воздух словно подернулся дымкой мертвечины. Цинсюань медленно шагал домой, а вода шла за ним, точно тень его печалей. В один день он оказался посреди затопленной деревни, стоял в порту: единственном месте, до которого не дошло озеро, слившееся с рекой. — Давно было пора, — юноша оглянулся, оторвав взгляд от воды и во всех глаза уставился на Хуа Чэнжу, что стоял рядом с ним на причале. Он даже не успел подумать о том, как демон оказался здесь. — Черновод держался слишком долго, ради тебя, маленького смертного. Я мог бы остановить его, но мне это не нужно. Он повернул голову к Цинсюаню, пронзая юношу ярким чёрным взглядом единственного глаза. — Уходи отсюда, пока эта Чёрная вода окончательно не потеряла остатки разума. Скоро придёт торговый корабль, уезжай на нём. Цинсюань не успел ничего сказать: демон исчез так же внезапно, как и появился. Весь день, что он прождал корабль на пристани, вода продолжала прибывать, медленно поджирая мостки причала. Он подумывал утопиться, но судно пришло раньше, чем мысль сформировалась. Капитан без вопросов согласился забрать его и отвести в ближайший город, правда смотрел как на утопленника. — Мы ещё встретимся, Хэ-сюн, — пробормотал Цинсюань, поднимаясь на борт, поддерживаемый матросом. — Дождись меня, просто дождись. Я вернусь и упокою твою душу.