Тайный Санта для Этери

Подставлю ладони, их болью своей наполни, Наполни печалью, страхом гулкой темноты. И ты не узнаешь, как небо в огне сгорает, И жизнь разбивает все надежды и мечты.

      Напряжённая тишина в машине достигла своего пика. Женя уже не понимала, на что именно злится Этери: то ли на то, что она ввязалась в эту опасную игру, то ли на то, что отправилась в эту заброшенную, Богом забытую часть города и даже не смогла придумать внятного оправдания, бормоча что-то об одиночестве, тренировках и вечно работающих родителях. Самой Жене её объяснения казались вполне логичными и убедительными, но Этери их просто не слышала, сосредоточенно глядя на дорогу перед собой, пока машина медленно, словно нехотя, возвращалась на освещённые улицы города.       Женя не сразу решилась отправить Этери координаты места под мостом, своего, как она думала, тайного убежища, и сейчас, в свете последних событий, немного жалела об этом. Ранее там она могла оставаться незамеченной, но теперь... Не станет ли женщина использовать это место в своих целях? Впрочем, стоило ли сейчас об этом думать, когда каждую минуту она то набирала номер Дианы, то отправляла ей сообщения в мессенджерах? Ни гудков, ни ответа. Тишина в трубке становилась всё более зловещей, а время тянулось медленно, если не стояло на месте.       В памяти всплыл эпизод, когда они с Дианой, скорее шутки ради, установили на телефоны приложение для отслеживания местоположения. Тогда им казалось забавным знать, кто во сколько выходит из дома и когда возвращается. Эта игра быстро им наскучила, и Диана удалила приложение, а Женя, по какой-то случайности, оставила. Теперь эта случайность казалась ей жестокой иронией судьбы, злой насмешкой. Само приложение словно кричало ей: "Эй, смотри, ты могла бы найти её здесь, но теперь слишком поздно".       Женя отчаянно пыталась дать хоть какое-то рациональное объяснение молчанию подруги: у Дианы часто стоял беззвучный режим, она любила включать режим полёта, чтобы слушать музыку без рекламы. Она могла где-то оставить телефон, потерять его, в конце концов… Но сама Диана… куда она могла пойти? Нет, Жене казалось, что она размышляет о каком-то другом человеке, о незнакомке, потому что её Диана, её лучшая подруга, никогда бы не исчезла вот так, в ночи, не оставив ни следа.       Чувство вины, липкое и тяжёлое, сдавливало грудь. Женя корила себя за ссору, за резкие слова, за то, что не удержала её, не почувствовала беду. Это чувство вины, как тень, накрыло не только Женю.       Этери не меньше Жени терзалась похожими мыслями, перебирая всех знакомых Дианы, все её любимые места, пытаясь зацепиться хоть за какую-то ниточку. В голове всплывали обрывки фраз, обрывки недавних диалогов, планы Дианы на будущее. Диана была полна жизни, энергии, интереса ко всему вокруг. Она постоянно болтала без умолку, её невозможно было перебить, и она никогда не обижалась, если ей не отвечали сразу. Но, увы, последние разговоры не давали никаких зацепок, никакой полезной информации. Диана обсуждала подарки на Тайного Санту, с энтузиазмом предлагала купить ещё пару светящихся оленей для украшения внутреннего двора к праздникам, рассказывала о каком-то популярном сериале, который начала смотреть. Она была такой же, как всегда, — жизнерадостной и беззаботной.       