Брелок дружбы

      — Знаешь, какую глупость я планировал тебе сказать сегодня?       Джерард повернул голову в сторону Фрэнка. Они лежали на полянке в Строберри Филдс в Центральном парке. Джерард сказал, что ни разу не проводил здесь время в спокойствии. Только бывал на скучной школьной экскурсии, или проходил мимо.       А сейчас они лежали на махровой простыни, которую Фрэнку всунула в руки мама, как только он сказал, что едет в Центральный парк. Как и корзинку с сэндвичами и лимонадом. И вот, обвешанный объёмным мешком с простынью, плетёной корзиной и гитарой, Фрэнк, стесняясь, ехал в метро на встречу с Джерардом. Но теперь он был даже рад, что всё это захватил с собой, а не оставил у дома под лестницей.       — Так вот, — продолжил Джерард. — Я хотел сказать, что брелочки-дракончики — это теперь брелки дружбы. И, если один из нас потеряет, то дружбе конец. Не помню, где почерпнул эту чушь. Короче, если потеряешь — фигня. Ни один брелок в мире не вправе диктовать прекращать мне с кем-то дружбу или нет.       — В любом случае, я расстроюсь, если потеряю. Какой бы фигнёй ты это ни считал.       Фрэнк смотрел, как чистое небо незаметно для окружающих затягивается тучками. Казалось, вот только что они были где-то далеко, но уже через секунду оказались над двумя мальчишками.       — Почему? Это неважно, просто кусочек металла.       — Потому что это напоминание о лете. О том лете, когда мы познакомились. Люди хранят открытки, магнитики из путешествий. Кто-то хранит свои старые школьные футболки. Это ностальгия.       — Если для тебя важно — тогда это самый дорогой кусочек металла на свете.       И Джерард повернул голову в тот же момент, когда на него посмотрел Фрэнк.       Фрэнк думал о том, как это бывает, когда у людей взаимно? Как они признаются? Вот если он сейчас скажет «Джерард, ты мне нравишься», что произойдёт? А вдруг он ответит: «А ты мне нет?» Будет неловко и стыдно как-то… Или Джерард сейчас предложит встречаться не как друзья. Да Фрэнк ответить ничего не сможет! И хочется, и боится. Это как-то происходит само собой? Гуляют, гуляют вместе, а потом потихоньку сближаются и целуются. Внезапно.       Но внезапно произошло другое. Кто-то за облаками опрокинул ушат с водой.       В таких случаях всегда случается суета. И этот — не исключение. Мальчишки просто подорвались с махровой простынки. Фрэнк мял, скручивал её абы как лишь бы влезла в пакет, Джерард прятал в корзину бутылки с недопитым лимонадом. А потом схватил Фрэнкову гитару в чехле и прижал к себе. Как будто пытался защитить от дождя.       Похватав скарб, ребята бросились под деревья.       Но ливень был такой силы, что даже густая листва не задерживала крупные капли.       Фрэнк и Джерард прижались к стволу большого клёна с двух сторон.       Джерард тихонько рассмеялся.       — Попасть под тёплый летний ливень — галочка, — сказал он.       — Прятаться от дождя вместе с хорошим парнем — галочка, — вырвалось у Фрэнка.       — Считать, что защитил гитару прекрасного молодого человека от воды (хотя, кажется, это не так) — галочка.       — Чехол водонепроницаемый.       — Окей, считать, что защитил гитару прекрасного молодого человека от воды, когда она в этом не нуждалась — галочка.       — Видеть, как чудесный мальчик пытается спасти дорогую тебе вещь — галочка.       — Позвать друга в гости — галочка.       — Согласиться — галочка.       Джерард жил недалеко. И, говоря себе «недалеко», Фрэнк не имел в виду пару остановок метро. Он жил в одном из тех домов, которые Фрэнк видел на картинках или случайных попадавшихся рекламных объявлениях — «квартиры в Верхнем Ист-Сайде всего от тридцати пяти миллионов долларов».       Сначала ему показалось, что Джерард пошутил. Вот сейчас повернётся со своей умопомрачительной улыбкой и скажет: «Неужели ты подумал, что я могу здесь жить?» Но потом мальчик набрал код на панели замка и приложил ключ-карту.       — Привет, Оскар, — поздоровался он с консьержем.       Фрэнку стало как-то неудобно ступать своими грязными мокрыми кроссовками на ковёр в холле.       — Мистер Уэй, — пожилой мужчина приподнял фуражку за козырёк. — Кто ваш друг?       — Это Фрэнк. Его можно пускать всегда, когда он придёт ко мне. Запиши, Фрэнк Айеро.       — У мистера Айеро итальянские корни? Из Калабрии?       — Я… я не знаю, — растерялся Фрэнк, всё ещё стоящий в дверях.       — Оскар читает много умных книг, — пояснил Джерард. — Однажды в юности он занялся своей родословной, загорелся интерес к именам и фамилиям. Такого эксперта по этимологии не отыщешь во всех штатах. Проходи же, Фрэнк.       И Джерард втянул друга внутрь.       — Оскар, мама ведь уехала? — осторожно спросил Джерард.       — Да, мистер Уэй, не беспокойтесь. И сразу же приехала доставка.       — Не сомневался, — вздохнул Джерард. — До встречи, Оскар.       Джерард последовал к лифтам. Смущённый обстоятельствами, в которых ему приходится бывать, Фрэнк пошлёпал следом.       Двери лифта закрылись со звяканьем.       — Фрэнк, ты в порядке? Ты как-то напряжён, — произнёс Джерард.       — Я… да, — ответил Фрэнк. — Джерард, я не понимаю… ты здесь живёшь?       — Консьерж назвал меня «мистер Уэй». Я пытался его от этого отучить. Но потом выяснил, что, если он вдруг по привычке назовёт меня «Джерард» при моей матери, то она накатает жалобу.       Лицо Джерарда сделалось угрюмым.       — Просто я, — начал Фрэнк, — не думал, что ты… ты… ты подрабатывал позированием.       — Что я богат? — покивал головой Джерард. — Не я, моя мама. Женщина, держащая в ежовых рукавицах строительный бизнес моего почившего отца. Пойми, Фрэнк, мои расходы контролируются. За два рожка фисташкового мороженого я бы получил по шапке. Мне нужны были свои личные неподотчётные деньги.       Лифт звякнул снова. Створки разъехались.       Фрэнк никогда не бывал в таких домах. Коридор здесь выглядел, как во дворце. С коврами, картинами и люстрами. Во дворцах Фрэнк тоже не бывал, но представлял себе нечто подобное.       Ангел оказался принцем.       Джерард подошёл к одной из дверей, повернул ключ и толкнул створку. Сразу же в коридор ворвались басы.       Фрэнк несмело, вслед за Джерардом, вступил в белоснежную гостиную. Белые шкафы, на полках которых стояло несколько странных статуэток и аккуратно подобранных по размеру книг. Огромные картины — просто полотно с бело-серыми разводами, диван с белой обивкой, даже телевизор, который яркостью клипов на экране разбавлял эту атмосферу снежного царства.       На диване, расставив руки, поместив их на спинку, сидел молодой парень в одних трикотажных шортах. Перед ним на столике стояло три коробки с пиццей, упаковка пива, миска с чипсами.       — Мама этого не любит, — окинув взглядом яства, проговорил нахмуренный Джерард.       — Как и твои постоянные отлучки.       Джерард взял Фрэнка за ладонь и потянул.       — Да не ссы, Джи. Донны тут нет. Иначе привёл бы ты дружка?       — Я буду в своей комнате, Джерри. Приберись после своей одиночной гулянки хотя бы.       Фрэнк не сразу заметил, что Джерард тянет его к лестнице. В этой квартире был второй этаж.       Маленький коридор, тоже в белых обоях, несколько светильников и три двери. Джерард толкнул одну из них. Затащил Фрэнка и с силой захлопнул за собой.       — Он знает, что я ненавижу, когда он зовёт меня Джи. Так меня папа называл. Он не имеет права. Но всё равно это делает. Мама всегда встанет на его сторону.       — Твой брат?       — Пф, — Джерард повернул замок в двери, потом подошёл к компьютерному столу и аккуратно прислонил к нему гитару. — Мамин ухажёр. Хотя, кто ещё за кем ухаживает. Двадцать два года, перспективная модель. Хотя, ты видел какая перспективная, судя по забитому пиццей столику. Ладно, ерунда это всё, — Джерард потёр лицо руками. — Не выгляди так, будто расстраиваешься из-за меня. Мне ещё хуже от этого. Дай мне пакет, я повешу простынь на обогреватель в ванной, и твою одежду. А для тебя подберу сухую.       Фрэнк, прикрыв наготу большим полотенцем, пока Джерард искал одежду, оглядывал комнату. Она была намного больше его уголка в доме в Хобокене, который включал кровать, письменный стол и шкаф. Здесь был большой стеллаж во всю стену. В отличие от шкафа в гостиной, на его полках пестрели разнообразные учебники и энциклопедии, тома классики. Персональный компьютер выглядел современным и дорогим. Зеркальный шкаф-купе, в котором Джерард сейчас копался. И огромное окно с видом на Центральный парк, возле которого стояло большое подвесное плетёное кресло. Двуспальная кровать, телевизор напротив на стене, под ним — игровая приставка.       — Фрэнк, а оставайся на ночёвку, — предложил Джерард. — Мы поиграем, почитаем, поговорим… Поможешь мне кое в чём… Спроси у мамы разрешения, а?       