Тайный Санта для Этери

      Сколько домов они уже сменили за это время? Этери сбилась со счёта. И днём, и ночью окрестности прочёсывал Кодекс, пусть и неявно, исподволь опрашивая местных жителей, выискивая хоть какие-то зацепки. Несколько раз они слышали шаги прямо у своей двери, чувствовали, как кто-то пытается заглянуть внутрь, несмотря на плотно задёрнутые шторы, и лишь потом удалялся. Голос разума подсказывал Этери, что излишнее волнение в данном случае беспочвенно. Ещё неделя-другая, и Кодекс, скорее всего, придёт к выводу, что они упустили их след, но эта неделя казалась Этери целой вечностью. Слишком долгий срок, чтобы сидеть сложа руки и просто ждать, в надежде, что они достаточно воспитаны, чтобы не ворваться в дом без приглашения.       Этери сидела на пыльном, скрипучем полу, мысленно прощаясь со своим любимым пальто, которое уже успело покрыться слоем грязи. Её телефон давно разрядился, превратившись в бесполезный кусок пластика и металла, а несколько компактных портативных зарядных устройств были жизненно необходимы для поддержания работы ноутбука Глейхенгауза, их единственной связи с внешним миром. Этот факт, невозможность связаться с Дианой, особенно после недавнего, такого короткого и тревожного звонка, выводил Этери из себя. Диана вполне могла позвонить ещё раз, сообщить что-то важное, но теперь это было невозможно. В свою очередь, Даниил, как назло, наоборот, убеждал Этери, что в противном случае, если бы телефон работал, их бы выследили гораздо быстрее, что пока они отрезаны от внешнего мира, у них есть хоть какой-то шанс остаться незамеченными. — Опять ходят, — недовольно проворчал Даниил, прислушиваясь к отдалённым шагам и приглушённым голосам. Он захлопнул крышку ноутбука, который служил им и верным соратником, и единственным каналом связи с Хранителями. — Тери, местоположение мы вычислили, Хранители будут рядом. Скоро всё это закончится, вот увидишь. — Красиво звучит, — с горькой усмешкой отозвалась Этери, разглядывая свои испачканные руки. Она не чувствовала ни малейшего воодушевления от речей Даниила о скором прибытии Хранителей, ни его показной убеждённости в их неминуемой победе. Все её мысли, все её тревоги вертелись вокруг дочери. Вроде бы её Дианы, родной и любимой, а вроде бы и совсем чужой, изменившейся. Как будто даже манера речи стала другой, тон голоса… Этери не нужно было задавать лишних вопросов, чтобы понять: вскоре она окончательно потеряет её. В этот момент, её радовала только одна мысль: пока Диана рядом с Кодексом Авербух должен обеспечить ей безопасность, а из двух зол, как известно, выбирают меньшее. Но она никак не могла избавиться от навязчивых мыслей о Жене, которая, словно мотылёк, летящий на огонь, совершала слишком много опрометчивых, необдуманных поступков, ввязалась в какую-то тёмную историю с убийством, и, судя по её тревожному, почти паническому голосу во время телефонного разговора, боялась того, что её ждёт в ближайшем будущем. Этери прекрасно знала, что Кодекс не прощает неповиновения, не терпит, когда его отвергают, а значит, вскоре Женя может в полной мере познать всю его безжалостную ярость. — Мы должны действовать сейчас, Дань. Нельзя больше ждать. — О да, выйди на улицу и выстрели им в спину, — с сарказмом протянул Даниил. Он едва успел закончить фразу, как Этери, поддавшись внезапному порыву, уже была готова именно это и сделать — выскочить наружу и броситься в бой. Всех может убить и не успеет, но на паре человек согнать злость сможет. Даниил, вовремя среагировав, успел схватить её за руку, крепко удерживая от столь безрассудных действий. — Ты этому у Медведевой научилась? Решила, что лучший выход — это пальба направо и налево? Если здесь рыскает один из них, это вовсе не значит, что чуть дальше его не поджидают друзья, готовые в любой момент прийти на помощь. Или ты хочешь нарваться на целую толпу вооружённых головорезов? — И какие же у нас тогда варианты, по-твоему? Будем сидеть здесь, пока не превратимся в два симпатичных, запылённых скелета? — резко возразила Этери, скрестив