В памяти Этери всплыли слова, сказанные психологом, с которым она консультировалась по поводу проблем у фигуристов: "Если ваш ребёнок ведёт себя слишком идеально, это может быть признаком того, что он что-то скрывает, что у него есть секрет или даже депрессия". Тогда эти слова показались Этери нелепыми, надуманными, совершенно не вяжущимися с образом её дочери. Но сейчас, в ситуации неведения и страха за Диану, как и любая отчаявшаяся мать, она готова была поверить во что угодно, лишь бы её дочь нашлась, лишь бы она вернулась домой целой и невредимой. Эта мысль, словно ледяной комок, поселилась в груди Этери, усиливая и без того сильное беспокойство. — Чем ты думала? — раздражённо спросила Этери, когда машина резко подпрыгнула, въехав в очередную выбоину на дороге. Женщина сжимала руль так сильно, что даже костяшки пальцев побелели. Женя понимала, что она сейчас — единственный громоотвод для ярости Этери. Не потому что она плохая, а потому что Этери была напугана, до глубины души взволнована исчезновением дочери. — Почему не спросила, что к чему, прежде чем лезть в это? — А вы бы объяснили? Вот честно? — Женя не сдержалась и повысила голос. Она признавала правоту Этери, понимала всю опрометчивость своего поступка, но знала и то, что Этери вряд ли стала бы что-то объяснять, ограничившись дежурными фразами и усилив контроль до предела. — Вы бы никогда не… — Не стала бы вдаваться в подробности, — Этери вздохнула, в этом вздохе сквозило почти извинение за резкость, хотя слова так и не прозвучали. Это был неоспоримый факт, и она понимала, что простое пожурение уже не поможет. — Как ты узнала об этом? Где нашла информацию? — Мы втроём в это ввязались. Я, Ди и Алина, — Женя пожала плечами. — Я хотела… сделать необычный подарок на тайного Санту. А Ди сказала, что никто никогда не угадывал ваши предпочтения. Мы решили, что это будет круто… начали искать, потому что считали криптексы крутой игрушкой. Ну, знаете, сайты с играми, квест-комнаты… Мы правда думали, что в этих головоломках шутки или любовные послания, ну, на крайний случай, подарки, как в киндере. — Тайный Санта, — эхом отозвалась Этери, в её голосе звучало неверие и горечь. Она резко затормозила на красном свете светофора и, повернувшись к Жене, посмотрела ей прямо в глаза. — Вы могли бы узнать мой любимый сорт кофе или просто подарить коробку конфет. Даже если не так, Медведева, эти криптексы продаются на каждом шагу. Сайты кишат ими, Китай штампует их каждый день. Вы хоть представляете, как рисковали? — Дешёвые подделки никогда не сравнятся с тем, какие у вас, — с натянутой усмешкой возразила Женя, скрестив руки на груди. — Почему вы сами вступили в C.O.F.K.? — Нет, Медведева, ты выйдешь из этого, и тебе не нужна никакая лишняя информация, — отрезала Этери, её голос был холоден и непреклонен. — А если не выйду? Я хочу знать, — упрямо повторила Женя. — Хранитель не говорил, что моё присутствие в тайном клубе — это плохо. — Что ты хочешь знать? — Этери смотрела на неё с неприкрытой тревогой. Она не понимала, как убедить эту упрямую девчонку прекратить свои опасные игры в детективов и вернуться к нормальной жизни. Если раньше Женя воспринимала всё происходящее как игру, то неужели сейчас она не видит, как стремительно сгущаются краски, как тьма вокруг них становится всё плотнее? — Хранитель вербует. Его работа — заманивать в эту игру таких, как вы. Ты ещё не поняла? Ты разгадываешь загадку, подвергая себя опасности, а он получает за это бонусы и почести. Ты можешь выйти из игры, когда получаешь первый или второй криптекс, Медведева, — тихо, неожиданно спокойно произнесла Этери, удивляя Женю. Никогда прежде она не говорила с ней в таком тоне. — Когда знаешь слишком много, уходить уже бессмысленно. Всё равно убьют. — А Олимпиада? То есть, это неважно? Вы готовы умереть и бросить всё? — голос Жени сорвался на крик. Жгучая обида, внезапно захлестнувшая её, на мгновение отодвинула даже тревогу за Диану. — Вы предаёте нас! Предаёте Диану... — Я работаю, Медведева. Ваша Олимпиада — это мои деньги, — отрезала Этери. В её голосе звучала такая неприкрытая, жёсткая правда, что у Жени не осталось сомнений в её искренности. Она пожалела, что не может сейчас видеть глаза Этери — возможно, они рассказали бы больше. Женя не была наивной и понимала, что работа — это