Без единого слова

Феликсу, оказывается, снились кошмары. Минхо сообразил не сразу: сначала, когда что-то тёплое, мягкое в его руках зашевелилось, задрожало и принялось пинаться, он просто, почти не просыпаясь, сгрёб это что-то под себя, закинул ногу, пытаясь придавить, чтобы не дёргалось. Только из-за того, что ему чуть было не прилетело коленом точно по яйцам — чуть сильнее, и всё, пришлось бы прыгать на пяточках — он наконец распахнул глаза. Тяжело жмурясь, кусая во сне губы, Феликс под ним — оказывается, буквально под ним, неудивительно, что Минхо чуть не прилетело между ног: сам подставился, — мучительно вздрагивал и, оказывается, тихо поскуливал временами. Во сне тот, кажется, бежал, и Минхо всем своим телом ощущал, как сокращаются под ним то тут, то там неожиданно сильные мышцы. Конечно, он не щупал Феликса, пользуясь его состоянием — но и заставить себя ничего не чувствовать не мог. Сдвинувшись вбок, Минхо тут же поймал мелкую, тонкокостную ступню, потому что пяткой ему чуть было не прилетело в колено; точнее, поймать-то поймал, а вот удержал с огромным трудом. Где в тощем, мелком, худом Ликсе пряталась такая дурь, он даже представить себе не мог. Или, может, от испуга? Кажется, не помня себя, люди могли казаться сильнее, потому что не обращали в таком состоянии внимания ни на боль, ни на усталость, но Минхо так мало обо всём этом знал… Новый то ли стон, то ли жалобный писк огласил комнату, отвлекая его, приводя в сознание окончательно, и Минхо, приподнявшись на локте, бесцеремонно тряхнул Феликса за плечо. — Ликси, черт побери! — встревоженно позвал он. — Ликс! Проснись, ну! Хватило не прикосновения — хватило слова. Феликс распахнул глаза и резко сел, завертел головой по сторонам, точно пытаясь понять, где он. Наткнулся взглядом на Минхо и замер, всё ещё по инерции еле заметно вздрагивая и слишком часто дыша. — Ликс, — повторил Минхо, протягивая руку ладонью вверх — как будто с котом знакомился. — Это всё сон, понимаешь? Не знаю, что тебе снилось, но ты в безопасности, дома, и… Феликс отчаянным жестом схватился за его ладонь. Сжал пальцы и уставился ему в лицо, как будто собирался что-то сказать, но… Только сейчас вспомнив, что тот не мог говорить — опять забыл, дурень — Минхо нахмурился. Конечно, проснулся он достаточно резко, но, кажется, не весь и не до конца, и сонный мозг банально отказывался генерировать идеи безопасных действий, которые могли бы не навредить Ликсу в таком состоянии. Плюнув — метафизически, конечно, — он просто приглашающе распахнул объятия, и Феликс оказался рядом мгновенно, уткнулся в плечо носом, пряча веснушки, сопя горячим воздухом в кожу даже сквозь плотную ткань футболки. Медленно, чуть ли не по сантиметру всё ещё сонный Минхо откинулся назад, на подушку, потянул Феликса за собой и принялся поправлять вокруг него одеяло. — Всё это сон, Ликс, — снова повторил он, стоило им устроиться наконец спокойно. — Хочешь поговорить об этом утром? Повернув голову под немного странным углом, Феликс глянул на него с явной иронией во взгляде. — Ну обсудить, — лениво поправился Минхо. — Я имею в виду, или сейчас? Вполне доходчиво помотав головой, Феликс упал обратно ему на плечо и прикрыл глаза. Легонько приобнимая его, Минхо, снова уже в полусне, самую малость удивился тому, как естественно они ведут себя друг с другом рядом, как чувствуются уютными и правильными его невинные прикосновения — словно не неделю с лишним они знакомы были, а месяц. Год. Как будто кот на кровати под боком лежал, а коты всегда, по умолчанию, ощущались уютными, тёплыми, и никогда их Минхо