А ведь сады мне даже не нравятся

– Приехали, – выдохнул Шото Изуку на ухо. Он недовольно посмотрел на свое новое приобретение и скривился. Тот успел утомить его за время поездки. Своими бесконечными ерзаниями и дёрганьями. Тодороки дернул поводья, остановив своего коня, и легко спрыгнул на землю. Омега вымученного на него обернулся. Он страшно устал от трехдневной поездки. Им приходилось ночевать под открытым небом, к чему, как альфа понял, Мидория был совершенно непривычен. Всё время поездки они ехали вместе. Поначалу Шото собирался заставить нового слугу пересесть вторым к кому-нибудь из солдат, но почему-то так и не решился. Слишком уж это было хорошо… сидеть вместе. Альфа прижимался грудью к спине омеги, иногда даже позволял себе класть голову на его плечо. Изуку от этого вздрагивал, но ничего не говорил. Наверное, привык, что в этой стране с ним обращаются ужасно плохо. Несмотря на многолетний закон о самовыкупе из невольных слуг, у чужеземцев всё равно нет никакой возможности к нормальной жизни. Да, они могут вернуть личную свободу. Да, они имеют права на свою жизнь, тело, выбор. Но идти им обычно некуда. Поэтому многие, как Мидория, накопив сотню золотых, не спешат выкупаться. Только если их хозяева слишком жутки. – Фу-ув, – Изуку тяжело выдохнул, его плечи дрогнули. Шото удивленно на него посмотрел. Сразу видно, не привык этот садовник к долгим поездкам. Вон, какой замученный вид. – Помочь слезть или сам свалишься? – милостиво спросил Тодороки и засмеялся. Помогать он вовсе не собирался. – Ох, – Мидория неуверенно двинул ногой, пытаюсь перекинуть ее через лошадь, но вдруг болезненно застонал. – Причинное место болит, – догадался альфа, глядя на него, и без труда стянул тушку омеги за шиворот, неаккуратно поставив на землю. Тот лишь нервно вздрогнул. Он неуверенно покачнулся, сморщившись. – Ой-ой-ой, – Изуку затрясло, он поспешил начать тереть бока и задницу. Шото, наблюдая за этим, весело усмехнулся. – С непривычки причинное место сильно будет болеть, – протянул он чуть недовольно и чинно двинулся в сторону высоких палаток. Здесь всё было по-прежнему. Легионеры прячутся от солнца под палатками, большинство отдыхает, кто-то даже спит. Кто-то готовит пищу, скоро время обеда. Тодороки втянул носом воздух. Тяжелый аромат множества людей. Большинство альфы. Все высокие, как на подбор, поджарые, мускулистые. В их окружении Шото чувствует себя по-домашнему. – Ой-ой-ой! – позади него послышались болезненные стоны. Тодороки обернулся, лениво посмотрев на омегу, что шел за ним, стараясь не отставать. Получалось у него это плохо, ведь Изуку в шоке глазел по сторонам. – Не отставай! – недовольно крикнул ему альфа. – Простите, – Мидория быстро нагнал его, отчего-то беспокойно ежась. – А… – он открыл рот, собираясь что-то спросить, но не стал. Шото прищурился, внимательно его осматривая. – Вот и не надо ничего говорить, – хмуро отрезал он. – Ты уже во время поездки мне надоел. Разве не знаешь, как надо себя вести? – Простите, господин, – Изуку виновато опустил голову. Хотя Тодороки знал, что никакого искреннего раскаяния он не чувствует. Лишь старается следовать этикету, боясь, что его накажут. – Я не хотел вас никак… оскорбить. Шото недовольно закатил глаза. Он бы совершенно не удивился, если бы узнал, что его сильно избивали воины на границе, когда только схватили. Они никогда не бывают слишком аккуратными. А после на невольничьем рынке… Удивительно, что он выглядит таким беспечным. – Господин, вы наконец вернулись! – к нему кто-то подскочил, радостно кланяясь. – Да-да, – Тодороки лениво махнул рукой. – У вас что-то произошло? – Нет, господин, всё по-прежнему, – доложил альфа. Он удивленным взглядом окинул Мидорию, но спросить ничего не осмелился. Омега робко стоял у Шото за спиной, с тревогой оглядываясь по сторонам. – Ничего другого я не ждал… – Тодороки поморщился. – Всё, Авраам, довольно. Я устал, – он качнул головой, отгоняя альфу прочь. Тот низко поклонился и убежал. Шото ускорил шаг, направляясь к своей высокой палатке. На улице стояла жара, даже дышать