Адара Малфой и кольцо Уробороса

Март — апрель 1993

Филин Регулуса — Гудда — спикировала над столом Гриффиндора, приземлившись прямо перед удивленными лицами Рона Уизли и Гарри Поттера, который, затаив дыхание, дрожащими руками отвязал короткую записку от тонкой лапки птицы. Гарри громко клацнул зубами, закрывая рот и чувствуя, как к горлу подкатывает ком, а на душе становится гадко, — Регулус не разговаривал с ними почти две недели. Лишь Гермиона смогла заговорить с ним, перед этим искренне извинившись, но отношение Регулуса к ней смягчила лишь ошибка, в результате которой она частично превратилась в белую кошку. К счастью, благодаря многолетнему опыту и знаниям мадам Помфри Гермиона смогла в кратчайшие сроки вернуться в свой прежний облик, и теперь она посещала занятия вместе с остальными учениками. Чувство вины тяжелым грузом легло на плечи Гарри и с каждым днем становилось лишь сильнее — особенно после Дня Святого Валентина, который обернулся для него величайшим унижением. Против воли уши Гарри окрасились в красный, и он уткнулся взглядом в свою тарелку. С самого начала вид Большого зала не предвещал ничего хорошего — розовые и красные сердца в белых облаках на зачарованном небе, розовощекий и радостный Локхарт, облаченный в розовую переливающуюся мантию, в окружении понурых профессоров и дюжина гномов, переодетых в купидонов с белыми крыльями и золотыми арфами. В тот момент Гарри вернулся к своему уже привычному занятию — разглядыванию стола Когтеврана, за которым Регулус сидел вместе со своими друзьями и младшекурсницей со светлыми волосами. В какой-то момент Гарри подумал, что они с Регулусом родственники, — в конце концов, у нее были практически такие же светлые волосы, как у Адары Малфой. — Ах, это Полумна Лавгуд, — пояснила ему Гермиона, отвлекаясь от книги. — Она… Она странная, но Регулус с ней общается, так что она должно быть не так плоха, как о ней говорят. Гарри тогда ответил лишь кивком, еще не зная, что День Святого Валентина превратится для него в кошмарный сон. Он мысленно застонал, вспоминая то, как безобидное приветствие Локхарта и последующее поздравление с праздником превратилось в публичное унижение. Гномы, переодетые в купидонов, срывали занятия одно за другим, доставляя валентинки своим получателям, чем приводили профессоров в бешенство. И один из этих гномов должен был доставить особую валентинку самому Гарри Поттеру. Гарри всеми силами пытался убежать от переодетого в вычурного купидона гнома, но тому удалось крепкими, костлявыми пальцами поймать его за подол мантии. В результате все содержимое сумки оказалось на полу, а Гарри в спешке и смущении пытался собрать свои вещи в сумку и заглушить руками давящий смех толпы. Музыкальная валентинка, пропетая сиплым голосом гнома, должна была восхвалять внешность и достижения великого Гарри Поттера, но комплименты в виде «глаза зеленей, чем жаба» и «волосы черней тоски» заставили Гарри испытывать лишь едкий стыд и жгучее желание бежать куда глаза глядят. Тогда в коридоре под громогласный смех толпы и улюлюканье, под колкие и злые оскорбления Паркинсон Гарри хотел провалиться на дно Черного озера, пока знакомая рука не протянула ему книгу по Чарам. Гарри поднялся на дрожащих ногах, смотря в непроницаемое лицо Регулуса, который помог собрать его вещи, а после — ушел, не сказав ни единого слова. Крапчатый филин громко ухнул, желая, чтобы ее накормили и приласкали, и Рон охотно поделился с ней беконом со своей тарелки, а после — погладил по голове и спине. Гудда довольно приластилась к руке, но спустя пару минут вылетела из Большого зала, направляясь в совятню. Гарри стряхнул наваждение и принялся читать содержимое пергамента. В один миг весь воздух словно пропал из его легких. Рядом с ним Рон поперхнулся едой и в спешке начал искать тыквенный сок, чтобы протолкнуть образовавшийся ком в горле.

«Плакса Миртл — жертва Наследника Слизерина. Она та самая студентка, которую убили пятьдесят лет назад.

P.S. Встретимся у Черного озера в час дня, я знаю, что сегодня у вас нет занятий.