руки на груди. Её переполняло раздражение и беспокойство. Сидеть без дела, ничего не предпринимая, было невыносимо сложно. Ей отчаянно хотелось устроить громкую перепалку, выплеснуть накопившееся напряжение, а ещё больше хотелось просто сбежать отсюда, как можно дальше. Но она прекрасно понимала, что все эти импульсивные порывы хороши только в мыслях, в реальности же всё обернётся настоящей трагедией. Как только она приблизится к окну или попытается выйти за дверь, её, скорее всего, тут же убьют. А мёртвой она точно никому не сможет помочь. — Ждать Хранителей, — выдохнул Даниил. Ему и самому до смерти надоело это бесконечное ожидание. В последний раз он ел какую-то не слишком аппетитную на вид консерву, и это был его последний приём пищи с тех пор, как они оказались заперты в этом доме. А если Кодекс продолжит свою назойливую слежку, то через пару недель выбираться отсюда будет уже просто некому. Даниил понимал, что они совершили ошибку ещё тогда, когда решили остановиться в этом старом, продуваемом всеми ветрами доме, но стоило ли сейчас тратить время на сожаления о прошлом? Никто ведь не знал, что Кодекс и в эту дыру протянул свои лапы. — Тери, да всё с Женей будет в порядке, вот увидишь. А Диана… — У тебя какие-то очень странные способы успокаивать. Или у тебя Медведева в фаворитках? — Этери скользнула взглядом по измученному лицу Даниила. Он спал не больше трёх часов в сутки, постоянно находясь в напряжении, вынужденный следить за ситуацией через свой ноутбук, поддерживать связь с Хранителями и заниматься кучей других дел, которые для Этери всегда оставались чем-то чуждым и непонятным. — Диане потом многое придётся объяснять. — Диане уже всё объяснили, — сухо заметил Даниил и тут же открыл свой ноутбук. На экране уже горел значок непрочитанного сообщения от Хранителей. — Тери, не дави на неё, прошу тебя. Чем сильнее ты давишь, тем сильнее её тянет в противоположную сторону. Это только усугубит ситуацию.       Этери не ответила, напряжённо прислушиваясь к доносившимся с улицы шумам, а Даниил снова застучал пальцами по клавиатуре. Шаги на улице постепенно удалялись, как и всегда. Они вернутся, приблизятся к дому только через несколько часов. Видимо, домов в этом захолустье было гораздо больше, чем членов Кодекса, способных вести непрерывное наблюдение. Выходить на улицу по-прежнему было слишком опасно, но женщина всё равно осторожно подошла к двери, прислушалась к тишине за ней и тихо выдохнула.       Идея ждать Хранителей в целом была неплохой, отчасти даже безопасной, если бы у них была хоть какая-то еда и надежда на отопление. Потому что в доме едва ли набиралось больше трёх градусов тепла. Согревало скорее внутреннее волнение, смешанное с тревожным ожиданием чего-то им пока непонятного, неизведанного. Как же ей хотелось, чтобы вся эта нелепая, изматывающая игра подошла к концу, чтобы проблемы фигурного катания снова стали самой сложной из её проблем, а Хранители вернулись к своему прежнему образу — стали просто людьми, с которыми можно вести спокойные дискуссии, разгадывать головоломки и строить сложные теории.       Конечно, эта кажущаяся безопасность была обманчивой, как зыбучие пески, и время от времени давала предательские трещины. Но никогда ещё эти трещины не превращались в настоящую пропасть. В пропасть, в которой уже находились столь важные для неё люди, и куда каждый день, каждую минуту грозила упасть и она сама. — Идём, — раздался почти у самого уха Этери тихий, но настойчивый голос Даниила. Он слегка усмехнулся, довольный тем, что им больше не придётся сидеть в этом пыльном, холодном и неуютном помещении. — Это наши ходили, не Кодекс. Они прибыли.       Наши… Здесь, в этом Богом забытом месте, где даже мебель успела сгнить и рассыпаться от ветхости, где всё вокруг дышало запустением и унынием, Хранители казались скорее иллюзорными персонажами из старых сказок, чем реальными людьми, способными им помочь. Этери с сомнением посмотрела на Даниила, который выглядел на удивление спокойным. Ей отчаянно хотелось спросить, уверен ли он в том, что это действительно Хранители, а не очередная уловка Кодекса. Может ли он хоть на секунду предположить, что всё идёт по плану? Потому что если Этери придётся оказаться один на один с Авербухом, она не просто привлечёт его к ответственности, не ограничится формальным правосудием.       