Фрэнку очень хотелось. Но он стеснялся. Вдруг в голову пришёл вопрос Джерарда о том, бросил бы он колледж, если бы позвали в рок-группу. Вопрос ведь был не о том, что его должны туда позвать, а о решительности.       И Фрэнк позвонил маме.       Через десять минут он сидел по-турецки на кровати Джерарда в его клетчатых пижамных штанах и футболке. Джерард сидел рядом. Они допивали мамин лимонад.       — Ночёвка с другом — галочка, — произнёс улыбающийся Джерард.       — Будешь показывать мне свои детские альбомы? — прищурился Фрэнк.       — О, нет. Школьные ежегодники, — произнёс Джерард с серьёзным выражением лица, а потом рассмеялся.       — Подозреваю, что в твоей наверняка непростой, — Фрэнк показал пальцами кавычки, — школе ежегодники с золотым тиснением.       — Откуда ты знаешь? А вообще, у меня другая идея.       Джерард соскользнул с кровати и подошёл к компьютерному столу. Включил компьютер.       — Я хочу сделать сайт, куда бы поместил наши фотографии. Не написать с нуля, конечно. Это я не умею. Мама посчитала, что у меня уклон в экономику, — Джерард вздохнул. — Да, кстати!       Джерард подбежал к стеллажу и вытащил оттуда два издания.       — Хочу отдать тебе, — и протянул Фрэнку.       Две книги по психологии, которые оформлением ничем, скорей всего, не отличались от ежегодника элитной школы.       — Ты сказал, что хочешь изучать психологию в университете.       — Ох, они же, наверное, очень дорогие… — проговорил Фрэнк, удивившись, что Джерард помнит его желание, ведь сказано было единожды и мимоходом.       — Кто-то из маминых бизнес-партнёров решил, что лучший подарок на пятнадцатилетие мальчика — вот такие книги. А мама заставила их прочесть. Фрэнк, я к ним не притронулся за три года и едва ли захочу перечитать, а тебе пригодится. Возьми, пожалуйста. Чего пропадать таким книгам?       Так как Фрэнк замешкался, Джерард повернулся и засунул в корзину для пикника эти две книги.       — Значит, сайт, — продолжил он начатую тему. — Даже если никто ни разу не наткнётся на эти фотки, я буду знать, что оставил какой-то след в истории позитивного Нью-Йорка. Присаживайся рядом, выберем название, оформление, фотографии…       Фрэнку казались проведённые часы временем, когда два… кхм… друга, которые живут вместе, решили в один из дней остаться дома. Они придумывали оформление для фотографий из Чайна-тауна. Остановились на том, что Джерард сам нарисовал крыши города, чередующиеся с пагодами. Сошлись на том, что стоит посетить так же Маленькую Италию, Брайтон-Бич и менее известные К-Таун, Маленькую Польшу в Гринпоинт, ирландский северный Бронкс, но последний хорошо бы весной, в День Святого Патрика. Джерард был вдохновлён делать позитивные фоторепортажи из этнических районов города.       Они немножко поиграли в приставку, которую, по словам Джерарда, он выпрашивал очень долго, обещая играть лишь по часику и после сделанной домашки. Почитали комиксы Marvel про лягушку-Тора, которые Джерард вытащил из-под матраса, будто бы это был Playboy.       А на закате вдвоём втиснулись в подвесное кресло с кружками чая. Джерард притащил упаковку пирожных, как он сказал, слоёных португальских, и два больших куска пиццы «Маргарита», которые стащил у Джерри.       — Почему считается, что уют с горячими напитками — это что-то осенне-зимнее? — рассуждал Джерард. — Типа, жёлтые листики, шерстяные пледы, яблочные пироги, кружки с кофе бежевых тонов с нарисованными совами… Сейчас, летом, не менее комфортно. Я себя так чувствую. Мы качаемся в кресле, смотрим, как садится солнце за Нью-Йорком… — Джерард на минутку соскочил, открыл окно, впуская вечернюю прохладу и звуки Манхэттена, и вернулся ко Фрэнку. — Слушаем город.       — Мне сейчас тоже очень приятно, — пробормотал Фрэнк и поспешил поднести ко рту кружку чая.       Ночью Фрэнк проснулся о того, что Джерард разметался по постели.       — Мама, — бормотал он, не просыпаясь. — Холодно… мама, ты где?       Фрэнк приподнялся и погладил Джерарда по плечу.       — Тише, — прошептал он. — Тише, тише.       Джерард пару раз судорожно вздохнул и успокоился. Фрэнк ещё некоторое время продолжал его поглаживать. Затем придвинулся ближе и смотрел на Джерарда, пока глаза не стали слипаться.       К нему снова вернулось это чувство и укрепилось — он не просто ощущал желание быть защитой для этого мальчика. Он хотел ей быть.