Регулус Малфой»

— Что написал Реджи? — обеспокоенно спросила Гермиона, ее глаза цепко сфокусировались на рваном куске пергамента. — Он хочет с нами встретиться? — с надеждой спросила она, оборачиваясь, чтобы посмотреть на стол Когтеврана. За ним сидели лишь друзья Регулуса, а его место непривычно пустовало. Гермиона печально поджала губы, переводя тоскливый взгляд на Гарри. — Да, он хочет встретиться у озера после Гербологии, — тихо прошептал Гарри, переглядываясь с Роном. Тот поджал губы и решительно кивнул, и Гарри перевел взгляд на Гермиону. — Плакса Миртл была той, кого убил Наследник Слизерина, — на этих словах Гермиона прикрыла рот рукой, заглушая громкий вдох ужаса, а ее глаза увлажнились. Гербология прошла легко и быстро — Гермиона зарабатывала баллы Гриффиндору благодаря верным ответам, а пуффендуйцы с еще большей опаской обходили Гарри стороной. Гарри скучал по сдвоенным урокам с Когтевраном, где на него обращали намного меньше внимания, хотя их подозрительные и любопытные взгляды также пронзали спину. Гарри старательно принялся выкапывать землю в своем горшке, чувствуя на своем взмокшем затылке весенний ветерок. Растения в теплицах профессора Стебль, ощутив приход весны, охотнее тянулись к теплому солнцу, набирались сил и прорастали буйным цветом после долгой зимы. Гарри закатал рукава и принялся активнее работать лопаткой, пока Рон держал очередное крикливое и недовольное магическое растение в руках. Совсем скоро мандрагоры созреют, и все жертвы Наследника Слизерина очнутся ото сна. Они расскажут правду, и Хагрид вернется в Хогвартс. Гарри нахмурился, вспоминая тот день, когда Хагрида под руки вывели люди в кроваво-красных мантиях. Он чувствовал себя таким беспомощным, смотря, как Хагрид — волшебник, который открыл ему правду, который рассказал ему о магии, — исчезает на горизонте. Регулус напоминал статую, его лицо не выдавало никаких эмоций, когда он наблюдал, как Хагрид пересекает защитные чары Хогвартса. На плече Гарри лежала теплая рука профессора МакГонагалл, рядом с ним были Гермиона и Рон, но чувство пустоты в этот момент полностью поглотило его. В глазах застыли слезы, но Гарри так и не заплакал. С того дня Гарри старался игнорировать хижину Хагрида, в окнах которой теперь отражалась лишь темнота. Солнечная погода скрашивала пустынную картину территории Хогвартса, придавая больше красок пейзажу, — гладь Черного озера переливалась различными оттенками синего и зеленого под весенним солнцем, каменные башни замка высоко уходили в светлое небо, в Запретном лесу закипела жизнь. Леса Шотландии словно вздохнули и с каждым новым днем все зеленели. Земля стала рыхлой и влажной от растаявшего снега, из нее пробивались первые колоски травы, а в воздухе витал запах наступившей весны и легкий аромат цветов. Гарри старался не переходить на бег, когда увидел у берега Черного озера знакомую высокую фигуру Регулуса. Тот был одет в школьную мантию, но вместо привычной рубашки и жилета на нем был синий свитер. Он бросил взгляд на Гарри, его губы изогнулись в хитрой ухмылке, когда он сипло запел: — Его глаза хоть видят слабо, но зеленей, чем чародея жаба! — Гарри круто развернулся, красноте его ушей могла позавидовать вся семья Уизли. К сожалению, он не мог убежать достаточно далеко от песнопений Регулуса, уткнувшись носом в плечо Рона. Тот громко охнул, чуть не поскользнувшись на грязи и не сев в лужу. — А волосы его черней тоски, чернее классной грифельной доски! — Хватит! — яростно застонал Гарри, затыкая уши. Его глаза зло блеснули за стеклами линз, пока Регулус наслаждался его явным дискомфортом и сардонически улыбался. За его спиной захихикала Гермиона. — О, Божество, хочу, чтоб сердце мне отдал, — взял верхнюю ноту Регулус, поднимая руку вверх, как оперная певица. — Герой, что с Темным Лордом совладал! — У тебя очень красивый голос, Реджи, — похвалила его вокальные способности Гермиона, игнорируя брошенный на нее уязвленный взгляд Гарри, и похлопала. Рон за его спиной также кисло посмотрел на нее. На лице Регулуса ухмылка стала лишь шире. — Спасибо, — довольно промурлыкал когтевранец, самодовольно улыбаясь. — Хотя я не знаю, что мне больше нравится в этой опере, — сравнение глаз Гарри с жабой или волос со школьной доской? Начинающий талант выбрал самого Мальчика-Который-Выжил в качестве своей музы! Ты должен гордиться, о, великий Избранный! — на этих словах Гарри хмуро сдвинул брови и поджал губы. Он пристально сощурил глаза, смотря на друга, который красовался как самый настоящий павлин. — Это твоих рук дело, Регулус? — раздраженно спросил Гарри, ему стало тошно и противно. Неужели Регулус специально захотел унизить его перед всем Хогвартсом? Тогда зачем он помог ему? Решил, что с него достаточно страданий? — Пфф, — весело фыркнул Регулус, смеясь так сильно, что у него прихватило живот. Из глаз у него брызнули слезы смеха. Гарри обиженно насупился и скрестил руки на груди в ожидании, когда тот успокоится. — Я даже под заклятием Imperio не смог бы придумать такой шедевр! Боюсь, что я без понятия, кто прислал тебе такое поэтичное признание в любви, — покачал головой он, смахивая слезы. — Тогда… — Гарри запнулся, во рту стало сухо. Сердце пропустило удар, забившись быстрее от расцветающей надежды. — Тогда ты позвал нас?.. — Отец написал письмо, что он скоро прибудет с делегацией из