было тяжело. Он зашел под большой навес, блаженно выдохнул. – Господин, а могу… – Изуку за его спиной подал голос. Тодороки нахмурился, вспомнив, что омега всё ещё плетется за ним. – Нет, не можешь. Всё, не мешай мне, – он прошел мимо двух воинов, что охраняли вход в его шатер. Те сдавленно его поприветствовали. На это Шото никакого внимания не обратил, привык давно. Он прошел вглубь и обессиленно упал на перину, не открывая глаз. Поездка его отчего-то утомила. Альфа пытался проанализировать, что же было по-другому. Всю поездку он чувствовал… напряжение. Волнение, какой-то необъяснимый трепет. Что-то терзало его сердце, внутри всю клокотало. Из-за чего? Единственным отличием от множества других поездок было присутствие слуги рядом. Они ехали на одном коне, Тодороки сильно прижимал его к себе. Запах цветов выветрился за полтора дня, и Шото наконец смог понять, чем пахнет сам омега. Что-то сладкое, какие-то фрукты. То ли виноград, то ли ещё что. Отдаленно напоминает вино. И опьяняет. Он, пока они скакали, вдыхал полной грудью и откровенно наслаждался ароматом. С чего бы вдруг? Тодороки пребывал в радостном нетерпении и чувствовал себя вдохновленно. Но вместе с тем и переживания окутали его. Наверное, из-за них он утомился… Рядом с ним кто-то сдавленно кашлянул. Альфа открыл глаза, в шоке уставился на Мидорию, что, оказывается, всё это время стоял рядом, ожидая. Шото удивленно его осмотрел. Волосы пушистые, кудрявые, из-за чего кажутся объемными, хотя на деле ничуть не густые. Ужас. Глаза посажены слишком близко, нос сплющен, подбородок некрасиво острый. Да и фигура… Кошмар! Одни кожа, да кости. Ни мышц, ни жира, ничего. Бедра слишком узкие, ноги слишком тонкие. Даже смотреть неприятно. Тодороки встряхнул головой. Когда это его начала интересовать чужая внешность? – Что ты делаешь здесь? – грубо воскликнул он и резко сел. Изуку аж подпрыгнул. Он робко прижал ладони к груди, неуверенно поежился. – Простите, но я ведь… просто зашел с вами… – омега опустил глаза. – Вы же не сказали мне, куда идти… – начал объяснять он. Шото это не понравилось. Будут ещё всякие указывать ему, что делать. Альфа подался вперед и схватил пальцами Мидорию за подбородок, сжимая сильно щеки. Изуку возмущенно мгновение мычал, но быстро стих. – Кто ты, чтобы оправдываться передо мной? – хмуро спросил Тодороки, смотря омеге прямо в глаза. Небольшие, испуганно округлившиеся. – О… – Изуку опешил. – Вы… я… простите меня, – пролепетал он. – Ты так уродлив, – зачем-то протянул Шото с отвращением и откинул его голову в сторону, встряхнув рукой. – Ой, – Мидория покачнулся и отошел, не поднимая головы. – а я не картина, чтобы быть красивым, – тихонько пробормотал он. – Что? – альфа обернулся на него, прищурившись. – Не зли меня, проваливай! – Н-но куда? – Изуку удивленно на него посмотрел. – Бестолочь, да спроси у любого легионера, где находится сад! Лопату в руки и вперед! – Тодороки указал рукой на выход. Омега поклонился, пролепетал что-то в извинение и убежал. Шото проследил за ним глазами, вышел к стражникам у входа. – А вы? Думаете своими пустыми головами, кого куда пускаете? – зло спросил он. Воины тут же упали на колени, кланяясь ему в ноги. – Простите нас, господин, простите! – виновато загомонили они. – Прошу, сохраните наши никчемные жизни! Мы вам ещё послужим! – Да кому вы нужны, – Тодороки махнул рукой, возвращаясь в палатку. Он присел за свой стол и велел позвать Кацуки и Эйджиро, что всегда помогали ему с бумагами и распределением выделенных из казны средств. Альфа легко выбросил из головы всякие лишние мысли, начав вчитываться в листки, что терпеливо ожидали его на столе всю эту неделю. Какая-то часть его сознания всё же раздумывала над тем, зачем он купил этого садовника. Ведь цветами шибко не увлекался… Бакугоу с Киришимой появились незамедлительно, дежурно поинтересовались об его поездке. Шото только отмахнулся. Они приступили к расчету. Время постепенно близилось к вечеру, солнце спряталось за облаками, сразу же стало намного прохладнее. – Господин, здесь несоответствие, – заметил