В её голове уже всплывали одна за другой жуткие, леденящие кровь картины самых жестоких вариантов его убийства. За Диану. За то, что он похитил её дочь, за то, что отравил её разум своими лживыми, извращёнными истинами, за то… что она услышала этот полный отчаяния, истерический крик Жени, не просто уставший или измученный, нет, этот крик был подкреплён ужасом, вызванным первой в её жизни увиденной смертью. Этери прекрасно помнила свою собственную реакцию на подобное событие, когда-то давно, в юности. Но тогда рядом с ней вовремя оказались Хранители, объяснили, успокоили, утешили. А кто утешил Женю сейчас, когда Диана, вероятно, считала действия Кодекса правильными, а Авербух включал свою лживую "хорошесть" только перед камерами, для создания нужного впечатления?       Даниил, не дожидаясь её вопроса, открыл входную дверь и тут же поёжился от пронизывающего холода, ворвавшегося в дом вместе с потоком морозного воздуха. Он усмехнулся чему-то своему и поспешил обнять одного из Хранителей, так вовремя появившихся на пороге. Их парадная форма — длинные, развевающиеся мантии чёрного цвета — скрывала ряды сложных, замысловатых татуировок на их телах, но не на лицах. Лица оставались открытыми, словно для того, чтобы каждый мог видеть их решимость и бесстрашие. Татуировки представляли собой надписи на латыни, древние символы, имеющие особое значение для каждого из Хранителей. У каждого из них был свой, уникальный набор. У кого-то россыпь татуировок покрывала почти всё тело, словно сложный, запутанный узор, а кто-то прятал всего одну-две там, где их никто не смог бы сразу разглядеть, скрывая их смысл от посторонних глаз. — Это надолго? — Нетерпеливо спросила Этери, оглядываясь по сторонам. Хранитель молчаливо пожал плечами и указал в сторону небольшого автобуса, похожего на те, что перемещаются по городу. Этери хотела было съязвить, что Кодексу денег и на вертолёт хватило, а им ещё одно полуразрушенное судно досталось, но сдержалась. Может быть этот агрегат и выглядит допотопным, но хотя бы не выбивается из эстетики этого места. Вряд-ли Кодекс станет останавливать каждый такой автобус, к тому же, здесь всё продумано — на стекло криво прикрепили цифру 36, а рядом написали предположительный маршрут. Водителя за рулём подобрали уставшего, судя по виду немного сварливого. Конечно, в реальности он тоже был одним из Хранителей, но сейчас выступал и в роли актёра, явно желая поскорее убраться из этого места.       Даниил о чём-то бесконечно докладывал одному из Хранителей, видимо, тому самому, к которому был "привязан" и который всё это время поставлял для него криптексы. Такая связь в их обществе считалась едва ли не родственной, и каждый стремился поддерживать близкие отношения с тем, с кем начинал свой путь в организации. Этери тем временем заняла свободное место в автобусе, намеренно избегая разговоров с другими Хранителями, выполнявшими роль молчаливых пассажиров. Пассажиров, под одеждой которых, она не сомневалась, скрывался не один вид оружия, и которые, казалось, в любой момент готовы были выстрелить, не задавая лишних вопросов. — Проблема одна, — заговорил мужчина, который всё это время внимательно слушал доклад Даниила, — вокруг этого дома простирается совершенно голая, безжизненная пустошь, тянущаяся на несколько километров. Ни дерева, ни скалы, ни малейшего укрытия. Если мы пойдём напрямую, в лоб, они немедленно начнут атаку. А если не начнут, значит, это ловушка, и мы угодим прямо в неё. — У кого сейчас дневник? — спросила Этери, глядя прямо перед собой, стараясь не встречаться взглядом ни с кем из присутствующих. — Он, в конце концов, принадлежит мне. — Единственный обрывок был у Жени, — спокойно отреагировал Хранитель. Этери была известна