источник дохода, и мало кто работал бы, имея возможность не делать этого. Но Тутберидзе… неужели она не любила лёд, фигурное катание, своих учениц больше денег? Разве не наслаждалась каждым их прокатом? Разве не соглашалась оставаться допоздна и работать бесплатно ради хорошего номера? Голос Этери прервал её размышления. — Только не говори, что ты удивлена. — Жалею, что не упала на чемпионате мира. Раз десять. Обидно было бы, да? — с горечью проговорила Женя. Теперь мысли о предстоящих прокатах, о тренировках, о льде — всё это отошло на второй план, уступив место гораздо более тревожному и важному вопросу. Что стало бы с Дианой, если бы Этери погибла? Пусть фигурное катание и не занимало центральное место в жизни Этери, но её дочь… Диана… Что стало бы с ней? Кто бы о ней позаботился? Далёкие родственники, которых она видела раз в год, если не реже? Отец, который звонил настолько редко, что Диана часто даже не брала трубку? Детский дом на оставшийся до совершеннолетия год и последующая конфискация имущества под благовидным предлогом оплаты питания и проживания?       Эта мысль ужаснула Женю. Она украдкой взглянула на Этери. Нет, эта женщина не выглядела безрассудной, не казалась самоубийцей. В её глазах читалась решимость, какая-то внутренняя твёрдость. У неё наверняка был какой-то план на этот случай, какая-то подготовка, но она явно не собиралась делиться этой информацией со своей ученицей. Впрочем, это нисколько не успокаивало Женю. Факт оставался фактом: Этери была готова рискнуть своей жизнью, а значит, в этих загадочных криптексах хранилось нечто настолько важное, что перевешивало страх смерти. Но что же это могло быть? Что могло оказаться настолько ценным, что могло пересилить инстинкт самосохранения, саму жизнь? Этот вопрос мучил Женю, не давая ей покоя. Она пыталась представить себе что-то подобное, но в её голове ничего не возникало. Никакие материальные ценности, никакие тайны, никакие обещания не могли, по её мнению, стоить человеческой жизни. Значит, дело было в чём-то другом, в чём-то, что лежало за пределами её понимания. Возможно, это была какая-то глубокая личная трагедия, какая-то незаживающая рана, которая толкала Этери на этот опасный путь. Или же это была какая-то высокая цель, миссия, которую Этери считала своим долгом выполнить любой ценой. Женя не знала ответа, и это незнание пугало её ещё больше. — Да, действительно, — к удивлению Жени, Этери усмехнулась. — Только ты свои деньги тоже вычти из общей суммы, а ещё прибавь к ним расходы на костюмы, перелёты и всё прочее. Федерация не любит платить тем, кто не может удержаться на ногах. Перечеркни работу твоих родителей, их вклад в тебя. Думаешь, им понравится то, во что ввязалась их дочь? — Думаете, можете манипулировать мной? — с вызовом спросила Женя. — Думаю, ты начинаешь слишком много говорить. Учти, будешь падать — пойдёшь искать новую школу, — отрезала Этери.       Разговор был окончен, Женя это чувствовала. Но в этом разговоре, казалось, не было настоящей Этери. Девушку била дрожь от охватившего её волнения, но напряжённый мозг отчаянно пытался понять: действительно ли Этери так считает, или её слова — лишь попытка отвлечься от мыслей о Диане? Сколько правды было в её резких фразах? Какая часть была продиктована страхом и отчаянием, а какая внутренним миром?       Возможно, если бы Этери не затронула тему родителей Жени, девушка проглотила бы обиду, а может, даже и не заметила бы её. Но Женя слишком хорошо знала, чего стоит её родителям её увлечение фигурным катанием, как много зависит от её успехов, от её места на пьедестале. Только когда она выигрывала крупные соревнования Федерация, пусть и неохотно, шла навстречу. В детстве ей казалось, что фигуристы зарабатывают огромные деньги, но почему-то никто не говорил о стоимости тренировок, коньков, сборов, о налогах, возникающих буквально из ниоткуда. В итоге от заработанных сумм оставались такие крохи, что казалось, будто денег и не было вовсе. И Женя слышала это от Этери, как будто она не говорила, но подразумевала: "Помнишь сколько раз я работала с тобой бесплатно? Как думаешь, будет ли у тебя теперь такая возможность?".       