nor was it magic

- Капитан,- тихо сказал Томас, ныряя через вход в тёмную палатку. Несмотря на то, что капитанские каюты были красивы, они не были такими прочными, как командная палатка, и не подходили по размеру для дюжины человек. Стены слегка прогибались при каждом порыве ветра. Свистящий звук пронзил тонкую ткань и лишил Томаса возможности услышать то, к чему он прислушивался: спящее дыхание капитана. Хотя он, должно быть, спит. Иначе здесь было слишком темно, но затем в темноте послышалось шевеление, и хриплый голос спросил: - Джопсон? - Это я, сэр. Могу я зажечь лампу? - Скорее, ты этого не сделал. Невнятный, отметил Томас, и к тому же шершавый из-за гравия. Значит, плохая ночь. - Я не буду, сэр,- сказал Томас и продолжил свою работу в темноте. Ему повезло, что в такие моменты у него была тень, которая могла видеть его глазами. Она направляла его пальцы, давала ему слепое ощущение формы вещей. Это позволило ему подобрать вещи капитана и укладывать их в чемоданы, заворачивать, складывать и расставлять по местам. - Как ты это делаешь?- спросил Крозье через некоторое время. - Делать что, сэр? - Ты знаешь что, Джопсон. Видеть в темноте. Как сова. - Скорее летучая мышь, сэр. Это слепая возня, вот и всё. Царапанье стекла по дереву. Томас скорее почувствовал, чем увидел, как Крозье поднёс стакан ко рту. - Мне тоже нужно будет это убрать, сэр,- сказал он, позволяя извиняющемуся тону проникнуть в голос.- Как только вы закончите. Крозье усмехнулся. - Мы все скоро будем. Прикончены. - Сэр? - Эти горы,- Крозье махнул рукой,- не нанесены на карты. Сейчас уже ранняя осень. Земля промёрзла. Зима застигнет нас врасплох… схватит в своих объятиях, как бумажных кукол. Томас снова подумал о костях лошадей, белевших на холодном солнце. Он задавался вопросом, было ли это особенно ярким воображением или намёком от тени. Всегда было трудно сказать. Он взял карту, разложенную на коротком деревянном столе, и начал её складывать. Она легко мнулась под его пальцами — клеёнка, сотканная с заклинаниями против гниения. Он почти почувствовал чернила кончиками пальцев: тонка линия, проложенная от порта отправления, через северные леса и участки бледного луга. Затем эта линия войдёт в горы, лежащие перед ними, и, если повезёт, в тундру за ними. Он достаточно долго молчал. Он услышал, как Крозье начал храпеть. С какой-то лёгкой благодарностью Томас подошел к нему и вытащил стакан из его свисающей руки. К тому времени, когда взошло солнце, Томас разложил все чемоданы капитана возле его палатки. Он молча стоял в стороне, пока Крозье вылезал из полога палатки, бледный и мутный в первых лучах солнца. Затем, даже не взглянув на зрелище кровавого солнца, выглядывающий из-за гор, Томас потянул за первый шнур, чтобы начать разбирать палатку. *** Литтл застонал, звук вырывался из его горла как бы непроизвольно. Пальцы впились в меха под ними обоими, когда он поимел себя на коленях Томаса. Он был тяжелым, и Томас позволил его весу качать его. Воздух был здесь холоднее, чем когда-либо, и его укусы лучше всего прогонять движением. Движение и другие вещи, например, вино за ужином, от которого щёки Литтла покраснели больше обычного. Возможно это придало ему смелости подойти к Томасу позже, когда он вытирал капитанский кубок. - Джопсон,- сказал Литтл, теребя один из лоскутов ткани, на которых держалась его нагрудная пластина,- не мог бы ты прийти ко мне в палатку сегодня вечером? Я хотел бы поговорить с тобой. Поговорить, подумал Томас. В конце концов, лучше всего говорит плоть. - Конечно,- произнёс он вслух, и через минуту после его прибытия они были обнажены. Теперь он протянул руку и зацепил большим пальцем уголок рта Литтла. Голова Литтла наклонилась в ту сторону, но Томас не оказал достаточного давления, чтобы причинить