Тайный Санта для Этери

      Женя не могла отделаться от мысли, что сказка закончилась. Всё выглядело так, словно Кодекс поспешно снял декорации, оставляя после себя пустую, разбитую сцену. На её щеке застыли кровоподтёки, как болезненное напоминание о том, что Кодекс далеко не всегда держал себя в руках. Губа Дианы была разбита, а сама она подавлена и растеряна, словно потерявшаяся кукла. Женя чувствовала тяжелое бремя вины: она понимала, что именно она сломала эту тонкую, хрупкую грань, отделявшую видимость спокойствия от жестокой реальности, пусть это спокойствие и было лживым, натянутым, как струна. Впрочем, долго ли эта игра продержалась бы? Рано или поздно фасад неизбежно рухнул бы, обнажив гнилую изнанку. Вопрос только в том когда...       К счастью, их не связывали, как опасалась Женя, истязая себя страшными предположениями. Физической боли, за исключением полученных побоев, им не причиняли. Их просто заперли в мрачном, сыром подвале с крошечным окошком, больше похожим на бойницу, под бдительной охраной половины людей Кодекса.       Этот единственный звонок не просто окончательно испортил и без того натянутые, как струна, отношения с Авербухом. Он стал трещиной в тонком льду, по которому они ходили, предвестником неминуемой катастрофы. Звонок посеял в его душе не просто подозрение, а ледяное, пронизывающее до костей недоверие, заставив его поверить, что Женя каким-то образом замешана в произошедшем. В невиновности Дианы сомнений не было. Слишком долго она вращалась в кругах Кодекса, слишком сдержанно, сухо, почти отстранённо рассказывала о своём пребывании в этом доме, чтобы вызвать подозрения. А он, Кодекс… Он не мог не услышать этот столь занимательный для него диалог. Он, словно хищник, затаившийся в тени, выжидал удобного момента, чтобы нанести смертельный удар, и этот звонок стал для него идеальным поводом, подарком судьбы. Сами того не понимая, подруги не просто дали Кодексу наводку, они буквально указали пальцем на местоположение Этери и Даниила, словно на карте. Пусть "Хранителям" и удастся бежать, но без машины, в этом маленьком, кишащем людьми Кодекса городе, где каждый уголок просматривается, скрыться будет практически невозможно. Их ждёт не просто погоня, их ждёт настоящая охота. — Жень, — Авербух присел на корточки, его лицо оказалось совсем близко, заглядывая прямо в глаза девушки. Её волосы спутались, на щеке запеклась кровь. В тусклом свете лампы она казалась болезненно бледной. — Мы ведь говорили об этом, помнишь? Ты упоминала дом, Олимпиаду… Так почему ты делаешь всё, чтобы остаться здесь? Или ты просто не хочешь возвращаться?       Женю чувствовала, как тошнота подступает к горлу. Он ударил её, пусть и не выстрелил, но боль была реальной, осязаемой. И теперь он ожидал, что она будет с ним сотрудничать? Отвечать на его вопросы? Её взгляд лихорадочно метнулся к Диане, ища поддержки. Если бы не она, Женя высказала бы всё, что о нём думает, не выбирая выражений. Но она уже поняла: Кодекс — место, где понятия чести и достоинства ничего не значат. Если она не ответит, пострадают близкие. — Я попросила её, — голос Дианы звучал на удивление спокойно и твёрдо. В её взгляде не было ни тени страха, лишь холодное осуждение за причинённую им боль. — Мне нужно было убедиться, что с моей мамой всё в порядке.       