Женя отчётливо почувствовала, что Этери не желает никаких разговоров. Особенно сейчас, когда её мысли лихорадочно мечутся в поисках хоть какой-то зацепки, способной привести к Диане. Но дело было не только в текущем моменте. Этери, казалось, вообще отгородилась от мира, от людей, даже от собственной дочери. Она словно спряталась за невидимой стеной, затворившись в своём собственном, недоступном для других месте. Она привыкла к дискуссиям, к спорам, к интеллектуальным баталиям, но не к простому, человеческому общению, к откровенному разговору по душам. Женя подумала, что если бы она сейчас просто констатировала очевидный факт — например, что на дворе ночь — Этери, скорее всего, попыталась бы это оспорить, даже если бы для этого ей пришлось изобрести какой-нибудь новый, совершенно абсурдный термин для обозначения этого времени суток.       Была ли эта черта характера приобретена Этери в результате общения с членами C.O.F.K., или же она присутствовала в ней всегда, Женя не знала, да и, честно говоря, сейчас её это совершенно не интересовало. В данный момент её волновало лишь одно — найти Диану, отчитать её за эту безумную выходку, прочитав ей целую лекцию о том, как опасно пропадать без предупреждения, а затем — уйти как можно дальше от Этери, чьи слова, сказанные в порыве гнева, глубоко задели Женю, оставив в её душе болезненный осадок. Ей хотелось спрятаться от этого напряжения, от этой гнетущей атмосферы страха и неизвестности, которая царила вокруг.       Машина остановилась у неприметного старенького дома, совершенно не соответствовавшего недавним рассуждениям Этери о финансах. Женя вопросительно взглянула на неё. Они находились в незнакомом районе города. Одноэтажный домик из красного кирпича едва вмещал несколько комнат. Старые деревянные окна прогнили, краска на голубом железном заборе облупилась, обнажая ржавчину, а двери как таковой не было — лишь зияющая дыра между двором и проезжей частью. Вокруг валялись старые покрышки, металлолом. Женя почти не сомневалась, что внутри обитал местный маргинал со своей компанией. Заходить туда совершенно не хотелось, но Этери уже сделала шаг вперёд, а оставаться одной на тёмной улице было определённо хуже. Фонари вокруг погасли, напоминая, что уже почти полночь, как бы намекая: "Иди туда или жди врагов здесь".       Они вошли в дом, и Женя впервые заметила, с какой осторожностью действовала Этери: она замедлила шаг на пороге, оглядываясь по сторонам, словно ожидая увидеть кого-то постороннего. Этери закрыла дверь на два оборота и оставила ключ в замке. Женя про себя отметила, что такую дверь даже она, наверное, смогла бы выбить, хотя, возможно, так казалось только на первый взгляд. А может она просто надеялась на то, что запертая дверь даст пару лишних минут, чтобы... Сбежать через окно? Или в доме есть ещё один выход?       В гостиной, если можно было так назвать первую после коридора комнату, царила гнетущая, напряжённая атмосфера. На грязном полу лежал огромный, размером с ковёр, план города, испещрённый разноцветными пометками: рестораны, парки, дома подруг Дианы и, как поняла Женя, вообще все места, которые Диана посещала чаще одного раза. В обычной ситуации это показалось бы навязчивым преследованием, граничащим со сталкерством, но сейчас Жене было не до этого. Она думала только о пропавшей подруге, о том, что с ней могло случиться самое страшное, что она могла быть ранена или даже убита.       