Только роботы умеют любить

только роботы умеют любить им в голову не приходит мысль об измене что может быть крепче привязанности неорганического материала бесстрастного, неподкупного этого сцепления неорганических молекул? что проникновеннее электрона? они не хотят ни есть, ни пить смерти не знают искусственное сердце ничем кроме любви-то и не занято даже только любят, надеются скучают, страдают Федор Сваровский, “Все хотят быть роботами”

Грузчики оставили его в коридоре, возле вешалки, словно еще один отглаженный костюм. К вечеру скопилась усталость, и Сережа нехотя оглядел коробку выше него ростом. Узкий короб, точно гроб. Он прикрыл глаза. Каждый раз, когда поглощает лавина работы, когда нарастает тревожность, все метафоры в голове связаны исключительно со смертью. Ну какой гроб, Сереж?.. Это ты однажды в него ляжешь, а создание из металла и пластика будет жить вечно, пока не кончится в мире электричество. А может, ну его? Отложить до выходных, а дорогому американскому, точнее, уже канадскому, дарителю написать, что все в порядке, подарок легок в управлении и просто прелестен, спасибо за доверие, я ни в коем случае не разберу его по винтикам, чтобы украсть технологию… Ладно. Не в винтиках ведь дело. А в искусственном интеллекте. В тонких нейронных связях, которые никогда не увидеть в запаянных микросхемах, в едва заметном токе, бегущем по паутинкам-проводам. В неподкупном сцеплении неорганических молекул. В подобии жизни — которого ни Сереже, ни лучшим его программистам так и не удалось добиться. У них получаются неглупые роботы, неплохие помощники, но никак не собеседники и друзья, которые однажды придут на смену органике. Сережа, устав глядеть на коробку, пошел за ножом на кухню. Взял остро наточенный тесак для разделки мяса, которым он воспользовался за все время в этой квартире, быть может, раза два, и вернулся к гробу. С усилием провел по углам, срезая упаковочный скотч, потянул на себя крышку. Слои пузырчатой пленки, слои пенопласта. Словно партнеры знали, как в России с посылками обходятся, и подготовились, защитили хрупкое, с объявленной ценностью… Он убрал лист пенопласта, прислонил его к двери и замер. Андроид словно спал. Спал в стеклянном гробу, как Белоснежка, и ждал, когда его разбудят поцелуем. Насколько же он… человечен. Ресницы, линия губ, нос с едва заметной горбинкой. Пряди волос, упавшие на лоб, — к чему это вообще? Ясно же, что они должны быть зачесаны назад, и чего стоило закрепить их в прическу? Будто его деланная небрежность может обмануть и заставить поверить, что перед Сережей стоит не холодная кукла с заранее запрограммированными реакциями. Сережа положил на стекло напротив груди андроида ладонь. Раз уж распаковал, то пора и активировать. Резко охватил страх. А что, если создание действительно совершенно? Без единого изъяна? К чему тогда продолжать свою работу над ИИ и композитными материалами? Если переплюнуть американских коллег он все равно не сможет. Однажды министерства договорятся между собой, и за бешеные деньги потечет ручеек стеклянных гробов из одной страны — в другую, а Сереже и его корпорации “Разум” останется разве что обслуживать чужих андроидов в перерывах между починкой умных чайников и гениальных розеток. Бред, одернул он себя. Идеальных вещей не бывает. И этот… этот точно не идеальный. Сережа, стиснув зубы, прислонил ладонь к торцу стеклянного гроба, зажал две сенсорных кнопки. По граням заструились холодные огни светодиодных лент, андроид словно бы сделал вдох — грудь его едва ощутимо приподнялась. И в следующий миг с шипением отключилась пневматика, запиравшая гроб. Сережа потянул дверцу на себя и отступил на шаг. Андроид все еще ждал его. Замигало красным диодное кольцо на его виске, но глаза остались закрытыми. Заряд есть. Нужно включить его. Дотронуться до его виска и… Сережа смотрел на него, привыкая к чуть смуглой коже, к темным ресницам и волосам, к широкой груди под простым черным поло с крошечным логотипом “Киберлайф” на груди. Брюки и ремень, словно у настоящего, начищенные ботинки. Почему он весь в черном? Почему в обычной одежде? Он ведь изучил все каталожные модели американцев, их андроиды носили бело-серебристую синтетику. Решили, что русский изумится, когда ему пришлют настоящего