внимательный Эйджиро, передовая легату свиток. Тот быстро его оглядел. – Исправь, – бросил он недовольно, поморщившись. – Позвольте заметить, сегодня вы очень раздражены, – по-дружески заметил Киришима. У них были довольно близкие отношения, если забыть о статусах. – Да, – согласился Тодороки и стукнул кулаком о стол. – Сегодня я страшно чем-то зол, – пробормотал он, пытаясь понять, с чем же это связано. – Не сочтите за грубость, но… могу я поинтересоваться, что это за омега приехал с вами? – осторожно спросил Киришима. Бакугоу на его словах усмехнулся. Шото резко обернулся на него, зло прищурившись. – Что ты уже подумал, Кацуки? – хищно спросил он. – Хочешь в чем-то упрекнуть меня? – его глаза похолодели. – В блуде? – Не я это сказал, – тихо заметил Бакугоу. – Вовсе нет, – он покачал головой. Тодороки зло на него нарычал. Кацуки частенько вел себя чрезмерно нахально, недостойно. Шото порой удивлялся, как он до сих пор его не казнил! – И всё же, – Эйджиро добродушно посмотрел Тодороки в глаза. – Кто он? – Это неважно. – Омега… в легионерском лагере может вызвать много вопросов, – осторожно заметил Киришима. – Он садовник, цветами занимается, – неохотно рассказал Шото. – Я купил его на невольничьем рынке, – решил опустить он подробности. – Зачем? – изумился Эйджиро. – Простите меня, господин, за нескромность, – тут же извинился он. Тодороки вздохнул. Он бы и сам хотел знать ответ на этот вопрос. Зачем? – Цветы, что он выращивал… были очень красивыми, – протянул задумчиво Шото, пытаясь объяснить это самому себе. – Цветы, значит, – Кацуки скептически изогнул брови. – Ну-ну, ему будет тяжело здесь жить. – Почему? – Тодороки резко обернулся на него, это утверждение почему-то взволновало его. – Ну как же… Мы так давно находимся на войне, учении. Так давно не видели своих семей, у кого они есть. Любой в нашем легионе убил бы своего товарища ради одной возможности понюхать своего омегу. – Кацуки, – Эйджиро недовольно на него глянул. – А я не шучу, – Бакугоу немного едко посмотрел в ответ. – Привезенный вами омега красотой далеко не блещет, но других тут нет. Вы бы видели, какими глазами некоторые его провожали. – Что? – Шото вскочил со своего места, его сердце от испуга замерло. – Да как они смеют на него смотреть?! – он тихо зарычал. Кацуки отступил назад, нахмурившись. Такая реакция его удивила. – Господин, он точно садовник? – уточнил тихо Киришима. – Да! Я… – Тодороки нахмурился, не понимая своего поведения. – Я имею в виду, что воинам не престало за омегами следить. Пусть делами занимаются! – Ну, кто-то и не смотрит, – качнул головой Бакугоу. – А только носом ведет, как запах чувствует. Шото дернулся. Его ладони сами собой сжались в кулаки от негодования и злости. Но он тут же встряхнул головой, отгоняя странные ощущения. Почему этот слуга так волнует его? – Довольно об этом, – отрезал альфа. – Омега занимается цветами, а легионеры пусть учатся выдержке, – недовольно сказал он. Киришима и Бакугоу пожали плечами, их это не сильно волновало. Тодороки постарался вернуться к работе. Сосредоточиться на жалования, решить, кому их надо повышать, кому понижать. Но из головы никак не выходили слова Кацуки. За ним наблюдают. Его запах чувствуют. Шото встряхнул головой. Он нахмурился, концентрируясь на делах… Альфа посмотрел на выход из палатки, там виднелся краешек неба. Уже так темно. – Как быстро время летит! – ужаснулся Тодороки. – На сегодня достаточно, – решил он. – Господин, – подал голос Эйджиро, – вы устали после поездки? – предположил он где-то даже заботливо. Шото всегда отличался крайней трудоспособностью. Для него было странно заканчивать дела не за полночь. – Да-да, – Тодороки лишь отмахнулся от его слов. Он поспешил выйти на улицу. Ветер обдал лицо, чувствовалась приятная, такая живительная вечерняя прохлада. Альфа направился вдоль по лагерю. Все легионеры ночевали в нескольких общих больших палатках. Но ему, как легату, полагались особые условия. Шото приказал возвести для себя небольшой шатер, над которым бы возвышались кроны деревьев. Разбили