От стены отделился силуэт, всё это время скрывавшийся в тени, и Женя вскрикнула, чем явно позабавила мужчину. Он скрестил руки на груди и опустился в старое продавленное кресло. — Да ладно тебе, Жень, — усмехнулся Глейхенгауз. На нём было длинное чёрное пальто, из-под которого, казалось, вот-вот покажется бита или автомат. Женя не хотела об этом думать. — Нет, я понимаю, что ты ей об этом не сказала, — Даниил кивнул в сторону Этери, которая поджала губы, демонстрируя своё недовольство тем, что о ней говорят в третьем лице. — Но мне-то можно. — Судя по всему, нельзя, — Женя проверила телефон — звонков от Дианы не было. — Сейчас я покажу, почему можно, — мужчина открыл ноутбук и запустил программу, отобразившую переписку трёх подруг со всеми ссылками, обсуждением криптексов, тайн и других важных деталей. Сообщения поступали чаще всего от Дианы с Алиной, но и пара строчек от Жени имелась. Девушка покраснела, когда Даниил пролистал сообщения к моменту, где все трое обсуждают тренеров. — Медведева, вы бы хоть подумали, почему сайт зашифрован на закладке, а не оставлен в рабочем чате Этери. Как вам такое вообще в голову пришло? Хранить данные в социальных сетях. — Не ори на неё, — Этери бросила на друга предупреждающий взгляд. — Она думала, что это такой квест. — Из-за этого "квеста" одной из этой троицы уже нет рядом. А может, скоро не будет и второй, — Даниил быстро напечатал сообщение в чате, и Женя с ужасом поняла, что оно отправляется с её аккаунта. Она боялась, что что-то может произойти и с Алиной. К счастью, Алина ответила почти сразу, готовая к диалогу с Женей, которая весь день игнорировала их с Дианой. Подруга сразу же начала засыпать её вопросами, сначала простыми и бессмысленными, но позже углубилась и в тему с головоломками, что заставило Даниила черкнуть: "Родители вернулись, позже поговорим", и закрыть ноутбук. — Мне нужно зайти на сайт, — почти шёпотом произнесла Женя. — Я хочу связаться с Хранителем. Они должны знать. — Они уже знают, но мы удалим все данные с ваших устройств, — Этери положила руки Жене на плечи. — Всю информацию, любые ссылки. Вы всё это забудете. Мы найдём Диану, вы продолжите готовится к Олимпиаде и больше никаких тайн.       Женя молчала, не зная, что сказать. Она понимала, что так будет лучше для всех, видела, к чему привёл их азарт. Диану могли убить, ей могли причинить боль. Женя посмотрела на Этери через плечо. Она понимала, что женщина права и хочет как лучше, но в голове Жени эхом звучали слова из записки: Оклахома, теракт, смерть из-за знаний. Они хотели убить не одного, а многих людей. Женя хотела знать, что такого мог таить в себе автор этих слов. Что могут знать все эти люди? — Вы не можете решать за меня. За Диану — я поддержу любое ваше мнение, но не за меня, — Женя закусила губу. Этери почти оттолкнула её, недостаточно сильно, чтобы та упала, но достаточно, чтобы показать свой гнев. — С тем же успехом ты можешь выйти на улицу и орать: "Кодекс тишины, ты где? Найди меня, я маленькая глупая фигуристка, которой надоело жить", — нарочито писклявым голосом передразнил её Даниил, но тут же посерьёзнел. — Жень, ты правда не понимаешь? Если бы это было безопасное место, мы бы сами вас сюда пригласили. — Я хочу знать, что случилось в Оклахоме, вот и всё, — Женя замолчала. Воцарилась тишина. Она чувствовала, что затронула какую-то очень важную, болезненную тему. — Это было в первом криптексе. — Тери, выйди, — попросил Даниил, но Этери осталась стоять на месте. Он недолго подумал, всё ещё ожидая, что она передумает, но затем вернулся к разговору и больше не настаивал, как будто понимал, что она не уйдёт. — Медведева, что тебя волновало до криптекса? С чего всё началось? — Хотела сделать Этери Георгиевне запоминающийся подарок, — почти честно ответила Женя, умолчав о том, что и сама не поняла, как влюбилась в неё. Впрочем, к тому моменту они уже были связаны криптексами, так что это нельзя было назвать ложью.       