человека? Точно. Решили показать, насколько филигранно они могут скопировать живое. — Посмотрим, как быстро ты спалишься, — пробормотал Сережа. — Через минуту или две… Он коснулся виска андроида, задержал подушечки пальцев на кружке диода, считая до десяти. На миг кольнула тревога: а вдруг он не оживет? Вдруг его повредили при транспортировке, и он останется восковой куклой с закрытыми глазами. В этом же гробу тогда и похороню, мелькнула истерическая мысль. Держа пальцы на виске, Сережа убрал волосы со лба андроида, зачесал их назад и поразился: совсем как настоящие. Не мягкие пряди, как у него самого, а жесткость темных волос, какая была бы у брюнета. Отвлекшись на волосы, он краем глаза заметил, что ресницы андроида дрогнули, и столкнулся с ним торопливо переведенным взглядом. Андроид глядел на него, не моргая, и зрачок его, поначалу расширенный, сузился, словно мог реагировать на яркий свет. Уголки его губ потянулись вверх, лицо разрезала улыбка, и он тихо сказал: — Как я могу обращаться к вам, хозяин? Сережа попятился от него, ошеломленный модуляцией голоса. Все в нем кричало, что невозможно создать настолько точную копию человека, нет, не копию — а оригинал, создать лицо, голос, изгиб улыбающихся губ… И его захлестнула горечь. Ему такое не под силу, а американцы — сделали и прислали ему образец из жалости. Андроид все выжидал, и Сережа, взяв себя в руки, сухо сказал: — Сергей. — Здравствуйте, Сергей. Рад служить вам. Какие будут указания? Он все стоял на постаменте стеклянного гроба, выжидающе и кротко улыбался. Прядь волос, которую Сережа еще недавно зачесал назад, снова упала на лоб, и андроид, качнув головой, стряхнул ее в сторону совершенно человеческим жестом. — Указания, — эхом повторил Сережа. Надо выпить. Никакие просмотренные видео не сравнятся с тем, что он увидел вживую. Какая же паршивая человеческая одежда, и лицо нестандартное, нет таких лиц у них в каталогах, специально для него ведь создали уникальный экспонат, зачем? Чтобы у него мозги вскипели? Сережа закрыл на миг глаза. Указания. Резко устав, он сказал, не глядя на андроида: — Убери коробку, мусор… И спрячь этот гроб куда-нибудь. Не знаю. Найди в квартире место. — Выполняю, — отозвался андроид. Сережа ушел на кухню, наклонился к шкафчику с алкоголем и, взяв початую вчера бутылку виски, плеснул в стакан. Андроид в коридоре собирал картон, шуршал пленками, утрамбовывал. Справился с дверью и вышел в подъезд без спроса. Сережа похолодел: он же сейчас потеряется! Спустится с семнадцатого этажа на первый, отправится искать мусорный бак, заплутает в пестром русском лете и пропадет навсегда! Он прикусил стеклянный край бокала. Виски жег пустой желудок — опять забыл поесть. Он почти захотел, чтобы андроид не выдержал столичной июньской жары и вплавился в асфальт, исчез из жизни. Одно дело — созваниваться с иностранными коллегами, восторгаться их работой и благодарить за подарок, и совсем другое — воочию увидеть человекоподобное создание, услышать его голос, увидеть столь сильное сходство с человеком, что оно пугает до мурашек. Он потянулся к коридору, чтобы спуститься вниз и найти андроида — не отпускать же его в первые минуты функционирования в одиночку, можно сказать ему сесть в угол и отключить его, использовать как подставку для бокала вина, но не бросать же на погибель… Но дверь тихонько открылась, и через пару секунд андроид показался на кухне, держа стеклянный гроб в руках — запросто, словно тот и не весил несколько десятков килограмм. Сережа распахнул глаза. Бицепсы под короткими рукавами поло напряглись, на предплечьях проступили вены, но гроб андроид держал без малейшего усилия. Великолепная имитация… Наблюдая, как андроид обходит кухню, а потом скрывается в зале в поиске свободного места для стекляшки, Сережа нервно плеснул себе еще виски. Закончив с уборкой, андроид вернулся на кухню и скромно встал возле двери. А-а-а, он ждет указаний… Ну да, диалог мы поддержать можем, а вот свободной волей нас не наделили, почти злорадно подумал Сережа. — У тебя неплохой дизайн, — бросил ему Сережа. Андроид, повернув к нему голову, одарил его смущенной улыбкой. — Спасибо, — сказал он словно бы стеснительно. — Я — штучная работа. Сережа хмыкнул. Хоть Элайджа Камски, основоположник компании “Киберлайф”, и