не хотелось согнать прочь, лишить себя этого тепла. Ну, может, только если отдавливали те своей тяжестью колени и или живот, и то — через силу. Ах, как же Минхо хотелось снова завести кота! Кого-то живого, радостного, кто встречал бы его у двери, кто мурчал и мяукал бы, разговаривал с ним и освещал своим вредным характером его пустую, дурацкую жизнь!.. В детстве у него был кот, а потом у мамы началась аллергия, и его пришлось отвезти к бабушке, на другой конец страны. Потом с этим котом очень быстро что-то случилось, и Минхо тогда плакал несколько дней кряду и теперь об этом вспоминал с грустью и не так часто. А вот гляди ж, накатило внезапно. Хотел кота, а завёл Феликса. Смешно. *** Второе пробуждение вышло не менее неприятным, чем первое. Конечно, в этот раз его никто не пытался ударить, но за плечо схватили и затрясли со всей дури, заорали в лицо так, что спросонья Минхо чуть было не принялся отбиваться всерьёз. Может и следовало, подумал он мгновением позже, просыпаясь окончательно, продирая глаза от сна и пытаясь понять, что вообще происходит. — Что Ликс здесь делает?! — уже какое-то время, кажется, спрашивал у него Чан, не дожидался ответа, встряхивал за плечи и вскрикивал снова: — Как ты посмел вообще прикоснуться к нему, ты!.. В принципе, где-то тут мозг Минхо наконец начал обрабатывать поступающую информацию, и он даже удивился, почему ему, раз такое дело, просто не двинули в лицо — но оказалось, что и у этого неожиданного миролюбия была своя причина. Причина, испуганно вцепившись в одеяло, сверкала глазами в утреннем сумраке с противоположной стороны кровати и отчего-то молчала, словно в рот воды набрала. Чёрт, то есть… То есть не пыталась Чана никак остановить, ни привлечь его внимание, ни потрогать там, руками помахать или подушкой кинуть. Но сам Чан в сторону Феликса точно посматривал, встревоженно и настороженно. В конце концов, откровенно задолбавшись, Минхо перехватил его руки и откинул их в стороны. Самого Чана бы так откинуть, но Феликс точно не простил бы ему агрессии. — Ликс сам пришёл, угомонись, наседка! И мы просто спали! — рявкнул он. — Рядом, отдельно, невинно и безо всего, в чём ты тут меня обвиняешь! Сбоку наконец донёсся какой-то звук. Впрочем, даже не какой-то — Минхо повернул голову, и Феликс, возмущённо мыча, уже второй, по-видимому, раз хлопнул ладонью по подушке. Ну вот и привлечение внимания, которому ему так не хватало; толку-то, грустно подумал он. — Что? — уставился в ту сторону Чан. Феликс отчаянно зажестикулировал, напоказ выставляя недовольство, написанное буквально во всём, что тот делал и как выглядел: веснушчатая мордашка, так умилявшая Минхо, недовольно сморщилась и каким-то странным образом стала злой, грозной; в жестах явно читалось что-то не очень цензурное — если, конечно, выставленный средний палец не значил на языке жестов что-то другое. — Каким образом я тебе мешаю? — неверяще переспросил Чан. Минхо с интересом переводил взгляд туда-сюда, пытаясь понять, о чём речь. Снова жесты. — Я не ломаю твою жизнь! Я забочусь о тебе! Феликс всплеснул руками, зачем-то ткнул в сторону Минхо и опять показал нечто труднораспознаваемое, из-за чего Чан и вовсе даже рот приоткрыл. — Что я?.. — вскинул брови он. — Ликс, ты не охренел ли, а? Какая «личная жизнь»? Какое «порчу и мешаю»? Вот тут подавился и сам Минхо. Воздухом благо и не очень заметно. Нет, хотя, в принципе, если подумать… то дёргался он зря, Феликс наверняка его и имел в виду: просто то, что между ними двумя было, наверняка трактовалось тем, не очень опытным в отношениях человеком, как