Полевой мак

И все же если поискать То может отыскать удастся? Не нужно просто их срывать — Пригнувшись ниже, тихо красться…

Романо не стал досиживать до конца, просто опрокинул еще один бокал вина, который явно был лишним, после начал спешно собираться. — Романо, душка моя, прости за это этого глупого испанца — Франциск проследовал за итальянцем по пятам. — Я не сержусь, просто — Цыган тяжело вздохнул, поправляя волосы. Алкоголь снова захватывал его разум. — Я много выпил, да и позволил многого. — Да не беспокойся ты так сильно, mon ami — Француз поднял руки. — Можешь завтра после школы отдохнуть. Я постою, вспомню молодость. — А вы разве старели, мисье Бонфуа? — Выдавив из себя улыбку, Романо стянул рубашку с себя, обнажая полураскрытые бутоны. Сам он этого не замечал, второпях натягивая пуловер на себя. — Ах какой пройдоха, позвони мне, как доберешься до дома, а лучше оставайся. Утром отвезу тебя до школы. Но итальянец был непреклонен, поблагодарив своего директора, он поспешил уйти, игнорируя все слова о том, что ему стоило бы остаться. Романо хочет домой. Хочет настолько сильно, что даже не замечает испанца, перегородившего ему дорогу. — Пропустите! — Варгас едва не врезается в него, вовремя останавливаясь. — Не стоит тебе ходит ночью одному. Переночуешь у меня, а завтра спокойно пойдешь себе на занятия? — Антонио был настойчив, давил на итальянца. Тот и сам думал о том, что в таком состоянии не особо хочет возвращаться один. Если с кем сцепится, то даже адекватно сдачи дать не сможет. — Хорошо. — Немного поколебавшись, он согласился. — Но у меня будет к вам одна просьба. — Вот как, ну говори. — Моей сестре нужен репетитор, или она завалит этот год. Ну еще вы можете просто поставить ей хорошую отметку, думаю, так будет даже лучше. — Ну уж нет! Что я точно делать не буду, так это ставить оценки просто так. Троечку за старания, но не больше. — Прикинув в голове, что свободного времени у него не хватает даже на полноценный сон, испанец все же согласился. Уж слишком жалостливо он смотрел на него, вот только с побегами Аличе с занятий придется что-то делать. — Ты ведь после школы почти сразу идешь сюда? Давай так, с последних уроков уходим вместе. Ты — на работу, а я к тебе. Договорились? — По рукам. — Ловино кивнул, поправляя портфель на плече. За эту ночь он порядком устал, как морально, так и физически. Оставалось только дойти до дома. Испанец, к слову, жил едва ли не на отшибе, предпочитал держаться подальше о центра — по понятным причинам. Дорога прошла в молчании. Испанец боялся задать неудобный вопрос, а итальянец в целом не хотел вести диалог, думал о своем. Мобильник Антонио начал вибрировать чаще обычного. Достав его из кармана, он узрел сотни недовольных сообщений от Франциска. Ну и пошел он к черту — утром прочтет. Осталось то немного. Дом Карьедо был обычным каменно-железным квадратиком с мощной дверью и наглухо закрытыми окнами. Был небольшой дворик, где росли помидоры и спящая у двери дворняжка. Завидев Романо, она нервно рычала, но когда на нее шикнул Антонио, то поджала хвост и продолжила спать. — Можешь принять душ, если хочешь, горячая вода есть, полотенца чистые… — Проявляя гостеприимство, он и не заметил, что Романо просто разулся, скинул вещи и упал на не разложенный диван. О том, что спальное место у него одно, если не считать старое кресло, Фернандес как-то не подумал. Выбора нет, придется спать в кресле… Или прилечь рядом? Утром тогда будет ругани больше, чем у него отходняков. Про которые он тоже забыл. Главное не проспать, не попадаться Людвигу лишний раз на глаза. Тяжелый день — понедельник. Романо поерзал, забираясь под тонкое одеяло с головой. Спал он откровенно говоря — по гоблински. Одна нога валялась на полу, а другая приняла полусогнутое положение. — Утром все болеть будет. — Вздохнув, Антонио подхватил его за лодыжку, укладывая «по нормальному». Под тонкой кожей чувствовалось, как течет кровь, сокращаются мелко мышцы. Вдруг его телефон затрещал. Выругавшись, испанец не глядя ответил на звонок. — И кому приспичило звонить посреди ночи! — Выйдя на улицу, он едва ли не кричал, закрывая дверь. — Если ты хоть пальцем его тронешь — я до тебя доберусь! — На второй линии на него прокричал в ответ Бонфуа. — Ты какого мнения обо мне?! — Ударив себя по лицу, он уже хотел положить трубку с пожеланиями доброй