своей вспыльчивостью, особенно когда дело касалось дел организации, но к этой её особенности уже давно все привыкли и не обращали на неё особого внимания. — Дневник был утерян, вероятно, ещё в Оклахоме. Мы пытались договориться с Кодексом, провести переговоры, но они считают, что мы блефуем и не обладают достаточными доказательствами. — Ладно, — Этери устало посмотрела в окно автобуса, за которым мелькали серые, однообразные пейзажи. — Какого чёрта вы вообще позволили Медведевой во всё это ввязаться? Это же полнейшее безумие! — Нас мало, Тери, — отозвался женский голос откуда-то с задних сидений. Автобус плавно выехал на дорогу и возвращаясь к своему обычному, заранее спланированному маршруту. — Она прошла все необходимые этапы, все правила вступления были соблюдены. Нам отчаянно нужны новые люди, свежие силы. Кодекс становится сильнее, а мы угасаем — Люди и Медведева – это совершенно разные вещи, — отрезала Этери, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. Она даже есть перестала хотеть, всё её существо протестовало против происходящего. Ей казалось, что окружающие её Хранители — просто кучка недалёких идиотов, которые совершенно не понимают, что Жене здесь не место. Ей нужно готовиться к соревнованиям, оттачивать своё мастерство на льду, а не разгадывать запутанные тайны криптексов. Да и куда ей, с её-то наивностью и прямотой? Этери с трудом сдерживала себя, чтобы не бросить им в лицо сухие, голые факты, напомнить, что Женя при первой же возможности развернулась и ушла, потому что вступила в организацию совсем не так, как все они, не прошла через все их испытания. Этери молчала лишь потому, что понимала и её часть вины в действиях Жени имеется. Она, будучи опытным членом организации так и не смогла увидеть то, что скрывалось в девушке, с которой она была на льду большую часть своей жизни. — Нельзя впутывать её во всё это. Ни её, ни кого-либо из моих фигуристов. Они не должны страдать из-за наших дел.       Ответа Этери не услышала, да и, честно говоря, не особо хотела. Она погрузилась в воспоминания о том, как вербовали её саму. В те далёкие времена, когда интернет ещё не был доступен каждому, когда он был скорее привилегией, чем обыденностью, приходилось общаться вживую, искусно намекать и надеяться, что человек окажется достаточно умён и наблюдателен, чтобы разгадать завуалированную загадку, скрытую в обычных словах. Этери нашла свою в старой городской библиотеке. Это был аккуратно сложенный вдвое листок бумаги с нанесённым на него зашифрованным текстом. Она тогда, признаться, и не думала о каких-то серьёзных приключениях, и лишь от банальной скуки, чтобы хоть как-то занять себя, решила попробовать разгадать эту головоломку. Но, как оказалось впоследствии, оно того стоило. Загадка в её руках словно наполнилась магией, непонятные на первый взгляд буквы и символы вдруг начали складываться в осмысленные слова, затем — в чёткий адрес, куда она и направилась, как только у неё появилась такая возможность. С этого, собственно, и начался её долгий и тернистый путь в организации. Никаких глупых влюблённостей, никаких загадок "ради кого-то", только неутолимое желание проникнуть в тайны, сокрытые от глаз большинства, познать то, что недоступно обычным людям.       Раньше всё было так просто, так понятно, а теперь… Теперь люди почти не шли ни в Кодекс, ни к Хранителям. Если им хотелось разгадывать загадки, испытывать свою смекалку, на бескрайних просторах интернета было предостаточно возможностей решить что-нибудь простенькое, почувствовать себя умным, удовлетворить своё любопытство и спокойно жить дальше, не подвергая себя никакой опасности. Настоящие опасности, сложные криптексы, запутанные шифры, всё то, что когда-то привлекало таких, как Этери, теперь заменили квест-комнаты, компьютерные игры и другие, куда более безопасные и доступные развлечения. А если кто-то и попадал в их организацию, по чистой случайности или из-за юношеского максимализма, они, как правило, воспринимали всё происходящее как увлекательную игру и выходили из неё