ему вред. Вместо этого он тянул медленно, намеренно. Литтл застонал, его глаза расширились, словно он был удивлён собственной реакцией. Он поднялся выше на дрожащих бёдрах, прежде чем снова опуститься вниз, ощущая тепло по всему естеству Томаса, Томас почувствовал, как его глаза закрылись от этого ощущения. Иногда он думал, что Литтл создан для этого: весь в горячем поту и плавных движениях, мускулы, которые он накачал для борьбы, вместо этого были отданы более благородному ремеслу. Не то чтобы у них здесь было место для благородства. Томас один раз резко дёрнул Литтла за уголок рта, прежде чем отпустить его. Голова Литтла упала вперёд при контакте, из него вырвался воздух. Однако ритм его бёдер не менялся, пока он удерживал себя на месте.. Томас чувствовал, что его больная нога начинает болеть, но не осмелился нарушить ритм. Вместо этого он обхватил Литтла руками за бёдра и подбадривал его: - Продолжай. Вот так. Ты знаешь как… да, именно там. Естество Литтла подпрыгивало, красное и жаждущее, при каждом движении. Томас ранее сказал ему, чтобы он не прикасался к нему, пока не разрешат. Теперь он может видеть напряженность этого приказа, словно кусок во рту. - Джопсон,- выдохнул Литтл,- Джопсон, Джопсон, Джопсон… - Шшш,- сказал Томас, и затем пульсирующая боль пронзила его за глазами. Он хмыкнул. Литтл, повинуясь его приказу вести себя тихо, ничего не заметил — насаживаясь на достоинство Томаса так, словно это было единственное, для чего он был предназначен — но Томас почувствовал, как его охватывает скользящее, колеблющееся беспокойство, и он понял, что что-то не так. - Прекрати,- выдохнул он, морщась.- Подожди. Литтл сразу остановился. Он выглядел почти нелепо в полусогнутом состоянии, пот капал на тёмные волосы, покрывавшие его грудь и живот, его глаза были широко раскрыты, а зрачки расширены. - Что такое?- прошептал он, его голос был нетвёрдым. Томас, чьи глаза болели так, словно в них забрался дьявол, смог только махнуть рукой. Он уже натягивал на себя тунику, когда снаружи донёсся звук: грохот, который оторвал Литтла от него и заставил их обоих перейти от удовольствия прямо к направленной панике. Они оделись в молчаливой спешке. Томас закончил первым и выскочил из палатки в морозную ночь. Перейдя собственно в горы, они были вынуждены разбить лагерь на ночь у скального выступа. Оказавшись снаружи, Томас сразу увидел проблему: огромная ледяная стена, расположенная дальше по склону горы, трескалась и сползала вниз по этой горе, уверенно продвигаясь к другой половине лагеря — туда, где находилась палатка капитана. - О, боги… Томас услышал позади себя голос Литтла, но не мог ждать. Треск льда разорвал воздух, и он помчался прямо к палатке Крозье. Чем ближе он подходил к выступу, тем громче становился звук. Это не было постоянным, вместо этого звук разлетался подобно серии выстрелов. Это напомнило ему давний лязг металлических зубов. Томас заставил себя опустить глаза, отвернувшись от нависшей над ним угрозы, и пробежал мимо людей, начинавших пробуждаться ото сна, в морозную ночь. Палатка капитана стояла на краю своего ряда, ближе всего к разрушающемуся льду, и Томас уже мог увидеть, как начинают падать первые более крупные снаряды. - Капитан!- крикнул он, но его голос потонул в хаосе. Ничего нельзя было поделать. Ему придётся войти в палатку и забрать его... Прямо на палатку капитана упала огромная глыба льда. Томас позволил тени наполнить его, быстро, как масло в сосуде, и направил на неё всю свою энергию. Лёд слегка вздрогнул, откатившись в сторону, и его путь перенаправился на безобидный участок скалы. Томас всё это время мчался вперёд, его шаги были неровными, так как у него болела нога. Когда он нырнул в палатку капитана, то обнаружил, что там темно. На фонарь не было времени. С тенью внутри себя Томас нащупал комок Крозье, шевелящийся в своей постели. - Капитан!