От сквиба сквибу

— …а оно же не так совсем было! Вот все эти территории, понимаешь, — тут Ваня широко размахался руками, бросая руль на откуп духам лёгкой дороги, чай уж как-нибудь довезут, — все эти земли, они же чьи были? Троллевы они были. Вот взять Барнаул — это же в названии за-ло-же-но. Знаешь, откуда? Не знаешь, откуда! Бороноур — троллев цар, освоново…тьфу, бля…ос-но-во-положник рода Боров, Бомов и Домо…нет, Дромов…или Гомов… «А также Гогов и Магогов». Колпаков покосился на приборную панель — часы укоризненно изумрудились без четверти первого ночью. За окном ночь не изумрудилась — все так же чернела-серела, пролетая дугами-полосами, охватить которые ни глаз, ни мысль не могли в равной степени. «Вот я все это видел — и ведь никогда, никогда не побываю здесь сам по себе, ногой не ступлю влево-вправо дальше дороги. И что тогда толку в том, что все это видел?». Колпаков, побулькавши в вязкой экзистенциальности минутку-две, украдкой зевнул в то плечо, что было подальше от Факова, и кивнул водиле, мол, согласен…что бы там ни было сейчас. Андрей, надо сказать, за коммивояжерскую жизнь свою людей навидался будь здоров не кашляй, и потому без лишних удивлений допускал, что за хмурым взглядом, резким голосом и жёстким словом порой прячется человек незлобливый, разве что уставший, придавленный, частенько даже руки опустивший в беспомощности. Вот чего он никак не ожидал, так это того что крепко сжимавший поначалу зубы Ваня окажется не просто разговорчивым малым, а натуральным помелом, будто в болтай-болтушке в детстве искупавшимся. Факов мало того что охотно (и как же, кощей храни яйцо, напористо!) делился своими обширными познаниями в истории магических войн, начиная от на ходу высочиненных легенд о Красном Всаднике и жене его Грозинушке, и заканчивая рассуждениями о роли группировки оборотней-кропоткинцев в борьбе с вампирами-большевиками в межреволюционные времена — так ещё и умудрялся все свои экскурсы в сценках разыгрывать, попустительски игнорируя дорогу. Был бы автобус не чародеистым — трем оленям пришлось бы щипать сизый ягель на полях Вальгаллы. И все же Андрей, слушая этот бесконечный, будто из снежной стены водой прорвавшийся треп, не мог не отметить, что таким — увлечённым, горящим — Факов ему был куда более симпатичен, чем угрюмым нелюдимом. В навыкате черных глазах сияли за раз по две-три звёзды, губы то и дело расплывались наивной в своей щедрости улыбкой, резко очерченное лицо обрело неожиданную мягкость, едва ли даже не хрупкость. Колпаков частенько видел подобные мордочки у детей, забредавших в его лавчонки — стоит лишь сунуть мальчику или девочке какой-нибудь волчок-ни-секунды-на-бочок, и вуаля — счастья полные штаны. — Тебе бы в лекции по истории давать в КОЗ (*Классы Открытых Знаний), — умудрился ввернуть Колпаков в редкий момент перетишья, когда Факов, подробнейше осветивши Первую Троллью, молчал-мычал, пытаясь перескочить умом и речью на аллюзии современности. Приятные слова, однако, встречены были отчего-то не слишком ласково — Ваня помрачнел, буркнул «спасибо, обойдусь» и примолк. Бананчик-елочка упрямо стучал по стеклу, вопящего непристойные долбежки радио стало чертовски не хватать. — Да я же хотел, — заговорил вдруг Факов, теперь уже пристально глядя перед собой, словно дорогу впервые увидел и очень она ему понравилась, — Но там вся штука, что если на дому учился, то даже истории обучать не дадут. — Ты дома учился? — удивился Андрей, — Обычно же можно… — Можно и Машку за ляжку, отец тогда так решил, — Факов пожал плечами — Говорил — чтоб не позорился, не