раз как отношения в принципе. То, что они фактически только за ручки подержались да в одной кровати в обнимку поспали, судя по всему, Феликса не смущало ни капли. Очень напоказ вздохнув, так и не вылезая из-под одеяла — сообразив, Минхо медленно потянул на себя угол, пытаясь прикрыть трусы и то, что вполне конкретно вырисовывалось сейчас под ними, — Феликс переполз обратно к нему под бок и лёгким движением руки укрыл его до пояса. Замерев, Минхо уставился в его сторону, пытаясь понять, был ли провокационный и очень заинтересованный взгляд, брошенный ему в область паха, галлюцинацией от нехватки секса или реальностью? Во втором случае… Во втором случае существовал ощутимый риск, что невинный котенок, что сейчас сидел, скрестив ноги, рядом с ним и отчаянно держался за руку, на самом деле где-то в душе являлся тигром, заприметившим жертву. Да ну, нет. Бред какой-то, решил Минхо, отворачиваясь и почти было не замечая прикушенную в порыве любопытства розовую, нежную губу. Правда, перед глазами, даже когда он уставился на собственные ноги, продолжали появляться и исчезать картины только что увиденного, рассмотренного, запомненные за мгновения, оказывается, до мельчайших подробностей. Чан медленно перевёл взгляд на Минхо, кашлянул, увидев их переплетённые пальцы, и снова прищурился в сторону Феликса. — То есть это он — твоя личная жизнь, хочешь сказать? — фыркнул он вдруг. — Ликс, а ты ничего смешнее придумать не мог? — Эй, а что тебе не нравится? — тут же обиделся Минхо — и, естественно, обиделся вслух ещё до того, как сумел поймать себя за язык. Сонный мозг ещё не успел поставить фильтр и продуть тормоза, и его хозяин теперь за это расплачивался. Жутко хотелось кофе. Чан смерил их обоих ироничным взглядом: — Да вам даже Сынмин бы не поверил, Минхо-я! За ручки держитесь как в первом классе! — Что я, самоубийца, что ли, делать что-то с парнем, пока его старший брат дома… — пробормотал себе под нос Минхо — но, судя по тому, как Феликс, прикрывая рот ладонью, прыснул, недостаточно тихо. Судя по тому, как надулся Чан — достаточно громко, чтобы услышал и он. Положение требовалось спасать. Хоть как-то. — Чан-хён, — начал Минхо. — Ты против того, чтобы мы что-то делали, и одновременно упрекаешь нас, что мы недостаточно очевидны? Феликс, тем временем откуда-то — из-под подушки, кажется, — доставший телефон, принялся снова печатать. Жестов, по-видимому, ему всё-таки не хватало. Или, может, с телефоном общение выходило всё-таки самую малость, но быстрее и многословнее. Нет, вот теперь Минхо точно захотелось встретиться с этим Сынмином, поговорить с ним про перспективы и вообще про Феликса в целом. То ли игнорируя его вопрос, то ли медля нарочно, Чан всё смотрел в сторону, ждал, пока Феликс допишет, и устало хмурился. «Хватит портить мою личную жизнь даже до самого её начала! — возмутился наконец тот. — И жизнь тоже! Если ты так продолжишь себя так вести, от тебя сбежит даже Сынмин!». — Для начала отодвинься от него, а потом мы уже будем разговаривать на эту тему! — снова смерил их взглядом Чан. Начав снова печатать, Феликс вдруг остановился, неуверенно глянул в сторону Минхо и ещё несколькими секундами спустя неожиданно показал телефон только ему одному. «Хён, время? Мы поедем на пары?» Автоматически глянув в угол экрана, Минхо ещё секунды две втуплял в увиденные цифры, а потом, подскочив на месте, тут же забыл про любой стыд и выпрыгнул из-под одеяла прямо так, как был. — Потом доспорим, — бросил он Чану… хёну, натягивая штаны. Следовало, видимо, привыкать — к обращению, не к штанам, надеваемым на