ушел с поста директора, переехал в Канаду, но желания свои он все еще мог реализовать через заводы и череду сборочных линий. Интересно, захотел бы он дарить приятелю из России андроида, если бы все еще руководил компанией?.. — Ну и как зовут уникальную модель? Андроид посмотрел на него будто бы виновато и потер загривок, снова вгоняя Сережу в ступор чересчур живым жестом. — Создатель не дал мне имени. Он оставил эту возможность для вас. — Назовем тебя… — задумался Сережа. — Я знаю много имен, — робко сказал андроид. — И я подумал… — Подумал? — фыркнул Сережа. Андроид будто бы погас — резко опустил взгляд, уголки его губ поползли вниз. Словно ребенка расстроил, ахнул про себя Сережа. Ощутив легкий укол вины, спросил: — Так что ты подумал? — Это неважно, — сказал андроид. — Я не думал в привычном понимании слова. Но решил, что с помощью него быстрее объяснить процессы, имитирующие мышление. Я с радостью буду носить выбранное вами имя. — Нет уж, говори, — велел Сережа, жалея, что сыронизировал над андроидом — тот слишком долго объяснял и так понятную вещь. — Плесни мне еще виски. Андроид, сделав к нему пару шагов, подхватил бутылку. Сережа залюбовался его грациозными, выверенными движениями. Не механическими, нет. Настоящая пластичность. Андроид, наклонив бутылку, налил в стакан ровно то количество, что Сережа сам наливал себе, и сказал: — Мне понравилось одно имя. Но я буду счастлив любому, которое вы мне подарите. — Так какое имя? — спросил Сережа, теряя терпение. Поставив бутылку, андроид отступил обратно к стене. — Олег, — сказал он. — Мне нравится, как звучит имя Олег. — Олег? — удивился Сережа. Он ожидал чего-то поинтереснее. Уж точно не двух угловатых слогов. Впрочем, какая разница? У него не было ни одного знакомого Олега. — Хорошо, — решил Сережа. — Олег, будь добр, не маячь, сядь уже… — Вы голодны? — вполголоса спросил Олег, подходя к столу. — Нет, — машинально ответил Сережа. — Хотя… да, голоден. Приготовь ужин. — Пожелания? — услужливо спросил Олег. — На твой вкус, — не удержался от издевки Сережа. Ну какой вкус может быть у андроида, который питается электричеством? Положит в тарелку батарейки и пауэрбанк… Оставив Олега осваиваться на кухне, Сережа ушел в комнату, снял рубашку, повесил было ее на плечики — но, передумав, бросил на пол. У него же теперь есть домохозяйка. Бросил и брюки с носками, аккуратно расстегнул тяжелые часы на запястье. Накинув шелковый халат на плечи, он завалился на кровать со смартом. Написал положенный объем восторженных благодарностей господину Камски за его щедрый подарок. Вечно не спящий Камски ответил почти сразу. К вежливому пожеланию получить весь спектр удовольствия от использования андроида “Киберлайф” он добавил: “Это особая модель. Будь с ним нежнее, Сергей. Он ранимый.” Сережа усмехнулся уголком губ и ответил, что раз ранимость андроида пережила транспортировку, то и его несносный характер как-нибудь выдержит. “Как ты его назвал?” “Он сам выбрал имя. Олег.” Камски тактично сделал вид, что имя вовсе не идиотское, и пожелал Сереже удачи. Вскоре Олег осторожно постучал по дверному косяку распахнутой двери и позвал: — Сергей, ужин готов. Приглашаю к столу. Сережа свесил ноги с кровати и запахнул халат, небрежно завязал пояс. Олег странно смотрел на него. Нервным движением убрав прядь волос за ухо, Сережа спросил: — Что-то не так? Помедлив, Олег ответил: — Из вашего набора продуктов сложно приготовить полноценный ужин. С вашего позволения, я закажу завтра… — Я не ем дома, — перебил Сережа. — Так что не утруждайся. Твоя задача — приглядывать, чтобы это место не превратилось в свинарник. — Так оно уже, — словно невзначай сказал Олег. Сережа остановился и уставился на него. — Прошу прощения, — тут же повинился Олег. — Заложенное в меня чувство юмора требует калибровки. — Ты умеешь шутить? — не поверил своим ушам Сережа. — Эта функция нуждается в тестировании, — сказал Олег уже обычным тоном, спокойным, словно они вели светскую беседу. — Это было неуместно? — Конечно, неуместно, — проворчал Сережа, — ты мой дом обозвал свинарником. Нормальный человек заверил бы, что у меня очень даже уютно и прибрано. — Я понял, — ровно ответил Олег. — Больше такого не повторится. Не хотел вас огорчить. Он проводил Сережу к столу