ночи, но следующий вопрос француза остановил его. — Ты знал обо всем? — Знал. — Неужели настал тот день, когда его начнут донимать подобными вопросами. — И как давно? — Да давненько. Я только устроился, а толпа мальчишек решила устроить драку во дворе. Пошел разнимать. И знаешь, Ловино неплохо уделал одного. Тащил я его до самого кабинета директора, а потом заметил, что цветы то зацвели. Убедился я окончательно, когда среднюю школу потащили на добровольно-принудительный. Копаться в поле жарковато было. Вот тогда то он и раскрыл себя для меня. — Так, стоп. Ты не думал, что пора бы уже и сказать обо всем? — Франциск опешил. И все это время он скрывал подобное? Ну как так можно. — Думал, но как ты себе это представляешь? Он наверняка думает, что ему судьба подкинет очаровательную даму, а не сбежавшего из дома испанца, преподающего в его школе. Не хочу разочаровывать его лишний раз. — Ты эгоистичен как никогда, Антонио. От того он и ждет. Раскрой ему все карты и пусть он сам решит, какую из них брать. Думаешь, никто не положил глаз на твой цветочек? А он все ждет. Хватит скрывать от него то, что он имеет право знать? Как он, кстати? — Спит. Сразу шлепнулся на кровать. Я думал, будет хуже. — Услышав, что с его милым мальчиком все хорошо, Франциск повесил трубку, оставляя Антонио наедине с гудками и собственными мыслями. В какой-то степени француз был прав. Ловино имеет право знать, кто его истинная пара, родная душа. Но говорить это маленькому мальчику или безбашенному подростку он не хотел. Может юноша сможет его понять или даже, если осмелится, то и принять? — Антонио, угомонись. — треснув себя по щеке, он посмотрел на горизонт. Пора бы и ему уже ложиться спать. Вернувшись, он не забыл запереть дверь, снять с себя одежду и по привычке завалиться в кровать, чуть не придавив к спинке спящего итальянца, который даже не заметил вторженца в его личное пространство. Рука, оплетенная двумя красными цветами сама перекинулась через тонкую талию, прижимая к широкой груди, прикрытой настоящим алым покрывалом. На мгновение Романо вздрогнул, чувствуя легкий озноб, но после тело налилось теплым светом и свежестью. Он словно лежал на цветочной поляне теплым летним вечером и смотрел в ясное небо, протягивал руку к солнцу. Романо и не помнил, когда так крепко и спокойно спал. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Его разбудил шум за окном, лай собаки, горький запах кофе. Разлепив глаза, он вновь прикрыл их, поежившись. Под простыней было уютно и спокойно, но это была не его кровать, голова немного гудела, а на губах еще был кисло-сладкий привкус вина. Точно, он же пил вчера. Вот только он не у себя дома. Вздрогнув, он подскочил, о чем сразу же пожалел. От резкого подъема у него давление дало в виски. — Уже проснулся? Я как раз собирался тебя будить. — За столом напротив сидел Антонио, уже собранный к работе. Вот только общий вид у него был помятый, который не спасала даже свежая рубашка и пиджак. Под глазами синяки, а в руках кружка с кофе, которую он уже успел разлить по столу. Последствия вчерашнего алкомарафона давали о себе знать. Все же не стоило выпивать последнюю бутылку с вином. Но уже не важно. Успел надраться, успей и в порядок прийти. — Утро доброе. — Романо поднялся. Вся одежда на нем была мятая, кроме брюк. А вот пуловер был немного заляпан землей и вином. Когда успел? Он сам не понимал… Вставал вопрос — успеет ли он добраться до дома и переодеться. Но испанец уже позаботился об этом. — Садись завтракать. Не знаю, что ты любишь, поэтому сделал тосты с кофе. — Подойдя к большому шкафу из темного дерева, он немного покопался в нем, выудив в итоге белоснежную рубашку. — Она большевата для тебя будет, но на один день сходить хватит. Потом можешь сам решать, что с ней делать. — Аккуратно сложив ее на кровати, он вышел за дверь, вдыхая теплый воздух полной грудью. На выдохе чувствовалось, что остатки алкоголя еще продолжают распадаться. Придется положить больше чеснока и перца в гаспачо, чтобы перебить этот запах. — Большевата будет? — Ловино фыркнул. Сил ругаться и расспрашивать, какого хрена он тут делает не было. Кофе было кстати — в паре с прохладной водой смыло остатки усталости. Стянув запачканную одежду, он удивленно посмотрел на свое тело в зеркале, висящем у выхода. Впервые в жизни он видел, чтобы цветы на его теле