ангел-предохранитель

Падший шёл на свет, на божественное сияние тысячи солнц. Он почувствовал его слабые лучи, когда бродил по окраинам ненавистного города. Только отчаяние могло привести его сюда, и только благодаря ему он нашёл квартиру, за незапертой дверью которой скрывалась самая настоящая преисподняя. Немытые, избитые и будто высохшие изнутри тела, словно мухи, облепили разбросанные по всему полу грязные матрасы. Они не обращали никакого внимания на Падшего, и было трудно понять, кроется ли причина в его божественной защите или в них самих. Пройдя по пустому коридору, Падший заглянул в такую же неуютную комнату. Полуголые живые трупы бормотали себе под нос, вскрикивали, нашёптывали, стонали или покачивались, обняв колени; некоторые лежали неподвижно, как и подобает мёртвым. Падший обходил их логово, заглядывая в лишённые осмысленности лица, и испытывал при этом отвращение, хорошо знакомое ему с первого вечера на Земле. Он до последнего надеялся, что чутьё подвело его, что это леденящее душу место было всего лишь ещё одним ложным следом на пути к Ангелу. А потом оцепенел, почувствовав на себе чей-то взгляд. Падший обернулся и его сразу, будто магнитом, потянуло к этому поломанному, с трудом узнаваемому призраку. Тот смотрел на него, действительно смотрел: в его глазах отражалось спокойное любопытство. Что-то подсказало Падшему, что яркие голубые глаза следили за ним с момента, когда он пересёк порог этого богом забытого места. — Ты?.. — Только и вырвалось у него, когда он, забыв о любой брезгливости, опустился на пол напротив. Ангел — точнее то, что от него осталось — дёрнул уголком губ. Падший со слабым удивлением отметил, что за его спиной всё ещё виднелись два обугленных, поломанных и обмотанных цепями белых крыла. Помимо них тело, привалившееся к стене, ничем не отличалось от остальных таких же тел, и сердце Падшего сжалось от боли при виде тёмных гематом, гнойников, незаживающих царапин и ран, покрывших полупрозрачную кожу. — Что ты здесь делаешь? Ангел сглотнул и слегка напрягся под чужим взглядом. Падший только сейчас заметил, что его руки неестественно заведены за спину, а речь — немного заторможена, как у пьяного. — Ты и правда хочешь знать? — Да. Нет… Не знаю. Пойдём со мной, пойдём отсюда, а потом ты мне всё расскажешь. — Я… Не могу. Ангел слегка пошевелил рукой, и Падший наконец увидел наручники, которыми он был прикован к батарее. Пронизывающий холод поселился в его груди, когда взгляду открылись следы уколов, чёрными кляксами растёкшиеся по предплечьям Ангела. Тот снова разлепил потрескавшиеся губы. — Они держали меня здесь… Сначала силой. Кто же знал, что наша кровь усиливает действие любого наркотика?.. — Рот Ангела искривился в усмешке. — Ты ведь нашёл меня благодаря ей… Благодаря тому, что все они носят в себе частичку божественного, частичку меня. — Что?.. — Падший зажмурился и помотал головой, стараясь отогнать ненужные сейчас мысли. — Нет, всё это неважно, важно только то, что я могу вытащить тебя отсюда. Он беспомощно заозирался по сторонам, пытаясь найти в хаосе разгромленной и разграбленной квартиры что-то, чем можно было бы освободить Ангела от оков. Его поиски прервал тихий, надтреснутый смех. — Ты ужасно напоминаешь мне себя… Мой тебе совет — уходи отсюда, пока не стало слишком поздно. Пока они не нашли тебя или, что ещё хуже, ты самостоятельно не превратился в падаль. Под настороженным взглядом Падшего Ангел закашлялся. — А ещё ты не очень внимательный. Как и я. Я же сказал, что они держали меня силой только поначалу. Потом они дали мне попробовать, и, знаешь… — Ангел