Министерства, — серьезно сказал Регулус, нахмурившись. Рон моментально побледнел, а Гермиона испуганно моргнула, смотря на него. — Аврорат уже патрулирует территорию и коридоры Хогвартса. Я… — он поджал губы, смотря в зеркальную гладь Черного озера. — Я не хочу этого говорить, но обелить репутацию Хагрида сейчас сможет только новое нападение Наследника Слизерина. Иначе они его отправят… — В Азкабан, — с ужасом в голосе прошептал Рон. — Азкабан? — непонимающе повторил Гарри. Разве Хагрид сейчас не был просто подозреваемым? Он должен был находиться в Министерстве магии Британии! — Это тюрьма для волшебников, — дрожащим голосом пояснила Гермиона, в ее глазах застыл животный страх. — Это место, куда ссылают волшебников, которые совершали самые ужасающие преступления. И Хагрид окажется там… — судорожно всхлипнула она, и в жилах Гарри застыла кровь. В этом месте сидят Пожиратели смерти, и туда хотят отправить Хагрида? — Мы все знаем, что Хагрид к этому не причастен, — твердо сказал Регулус. — И перед этим у Хагрида должен быть суд, сейчас не военное время, когда с этим никто не церемонился. Директор Дамблдор не позволит посадить Хагрида из-за нелепой статьи Скитер, которая не смогла даже правильно написать его имя! — зло выплюнул он фамилию автора статьи, сжав зубы. — Ты прав! — воодушевился Рон, улыбнувшись. — Они докажут, что Хагрид ни при чем и вернут его в Хогвартс! — Я очень на это надеюсь, — уклончиво ответил Регулус, и Гарри вздрогнул, когда он окинул их троих пронзительным взглядом. — Однако это не единственное о чем я хотел с вами поговорить. — Реджи… — слабо позвала его Гермиона. — Вы солгали мне, — уязвленно зашипел Регулус, подходя к Гарри и смотря ему прямо в глаза. В глубине взгляда отражалась смесь чувств — боль, гнев и ярость, и Гарри прикусил язык, не в силах сказать ни слова. Он был прав, они действительно обманули Регулуса. Гарри обманул своего друга, послушав нелепые сплетни и сделав идиотские выводы. — Вы использовали мои знания и навыки для того, чтобы допросить мою сестру! Да будет вам известно, что если бы не она, то никакого зелья у нас бы не вышло! — Мне правда очень жаль, — жалостливо прошептал Гарри, в груди сердце оплело непосильным жгутом вины. Рон согласно кивнул и опустил глаза в землю, разглядывая траву так, словно видел ее в первый раз. — Она верила тебе, Гарри. Она сказала, что ты не Наследник Слизерина прилюдно, перед всем Слизерином! — яростно продолжил Регулус, прожигая своим взглядом Гарри до самых костей. — Я не понимаю, почему она еще тебя терпит… — Регулус… — Моя сестра умеет проклинать, склеивая язык и нёбо, — зло прошипел он. — Если вы посмеете еще раз обмануть меня или Адару, я вырву его за ненадобностью, ясно? В этот момент Рон яростно закивал головой, Гермиона округлила глаза от шока, а Гарри снова попытался заговорить с другом: — Реджи, послушай меня!.. — Я просто не понимаю, почему вы не верите мне? — он окинул взглядом, полным обиды Гермиону, и она беспомощно всхлипнула. — Почему вы строите планы за моей спиной, а потом используете в качестве инструмента? Распределяющая шляпа ошиблась, — язвительно прошипел он, бросив на Гарри яростный взгляд. — Тебе самое место в Слизерине, Поттер. — Я… По спине Гарри пробежал пот, он не мог связать и двух слов — неужели Адара рассказала ему о том разговоре в кабинете директора Дамблдора? — Ты хоть знаешь, чем я пожертвовал ради нашей дружбы, которую ты готов в любой момент использовать в своих интересах? — вошел в кураж Регулус, его голос стал резче и громче. Он крепче сжал кулаки и стиснул челюсть, стараясь держать свои эмоции под контролем. — Я должен был поступить на Слизерин, продолжить наследие семьи, а в итоге я попал на Когтевран! Мой отец посчитал меня позором семьи, предателем крови! Я все лето провел в изоляции, пытаясь стать идеальным наследником и тренируясь как цирковой книззл, а потом, потом… — он запнулся, его взгляд изменился. В серых глазах отразилось искреннее сожаление и вина. — Я был так зол и одинок! Я не получил ни одного письма от тебя, Гарри Поттер! — озлобленно выплюнул Регулус. — А потом, почти спустя два месяца, я узнаю, что ты все это время был вместе с семьей Рона! Что ты был занят, развлекаясь и играя в квиддич!.. — Реджи, мы спасали Гарри!.. — попытался достучаться до него Рон. — Мои письма укра!.. — крикнул Гарри, желая проклясть Добби. — Я разругался с собственной сестрой, Адара даже не могла смотреть на меня! — в вихре вины и ярости крикнул Гарри в лицо он, ткнув ему пальцем в грудь. — Я был так зол. Я зол на тебя до сих пор. — Это несправедливо перевешивать все на Гарри, он не виноват в ссоре между тобой и твоей сестрой, — осторожно защищала его Гермиона. — Я знаю! — вспылил Регулус, взъерошивая волосы на затылке. Он поднял усталый взгляд на Гарри, который потерял дар речи, и в ужасе смотрел, как его друг изливает всю ту боль, что копилась в нем долгие месяцы. — Я просто не понимаю, почему все знали, что твои магглы ужасны, а мне ты не сказал ни единого слова об этом? — обессиленно прошептал он, встречаясь взглядом с Гарри. По спине Гарри пробежала дрожь — он никогда не хотел, чтобы хоть кто-то узнал о Дурслях. Они были тем миром, из которого он всеми силами хотел вырваться, чтобы не быть мальчиком для битья, кухаркой, садовником и вечным отребьем. Он не хотел быть уродом, чьи