По едва заметному движению глаз Авербуха Женя поняла: он ей не поверил. Вернее, не хотел верить. Ему было гораздо проще списать все проблемы организации на "новеньких", чем заподозрить кого-то из своих. Он резко выпрямился, этот жест означал, что допрос окончен. Женя заметила, как Авербух смотрел на Диану. В его взгляде мелькнуло что-то похожее на вину, возможно, из-за того, что он так надеялся избавиться от её матери. Или же на него действовало её неизменное спокойствие. Диана умела располагать к себе людей. Даже таких, как он. — Диан, — Авербух задержал на ней взгляд, почти с сочувствием, от которого Женю передёрнуло, — если твоя мать не отдаст нам дневник, мы её убьём. — Вот так просто? — вырвалось у Жени, её голос сорвался на крик, заставив Авербуха замереть у приоткрытой двери. Она знала, что сейчас лучше молчать, сдерживаться, но как можно было проглотить эту чудовищную фразу? Убить Этери… её Этери… Сколько раз Диана слышала эту угрозу? Сколько раз ей внушали, что Кодекс всемогущ, а Хранители бессильны? Должно быть, достаточно, чтобы смириться, промолчать, даже не заметить эту фразу, брошенную так буднично, словно речь шла о списке покупок. Но Женя не могла. — Хранители вам ответят. — Не в нашем городе, Медведева, — Авербух положил руку на дверную ручку, его взгляд стал холодным и жёстким. — И если ты продолжишь в том же духе, мы убьём и тебя.       С этими словами мужчина вышел, оставляя их… нет, не одних. По углам комнаты, словно тени, застыли его люди, безмолвные истуканы, наблюдающие за каждым их движением. Странно, зачем их оставили? Неужели они всерьёз думали, что две девушки смогут протиснуться сквозь это крохотное, зарешеченное окно? Или предполагали, что у них внезапно откроются телепатические способности? Скорее всего, это была очередная выходка Авербуха, ещё одна попытка усилить давление, создать атмосферу безысходности. Женя украдкой взглянула на Диану. Та сидела, неподвижная, с пустым взглядом, словно окаменевшая. Слишком спокойно она отреагировала на угрозы Авербуха. Женя не могла понять, что творится у неё внутри, какие бури бушуют в её душе, насколько глубока её боль.       В голову Жени, словно непрошеные гости, ворвались воспоминания. Вот они, совсем юные, полные энергии и задора, только что одержали очередную победу где-то за пределами льда. Диана, их неутомимый лидер, смеясь, ведёт их за собой, чтобы устроить очередную шалость, разыграть слишком серьёзную Этери. И Этери, хоть и ворчала для вида, всегда прощала им эти выходки, позволяя им резвиться, пока остальные тренировались до изнеможения. Потому что любила. Любила их всех, и Женю тоже. Женя опустила голову на колени, пытаясь сдержать подступающие слёзы. Как они могли это упустить? Как могли не заметить этой безграничной любви в каждом её взгляде, в каждом жесте? Даже согласие на Тайного Санту, эту детскую забаву, было уступкой Диане, которая с ноября месяца только и говорила об этом. Этери может и не говорила прямо, но все они были важны для неё. Каждый фигурист, каждый спортсмен "Хрустального".       А Авербух? Что он творил с Дианой? Он методично, жестоко ломал её, угрожая отнять самое дорогое — мать. Неужели он думал, что Кодекс сможет заменить им Этери? Никогда. Ничто и никто не заменит им её. Женя подняла голову, посмотрев на Диану. В её глазах, несмотря на отчаяние, горел огонёк надежды. Они не сдадутся. Пока они верят в Хранителей, пока в их сердцах живёт память об Этери, они будут бороться. Даже здесь, в этом сыром, холодном подвале. — Ди, — Женя села ближе, чувствуя, как между ними растёт стена. Хотелось извиниться за свою резкость, за необдуманные поступки, но Диана даже не взглянула на неё. Она словно отгородилась невидимой стеной. Женя хотела донести к ней одну простую мысль: им есть за что бороться. — Дело не только в этом, Жень, — Диана смотрела прямо перед собой, её палец монотонно выводил узоры на пыльных досках пола. В её голосе звучала какая-то чужая, отстранённая интонация. — Кодекс… они… — она закусила губу, словно борясь с собой, пытаясь подобрать нужные слова. Женя почувствовала, как внутри всё сжалось от дурного предчувствия. Сейчас Диана скажет что-то, что ей совсем не понравится. — Я провела