выпрашивал подачек, раз уж сам взять ничего не могу. Колпаков нахмурился. — Так это ведь не привилегия никакая, а право твое — как любого уроженца магического мира. Ваня скорчил презрительную рожу. — Да похеру мне на все эти фокусы-покусы, на коляги эти магические, на самом деле. Я просто думаю…какая вот для истории разница, емое, с палочкой я или без? Страничку не смогу перелистнуть в книге или где? У меня что, на роже… Что-то вдруг загремело понизу, загрохотало, заревело по-больному — и глухо стихло. Автобус, рванувши резко вперёд, колом встал посеред дороги, резво бультыхнув своих пассажиров кого в окна, кого в двери. Колпаков едва успел подставить руки — иначе бы румяным ликом впечатался точнехонько в переднее стекло. — Ну ебана, старичок, чего же ты опять, — протяжно выдохнул Факов, ни миллиметра не дернувшись, гвоздями прибитый к потрескавшемуся сиденью, — Ты, короче, сиди тут — я быстро вернусь, — обратился он к Андрею, будто у того было хоть немного желания покидать салон и топать на своих двоих по черному лесу. — Там с колесом котовасия-песикратия, черт его побери. Все не починю никак… — А давай-ка я с тобой, — засуетился Колпаков, собираясь заранее, — Если не помешаю, конечно. Веселее будет ковыряться. Факов посмотрел на него как-то странно — Андрей уже было подумал, что сейчас откажет — но Ваня лишь коротко кивнул. — Есть желание — погнали. Веселее будет, это точно…ну…будет, в общем, — неуклюже закончил он и губы поджал, как будто сам на себя досадуя. — И часто вот так чинить доводится? — быстро спросил Колпаков, чтобы поскорее словесами примять неловкость. — Да порядком. Не первый раз стоп-кран, не бойсь, — толчком открыл дверь Факов и солдатиком ухнул в ночь. С дороги со смешком послышалось: — В умелых руках и хуй балалайка, Андро! **** — Да ну еб твою мать! За-винч… падла! — Может, помогу чем? — Чем ты тут поможешь, волшебных винтов для жопы накрутишь? — огрызнулся Ваня, отирая лоб грязной ладонью. Глянул быстро на Андрея — и потупился. — Тут, понимаешь, закрутить капитально надо, а винт, ебака, не от того крепления. Нужный давно просрался, каждый раз мучаюсь, — начал объяснять он куда тише, — Да сейчас все сделаю…секундочку только…курнуть надо. Факов, сидя на корточках, по-медвежьи пошевелил плечами, повертел шеей туда-сюда, пошлепал по карманам бриджей в поисках сигарет. Колпаков, которому доверили держать фонарик, глядел на бликающие в неясном свету крупные бисерины пота на ваниной груди, виднеющейся из-под распахнутой куртки. Непросто, видать, идут закрутки. Факов лихо чиркнул спичкой, сощурившись, затянулся. — Будешь? — Давай. Курили — один сидя, другой стоя. Стылая зернистая ночь и редкими огнями горящий вдалеке городок без названия представились Андрею чем-то навроде строгой, но любящей матери, укрывающей темным одеялом засыпающего, вдоволь набалагурившегося сынка. Лес за спиной шумел на своем, лесном, неразборчиво — ухал совами, шуршал палой мертвой листвой, шелестел листвой полной жизни, волком выл где-то совсем далеко. Колпаков подумал о своем Капризе. Свернулся, малой, на кресле под пледом в баранку — только кончик рыжего хвоста торчит, подёргивается. — У тебя котейку как зовут? — спросил он, чтоб немного отряхнуть с плечей невыносимую бесконечность виденного. Факов хмыкнул. — Если сквиб, то как же без кота, а? — сплюнул он на дорогу, — У меня псина, Андро. Хотош, монгол. Вооооот такая. Тут Ваня раскинул руки во всю ширь — чуть на задницу не присел. — А зовут как? — Да Жучка, как ещё надо-то, — он расплылся в одной из своих детских не-пойми