родители были пьяницами и умерли по собственной тупости, сев за руль. Гарри хотел спрятать их, как то противное и неотстирывающееся пятно на любимом диване тети Петуньи, и жить в магическом мире, где все верили, что Гарри Поттер кто-то важный. — Я… — Гарри поджал губы, чувствуя сухость на языке. Он может сказать правду и сохранить друга или солгать и потерять Регулуса. Потерять своего верного друга. — Я ненавижу Дурслей, я ненавижу их всей душой, — из последних сил выдавил из себя Гарри, сжимая кулаки от бессильной злобы. — Они лгали мне о моих родителях, о том, что я волшебник. Я жил под лестницей до того момента, пока не пришло письмо из Хогвартса, — горько улыбнулся Гарри, вспоминая побелевшие лица дяди Вернона и тети Петуньи, когда они увидели на конверте строку «шкаф под лестницей». — Каждый день я должен был готовить и убираться в доме, пока мой кузен устраивал на меня охоту со своими друзьями и называл уродом, — на этом слове Регулус дернулся, словно его ударила молния. — Я узнал о том, что я волшебник только тогда, когда за мной пришел Хагрид. — Что?.. — ошарашенно прошептал Регулус, широко открытыми от ужаса глазами смотря на Гарри. — Разве ты не жил со своими родственниками?.. — Они и есть мои родственники, — зло выплюнул последнее слово Гарри, сощурив глаза. — Они сказали, что мне повезло оказаться у них на пороге, что мои родители были безответственными пьяницами! — в этот момент глаза Гарри за стеклами очков покраснели от слез гнева. — Как только я вернулся из Хогвартса, они заперли меня на втором этаже и повесили на окно решетку. Они не разрешали мне выпускать Буклю из клетки даже в комнате. Они отобрали мой сундук, и если бы не Рон… — Если бы мы тогда не приехали, то с Гарри могло случиться что-то непоправимое, — устало выдохнул Рон, положив руку на плечо Регулусу. — Они держали его в клетке, как животное! — Я не хочу, чтобы кто-то знал об этом, — прошептал Гарри. — Я не хочу жалостливых взглядов, я не хочу, чтобы меня считали беспомощным!.. — Ты должен сказать об этом Дамблдору! — резко возразил ему Регулус, чувствуя, как весь гнев улетучился из его тела. В нем остался только страх за Гарри, который через пару месяцев снова должен будет вернуться в этот ад. — Защита крови действует только до тех пор, пока я живу с Дурслями, — покачал головой Гарри. — Без нее я стану легкой мишенью для последователей Волан-де-Морта. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, Гарри, — утешительно сказала ему Гермиона, крепко обнимая, и Гарри тихо засопел, пряча слезы в ее волосах. — Я обещаю, мы вытащим тебя оттуда.

_________

С каждым днем территория Хогвартса медленно оживала, наполняясь громкими звуками, и многие студенты выходили на зеленый берег Черного озера или внутренний двор. Пелена страха спала с глаз учеников, как только нападения прекратились. Министерство вмешалось в безопасность школы, что заслужило одобрение от профессоров, и все то царившее напряжение исчезло из гостиной Гриффиндора. Студенты оживленно обсуждали прошедший матч Гриффиндор — Пуффендуй, в котором Гарри Поттер почти проиграл Седрику Диггори. Ведь только благодаря чистой удаче снитч пролетел мимо головы Поттера, мгновенно оказавшись в хватке ловца львиного факультета! Разочарованные стоны и ропот барсучьего факультета наполнили стадион, но они быстро стихли под аплодисменты и крики радости Гриффиндора. — Мы можем наконец-то выиграть Чемпионат Хогвартса по квиддичу! — пылал несдерживаемым энтузиазмом Вуд, на что Анджелина привычно закатила глаза. Гарри лишь надеялся, что их последний матч с Когтевраном закончится победой. Спустя пару дней после матча Золотое трио заняло стол в библиотеке, приступив к домашней работе, и Гарри погрузился в эссе по Чарам, чтобы не терять время, — в конце концов, Регулус присоединится к ним только после сдвоенного Зельеварения с Пуффендуем. — Мы должны расспросить Миртл о том, что с ней случилось, — тихо сказал Регулус, положив сумку на стол, за которым сидели Гарри, Рон и Гермиона. В библиотеке было тихо и немноголюдно, лишь изредка мимо проходили старшекурсники, которые готовились к выпускным экзаменам. — Она была жертвой Наследника Слизерина, она должна знать, кто открыл Тайную комнату пятьдесят лет назад. Если она даст показания аврорам, то Хагрида могут отпустить. — Ты предлагаешь спросить призрака о его смерти? — озадаченно нахмурился Рон, его лицо скривилось в гримасе. — Тем более, Плаксу Миртл? — У нас есть выбор? — резонно ответил ему Регулус, тяжело плюхнувшись на стул. — Она призрак, ее душа застряла между мирами, потому что испугалась перед смертью. Она должна помнить лицо того, кто ее убил, — гнетуще закончил говорить он, опустив взгляд. Гарри пристально посмотрел на него и переглянулся с Роном. — Она должна знать, как выглядит Ужас Слизерина. — Или она могла не понять, что уже умерла, — тихо выдохнула Гермиона. Ее рука замерла над пергаментом, и черная клякса испортила эссе по Чарам. — Но Регулус прав, Миртл может помочь нам. Помочь Хагриду. — Тогда идем сейчас, — закрыл учебник по Трансфигурации Гарри, собирая чернильницу, перья и пергамент. За ним спешно принялись собираться Рон и Гермиона, и уже спустя пару минут Золотое трио в привычной компании когтевранца вышло из библиотеки, направляясь на второй этаж Хогвартса в туалет Плаксы Миртл. Дорога до знакомого