Alors On Danse

Работа. Заботы. Люди. Что убрать из этой чёртовой триады, чтобы дышать стало ощутимо легче? «Людей»? Не то чтобы я хотела избавиться прямо ото всех — только от тех, что играют на нервах. «Заботы»? Они всегда нагрянут, как далеко и быстро от них ни убегай. «Работу»? В таком случае, придётся пожить у кого-нибудь на содержании. «Никому не нужна уставшая, с тараканами в голове, женщина под тридцать?» — верчу головой по залу, будто кто-то мог слышать мои мысли. — Хими, — знакомая ладонь, освещаемая в цветах стробоскопов, накрывает мою на бокале с текилой Санрайз, выбивая из удручающих раздумий. — Выглядишь бледновато. «Надо же, она до сих пор может различать оттенки». Колонки в клубе выкручены до закладывания ушей и вибраций музыки по телу — поэтому Кафке приходится податься ближе, чтобы прорвать местную аудио-преграду. — Поверь, это мой естественный цвет, — уверяю, не наклоняясь навстречу и не поднимая на неё глаз. Мы сегодня уже столько раз переглядывались — когда понимали, в каком бардаке находится отчётность нашего французского офиса. Мы — сотрудницы «Beiersdorf» с семи- и девятилетним стажами работы (я уступала Кафке два года). Я — замотдела продаж, она — ведущая специалистка по финансам компании. За мной закреплена проверка документации по обороту нашей продукции за прошедший год, за ней — пунктов и объёмов трат годового бюджета компании за тот же срок. За мной закреплена текила с сиропом и апельсиновым соком, за ней — «Космополитен». — Цвет лица? — пытается додумать мой ответ, но, к сожалению, мыслит исключительно в буквальной плоскости, без учёта абстрактной. — Жизни, — поправляю её и отпиваю от своего бокала, погружая в организм очередную порцию спиртного. — В которой переносишь еженедельный спа из-за командировки в соседнюю страну. Массаж глубоких тканей, бассейн с минеральной водой, чистка лица, маникюр, педикюр, маска для волос — мои «ритуалы» спустили в утиль одной росписью в приказе о пятидневном командировании через границу. Пятидневном, чёрт побери! Сто с лишним часов пребывания в другой стране и ночёвки с женщиной, которую особо не знаешь — и которая привыкла сокращать твоё имя, будто вы давние подруги. Честно говоря, проблема здесь не в отсутствии у меня интереса к Кафке, а свободного, блядь, времени. Более загадочной, пробуждающей в тебе желание узнать о ней, женщины я ещё не встречала — Кафка, можно сказать, гипнотизировала любого, с кем вела беседу. Почему она до сих пор не в отделе продаж на клиентских звонках? — Зато мы увидели Париж, — держа уголки губ в улыбке (вспомнить, когда бы Кафка не улыбалась — та ещё задачка), пожимает плечами и устремляет мечтательный взгляд ко второму этажу клубного зала (VIP-секция, судя по всему — нам не по карману). Чтобы вскоре вновь устремить его на меня. — И выжили. Я бы улыбнулась её отсылке на известную фразу — но уголки моих губ устали ровно так же, как и все остальные части тела. Но внутренняя я всё же тихо усмехнулась. — «Ля Дефанс» — не та часть Парижа, после которой умрёшь, — удручённо вздыхаю, прикрыв веки. Глаза уже заметно перенапрягались, а голова гудела от солянки европейских хитов прошлого десятилетия. — Скорее, просто сойдёшь с ума от рабочей суеты. С вокзала на метро, с метро через толпу людей к нужному зданию, в офисе — сквозь работников к нужному кабинету заведующего продажами. Мои бедные кожные поры впитали столько пота, выхлопных газов, разнообразия туалетной воды и одеколонов, что у меня осталось стойкое ощущение, как Париж попользовался мной как половой тряпкой. Социальный мазохизм — не по мне. — Мы тут ещё четыре дня, Хими, — сладко напоминает мне Кафка, будто командировка во Францию воспринималась ей рабочей лишь отчасти. — Успеем посетить места, где и «умрём». «И откуда в ней столько сил?» — пытаюсь понять, сравнивая её в начале дня и сейчас. Одна и та же женщина — один и тот же спокойный взгляд, одна и та же загадочная улыбка, одни и те же губы в вишнёвой помаде... Так, похоже, алкоголь даёт о себе знать. — Спасибо, но мне хватает и жидкого «убийцы» в бокале, — продолжаю линию смертельных аналогий и вновь касаюсь губами стекла. Что алкоголь погубит во мне раньше: репутацию или здоровье? А если хочу оставить в порядке и то, и другое? Как вариант — могу перестать делать пятницу «расслабляющей» в подобном плане. Проблема в том, что сегодня только понедельник. — Неужели работы с документацией нам здесь на целую неделю? Уголки её помадных губ растягиваются шире — запутывают меня её улыбкой лишь больше. В мыслях закрадывается подозрение, будто Кафка имела большее представление о нашей командировке, чем я. — Сомневаюсь, — медленно качает головой, выдавая и своё опьянение тоже. Заостряет ли внимание на моём теле? Если так подумать — периодически опускает взгляд на мою блузку. Можно ли допустить, что жалеет о наличии на ней верхних пуговиц?.. Ладно, глупые фантазии одинокой женщины. — Тамошние ребята — вполне рабочие лошадки. Поправят всё сами, если дать общего пинка под задницу. Подготовка перед внешним аудитом в наших общих интересах — в интересах нашей компании. Вне зависимости от границ между государствами. Ого, как пафосно. Может, ей стоило выступить в офисе на коробках из-под бумаги для поднятия боевого духа сотрудников? Я бы послушала. — Тогда почему приказ о нашем командировании расписали