уставился вникуда, и безумная улыбка расцвела на его лице. — Мне понравилось. Падший слегка отпрянул, и Ангел перевёл на него прояснившийся взгляд. — Им для сильнейшего кайфа нужна какая-то капля моей крови, а у меня её навалом… Представляешь, как сильно накрывает меня?.. С каждой дозой, правда, эффект становится слабее, но наш Рай — просто убожество по сравнению с этим блаженством. Падший, не веря своим ушам, наклонился над другом. Поразмыслив, заговорил тихо и медленно, глядя ему в глаза. — Ты сильно изменился… Но это тоже уже неважно. Я вытащу тебя отсюда, потому что это единственное, чего я хотел, ради чего я пал, ради чего я утратил своё бессмертие. Ты — единственное, ради чего я здесь. Пошли отсюда. — Послушай, я тоже ужасно рад тебя видеть, но… — Ангел отвечал так же тихо, но предельно отчётливо. — Нет. Я никуда не пойду. Падший почувствовал, как его лицо застывает каменной маской. — Ты не понял. Это был не вопрос. Сорвавшись с места, он принялся опустошать шкафы и тумбочки, раскидывая скудное содержимое ящиков по грязному полу. Книги, бумаги и выцветшие от времени фотографии разлетались, покрывая скорченные фигуры застрявших в нирване желтоватым ковром. Выйдя в прихожую, Падший нащупал под грудой окровавленного тряпья что-то тяжелое и металлическое. Это был лом. Вернувшись в комнату, он рванул Ангела за плечо, вставил лом в звено цепи наручников и резко крутанул. Звякнув, цепь порвалась, и руки Ангела обессиленно упали на покрытый разводами матрас. Едва подхватив друга, Падший понял, что не может его поднять. Ноша явно не была слишком тяжёлой — Ангел исхудал до самого скелета. Попытавшись ещё несколько раз, Падший отпустил Ангела и попробовал протащить его за ноги — снова безрезультатно. Невидимые цепи удерживали его на месте, сводя все усилия на нет. Только прохудившаяся ткань матраса морщилась и рвалась, а истёртый паркет, казалось, ломался и трещал от его стараний. Слегка переведя дыхание, он понял, что всё это время Ангел смеялся — хрипло, жутко, судорожно; дрожа всем телом, он издавал нечеловеческие, лающие звуки. — Мы с тобой… Как две капли воды… Ты такой же упрямец, не желающий видеть препятствия… Повторяющий одно и то же действие снова и снова, каждый раз надеясь на иной результат… Да ты безумец, друг мой! Падший не понимал, что за чушь он несёт. По всему выходило, что наркотик, который эти звери вкололи Ангелу какое-то время назад, начинал действовать. Взгляд его то терял осмысленное выражение, то на миг прояснялся, чтобы тут же стать пустым и непроницаемым. Ангел тем временем задыхался от смеха. — Ты не понимаешь… Ты не понимаешь! Какая же это ирония… Ну хорошо, я объясню на пальцах… Напомню тебе основное правило… Не в силах успокоиться, Ангел указал на Падшего трясущейся, слабой рукой, на которой свободно болтался обруч наручника. — Ты — всё ещё наполовину Ангел… Содрогаясь в приступах смеха, он указал на себя. — А я — уже почти смертный… Порывисто хватая ртом воздух, Ангел договорил: — По божественному закону… Ты не можешь идти против моего желания… Ты не можешь нарушить свободу моей воли!.. Падшего будто окатили ледяной водой; он почувствовал, как ловушка, расставленная его жестоким и безжалостным богом, наконец захлопнулась. Все окружающие звуки он слышал, как из-за стены, лицо надрывающегося от безумного смеха Ангела видел через лёгкую дымку. Двигаясь скованно и неуклюже, будто во сне, он развернулся, вышел из квартиры и спустился по обшарпанной лестнице. Смех Ангела ещё долго звенел в его голове, пока он потерянно бродил по холодному и равнодушному городу.