пустынного туалета прошла в молчании, хотя Регулус и чувствовал виноватые взгляды Гарри своим затылком. С его губ сорвался тихий вздох, когда он повернулся к нему перед тем, как зайти внутрь за Гермионой и Роном. — Я принял твои извинения, Гарри, — искренне отозвался Регулус, смотря в виноватые глаза друга. — Хватит корить себя, мы все совершаем ошибки… Отпусти свою вину, успокойся. — Я… — запнулся Гарри, зеленые глаза блеснули за стеклами новых очков. Хотелось бы ему также просто подойти к Адаре Малфой и искренне попросить прощения. — Да, пожалуй ты прав, — выдавил он из себя. — Но если ты запишешься на факультатив по Древним рунам, то точно смоешь все свои грехи, о, великий Избранный! — весело усмехнулся Регулус, подмигивая Гарри, который закатил глаза и пихнул друга в плечо. На его лице появилась слабая улыбка, и они зашли внутрь обители Плаксы Миртл. — Что вам здесь нужно? — раздался визгливый, заносчивый голос призрака, который за последний месяц превратился в белый шум для Регулуса. Плакса Миртл парила над огромным умывальником, ее пубертатное лицо застыло в гримасе гнева и ярости. Рон бросил на них умоляющий взгляд, пока Гермиона пыталась завести с Миртл хоть какой-то конструктивный диалог. — Вы устроили в моем туалете свою ничтожную лабораторию зелий, а теперь снова решили поиздеваться надо мной! — из ее глаз полились крупные слезы, лицо перекосилось в плаче. — Снова будете издеваться над Плаксой Миртл, снова будете обзывать меня! — Миртл, мы никогда бы не стали тебя обзывать! — искренне сказала Гермиона. — Ты врешь! — заверещала она, почти переходя на визг. Рон в отчаянии заткнул уши руками, пытаясь спасти свои барабанные перепонки, и Миртл заревела еще громче: — Этот мерзкий мальчишка даже не хочет меня слушать! Он уже не раз обзывал меня Плаксой Миртл! Я слышала все, что говорили эти гнусные мальчишки! — Может, мы послушаем тебя, если ты перестанешь кричать! — грозно рявкнул на нее Регулус, и Миртл тут же замерла, обиженно засопела и влажно захлюпала носом. Она разразилась очередным горьким плачем и с громким стоном нырнула в одну из кабинок туалета, выплескивая воду на пол. Рон отпрыгнул от разрастающейся лужи, подходя ближе к Гермионе, которая грозно сощурила глаза на Регулуса. — Ты ее обидел! Она теперь не заговорит с нами! — тихо прошипела она. Щеки Регулуса покрылись приглушенным румянцем, когда он выдохнул сквозь стиснутые зубы, и покорно опустил голову. Он осторожно подошел к дверце туалета, за которой спряталась Миртл, и тихо позвал ее: — Прости меня, Миртл, — он услышал шорох за своей спиной и тихие голоса гриффиндорцев. За дверью кабинки послышались тихие всхлипы. — Иногда я бываю очень вспыльчивым, и из-за этого могу задеть чувства других. Мне очень жаль, что я сорвался на тебе. Мы можем поговорить? — умоляюще спросил Регулус, его голос был полон надежды. — От этого зависит жизнь нашего друга, Хагрида… — Хагрида?.. — тихо отозвался звонкий голос Миртл. Она прошла сквозь кабинку туалета, ее серебристые мертвые глаза в ужасе распахнулись и уставились на Регулуса. — Что случилось с Хагридом? — Его арестовали после статьи в Ежедневном пророке, — печально ответила Гермиона, и из глаз Миртл полились призрачные слезы. Она хлюпала носом, стараясь сдержать эмоции, и Регулус попытался дотронуться до нее, но его рука прошла сквозь плечо призрака. Регулус уставился на свою руку, пытаясь понять новое ощущение, — казалось, что рука словно коснулась густого тумана. — Министерство думает, что Хагрид — наследник Слизерина, что из-за него происходят нападения на студентов Хогвартса. — Но он бы никогда этого не сделал! — резко бросилась защищать лесничего Хогвартса Миртл. — Хагрид был тем, кто защищал меня от Оливии Хорнби! — Может, ты знаешь что-нибудь о Наследнике Слизерина? Ты же умерла от монстра из Тайной комнаты, верно?.. — в лоб спросил ее Рон, и Миртл горько расплакалась, заикаясь от слез. Гарри бросил на друга ядовитый взгляд и поспешил вмешаться прежде, чем Миртл улетела прочь. — Рон не хотел быть грубым… — попытался оправдать друга Гарри, когда его резко перебила Миртл. — Это было жутко, — усталым голосом отозвалась она. — Это случилось прямо здесь, в этой самой кабинке, — она указала на кабинку, в которой только что пряталась. Регулус проглотил ком в горле и медленно отошел ближе к друзьям. — Я пряталась, потому что Оливия Хорнби дразнила меня очкастой дурой. Я плакала, а затем услышала, как кто-то вошёл, — Регулус затаил дыхание, слушая каждое ее слово, а Гермиона рядом превратилась в изваяние. — Кто вошел, Миртл? — уточнил у нее Гарри, на что она тут же набросилась на него. — Откуда мне знать, я же рыдала! — горько закричала Миртл. — Они так смешно говорили, на каком-то ненастоящем языке. И я поняла, что говорит мальчишка, так что я открыла дверь сказать, чтобы он уходил, и тут… я умерла. Регулус с жалостью посмотрел на Миртл — она умерла одна, пытаясь спастись от издевательств. В горле стало сухо, в голове пронеслись воспоминания о первом курсе, когда Регулус Малфой — наследник могущественной семьи — остался совсем один. Он хорошо помнил то горькое чувство одиночества и на ощупь нашел руку Гермионы, крепко сжимая ее ладонь, чтобы почувствовать тепло ее кожи. — Ты больше ничего не помнишь? — тихо задал вопрос Регулус. — Я помню только два ярких желтых глаза, — таинственно