- крикнул он ему прямо в ухо.- Беда… вы должны выбраться… Словам потребовалось мгновение, чтобы просочиться сквозь густую патоку сна Крозье и виски, которое привело его туда, но Томас увидел, как черты Крозье прояснились. Он отступил назад, чтобы дать капитану пространство, когда Крозье поднял обе руки, от которых начало исходить слабое свечение и приложил их к своему сердцу. Свет на мгновение усилился, отразившись от цепочки, обёрнутой вокруг левого запястья Крозье. Затем оно вспыхнуло и исчезло. - Докладывай, Джопсон,- сказал Крозье, теперь его голос звучал совершенно спокойно. - Ледяная стена рушится- ответил Томас.- Мы должны вытащить вас отсюда. Он пошатнулся, понимая, что ещё один кусок льда вот-вот раздавит их обоих. На этот раз тень действовала первой, и поток энергии из его тела был огромным, когда он почувствовал, как лёд ударился обо что-то и ускользнул. Голова у него болела, а глаза закатывались — он даже не осознавал, что потерял зрение. - Джопсон!- восклицал Крозье, тряся его и ведя ко входу в палатку. - Всё хорошо, сэр. Потом они вышли. В лагере снаружи царил настоящий хаос: люди хлынули из своих палаток и начали выкапывать тех, кого засыпало снегом. Томас увидел красные брызги на камне рядом с одним из наиболее пострадавших. Части его разума всё ещё витали в воздухе, защищая Крозье от острых осколков льда, которые пытались пробиться сквозь его защиту. Они были скользкими, или он начинал уставать, и несколько раз обнаруживал, что его перехитрили. К счастью, Крозье отделался всего лишь царапинами, пара которых сразу же затянулась в отблеске святой силы, которую он призвал к себе. Сцена разлетелась на куски? - Мёртвые?- спросил Крозье, его меч свисал с правой руки, хотя сражаться было не с кем. - По крайней мере трое,- сказал клирик Макдональд. Был человек, у которого только половина тела была похоронена в куче ледяных валунов размером с овцу. Щека Томаса кровоточила изнутри, вкус железа лился в тигель его горла. Трезвый Крозье крикнул выжившим, чтобы они копали. Когда всё сошлось воедино, Томас обнаружил себя с ведром щепок в одной руке, а ногти впились в другую ладонь, что оставляли следы, когда он разжимал руку. Тень уже почти вытекла из него, но он закрыл глаза и всё равно провёл мысленную проверку, когда всё прояснилось. Мышцы у него болели, но больше всего у него болела голова, как всегда, когда всё стихало. Однако он потерял не так уж много времени с тех пор… - Джопсон,- позвал Крозье, жестикулируя цепью, свисающей с его руки, и Томас обернулся, чтобы посмотреть, что нужно дальше. *** - Джопсон. Голос не скрипел, как ржавая цепь, поэтому Томас не обратил на это внимания. Ему нужно было закончить с шитьём. Палатка капитана не ремонтировалась сама по себе, и его попытки наложить заклинания починки, казалось, только покрыли края трещин чем-то похожим на ржавчину. Томас слишком устал, чтобы проверять, что бы это ни значило. Но он умел шить, и другие офицеры знали, что даже если номинально он находился под их названием, на самом деле он принадлежал капитану. Какие бы приказы они не имели, они могли выполнить. - Томас. Голос раздался снова, на этот раз сопровождаемый мягким прикосновением к локтю Томаса. Он вздёрнул подбородок, сверкая глазами, чтобы отчитать того, кто осмелился прервать его, но от быстрого движения у него поплыло перед глазами, и ему пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем он смог разглядеть мастера боя Литтла. Волосы Литтла были приглажены с одной стороны, а на его бакенбардах виднелись следы инея. На его лице застыло выражение озабоченности, которое ничем не отличалось от обычного, за исключением того, что было направлено на Томаса. - С тобой всё в порядке?