гораздо быстрее, чем успевали получить хоть какую-то действительно ценную информацию, не говоря уже о том, чтобы понять всю серьёзность ситуации. — Этери меркантильная, — с детской дразнящей интонацией заявил Даниил, словно подначивая одноклассницу. — Если все вокруг будут разгадывать криптексы, кто тогда медали будет завоёвывать? Кто прославит нашу страну на весь мир? — Вот скажите, куда ему в Хранители? Отведите его лучше в детский сад, пусть там играет в кубики, — с лёгкой усмешкой парировала Этери, собираясь добавить что-то ещё, но тут же замолчала, услышав, как совсем рядом прозвучали выстрелы.       Хранители, находившиеся в автобусе, мгновенно среагировали, пригнувшись, чтобы не попасть под возможный обстрел. Но никто не закричал от ужаса, не впал в панику. В их действиях чувствовалась отработанная слаженность, словно они не впервые оказывались в подобной сюрреалистической ситуации. Этери отчётливо слышала, как мимо автобуса со свистом проносятся пули, несколько из них с глухим стуком врезались в заднюю часть корпуса. Водитель, не теряя ни секунды, выжимал педаль газа до упора, отчаянно пытаясь вырваться из-под обстрела, уехать как можно дальше от этого проклятого города. Хотя, справедливости ради, трасса в данном случае была довольно сомнительным спасением. Но чем ближе к Москве, к столице, тем, по идее, должен был стать тише Кодекс. Это раньше их боялась и Церковь, и позже — патрулирующие город отряды, у них была огромная власть и влияние. Но сейчас времена изменились, власть постоянно переходила из рук в руки, а лишнее, ненужное внимание со стороны правоохранительных органов было чревато не только проблемами, но и вполне реальным тюремным сроком. Впрочем, всё это были лишь предположения самих Хранителей, находившихся внутри автобуса, и они, по большому счёту, не могли быть абсолютно уверены в том, что Кодекс не изменил своим давним принципам ради этой отчаянной погони.       Водитель, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в руль, свернул влево и теперь вёл автобус по узкой, извилистой дороге, петляющей между заснеженными соснами, словно по минному полю. Каждое мгновение могло стать последним. Заднюю часть автобуса то и дело сотрясали резкие, оглушительные удары пуль, словно кто-то методично бил по нему тяжёлой кувалдой. Металл с противным скрежетом стонал под натиском свинца, стёкла покрывались густой сетью трещин, готовых в любой момент рассыпаться на тысячи мелких, острых осколков. Холодный воздух с улицы проникал внутрь через образовавшиеся пробоины, обжигая лицо и руки.       Этери, крепко сцепившись с холодным металлическим поручнем, чувствовала, как её бросает из стороны в сторону, как трясёт на каждой кочке и ухабе. Сердце колотилось в груди, словно бешеное, отсчитывая каждую секунду, приближающую их либо к долгожданному спасению, либо к неминуемой гибели. Внутри автобуса царила напряжённая, почти осязаемая тишина, нарушаемая лишь надрывным рёвом мотора, свистом пролетающих мимо пуль и сухим треском разбивающегося стекла. Хранители, пригнувшись ниже окон, словно хищники, затаившиеся в засаде, внимательно следили за происходящим снаружи, напряжённо вглядываясь в мелькающие за окнами силуэты деревьев, готовые в любой момент открыть ответный огонь.       За окнами мелькали заснеженные пейзажи, превратившиеся из-за высокой скорости в размытые, белёсые полосы. Снег, падающий с неба, казалось, замедлился в этом безумном вихре, лениво кружась в воздухе. Позади, в искажённом от тряски зеркале заднего вида, Этери увидела быстро приближающиеся, зловеще мерцающие в темноте фары нескольких автомобилей. Они не отставали ни на шаг, настойчиво преследуя автобус, словно безжалостные тени, неотступно следующие за своей обречённой жертвой. Из окон преследующих машин то и дело вырывались яркие, ослепительные вспышки выстрелов, на мгновение озаряя тёмное, беззвёздное небо и отбрасывая на снег длинные, причудливые тени.       