глазах у посторонних. — После пар. Если, конечно, ты здесь ещё будешь к тому моменту. Ликс, одежду одолжить или у тебя есть? Зашевелившись, тот только отмахнулся и тоже, потягиваясь, выбрался из-под одеяла наружу. — Сынмина ждать? — спохватился Минхо. — Ты его предупреждал? — Сынмина?.. — удивлённо повторил за ним Чан. — Минхо-я, откуда ты знаешь Сынмина? — Ликс обещал познакомить. — Минхо, торопливо отвернувшись от Чана, сбросил футболку и зашарил рукой, пытаясь найти рукав на ощупь. Чьи-то пальцы надавили на запястье, потянули ворот рубашки выше — и ладонь сама собой оказалась там, где нужно, скользнула в отверстие, и секундой спустя, Минхо, развернувшись и готовый кусаться, уже застегивал пуговицы на груди. Раздражённое «спасибо, но я не просил» так и не сорвалось с губ, потому что вместо Чана рядом оказался Феликс, всё тот же спокойный, невинный и заботливый — и, кажется, всё-таки обманчивый. Всё с тем же выражением лица тот потянулся к его запястью и, задевая иногда кожу и посылая по всему телу электрические искры, принялся застёгивать манжету. Почему-то это простое вроде бы действие вдруг показалось Минхо настолько… интимным, почти как завязывание галстука, который он не носил, что дрожь и какие-то непонятные ощущения в животе он воспринял даже с благодарностью. — Спасибо, Ликс, — улыбнулся он. — Извини, мне нужно в туалет. На выходе Минхо скользнул взглядом по отошедшему в сторону Чану. На его лице большими буквами было чуть ли не буквально написано неверие. Чего это он?.. *** Дожидаясь, пока машина прогреется, Минхо включил поначалу музыку, а затем, спохватившись, убавил её до минимума и повернулся к Феликсу. — Слушай, — озвучил он пришедшую в голову идею. — А на телефоне же есть программа, которая озвучивает написанное? Феликс пожал плечами и уткнулся в телефон, а потом показал ему экран с гуглопереводчиком. — О, вот, — щёлкнул пальцами Минхо и потыкал в медиасистему. — Цепляйся по блютузу к машине: и музыку свою включить сможешь, и я услышу, что ты хочешь сказать, чтобы за рулём слишком сильно не отвлекаться. Нормально же так? — Нормально, — металлическим, искусственным голосом вместо Феликса ответили колонки, и, вздрогнув, они оба испуганно переглянулись. — А… а там выбора голоса нет? — осторожно уточнил у него Минхо, и тот снова пожал плечами. — Ладно, давай пока так, потом поищем нормальный синтезатор речи. И так уже опаздываем. У тебя какие пары сегодня?.. Большую часть пути они трепались, по большей части, правда, Минхо ворчал в режиме монолога; Феликс, по-видимому, то ли привыкал к новой возможности, то ли скрывал свою к ней неприязнь. Но, по крайней мере, успели снова и поговорить о кофе — Минхо разрешили заехать в Макдональдс и взять им обоим американо — и совершенно неожиданно о детских увлечениях — Феликс обожал PS2, а Минхо впервые джойстик в руки взял лет только в пятнадцать, не раньше, зато знал кучу уличных игр. Разница в возрасте у них была совсем небольшой, однако они росли настолько в разных мирах, что, зацепившись за эту тему, продолжили сравнивать до самой университетской парковки, и Феликс обиженно выключил воспроизведение своего рассказа о мифах про кенгуру, только когда Минхо уже заглушил мотор. Хорошо, что его рассказ не слышал Джисон. Как его родственная душа, Минхо поклясться мог, что тот первым делом спросит, правда ли все те истории про изнасилование кенгуру… То есть правда ли кенгуру насиловали людей. Впрочем, зная Джисона — тот мог спросить и именно в первоначальной формулировке, которая и самого-то Минхо смутила, и потом радостно наслаждаться их