лагерь они около леса и реки. Чтобы всегда прямо под рукой было все самое необходимое. В первую очередь, вода. Тодороки сонно потянулся. Страшно хотелось спать. Эйджиро прав, он устал с дороги. Не помешало бы еще совершить омовение. Для легионеров была возведена общественная баня. Но для легата сделали отдельную небольшую кабину. Воду в них и шатер Шото таскали новобранцы. Им эта работа казалась какой-то низменной, ведь ею обычно занимались слуги. Но, как говорили вышестоящие чины, это процесс воспитания. Но для начала Тодороки решил посмотреть свой сад. Тот располагался практически в лесу, сразу за шатром. Изуку нашёлся здесь. Он сидел на корточках и ковырялся в земле. После передвигался на полметра и продолжал аналогичную операцию. Шото медленно подошёл, нависнув над ним. Омега не услышал его шагов. – Что ты делаешь? – тихо поинтересовался альфа Мидории на самое ухо. – А? – тот подпрыгнул от неожиданности, отшатнувшись. – Ой, – он виновато улыбнулся. – Вы меня напугали, – пробормотал Изуку. Тодороки поморщился от такой грубости. – Что ты делаешь? – но терпеливо повторил вопрос. Они находились очень близко, фруктовый аромат вновь заполнил все лёгкие. От этого закружилась голова, внутри появилось какое-то встревоженно трепещущее чувство, а внизу живота что-то скрутилось. – Ох, я… – Мидория поднялся. – Я пропалываю землю. – Зачем? – Тодороки прищурился. – Почва здесь неплохая, но сильно притоптанная, поэтому необходимо для начала… – начал объяснять Изуку. Все коленки его были испачканы в грязи, руки – в земле. Волосы уже успели спутаться, а одежда помяться. Шото внимательно слушал, хотя из рассуждения выпал практически мгновенно. Но зачем-то продолжал кивать в такт словам, не желая показывать, что он чего-то не понимает и не разбирается в вопросе. – Ясно. И как долго мне ждать результатов? – чуть недовольно спросил Тодороки. Он старался не обращать внимания на то, как этот нерадивый слуга бестактно себя ведёт, но это уж слишком сильно бросалось в глаза. – Ростки должны появиться довольно скоро. А вот расти в полноценные цветы они будут долго. Говоря это, Мидория смотрел альфе прямо в глаза. Это его ничуть не смущало. Шото, взбешенный таким поведением, захотел отвесить ему пощечину, как он делал всегда, когда нижестоящие по статусу начали дерзко себя вести, но всё же сдержался. – А откуда возьмутся ростки? – прищурился Тодороки. – Как откуда? Я с собой семена взял, – Изуку улыбнулся. Довольно-таки солнечно. – Я подумал, у вас нет их… поэтому взял свои. У альфы от этой улыбки замерло сердце. Что-то внутри перевернулось, он весь вытянулся. – Не делай так, – хрипло потребовал он. – Как так? – удивился Мидория. От такого невежливого переспрашивания Тодороки передернуло. Не привык он к неуважению. – Прекрати улыбаться! Еще более уродливо выглядишь, чем обычно! – недовольно воскликнул альфа. Изуку грустно опустил глаза. Кажется, его эти слова обидели. Но Шото мало волновали чувства случайных слуг. – Не говорите так… – тихо попросил Мидория, склонив голову набок. Тодороки от этого затрясло. Он схватил омегу за плечо, медленно, но крепко сжимая пальцами. – Послушай, я – господин, ты – слуга. Я могу говорить всё, что захочу, – тихо прорычал Шото ему в лицо. Изуку обиженно на него посмотрел, и альфа, взбешенный, с силой оттолкнул его от себя. – Ай! – Мидория потер плечо, поджав губы. – Не нравится что-то? – едко поинтересовался Тодороки. – Не забывай, кто стоит перед тобой! – гневно воскликнул он. – Вы… господин. Командующий легат, да? – уточнил Изуку. Кажется, он еще не очень разбирался в местных названиях. Тодороки разозлено на него зарычал. – Не смотри мне в глаза! Не смей! – взревел он. – Я! Легат, господин! Легионеры кланяются мне в ноги! А они не слуги мне нет, лишь подчинённые. Ты слуга, стоишь ниже их по статусу. А ведешь себя так нахально! – Я… – Мидория растерялся. – Неужто тебя ни разу не воспитывала госпожа Сицилия? Ты так дерзок! – Шото оскалился. Омега испуганно задрожал. – Господин… я сделал что-то не то? – тихо спросил Изуку. – Я как-то оскорбил вас? Простите