прошептала Миртл, показывая пальцем на умывальники. — А потом… потом я увидела свое тело. — Мне очень жаль… — внезапно сказал Регулус, слова словно сами по себе сорвались с языка. — Мне жаль, что ты умерла, — поспешил добавить он. Миртл на минуту замерла и молча уставилась на герб Когтеврана на мантии Регулуса. — Ты же тот самый мальчик, что захаживал ко мне в начале года! Вот почему ты казался мне таким знакомым! — радостно воскликнула Миртл, подлетая ближе к Регулусу и пристально рассматривая его. — Я никогда не могла тебя хорошо разглядеть. Твои глаза оказывается серые, а не красные! — восхищенно отозвалась она, пока Регулус пытался понять ее слова. — Ты даже говорил на том самом языке! — Что?.. — пораженно прохрипел Регулус. — Я оказывался здесь случайно!.. — Регулус даже не помнил, как оказывался в твоем туалете, Миртл, — вставила свое слово Гермиона, нахмурившись. — О, — разочарованно фыркнула Миртл, — а я думала, что ты хотел навестить меня… Регулус громко сглотнул ком в горле и перевел свой испуганный взгляд на Гарри, который широко открытыми глазами смотрел на него. В горле стало сухо, в висках зашумела кровь, сердце забилось чаще. Руки задрожали от нервов, и Регулус пытался привести себя в чувство. — Я не причастен к открытию Тайной комнаты! — защищал себя Регулус, с ужасом в глазах смотря на Гермиону. Его взгляд бешено прыгал по лицам друзей, пытаясь понять их эмоции. Он нервно дернулся, когда почувствовал, как его коснулась Гермиона, и отступил назад. — Я не Наследник Слизерина! Я бы никогда никому не навредил!.. — Мы знаем, Регулус, — нежно успокоила его Гермиона, бросая острый взгляд на Рона, который, казалось, хотел что-то возразить. Он недовольно поджал губы, фыркая, когда Гарри подошел ближе. — Но это действительно странно… То, что ты раз за разом оказывался здесь и не помнил этого, не показалось тебе странным? Ты не мог этого не заметить, — прижала она, пристально смотря Регулусу в глаза. — Может?.. Может, ты знаешь что-то еще?.. В горле Регулуса образовался ком, по спине пробежала дрожь — они не должны были узнать о дневнике, о Томе Реддле. Они не должны были узнать, что все это время им манипулировал тот, кто подставил Хагрида; что его чувства, эмоции и магия питали темный артефакт, который его отец пытался подкинуть младшей сестре Рона. Дневник сгорел, он растворился из жизни Регулуса навсегда. — Ничего не было, — торопливо солгал Регулус, завершая разговор. — Я не имею ни малейшего понятия из-за чего я мог так себя вести.

_________

Бесконечная усталость и моральное истощение стали верными спутниками Адары Малфой. Постоянное использование окклюменции, чтобы существо из проклятого дневника не смогло забраться ей в голову, было утомительным, но неотвратимым — она не могла допустить, чтобы тварь, прикрывающаяся именем Том Реддл, смогла узнать будущее. Она не могла допустить, чтобы кто-то узнал, что гарантом победы над Волан-де-Мортом, был Поттер. Питательные зелья теперь каждый день находились в ее сумке, и Адара всеми силами старалась использовать их в тот момент, когда воля дневника ослабевала над ней. Паразит, что питался все это время магией Регулуса, был сладок на язык, тщеславен и бахвалист, но при этом мелочен и истеричен. Он был властен и силен, и Адара ненавидела то, как легко он смог подчинить ее тело себе. — Ты удивительная ведьма, — ласково пытался расположить ее к себе дневник, его голос сладкой песней раздавался в голове Адары. Будь она действительно тринадцатилетней девочкой, то беспрекословно поверила бы мнимой похвале, однако удушающая хватка собственных рук, оставивших отпечаток на бледной коже шеи, служила верным напоминанием о реальности. Она не позволит этой твари причинить кому-то вред. — Кто бы мог подумать, что у Абраксаса Малфоя родится внучка! Первая за полтысячелетия дочь из рода Малфоев! — Твоя похвала бесполезна, — язвительно напомнила она ему, рука крепко сжала палочку. — Ты мне омерзителен. Все, на что ты способен, это подставить лесничего Хогвартса, чтобы умыть руки. Воистину, поступок достойный Наследника Слизерина. — О, ты даже не знаешь, насколько ценна, — от этого тона по спине Адары пробежала дрожь. — Глупый Хагрид лишь сопутствующий ущерб для достижения цели. Я должен жалеть порождение волшебника и магической твари? Ее рука дрогнула, на пергаменте остались кляксы от чернил, и Ивон озадаченно повернулась к подруге, отвлекаясь от объяснений профессора Бербидж. За этот год она наконец-то смогла совладать со своими приступами паники в присутствии профессора, и Адара была рада, что она успела взять под контроль свои чувства. Этот мерзкий паразит в ее голове ни за что не должен был узнать о ее слабостях. — Все в порядке? — обеспокоенно спросила Ивон. — В полном, — глухо отозвалась Адара, понимая, что ее устами говорит другой. Она вернулась к написанию материала, стараясь игнорировать издевательский смех в глубине сознания. Рука крепко впилась в перо, и Адара пообещала, что как только дневник даст слабину, она сожжет его в Адском пламени. Не было сомнений, что этот дневник стал катализатором всех событий в этом году. Именно он контролировал Ужас Слизерина, именно Том Реддл совершал нападения на магглорожденных студентов. Он был тем самым ребенком опальной семьи Гонт, что унаследовал кровь Салазара Слизерина. И, судя по маггловской