ступором. — Ты же не стёр? — спохватился Минхо. — Скинь мне в каток, ладно? Будет возможность, дочитаю, если ты сам раньше мне не дорасскажешь. Согласно кивнув, Феликс выбрался из машины, забрал с заднего сиденья рюкзак и протянул Минхо руку — как будто собирался вести за собой, ну и так далее по тексту, разве что Минхо, в отличие от мема, на других не оглядывался, а, обхватив его теплую, уверенную ладонь, послушно двинулся следом. Ничто не предвещало, как говорится. До самого второго этажа универа. — Та-а-а-а-ак, — громко протянул из-за спины Джисон и напрыгнул на них обоих, уцепился за плечи и повис, заставляя их разжать под своим весом руки. — Хён, я видел, что вы оба приехали на твоей машине, ничем не хочешь поделиться с классом? Ликс, как дела? Как выходные? С наигранным недовольством — сквозь которое всё равно то и дело проглядывала усмешка — Феликс потянулся к телефону и принялся печатать вновь. — Поздравляю, гостевая комната в моей квартире теперь больше не гостевая, — дёрнул плечом, высвобождаясь, Минхо и протянул руку, ловя немедленно попытавшегося свалиться на пол вместе с Феликсом Джисона под воздействием силы инерции и удивления, вместе взятых. — В смысле? — тот поиграл бровями. — Почему только комната? Почему не квартира? «Переехал от своего брата, — показал экран Феликс. — Он вообще дышать не даёт, всё контролирует. Минхо-хён предложил свою комнату, и я ему очень благодарен». — То есть в следующую пятницу у нас будет на одного человека больше! — дошло до Джисона и он восторженно вскинулся: — Сначала Чан-хён, а теперь ещё и Ликс, живём! — Об этом… — Минхо переглянулся с Феликсом, и тот со вздохом кивнул, разрешая рассказать. — Есть одна небольшая проблема: Чан-хён — тот самый брат Ликса. Поэтому… отношения у нас уже достаточно специфические. На последнем слове Феликс издал настолько характерный смешок, что Джисону даже не потребовалось ничего дальше объяснять. Понимающе кивнув, он похлопал Минхо по плечу, мол, справимся, и тут же сменил тему. Проводив Феликса до аудитории, они потащились в сторону своей, не слишком боясь опоздать — учитель Ким отличался редкостной терпеливостью и не любил только, когда прогуливают уж совсем по-хамски, да проверочные не сдают. А чтобы их сдать и не плавать хотя бы в терминологии, неизбежно требовалось посещать как минимум две трети лекций и практических занятий, поэтому прогульщиков у учителя Кима, как таковых, вечно было меньше, чем на парах остальных профессоров. — Ну как дела, хён? — медленно уточнил Джисон, искоса поглядывая в его сторону. — Будет полная история? — Да куда ж я денусь, — фыркнул Минхо и начал с самого начала: — Тогда, ночью, в чатике, Чан-хён писал, что ему нужна помощь, и я всё никак не мог уснуть… *** Сынмин оказался вовсе не таким, как Минхо себе представлял. Точнее, представлял он себе вообще непонятно что — а Сынмин оказался высоким, по-мальчишечьи весёлым, с широкой шикарной улыбкой и, на удивление, очень компанейским. С Феликсом они хорошо подходили друг другу, дополняли как два кусочка пазла; запрыгнув на заднее сиденье, Сынмин принялся оживлённо здороваться, щупать Феликсу лоб и, поглядывая на Минхо в зеркало заднего вида, расспрашивать Феликса, как у него дела, что нового и как это так случилось, что тот переехал. Выслушав волну вопросов, Феликс заулыбался, протянул руку и самовольно щёлкнул кнопкой включения медиасистемы. Что-то такое подозрительное было в его улыбке, на что Минхо стоило бы обратить внимание, но он как раз завел машину и принялся выруливать с парковки перед жилым комплексом — а потому пропустил