Водитель, резко дёрнув руль вправо, попытался избежать очередного попадания, но автобус, потеряв сцепление с обледенелой дорогой, резко занесло. Его заднюю часть повело из стороны в сторону, угрожая в любой момент выбросить на скользкую обочину, в глубокий сугроб. Пассажиров, не успевших сгруппироваться, бросило по салону, словно тряпичных кукол. Этери с силой ударилась плечом о холодную металлическую стойку, острую боль пронзила всё тело, но, не обращая внимания на неё, тут же поднялась, инстинктивно готовясь к худшему, ожидая неминуемого столкновения или опрокидывания.       Теперь выстрелы раздавались уже изнутри автобуса. Кто-то из Хранителей, видимо, решил, что прятаться и дальше не имеет смысла, что пора действовать. Было приятно осознавать, что звук свистящих пуль, летящих в их сторону, постепенно отдаляется. Один выстрел, второй… они явно целились по колёсам преследующих их машин, отчаянно пытаясь оторваться от погони. Хотя Этери всё равно не покидало ощущение какой-то странности. Преследовала их слишком маленькая группа из машин, да и те, судя по всему, не отличались особой скоростью. Как-то всё это не вязалось с образом безжалостного и всемогущего Кодекса. Действительно ли они так легко упустили Хранителей из виду, будучи занятыми какими-то своими, более важными делами? Или это было своеобразное предупреждение, демонстрация силы, мол, "мы можем вас достать в любой момент, но пока не будем"? А может, они просто не хотели убивать тех, у кого находилась нужная им информация? Каждый из этих вариантов казался Этери нелогичным, полным противоречий, но иные в голову не приходили. — Все целы? — раздался из кабины спокойный, почти будничный голос водителя. С интонацией опытного экскурсовода, привыкшего к самым разным ситуациям, он добавил: — Проверьте себя и сидящих рядом соседей. Убедитесь, что никто не пострадал.       Автобус выровнялся, перестал вилять по дороге, но скорость при этом не снизил, продолжая нестись вперёд, выезжая на более широкую и оживлённую трассу, разделявшую два небольших городка. Этери бросила взгляд на Даниила. Он лежал на полу автобуса с закрытыми глазами, совершенно неподвижный. Женщину пронзил леденящий душу ужас. Она испуганно прикоснулась к его лицу, пытаясь разглядеть на нём хоть какие-то признаки повреждений, но не обнаружила ни единой царапины. Тогда она осторожно потрясла мужчину за плечо, пытаясь его… разбудить? — Ты придурок, Глейхенгауз, — с облегчением выдохнула Этери, слегка толкнув его ещё раз, ощущая, как её собственное тело всё ещё мелко дрожит от пережитого напряжения. — Серьёзно, ты умудрился уснуть в такой ситуации? — У меня хронический недосып, — пробормотал Даниил, перебираясь на освободившееся сиденье и тут же растягиваясь сразу на два, словно после долгой и изнурительной работы. — Я же знал, что мы победим. Знал, что всё будет хорошо. — Все живы, док, — усмехнулся один из Хранителей, поправляя капюшон своей мантии, — но мы должны им ответить. Долго это терпеть нельзя. — Давно пора, — буркнула Этери, отыскивая в углу автобуса коробку с остывшей пиццей. Она выудила оттуда один, неровно отрезанный кусок и с аппетитом откусила. — Ответить, вернуться домой… и обязательно купить Медведевой достойный подарок. Она это заслужила. — А ты ей себя подари, — сонно пробормотал Даниил, не открывая глаз. — С огромным красным бантом. Будет очень мило. — Спи уже, Глейхенгауз, — Хранитель, стоявший ближе всех к Даниилу, с лёгкой усмешкой бросил в него небольшой диванной подушкой, валявшейся на одном из сидений. Подушка мягко ударилась о плечо мужчины, не причинив ему никакого вреда. — А подарок, кстати, идея хорошая. Она вон ради тебя, Тери, какой путь проделала, через что прошла. Только об этом мы подумаем позже, когда будет время. Сейчас перед нами стоит более насущная задача: нужно решить, как добраться до этой базы Кодекса живыми и, что не менее важно, выбраться оттуда тоже живыми. — Подытожил Хранитель, оглядывая своих спутников. Но к тому моменту и Даниил, утомлённый бессонными ночами и пережитым стрессом, и Этери, измотанная погоней и тревогой за Женю и Диану, уже погрузились в глубокий, безмятежный сон.