фамилии, Наследник Слизерина был полукровкой. — Наследник Слизерина — полукровка! — издевается Адара, и голос в ее голове перестает говорить. Дневник кипит от плохо скрываемого гнева, и она расплачивается за свои слова новыми синяками. Их борьба протекает каждый день, но Адара знает, что каждую ночь Том Реддл получает полный контроль на телом. Она помнила звуки шагов, которые отражались от кафеля; помнила ощущение влаги в воздухе, на ладонях; помнила шипение, которое напоминало язык. Адара чувствовала под своими ладонями чешуйчатую кожу, мольбы и боль Василиска. Чувство невесомости и парения, как будто она не принадлежит самой себе, вызывало отвращение, и только крепкая хватка на шее служила напоминанием, что самой ей не вырваться из мертвого захвата дневника. Адара ненавидела себя, ненавидела собственную самоуверенность и опрометчивость, когда дневник заставил ее направить палочку на мирно спящую Элиз в их спальне. — Давай, — терпеливо шептал ей на ухо дневник. Казалось, что горячий воздух облизывал ей ухо. — Рискни своей маленькой полукровной подружкой ради свободы, — Адара почувствовала, как ее рука крепче сжала древко палочки, как клацнули ее зубы. — Попробуй что-нибудь вытворить, милая, и я залью «Красную смерть» ей в горло. Или мне начать с Diffindo? — промурлыкал он, смакуя бессилие своей жертвы. Палочка лениво указала на спящую Элиз. — Остановись, — шепотом просила Адара, стараясь взять собственные руки под контроль. — Этого достаточно, — твердо приказала она, не в силах смотреть на безмятежное лицо Элиз, которая повернулась к ней во сне. Она что-то пробормотала в подушку, заставив Адару замереть, — если она проснется сейчас, то все узнают о дневнике! Но в этот момент ее губы против воли не двигались, они лишь изогнулись в насмешливом оскале. — О, истинные принцессы Слизерина не умоляют, — насмехался над ней дневник. — Но они быстро учатся на практике. Diffindo! — в последний момент Адара успела дернуть руку вверх, и заклинание соскользнуло с головы Элиз на бархатный балдахин зеленого оттенка с резными змеями. Кусок ткани глухо упал на пол комнаты, но Элиз не шелохнулась, продолжая спать. — Я не позволю тебе убить ее, тварь, — яростно прошипела Адара, направляя палочку к собственной шее. — Можешь угрожать мне сколько угодно, но мы с тобой повязаны. Умру я — умрешь и ты, — властно отозвалась она, и дневник трусливо отступил. Адара ненавидела чувствовать себя марионеткой, которую дергают за ниточки по прихоти кукловода, — она не хотела чувствовать себя тем безропотным, опальным слугой, который должен молчать, чтобы выжить. Она ненавидела варить Напиток живой смерти, который был еще одной угрозой для нее, и с омерзением смотрела в кипящий котел, обманчиво пахнущий полынью. Ее рука против воли дрогнула, корни валерианы упали на пол. Еще сантиметр и зелье было бы безнадежно испорчено, превратившись из усыпляющего отвара в зелье, несущее лишь погибель тому, кто его выпил. — Твой разум похож на спокойный океан, — любил размышлять дневник, — но стоит мне в него нырнуть, как меня пронзают тысяча мечей. Редкий дар окклюменции в таком нежном возрасте, — вожделенно шептал он, и Адаре казалось, что она чувствует чужое дыхание на своей коже. — Воистину дар Госпожи Магии. Адара никогда не думала, что поблагодарит тетушку Беллу за то, что та обучила ее окклюменции. Она была жестока и яростна, она доставала самые постыдные воспоминания Драко Малфоя и в красках описывала его бесполезность, его неудачи и детские издевки над Поттером, который раз за разом утирал ему нос. Лишь после бесчисленных часов она наконец-то смогла дать отпор самой преданной последовательнице Темного Лорда, превратив фразу «твой разум — это клинок» в действие. Выражение страха на лице Беллатрисы было одним из лучших моментов за все те месяцы в поместье Малфоев. — Что ты такое? — в который раз задала этот вопрос Адара. — Я воспоминание о прошлом, о настоящем и о будущем, — смаковал свой ответ дневник, наслаждаясь ее замешательством. — Я то благословение, что позволит магам перестать прятаться под гнетом магглов. — Корона тщеславия сдавила тебе голову, — резко осаждала его Адара. — Твои мысли фанатичны. — Кто бы знал, что внучка Белого змея будет так неравнодушна к магглам? — вкрадчиво промурлыкал голос дневника, но Адара знала, что он был в ярости. Дневник был хорош в том, чтобы притворяться и обманывать. — Какое разочарование, мисс Малфой, любовь к грязнокровкам… — Адара крупно вздрогнула и испуганно дернулась, почувствовав, как голос дневника довольно ахнул. — Какая интересная реакция… — Убирайся из моей головы, полукровка, — прорычала она, очищая свой разум, и дневник с криком ярости уступил ей контроль над собственным телом. Однако спустя минуту ее рука дрожит, перо окунается в чернила, пальцы пролистывают страницы дневника, и Адара закрывает глаза, понимая, что она слабее. И в тот момент, когда ее глаза открываются снова, слезы текут по изогнувшимся в оскале губам, стягивая кожу. — Ты плачешь по ночам, — тихо шепчет ей с утра Элиз, с беспокойством смотря на подругу. Они сидят в Большом зале за завтраком, но при виде еды к горлу Адары подкатывает тошнота, запах слишком резко бьет в нос. Адара выглядит ужасно — ее лицо осунулось, кожа стала слишком бледной, глаза впали, с губ срывался редкий кашель. — Что происходит? — Я