меня… – протянул он, смотря Тодороки прямо в глаза. – Да ты, – Шото замахнулся, собираясь отвесить ему пощечину, но сдержался. Не стоит ему руки марать. – Вижу, никто не учил тебя манерам, – недовольно заметил он. – Мезо! – крикнул громко Тодороки. Через полминуты к ним подбежал коренастый альфа. Он низко поклонился легату, даже не взглянув на Изуку. – Вы звали, господин. – Да… этот омега, – Шото схватил Мидорию за плечо, толкнув к альфе, – провинился. Надо его наказать. Дай ему десять ударов розгами. – А? – Изуку испуганно к нему дернулся. – Господин! Может, на первый раз ограничимся предупреждением? – попросил он. – Что? – Тодороки скривился. – Ты! И учить меня будешь? Пятнадцать ударов! – вынес он вердикт и махнул рукой. – Только не до смерти. Он мне еще нужен. А после объяснишь, как здесь нужно себя вести. Про уважение и почтение расскажи… Мезо схватил перепугавшегося Мидорию за плечо и потащил к лавками, где всегда наказывали провинившихся. Для него это было далеко не впервой. Мезо отличался особой мускулатурой и ростом, ему нечего было опасаться какой-то расправы. Частенько ему приходилось наказывать нерадивых новобранцев. Хотя с омегой еще не было… Шото остался в одиночестве. Он понимал, что делает все правильно, что так и надо воспитывать грубиянов. Но внутри отчего-то появилось очень неприятное липкое беспокойство. Альфа последовал за этими двумя, замер у одного из шатров. Изуку что-то говорил Мезо, о чем-то просил. Слышно не было: Тодороки стоял далеко. Мезо что-то буркнул и заставил Мидорию лечь на лавку вниз животом. Тот схватил пальцами бортик, крепко-крепко сжимая. Его лицо вытянулось от тревоги. Мезо взял в руки розгу, взвесил её на руке. Он глянул с сочувствием во взгляде на омегу: никогда садистскими наклонностями не отличался. Шото внимательно прищурился, наблюдая за этой картиной. Хотя раньше такие вещи его не интересовали. Что-то в груди болезненно щемило, неясно отчего ему было неприятно. Мезо взмахнул рукой и ударил дрожащего Мидорию розгой по спине. Удар был не сильным. Тодороки мгновенно это понял: он уже очень долго работал с Мезо, чтобы знать, как тот бьёт в полную силу. Но Изуку всё равно вскрикнул. Сразу видно – к боли не привык. Шото поморщился. Ему стало отчего-то совсем жутко. Но он не уходил, продолжая за этим наблюдать. Мезо замахнулся, вновь ударил. Омега вновь вскрикнул, задрожав. Его лицо мгновенно раскраснелось, на нем, наверное, выступили слезы. У Тодороки защемило сердце, он тяжело выдохнул. Изуку обернулся на Мезо, что-то еще сказал, хотя, скорее, прохрипел, но тот не стал его слушать. По спине омеги нанесли еще один удар. Мидория чуть ли не взвизгнул, вжавшись в лавку. Шото отдаленно подумал, что ему и так повезло больше других. Легионеров заставляют снять вверх и оголить спину. Но от Изуку Мезо этого требовать не решился, всё-таки он сам альфа, а провинившийся – омега. А если спина прикрыта тканью, не так больно будет. После седьмого удара Мезо заметил Тодороки, что всё еще стоял и наблюдал за происходящим. Ему было неприятно от этого зрелища, страшно неприятно, но он никак не мог понять, в чем причина. Мезо посмотрел на него в лёгкой надежде. Ему явно не доставляло это никакого удовольствия. Шото… сжалился. Не ясно, правда, над кем именно из них троих. Он махнул рукой, приказывая Мезо заканчивать. Тот кивнул, откладывая розгу. Изуку развалился на лавке, как умирающий. Его руки безвольно опустились, а плечи всё еще дрожали. Мезо что-то сказал ему, и Мидория, кряхтя, спешно сел. Он продолжил дрожать, не поднимая головы. Альфа присел рядом с ним на лавку, начав что-то рассказывать. Наверное, об уважении и почтении. Шото еще несколько минут внимательно смотрел на омегу, а после через огромное усилие оторвался, развернулся и направился к себе. Внутри остался какой-то неприятный осадок. Тодороки отдаленно подумал над тем, что, может, ему стоило быть мягче к новому слуге. Ведь тот чужеземец, наверняка ничего в уважении и законах здешних не смыслит. Но Шото тут же отогнал эти мысли. Когда это он был с кем-то помягче?