- спросил он, и Томас с отдалённым механическим ощущением понял, что его пальцы перестали двигаться. Двигайтесь, сказал он им и почувствовал, как его конечности начали дёргать нить. Литтл прикусил губу и продолжил: - Нам понадобится день, чтобы перегруппироваться, прежде чем продолжить путь. Некоторых солдат… некоторых из погибших людей очень любили. Остальным нужно время, чтобы оправиться с их смертью. Томас кивнул. Тогда постоянные смерти — это было единственное, что имело смысл. Даже у такой хорошо финансируемой и укомплектованной экспедиции, как экспедиция сэра Джона, не хватило бы компонентов для оживления простого пехотинца. Даже у того, у кого самого была крупица магии, что, как знал Томас, относилось к удивительно большому числу солдат-срочников. Почти как если бы их наняли за их незначительные таланты. - Томас?- снова спросил Литтл. Он дрейфовал. - Сэр,- тихо сказал Томас. Он видел, как Литтл вздрогнул от формы слова. - Не обязательно меня так называть,- произнёс он.- Одно дело в приличной компании, но здесь только мы сами. - День на перегруппировку, прежде чем двигаться дальше,- повторил Томас.- И сэр Джон счёл эту задержку разумной? Он, должно быть, действительно устал, если позволил своему языку вот так забегать вперёд. Но он ничего не мог с собой поделать: мысль выскользнула наружу, ещё одна яркая острая вещь, которой Литтл мог бы порезать его, если бы захотел. Он ещё этого не сделал; он баюкал осколки Томаса в своих объятиях. - Он счёл это необходимым. Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать приказ, Т… Джопсон,- Томас наблюдал, как он проглотил это имя.- Я подумал, ты захочешь знать, что у тебя есть время отдохнуть. Томас опустил взгляд на ткань у себя на коленях. Он наложил ряд неровных стежков. Это не годится; их разорвёт при первом же сильном ветре и были все основания полагать, что по мере восхождения в горы им придётся сталкиваться со всё более и более сильными штормами. Он поднял иглу, чтобы проткнуть её обратно через ткань, но почувствовал, что его хватка напряглась, а пальцы перетрудились. - Тебе нужен сон так же, как и всем нам,- сказал Литтл. Если бы ты знал, как ты ошибаешься, подумал Томас. Но он всё равно не мог заставить свою руку начать шить. Это повисло в воздухе, застыв между ударами сердца, пока Литтл не взял это в свои руки и не стащил Томаса с повозки, на которой он сидел. Томас почувствовал, как его сапоги опустились на морозную землю, как будто они были за много миль от его головы. Он не заметил, как Литтл взял у него из рук оставшуюся ткань палатки, свернул её и положил в повозку. Он встряхнул их карманов и кулаков Томаса иголку и нитки. Он вытащил лишнюю иглу между зубами Томаса, когда тот, как он не помнил, чтобы он её вставлял. Каждое движение было мягким и обдуманным, передаваемым по телеграфу с расстояния в несколько лиг, чтобы Томас не подпрыгнул. Томас продолжал чувствовать призрачное сползание валунов с его защиты. Продолжал чувствовать, какая сила, казалось, направила их прямо на капитана, исследуя, рассчитывая, изучая его защиту. Учится их обходить. - Мне нужно добраться до капитана,- произнёс Томас, пройдя через половину лагеря. - Тебе нужно поспать,- сказал ему Литтл.- Капитан будет беречь тебя до тех пор, пока ты снова не станешь целым. - Но… - Он будет беречь,- сказал Литтл более твёрдым тоном, чем Томас когда-нибудь слышал от него, и это слово гремело внутри черепа, пока он не оказался лежащим плашмя на овечьих шкурах, которые никогда ещё не были такими мягкими на ощупь. *** Ничто не гналось за ним по этой белой долине, погружая в сон. Это было изнеможение без сновидений, без мыслей. Томас даже не заметил рядом с собой фигуру Литтла, хотя, когда наконец открыл глаза, больше ничего не осознавал.