Этери тем временем внимательно изучала карту, и, судя по её сосредоточенному виду, она прекрасно знала каждое отмеченное на ней место, возможно, даже успела их посетить. Женя ещё раз разблокировала телефон и набрала номер Дианы, но ответа снова не последовало. Тогда она заметила красный маркер, единственный, который лежал на старом потёртом комоде, и, недолго думая, отметила им ещё несколько мест, где часто бывала Диана: её любимый торговый центр, несколько кафе недалеко от ледовой арены и парк аттракционов с кинотеатром. Этери бросила взгляд на эти пометки, понимая, что в столь позднее время все эти места бесполезны для поисков.       Женя отложила маркер и достала из рюкзака коробку, чем привлекла всеобщее внимание. Изначально она не хотела этого делать, но шифр не давал ей покоя, напоминая, что там может содержаться информация о Диане. Она заметила волнение, отразившееся на лице Этери, когда коробка была открыта. Женя достала лист с шифром, и Даниил тут же забрал его. — Главный расшифровщик, — уже спокойнее пояснила Этери. — Почему ты сразу не сказала о коробке? — Засомневалась, — призналась Женя, отпустив свои обиды. Она увидела в её глазах прежнее спокойствие и теперь воспринимала все её колкости как проявление искреннего волнения. — Обычно они передавали всё из рук в руки. Курьером или хранителем... А эту просто под дверью оставили. Я даже хотела её выбросить. — Ты всё сделала правильно, — отозвался Даниил, полностью поглощённый цифрами и буквами на листе. Он не демонстрировал процесс своей работы, а Женя не вмешивалась. Рука мужчины быстро скользила по бумаге, выводя одну букву за другой. В своём телефоне он время от времени сверялся с лаконичным текстом, который вполне мог быть подсказкой. — Интересное вы место выбрали, — Женя подошла к окну. На улице было темно, почти ничего не видно, лишь вдалеке светились окна домов и слышался лай собаки. — Здесь нас никто не станет искать. Готово, Тери, — Даниил протянул ей лист бумаги, игнорируя Женю, которая волновалась не меньше их обоих. Девушка попыталась прочесть что-то в эмоциях Этери, но та уже скомкала лист и сунула в карман своего серого пальто. — Ни слова о Диане, но мы договорились, да, Жень? Никаких загадок. — Там об Оклахоме? — робко спросила Женя. — Нет. Не об этом, — отрезала Этери. Её раздражение вернулось, и Женя поняла, что лучше не задавать больше вопросов, хотя ей отчаянно хотелось знать, что же там написано.       Девушка опустилась на диван и посмотрела на Глейхенгауза, который тут же отвернул от неё ноутбук и принялся что-то печатать. Жене не нравилась эта гнетущая атмосфера, ей было неприятно, что её игнорируют и что от неё что-то скрывают, но, возможно, именно так чувствовали себя её подруги, когда она их отталкивала, а значит, это было заслуженное наказание. — Тери, они не убьют её просто так. Думаю, они скоро свяжутся с нами, — примирительно произнёс Глейхенгауз, отрываясь от ноутбука. — Утром мы заберём Алину, чтобы обезопасить её. — Да к чёрту Алину! — Этери резко ударила ладонью по стене, пытаясь сдержать рвущиеся наружу эмоции. — К чёрту их всех! Им нужна только одна вещь. И у меня её нет...       Воцарившееся молчание давило на Женю. Она чувствовала, как её пробирает дрожь, взгляд метался между Этери и Даниилом — людьми, которые были рядом почти всю её жизнь: тренировали, поддерживали, стали её семьёй. Теперь Жене казалось, что она никогда их не знала. Какой секрет они хранят? Что за таинственная "вещь" так нужна этому "Кодексу"? Почему они так уверены, что эта вещь находится именно у Этери? И самый мучительный вопрос, терзавший Женю изнутри: что они сделают с Дианой, когда поймут, что искомого у её матери нет?