и галантно подвинул стул, жестом фокусника поставил перед ним тарелку с пастой, усыпанную крошечными креветками, погибавшими у Сережи в морозилке последние полгода. — Натереть сыр? — осведомился Олег. — Давай, — согласился Сережа — лишь для того, чтобы проверить, найдет ли чересчур шутливый андроид в его хламовнике терку. С поисками Олег справился так быстро, словно в глаза у него был встроен рентген. Удовлетворившись шапкой из пармезана на тарелке, Сережа махнул рукой. Олег понял его и без слов и убрал терку. Пока он загружал посудомоечную машину и без устали протирал все поверхности, собирал в мусорное ведро пустые упаковки из-под чипсов и крекеров, натирал бокалы, Сережа ел. Он уже ни на что не отвлекался — только вкушал идеально сбалансированную по соли и перцу пасту, со сливочным соусом, с восхитительными, совсем не резиновыми креветками. Повар. Камски подсунул ему ранимого андроида-повара. Иначе объяснить его талант к приготовлению пищи было невозможно. Сережа неприлично вылизал тарелку, как в детстве, и сказал, сам себе удивляясь: — Очень вкусно. Спасибо, Олег. Тут же обозлился: и к чему ИИ его благодарности? Андроид не понимает этого, на отсутствие “спасибо” не обидится. Олег дежурно улыбнулся ему и спросил, что Сергей желает на завтрак. — Удиви меня, — ответил Сережа. Он, оставив тарелку, подошел к кухонной тумбе и налил себе еще немного виски — последняя порция на сегодня, хватит. Впрочем, если выпить всю бутылку, то, может, тогда он сможет заснуть? Нет, вряд ли. Он уже пробовал. Отрубался на пару часов и приходил в себя разбитым. Бессонница не поддавалась прямым, как топор, приемам, продолжала извиваться в его теле, тянуть из него жилы. Он не спал уже целую вечность, и никакой виски помочь ему не мог. Он нашел на полке свой старый планшет, зарядил его и отдал Олегу — пусть заказывает продукты, раз уж так жаждет быть полезным. Лимит на расходы ставить не стал: деньги есть, и тратить их приятно, даже когда компания уходила в минус, он все равно ни в чем себе не отказывал. Слишком желал стать богатым. Слишком боялся нищеты, которой сполна хлебнул в детстве и студенчестве. Впрочем, это все дела прошлых лет. Теперь он солидный бизнесмен и инфлюэнсер. Может позволить себе снять квартиру в самом центре и приходить в нее лишь для того, чтобы поспать, купить дорогущую машину, чтобы стоять в пробках, эксклюзивные часы, по которым никогда не смотрит время — стрелки его откровенно пугают и путают. Плевать, пусть андроид хоть килограмм фуа-гра закажет, об этом он подумает после, а пока еще капелька виски — и вечер смажется… Он вдруг заметил, как Олег, протирая тарелки, то и дело украдкой на него поглядывает. Увидев, что Сережа его спалил, он быстро опустил глаза. Сережа вспомнил его странный вид в спальне. Он насторожился: — В чем дело, Олег? Олег убрал чистые тарелки на верхнюю полку, до которой Сережа никогда не дотягивался. Высокий… Когда он поднимал руку, поло его немного задралось, оголив бок, и кожа там была точно такая же, как и на лице, и на руках — а Сережа исподволь ожидал, что под одеждой у него прячется безжизненный белый пластик ради удешевления стоимости. Ну да, как же, подсунул бы Камски уважаемому иностранному коллеге дешевку… — Простите, — смущенно сказал Олег. — Вы… вы очень красиво выглядите, Сергей. Сережа вскинул бровь. — Вот как? У тебя есть понятие о прекрасном? Олег закрыл шкафчик с посудой и повернулся к нему. — Мой создатель всегда ценил красоту. — А я тебе почти поверил, — вздохнул Сережа. — А это оказалась грубая лесть… — Прошу прощения? — не понял Олег. Сережа терпеливо пояснил: — В тебя заложена программа говорить мне приятные вещи. Она заложена на фабричном производстве. Сомневаюсь, что работающие на поток люди задумывались об обучении тебя понятиям красоты. Ты не считаешь меня красивым. Просто твои цепи сгенерили вывод, что мне будет приятно это услышать. — Я понимаю, что такое красота, — будто бы с обидой сказал Олег и совсем тихо добавил: — И меня создали не на фабрике. — Ну не Камски же тебя собственноручно собрал, — отмахнулся Сережа и направился в спальню. Уже в спину ему донеслись слова, сказанные почти шепотом: — Элайджа Камски — мой создатель. Сережа оглянулся. Ранимая модель стояла, опустив плечи, и смотрела в угол.