цвели. Осторожно прикоснувшись к маку на груди, он провел пальцем по лепестку — сон ли это? Неужели та наглая проезжая? Ведь они вчера прилично времени провели в объятиях с танцем и друг другом. Она вроде сдавала машину на ремонт… Ловино задумался. Умотать с красивой незнакомкой в закат звучало неплохо. Ну или хотя бы встретиться со своей родственной душой. Может она доколесилась по Франции в поисках лучшей жизни? Об этом он подумает вечером, а сейчас его главная задача — добраться до школы. И не столько в поисках знаний, сколько в контроле Аличе. Вдруг она проспала и даже не думает собираться? Ух устроит он ей тогда… Рубашка, которую ему дал учитель, оказалась размера на два больше. Карьедо носил ее когда-то давно, когда был моложе и стройнее. Годы берут свое, он вырос, а вот шкафы и вещи перебрать все было либо лень, либо некогда. От нее пахло испанцем, деревом и странным цветочным одеколон… Невольно он принюхался к белоснежному воротнику. Признаться, цыгану понравился этот аромат. Верно, рубашку обратно Антонио не получит. Взглянув на часы, его передернуло. Быстро закатав рукава, он спешно застегнул пуговицы, наплевав на верхние. Заправившись, Романо подхватил лежащий на стуле портфель, спешно выходя из дома. — Если мы опоздаем… То ничего хорошего от Людвига не жди! — Хлопнув дверью, он выскочил на улицу. Испанец же был спокоен. Не особо спеша, он запер дверь, потягиваясь. — Не такой уж директор и зверь. Так что если мы придем на пять минут раньше, а не пятнадцать, то ничего страшного не будет… — Будет. Ибо у меня первой физкультура, а к ней я не готов абсолютно… Знал бы, взял форму с собой. — Так занимайся в одних брюках, если боишься порвать или запачкать форму. — Антонио рассмеялся, идя по песочной дороге к школе. Романо, надувшись, последовал за ним. Итальянцу было плевать, в чем ему заниматься, а вот их строгому учителю из России, который на одной разминке только успевает подготовить их к сдаче норм ГТО, это даст повод снизить оценку, ну или нагрузить побольше. Хотя бывали и дни, когда Иван Петрович просто кидал им мяч и закрывался в своей каморке. Мол, играйте в волейбол, пока я проведу дезинфекцию внутри и снаружи. В такие дни его любили все. Даже Байльшмидт не трогал физкультурника. Как-то он сделал ему выговор, так сам чуть не стал баскетбольным мячом. Никто не спорил с физруком, никто не пропускал зарядку по утрам. И никто не пытался даже узнать, что творится у него в каморке. Хотя трое ребят с прибалтики пытались разгадать секрет Брагинского, но их больше никто не видел. Романо надеялся, что сегодня будет один из тех дней, когда они просто могут попинать мяч по полю или покидать его через сетку. — Сегодня не так жарко как вчера, как думаешь? — Тишина начинала нагнетать и испанец попытался разрядить ее. — Вчера была не жара, а настоящее пекло… Я сварился заживо. — Конечно сварился, ты же единственный укутанный по шею сидел. — Антонио тихо засмеялся, а Романо насупился. Было видно, что обсуждение его вчерашних мучений затрагивают его. Тему приходилось спешно менять. — Если хочешь, то я могу подвозить тебя до работы. Франциск мой давний друг, вот только видеться в последнее время мы начали реже. И еще раз извини меня за вчерашнее. Я правда не хотел, чтобы все так получилось. Вижу, ты прячешься от своей родственной души… — И вовсе я не прячусь! — Кто бы знал, что Ловино может так громко и строго говорить. — Да неужели? — Просто я не хочу показывать, то, что у меня есть на теле. Поверьте, на то есть особые причины. Я не хочу, чтобы один человек видел меня таким… — Ты же не стесняешься этого? На твоем теле прекрасные, здоровые полевые маки. Многие считают их сорной травой, но когда все поле усеяно их красными, желтыми головками, то начинает казаться, что это солнце положило свой луч на траву, выращивая маленькие солнечные цветы. Ты так не думаешь? — Впервые вижу человека, который так говорит о растениях. — Итальянцу понравилось сравнение маков с солнцем. Они в самом деле были такими, солнечно-алыми или алозоревыми, цвета солнца на заходе. — А я впервые вижу что-то прекрасное в этом городе, Романо… — О чем это вы? — О цветах. И так много, но все не те. Французский климат способствует их буйному росту, но вот только отличить в самом деле сорную траву, засохший и мертвый цветок от настоящего маленького чуда очень сложно, поверь мне…