несколько дней на их лекциях. Они… они правы, понимаешь? Если бы не они, мир был бы совсем другим. Они сдерживают войны, спасают жизни. Сейчас ты этого не понимаешь, но если бы мама… если бы она увидела… — Эй, — Женя попыталась обнять подругу, но та отстранилась, словно от прикосновения к чему-то холодному и чужому. — Кодекс планирует её убить, ты забыла? Да они всех убивают! Или это тоже во благо? — Я видела, что они уничтожают, Жень. Биологическое оружие массового поражения. Страшные вещи, понимаешь? Хранители пытаются сохранить всё подряд — и ценные знания, и опасный мусор. А Кодекс отсеивает этот мусор, предотвращая катастрофы.       Женя едва сдержалась, чтобы не прикоснуться ко лбу Дианы, проверить, нет ли у неё жара. Но по её глазам было видно — она говорит искренне, убеждённо. Её слова звучали слишком гладко, слишком логично, слишком правильно, чтобы быть правдой. В них чувствовался отпечаток авербуховской лжи, его умения убеждать в своей правоте. Но Женя уже поняла, что мир не делится на чёрное и белое. Да и сам Кодекс, угрожая Этери смертью, доказывал обратное. Они считали её либо слишком осведомлённой, либо просто лишней. И если Этери вела дневник, почему она не могла просто переписать его? Зачем им охотиться за блокнотом, если все знания хранятся в её голове? Нет, Кодекс не был до конца откровенен, особенно с Дианой. — И ты готова принять её смерть? Простить им это? — Он обещал дать мне поговорить с ней, — Диана вздохнула, её взгляд стал тяжёлым. — Можешь считать меня врагом, можешь ненавидеть меня, Жень, но я сделала свой выбор. Прими его, как я принимаю твой.       Женя почувствовала себя странно, словно выполнила идеальный заход на сложнейший прыжок, но в самый последний момент, уже на приземлении, допустила крошечную ошибку и с грохотом рухнула на скользкий лёд. Ей отчаянно захотелось встряхнуть Диану за плечи, почти закричать ей в лицо: "Ну хватит шутить, Ди! Ты провела здесь слишком мало времени, чтобы поверить в них, чтобы принять их ложь!", но она сдержалась. Чувствуя собственное бессилие, Женя с болью видела в Диане ту же печаль, что ещё совсем недавно ощущала сама. Но их грусть разительно отличалась. Женя хотела выбраться из этого кошмара, ненавидела Авербуха и весь Кодекс до глубины души, а Диана… Диана, казалось, искренне считала его своим учителем, своим наставником, чуть ли не спасителем. — Придумай хоть какое-нибудь логическое оправдание тому, что ты сидишь здесь, а не с остальными, — Женя намеренно резко поднялась и перешла в другую часть помещения, ещё более заброшенную, одинокую и пустую. Она чувствовала, как её переполняет отчаяние. — Недостаточно тебе доверяют? Обвиняют нас обеих? Диан, что с тобой произошло? Что они тебе наплели? — Жень, я не оправдываю Кодекс, я просто… принимаю их условия, — Диана пыталась сосредоточиться на разговоре, отчаянно нуждаясь в понимании со стороны лучшей подруги. Но не находила его, а быть может, и не хотела находить. Молчание между ними становилось всё более тягостным, смешиваясь с отдалённым гулом пролетающего где-то вдалеке вертолёта и ощущением застывшего времени. — Ты идеализируешь её, потому что любишь не так, как я, — Диана видела, как эти слова привлекли внимание Жени, как её взгляд стал более острым, более внимательным. — Мы с мамой всю жизнь вместе, я научилась видеть не только её достоинства, но и её отрицательные черты характера. И именно это помогло мне разглядеть истинное лицо Хранителей. Ты можешь сколько угодно оправдывать её, соглашаться с её философией, но ты не сможешь отрицать того факта, что именно благодаря Хранителям создаётся так много разрушительных вещей, которые уничтожают наш мир ежедневно. — Так ты обвиняешь Хранителей в целом или всё-таки Этери лично? Может, она