улыбок, — Девчонка…ну да это когда щенков забирал, то пацанов не было просто, — зачем-то быстро пояснил он, — Мохнатая, зубатая. Когда прикатываю, от ног не отлипает просто, тянется змейкой, куда бы не поперся. До смеху — в туалет вместе гуляем. За ней там бабка одна глядит, пока меня нет. Андрей улыбнулся в ответ — представил мохнатую-зубатую у ваниных ног. С языком наперевес, со стучащим по полу хвостом-дубинкой. Ваня цыркнул щелчком окурок в кусты, почесал густую бровь ребром ладони. — Только вот кот ее гоняет и в хвост, и в гриву, — произнес он нехотя спустя пару мгновений. «А есть все же кот!». Колпаков, казалось, все свои жизненные силы потратил на то, чтобы улыбка на лице не выглядела яжговорильно, чуть весь не вспотел. — А кота как зовут? — Кот. Так и зовут. — Кот по кличке «Кот»? — Да там…ну, это кошка, короче, — Ваня пожевал губами, силясь объясниться, — Котенка какой-то колдун ебучий в автике забыл…ну, я хер знает, как он там забыл — может, спецом оставил, чтобы кто забрал. Как котенка-то своего забыть можно, я не понимаю этого вообще! Ну я и возил корзину эту туда-сюда неделю, туда-сюда, всё ждали…ждал, пока вернутся за ним. Ну и не дождался нихера, себе оставил. Называл так — кот да кот, мелкая отзывается теперь только на Кота. — Что-то не получаются у тебя мальчишки, — брякнул со смешком Колпаков как-то слёту, не подумавши. Смешок Андрей тут же погасил, но, кажется, зря распереживался — Факов лишь спокойно мотнул башкой. — Не получаются, — согласился он, улыбнувшись. — А моего Каприз зовут, — поделился Колпаков с какой-то сложнообъяснимой тихой радостью, — Он у меня… — Извините, а мы ехать собираемся вообще или как? До того мирное лицо Факова исказила злобная гримаса. Андрей быстро обернулся. Из автобусных дверей выходил тот самый волшебник в очках — в курчавых вихрах его до сих пор можно было различить пару совиных перышек. — Сейчас едем уже, — рявкнул Факов, — Пять минут перекур можно, нет? — Уже минут пятнадцать стоим, — веско ответил парень, и тут же с ехидцей добавил, — Мы же сломались, не так ли? — Тентакли, — гавкнул Ваня, возвращаясь к колёсным внутренностям. Волшебник на грубиянство не отреагировал, наоборот — просиял весь ясным солнышком. — Это, знаете, поразительно просто, — обратился он интимно к Колпакову, — Небывальщина. Чтобы магический автобус так долго стоял из-за поломки… Кому расскажи, так это ведь рты со смеху порвутся. Ваня молча колупался с отвёрткой — по лицу заметно было, что будь его воля, рты бы рвались сей секунд вовсе не со смеху. — Слушайте, давайте я вам просто помогу, — вдруг ретиво предложил волшебник, достав из кармана мантии палочку, — Тут же всей работы… Ваня резко дернулся. — Съебись отсюда, пока палку твою в жопу тебе не затолкал, — проскрипел он, не разжимая зубов. — Но это же не конструктивно совсем, — всплеснул руками волшебник — из палочки снопом поперли жёлтые искры, — Мы хотим ехать, понимаете? Не стоять тут часами. У всех дела есть. Ну не хотите…может, хоть вас он послушает! — обратился парень к Колпакову. Беглый взгляд из-под выпуклых очков на фонарик в руке Андрея — волшебник тихонько улыбнулся себе под нос. — А, вы тоже, да? — протянул он, — То есть, нет, не подумайте ничего такого…у меня самого есть друзья. точнее у друзей есть друзья сквибы… Просто ведь где можно решить вопрос магией, так зачем… — Да и не за чем, правда, — весело отозвался Андрей, — Всегда ведь хорошо, когда палочка есть в руках. А две — так ещё лучше. Улыбка стекла с лица волшебника как белок по разбитому яичку. Парень инстинктивно потрогал левый висок — видимо, именно туда особенно яростно целилась тыкающая палочка-обманка. — Ваших рук дело? — Ой, да это выпала случайно. Сердечно извиняюсь, — Колпаков отвесил лёгкого поклонца. Парень в ответ мелко, нервно закивал. — Ну да, это…выпала случайно, — повторил он суетливо, — Других-то нет, только шутовские палки и можете носить. Клоуны. Факов поднялся. — Пацан, ты лучше в салон иди, пока я… — Пока что? — волшебник широко шагнул навстречу, палочка его вновь заискрила. Колпаков с тревогой глянул на Ваню — тот воротил голову от искр словно лошадь от костра, но отступать не отступал, сжимая отвёртку в руке. — Слушайте, ну как-то это… Давайте, может…– Андрей уже раз сорок пожалел о глупой своей затее с обманкой. — Что, заколдуешь меня, маг? — Факов презрительно поднял верхнюю губу, — Давай, чего ты. Колдуй. Преврати в крысу — себе под стать. Сразимся, погрыземся. Без палки, сам знаешь, наваляю так, что своих не узнаешь. Ну, чего ты? Колдуй давай! Волшебник, до того повостревши лицом, внезапно мягко рассмеялся, опустил палочку, сделал шаг назад. — Зачем мне тебя колдовать, дядя? — спокойно сказал он, — Я куда проще сделаю — жалобу на тебя накатаю, да и все. Снимут с рейсов за профнепригодность — и где ты ещё работу найдешь, умелец такой? Нужный нашелся, умора. Чини корыто, золотая рыбка — надеюсь, хоть через час тронемся. Отчеканив свою отповедь, парень потянулся назад в автобус. Факов молча стоял — казалось, его даже слегка подотпустило, желваки больше не играли на скуластом лице. Он задумчиво, только что неестественно высоко задрав подбородок, глядел вслед волшебнику, неуклюже забирающемуся по крутым ступенькам. Лишь когда тот скрылся в проходе, Ваня развернулся к автобусу, принявшись вновь колупать у колеса что-то отвёрткой. — Вань, — осторожно обратился к нему Колпаков. Ответа не последовало — лишь дергано шкребало по железу железом. — Да это просто полудурок какой-то. Зря я, конечно ему эту палочку… Рожает же земля дебилов, ты подумай… Отвертка вдруг полетела в стенку автобуса, с громким лязгом вбилась в жесть, чтобы после беспомощно упасть на землю. — Я не знаю, — послышался хриплый голос, — Я же нихуя не знаю, что тут не так. Обычно все нормально крутилось. Он…блять…он прав, блять, тут работы на одно ебучее заклинание. А я не могу…и не смогу. А меня снимут, я же хер найду…хер что найду… И знаешь, в чем смех — ездить-то тут, блять, не прям пиздец мечта детства какая, но и не ездить как? Жить как? Это…я…нихуя не знаю, что здесь не так, правда. Ни там, ни сям, еб твою мать. Дважды бесполезный. Надо этого звать, очочника. Пусть колдует. Поедем уже все. Колпаков лица ваниного не видел, различить в полутемках мог лишь осунувшиеся, скомканные какие-то плечи. Он подошёл, осторожно положил ладонь Факову на широкую сутулую спину — тот вздрогнул слегка, но и не отстранился. Андрей представил, как Ваня сидит в темной комнате точно так же, как вот сейчас — только что у ног бьёт хвостом собака, на коленях трещит кошка, и всех их троих кутает дрожащая зыбь неизвестного Колпакову города. Откуда Ваня родом? Где живёт? Где хотел бы жить — это самое важное. — Давай мы, для начала, все же вместе попробуем прокрутить? — предложил Колпаков, до конца не уверенный, что не будет послан вслед за волшебником в салон, — Я сам нихера не умею, просто силенок будет в два раза больше. Вдруг сработает? И замолчал, руки не отнимая. — А давай, — просто, минуя всякое, отозвался Факов, глянув на него темными, без звёзд глазами — и неожиданно ухмыльнулся, — В четыре бесполезности мы этот винт точно выебать должны.