аж до конца недели? — поднимаю резонный вопрос, нутром чуя наличие подводных камней. И что удивительно — не от своего начальства, а от хитрой коллеги напротив. — Потому что из командировки он вызовет нас с меньшей вероятностью, чем из отпуска, — раскрывает карты и наблюдает за моей реакцией. Моя реакция? Эта женщина смогла уломать нашего начальника на пятидневную поездку в Париж на двоих, с работой от силы на пару дней — это же просто с ума сойти. В итоговом отчёте распишем о наших прогулках по магазинам на Елисейских полях? Забавно, конечно, вот только... Почему я отправилась сюда с ней? Нас не назвать хорошими подругами, парой — и подавно. Может, Кафка в отношениях — а я непринуждённо выпиваю с ней, не отрывая взгляда от её вишнёвых губ? Строгая «гетеро-» невольно заманивает в свою ловушку уставшую от жизни «би-» — впрочем, от мужчин последняя тоже начинает уставать. Задолбалась в попытках найти с ними общий язык. — Неплохо, — сдержанно оцениваю её поступок, потому что, как выяснилось, еженедельных спа-процедур меня лишила именно она. Хотя по поводу проблемы постоянных вызовов из отпуска я с ней соглашусь. — Тебя он тоже отзывал? — Позвонил прямо во время свидания, — охотно отвечает, подаваясь ко мне. Ага, то есть всё-таки в отношениях... Ладно, значит, не судьба. — Справедливости ради — дал хороший повод свалить. Ан-нет, поспешила с выводами. Тоже находится в активном поиске своего человека? — Не сошлись характерами? — интересуюсь, возможно суя нос не в своё дело. Когда у самой отношений нет — впитываешь истории об остальных как не в себя. Хотя тут, скорее, близкая по духу неудачная попытка их установления. — Я бы сказала, не нашли точек соприкосновения, — вызывает во мне эмоциональный всплеск из-за схожести проблемы. И следом же — второй: — Пай-девочка, рьяно нуждающаяся в зрелой женщине под боком. «Кафка — не гетеро». Мысль, что вбивается в мою голову клином и не хочет доставаться. Ничего о ней не знаю? Значит, это шанс узнать её получше. Стоп. Неужели, именно поэтому она и захотела, чтобы я с ней...Так, Химеко, не раскатывай губу! Слишком хорошее стечение обстоятельств. — Не самый плохой партнёр для отношений, в которых хочется проявлять инициативу, — заявляю, чтобы протоптать дорожку к пониманию предпочтений Кафки. За то малое количество времени, что я с ней провела, мне показалось, что она — женщина, которой важно иметь преимущество над ближним. Тем меня и заинтересовала. Да, в глазах большинства я, вероятно, такая же властолюбивая женщина — однако и мне нужен человек, что даст жизненную опору и направление в этом повседневном хаосе. Является ли таким человеком Кафка? Это мне и надо выяснить. — Возможно, — вяло пожимает плечами, демонстрируя незаинтересованность типажом «тихони», и тут же вносит ясность: — Но я бы предпочла иметь инициативу в отношениях с человеком, равным себе. От последовавшего многозначительного взгляда Кафки меня бросает в жар — чёрт, она с самого начала целилась в меня! Попалась на её крючок как дура — ещё и размышляю, «а вдруг она замужем». Идиотка... Чёрт побери, где мой коктейль?! Единственный бокал с текилой был опустошён, однако бармен понял меня даже не с полуслова — с полувзгляда. Кстати, это была девушка, а я даже не обратила внимание. Мы точно не в лесби-баре?.. Не-а, танцпол вполне разношёрстный. — В каком плане — «равным себе»?.. — делаю вид, что не поняла, скрывая возникший, лёгкий румянец за бокалом. Кафка заметила мой бледный вид — мои пылающие щёки для неё как огни светофора. И отнюдь не красные, если говорить о намерениях! — Характера. Женщина, знающая цену себе и которая не влюбится в меня до беспамятства. — Она словно делает мне предложение о закупке такой партии косметики, какой мне как раз не хватает для хороших циферок в годовом отчёте. Н-да, докатилась, даже когда мне предлагают отношения, думаю о работе. — Ну и конечно — которая согласится вкусить со мной плод любви. Что скажешь? А что сказать? «Я согласна»? Не слишком ли опрометчиво, учитывая, что у меня к ней лишь влечение на не самую трезвую голову? Хотела бы попробовать? Да: посмотреть, какая она в поцелуях, ласках и постели, и узнать, есть ли у меня желание отвечать ей тем же. Хотела бы закрепить отношения на продолжительный срок? Не уверена — может, на самом деле у меня нет сил ни на какие отношения. А она воспримет мой ответ как согласие на серьёзные намерения между нами. — Не знаю, — запутавшись, несмело отвечаю ей — снова отпиваю от бокала. Эта женщина толкает меня к распитию алкоголя — наша романтика определённо будет токсичной!.. Шучу, я просто трусиха, которая хочет набраться пьяной смелости. — Я не знаю, что тебе ответить... Кафка. Она разочаруется во мне? Скажет: «Ты, безусловно, хороша собой, но сомневающиеся люди меня бесят — до конца командировки не общаемся». А ведь у нас номер на двух человек — как нам после этого жить четыре дня? Но и тут Кафка находит, чем меня удивить. — Не спеши с ответом, — ободряюще накрывает мою ладонь своей, давая понять, что и сама не настроена на спешку. «Хорошенько обдумай — и только потом говори мне». — Давай сперва потанцуем. — Чт... — хочу переспросить, потому что не придала значения последним её словам (мне бы ещё первое её предложение переварить), но не успеваю: тонкая рука с пурпурным маникюром уводит меня от стойки к танцполу.