собственноручно бегает и раздаёт всем нужные инструкции? — Женя саркастически усмехнулась и бросила маленький камешек, который подобрала с пыльного пола, в дальний угол комнаты. Он с тихим стуком ударился о стену. — А может, ты просто обиделась на неё за то, что она не посвятила тебя в свои планы? — Я обвиняю их всех, — твёрдо ответила Диана, в этот момент она была так похоже на Этери, когда Женя в сотый раз падала на льду и не понимала своих ошибок. — И она бы не посвятила меня в свои планы никогда. — Добавила девушка с горечью. — Они позволяют злу существовать, а живое зло гораздо опаснее… — Действительно, всё ещё не понимаю, почему она не пристрелила Авербуха ещё много лет назад, — Женя с сарказмом развела руками. — Может быть, ещё тогда, когда он устроил тот ужасный теракт в Оклахоме, а потом, как истинный "добрый человек", свалил всю вину на невинную жертву? — Женя подошла к грязному, высоко расположенному окну и попыталась разглядеть, что происходит на улице, но толстый слой пыли и неудачный угол обзора практически не давали возможности что-либо увидеть. Сквозь мутное стекло едва пробивался тусклый свет, и даже определить время суток было проблематично. — Он сделал то, что должен был, — возразила Диана, обхватив колени руками. Весь её вид, её поза, выражение лица выдавали не вынужденную покорность, а скорее простое, искреннее желание быть с этими людьми, действовать с ними заодно, разделять их убеждения. Но как бы Диана ни пыталась убедить Женю в своей правоте, она не верила, что подруга просто так, без веских причин, могла согласиться с этим. "Что же ей наплёл этот Авербух?" — мучительный вопрос терзал Женю. Наверное, она никогда этого не узнает. — Список "подвигов" Авербуха обычно зачитывают в суде с целью упрятать его за решётку лет на десять, как минимум, — с горькой усмешкой произнесла Женя, чувствуя на себе пристальные взгляды невидимых наблюдателей. Они не вступали в диалог, не спорили, просто молча следили за ней. Точно такие же бездушные роботы, как и та женщина, которую этим утром убили у неё на глазах. От этой мысли по коже пробежали мурашки. — А ты его превозносишь. Просто признай, что ты обижена, Ди! Ну же, скажи это! Ты хотела знать правду, вот и вся проблема! Этери спасёт нас, и ты можешь потом хоть месяц её ненавидеть за то, что она тебя не посвятила, но не примыкать же из-за этого к Кодексу! — Я понимаю, почему она мне не сказала, — уклончиво ответила Диана и, судя по всему, решила на этом закончить разговор. — Беспокоилась, представляешь? — Женя устало выдохнула. — Может, это и звучит обидно, но я бы тоже тебе не сказала. И ты бы мне не сказала. Никто в здравом уме не стал бы рисковать жизнями близких людей. Твои обиды заслонили реальность. Не боишься, что Авербух просто использует тебя, чтобы подобраться к Хранителям?       Диана не ответила, да и Женя не стала продолжать разговор. Обе были слишком измотаны спором, чтобы продолжать. Казалось, еще немного — и взаимное раздражение выплеснется в рукоприкладство. Сколько времени прошло? Как давно всё это началось, и почему Жене казалось, что прошла целая вечность? Они ведь были лучшими подругами, делились друг с другом всем, понимали с полуслова, так почему же сейчас они спорят и говорят на совершенно разных языках? Женя понимала, что для того, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, им нужны Хранители. Люди, которые смогут дополнить обрывочные и противоречивые слова Кодекса, благодаря которым и Женя, и Диана смогут найти ту недостающую часть правды, которая им так необходима. Вот только когда это произойдёт и сможет ли Женя выдержать это мучительное ожидание, сможет ли она выжить без поддержки и понимания подруги, которую так отчаянно и долго искала? А как отреагирует Этери?..