все предупреждающие знаки. Глубокий мужской голос, донесшийся из динамиков, стал для него сюрпризом. Подпрыгнув, он от неожиданности надавил на тормоз — их всех бросило вперёд на натянувшиеся ремни безопасности — и уставился в лицо Феликсу. Тот, смеясь, просто помахал ему телефоном — и это всё объяснило. Всё-таки нашёл приложение получше. Хотя с ударениями оно всё равно частенько промахивалось. — Привет, Сынминни! Ты не обижаешься, что я тогда сбежал? Ты сильно переживал? Но я теперь живу у Минхо-хёна, у него хорошо, мне очень нравится! Казалось, вообще не обращая внимания на то, что звучало из динамиков, Сынмин вскинул к груди руки и показал что-то жестами. Громко и обречённо — и почему Минхо умилило и это тоже? — вздохнув, Феликс привстал, вытянул руки и принялся показывать тому что-то в ответ. Почти весь остаток пути царила тишина — если, конечно, не считать фырканья, смешков и других звуков, то и дело издаваемых кем-то из этих двоих. Если бы ещё Феликс не тыкал его то и дело локтем то в плечо, то в щеку, Минхо бы понравилось гораздо больше. Впрочем, и так ничего было: каждый раз, поняв, что задел его, Феликс, состроив жалобное выражение лица, гладил его по плечу, и Минхо, и без того не обижавшийся, тут же таял снова. Ещё бы по щеке погладил… но, впрочем, Минхо, кажется, уже, набрав полные руки, пытался унести больше. Попросту говоря — ему стоило довольствоваться тем, что он уже имел, и не зариться на большее. — Прости, Минхо-сси, — уже перед самым домом тронул его за плечо и Сынмин, вмиг показавшись уравновешеннее и серьёзнее. — Я просто волновался за своего друга. Я тебя совсем не знаю, и… Под недовольное цоканье Феликса языком Минхо покачал головой, обрывая оправдания. — Ничего, — успокаивающе улыбнулся он. — На твоём месте я тоже хотел бы убедиться, что о Ликсе заботятся и его любят. Бровь Феликса вопросительно дёрнулась. Но, когда Минхо, повернувшись, глянул ему в лицо, тот уже широко, солнечно улыбался и переводил взгляд с него на Сынмина. Не то чтобы что-то здесь было не так, но интуиция подсказывала Минхо присмотреться чуть внимательнее. Впрочем, он всё равно уверен был, что ничего плохого точно не обнаружит. А вот хорошего, интересного или, скажем, приятного — вполне возможно. Шансы, по крайней мере, были. Не могли не быть. И Минхо собирался ими воспользоваться. Помимо всего прочего, разумеется. Ну, на свидание там сходить, всё такое… Чана в его квартиру обратно переселить… С Сынмином поговорить, в конце концов. Феликс сжал его руку, и Минхо пришёл в себя, обнаружив, что они замерли перед входом в квартиру и ждут не то чтобы только его одного, но его ключа-карты точно. Торопливо прикладывая ее к считывателю, Минхо пропустил Сынмина с Феликсом вперёд, и сам, притормозив, принялся разуваться на пороге. — Минхо-я, это ты? — послышался голос Чана откуда-то со стороны кухни. Отчего-то Минхо только раздражение испытал — будто сварливая и нежеланная жена его встречала, хотя это было совсем не так. Вроде бы. — Нет, это я, — бесцеремонно отозвался вместо него Сынмин. — Чан, нам нужно поговорить. Уже показавшийся в проходе Чан, какого-то черта с кухонным полотенцем в руках, застигнутый его словами врасплох, замер на месте. Молча ожидая развязки, Минхо ничего так сильно не хотел, как исчезнуть отсюда и не слушать этих двоих больше — и, когда Феликс торопливо и взволнованно потянул его за собой, он даже не стал сопротивляться. «Дай им поговорить, — текстом попросил тот. — Может, хён наконец сообразит и скажет ему». — Будем надеяться, — пробормотал себе под нос Минхо. — Будем надеяться.