«Тот, кто говорит о деньгах, говорит и о расходах.

Кто говорит кредитах — говорит и о долговых требованиях».

Кафка подхватывает мою вторую ладонь — и двигает нашими руками в ритм песни. Мою ближе к себе, свою ближе ко мне — и так попеременно. Я скованно позволяю себя направлять, хотя выпила — ни много, ни мало — полтора бокала текилы. Конечно, Кафка это замечает. — Смелее, Хими! — криком сквозь басы подбадривает меня. — Забудь, кто мы друг другу и отдайся моменту! Разбуди в себе тусовщицу! Она отпускает меня — двигает плечами и бёдрами, откидывая голову и прикрывая глаза. На ней — тёмно-фиолетовая блузка и строгие брюки в пол, совсем не для танцев. И всё равно — хочет «отрываться» вместе со мной.

«Тот, кто говорит об усталости, говорит о пробуждении в оглушённом состоянии после бессонной ночи.

Давайте отправимся куда-нибудь, чтобы забыть обо всех этих проблемах!»

— Ай, к чёрту всё, блядь! — ору и повторяю за Кафкой, развевая по воздуху волосы.

«И поэтому... мы танцуем!»

Движения головой, плечами и бёдрами с ощущением полного безразличия, как смотрюсь со стороны — даже для Кафки. «Взгляни, какой слетевшей с тормозов идиотке ты предлагаешь отношения — она тебе не ровня» и прочие мысли, до которых в ритме танца мне не было дела. Под конец песни — без задней мысли начинаю прыгать, забывая, на каких шпильках проходила весь день. Закономерно лечу на пол после второго приземления (сломала? Пофиг, схожу куплю завтра), отделываясь лёгким ушибом локтя.

— Ты в порядке? — Кафка опускается возле меня, беря за ушибленную руку. Дует на место удара и... целует? Чёрт, теперь мне снова неловко. — Нормально, просто перебрала со спиртным, — отмахиваюсь и убираю подальше от её навязчивости руку. — Париж оказывает на меня плохое влияние. В принципе, как и Кафка. Опьянение, зудящая от боли рука, пятидневная командировка — может, мне предпочтительнее умереть в одиночестве?.. Так, нет — не неси чепухи, Химеко. Пойми, что для себя ты достойна большего, чем имеешь. Не помню: разговоры с самим собой — полезные или являются признаком помешательства? Есть тут какая-то тонкая грань? — Значит, нам пора ехать в отель, — озвучивает Кафка то, к чему, вероятно, и хотела подвести. — У нас номер с двуспальной кроватью. Ах ты... «Номер на двух человек» — «номер с двуспальной кроватью»? Гениально. И ведь не подловить на противоречии — сама виновата, что придумала себе две отдельные кровати по умолчанию. — Ты говорила, что это для экономии средств компании на наши расходы?.. — вставая на ноги и оттряхивая штанину у места падения, хочу ей припомнить. На что получаю уже знакомую улыбку. — В том числе, — соглашается Кафка и даёт простое обоснование: — Один «двуспальный дешевле» двух «односпальных». Ну и ещё, видимо, подталкивает к сближению коллег, которые за пределами работы знать не знали друг друга.