приболела, — говорит елейным голосом дневник, улыбаясь, и Адара может лишь умоляюще смотреть на подругу. — Я схожу в Больничное крыло! — огромной силой воли хрипит Адара. Ногти с силой впиваются ей в бедро, заставляя вздрогнуть от резкой боли, но притворная улыбка не сходит с ее лица. — Надеюсь, что это поможет, — с сомнением в голосе отзывается слизеринка, возвращаясь к трапезе. Однако она не отвела своего прищуренного хитрого взгляда от подруги. — Упрямая сука, — шипит голос дневника, когда они оказываются одни. Ноги силой привели ее в женский туалет, пока язык ловко заговорил зубы профессору Бербидж. Рука против воли резко бьет по лицу, и Адара едва успевает вцепиться в раковину, чтобы не упасть на пол. Она тяжело дышит от бега, щеку жжет от удара, и она смотрит в зеркало, встречаясь в упор с красными огнями в своих глазах. — Какой позор для чистокровного рода иметь предательницу крови, любительницу вшивых магглов! — Иди к черту, — нагло усмехается ему Адара, и в следующую минуту она падает на пол. Рука болит от удара, другую щеку опаляет красный цвет. — Посмотрим, как ты запоешь дальше, мисс Малфой, — плюется ядом дневник, насильственно погружая ее в сон. Глаза против воли закатываются вверх, и следующее, что перед собой видит Адара, это испуганное лицо Элиз. — Случилось новое нападение! Ночью Хогвартс был погружен в пугающую тишину, весь Слизерин молчаливо наблюдал, как профессор Зельеварения забирает Адару Малфой в Больничное крыло. Он был сух и короток, но изложенный смысл его слов заставил всех учеников затаить дыхание и испуганно перешептываться — нападения Наследника Слизерина продолжились, и его целью стал чистокровный маг. Адара бросила решительный взгляд на Элиз, которая встревоженно стояла в гостиной Слизерина вместе со всеми, и направилась вслед за Северусом. Руки дрожали от влаги, ноги были промокшими от затхлой воды, холод пробирал ее до самых костей, и даже жар камина в гостиной не помогал ей согреться. Голос дневника блаженно молчал, удовлетворенный своей очередной победой. Лунный свет не проходил в дальние уголки подземелий, создавая впечатление, что они идут в беспросветном коридоре. — Это может тебя шокировать, — мрачно предупредил ее Северус, его темные глаза казались еще больше от недосыпа и усталости. Глаза Адары зацепились за красные мантии авроров, которые с напускным спокойствием перешептывались, но их голоса сквозили паникой, они срывались — обрывки фраз «как это могло произойти?», «я патрулировал этот коридор, там не было ни единой души» заставлял голос внутри ее сознания радостно усмехаться и напоминать о себе. — Эта жертва… Она отличается. — Что ты сделал? — потребовала ответ Адара, но получила в ответ лишь издевательский смех. — О, тебе понравится мой подарок, — последовало вкрадчивое обещание. Больничное крыло напоминало переполненный Косой переулок перед началом нового учебного года, однако никто не выглядел воодушевленным или радостным. Бледное иссохшее лицо МакГонагалл не скрывало ее страха, темные глаза старого профессора сразу же нашли Северуса, как только они зашли внутрь. Профессор Флитвик что-то бурно обсуждал с директором Дамблдором, и глаза Адары нашли испуганное лицо Регулуса, который был в компании остальных своих друзей-когтевранцев. Его серые глаза были широко распахнуты от страха, и он нервно вцепился в ее руку, пытаясь почувствовать знакомое тепло. Все мальчики были в пижамах, взлохмачены. — Что случилось? — тихо шепчет Адара, нахмурившись. — Почему, почему нас всех позвали сюда? — Терри, — одними губами отвечает ей Регулус, его рука крепче сжимает предплечье. — Наследник Слизерина напал на Терри. — Он мертв? — с замиранием сердца уточняет она, чувствуя, как в груди расползается страх. Этого не должно было случиться, время не должно искривляться! — Он жив, — твердо говорит другой когтевранец с темными волосами. — Он жив, но… — он запинается, не в силах сказать что-то еще. — Мисс Малфой? — зовет ее голос мадам Помфри. Ее старые глаза полны ужаса и жалости, ее иссохшая ладонь ложится на плечо Адары, ведя к кровати Терри. — Только… Будьте готовы, это зрелище не для слабонервных. Если вам станет плохо, то говорите об этом сразу. Адара хотела рассмеяться ей в лицо — она видела пытки, оторванные конечности, открытые переломы и истязания разума, слышала душераздирающие крики боли и ничего не могла сделать. Ее тело сейчас контролировал темный артефакт, она стала исполнителем всей той грязной работы, что творил Наследник Слизерина с Хогвартсом. Она могла вынести все что угодно. Мадам Помфри молча вела ее в глубь Больничного крыла, проводя между занавешенными белыми простынями кроватями, и Адара проглотила ком в горле, стараясь прогнать дурные воспоминания, — они напоминали ей о битве за Хогвартс, когда так закрывали трупы погибших. В нос ударил мнимый трупный запах, отчего ее пробрало до костей. Однако в тот момент, когда она увидела тело Терри, Адара почувствовала, как в горлу подкатила тошнота, ее глаза широко распахнулись от ужаса — ее жених мертвым телом лежал на больничных простынях, и лишь еле видимое движение его грудной клетки давало понять, что он жив. Его темные глаза были пустыми и смотрели наверх, рот был приоткрыт, а на лбу были вырезаны слова. Кровь запеклась и неровными дорожками стекла к вискам, обрамляя зловещую надпись.

Он будет следующим