ангел-предохранитель

Из-за мороза немел нос, но это хоть немного спасало от городского зловония. Падший, обернув шарф вокруг шеи, устало брёл по оживлённой улице спального района. Было уже темно, людишки суетились и сменили по гололедице, торопясь в тепло родных бетонных коробок. Один Падший шёл неспеша, чувствуя, как каждый шаг приближает его к цели. Осталось преодолеть какую-то пару кварталов, нырнуть в заставленный автомобилями двор с нечищенными тротуарами, дождаться, пока кто-то откроет дверь убогой парадной, подняться на девятый этаж и — бинго! — он будет на месте. Сигнал подопечного был настолько силён, что точную локацию можно было определить практически сразу. Однако, не особенно торопясь на этот вызов, Падший захотел прогуляться. Всё-таки одно дело — изящно десантироваться с небес при помощи крыльев, несущих тебя прямиком к пациенту, и совсем другое — просто и безыскусно падать, метеором сгорая в атмосфере. Во втором случае точность приземления понижается до минимума. Падший передернул плечами, чувствуя жжение в обрубках на спине. Что ж, сугроб, в который он свалился, хотя бы немного притупил боль. За размышлениями о бренности человеческого бытия прошла остальная часть пути, и Падший наконец оказался во дворе, лишённом кричащей рекламы и ярких вывесок. У нужного подъезда как раз остановилась карета скорой помощи — подгадав момент, он скользнул внутрь вслед за медперсоналом. Удобная штука — когда тебя замечают только те, кого ты обязан защищать. Развязывает руки. На лестничной площадке девятого этажа, как и ожидалось, в луже нечистот валялся мужчина средних лет неопрятной наружности. Его окружали побледневшие — кто от страха, кто от запаха, а кто от гнева — соседи. Врачи, задав им несколько вопросов и получив лаконичные ответы, склонились над телом. В небольшом чемоданчике в руках одного из них Падший узнал дефибриллятор. — Разряд! Падший знал: подопечный видит его, но не понимает, кто именно стоит за спинами людей в белых халатах, борющихся за его никчёмную жизнь. И решил представиться. — Ну здравствуй, смертный. — Разряд! Присев на корточки по правую руку врача, Падший уловил искорки страха в бессмысленном взгляде лежащего. — О да, ты не понимаешь, кто я, и почему так говорю с тобой. Видишь ли, кроме земной скорой помощи существует небесная, и в ней я — закреплённый за тобой санитар. — Разряд! Подобравшись поближе, Падший сел на бетонный пол и склонился к самому лицу своего подопечного. Глядя на напряженные гримасы, застывшие на лицах свидетелей, он позволил себе усмехнуться. — Какие же вы все забавные, когда впервые видите смерть. Лежащий на полу особенно резко дёрнулся после очередного разряда. Его взгляд метнулся в сторону Падшего. — Что, до сих пор не понял? Я не собираюсь тебя спасать. А без меня героические старания этих ребят, — Падший кивнул на сосредоточенных медиков, — скорее всего, закончатся ничем. Такова статистика. На лбу врача, проводящего дефибрилляцию, выступила испарина. Женщина средних лет, стоящая поодаль, прикрыла рот платком. Кто-то ушёл, громко хлопнув дверью. — Видишь? Они чувствуют, что за тебя больше никто не борется. Да и зачем?.. Ты — одинокий алкоголик, запустивший себя так, что даже родные дети стыдятся твоего вида. Пару раз ты позволил себе ударить свою жену, а деньги, которые тебе после развода дают престарелые родители, просто пропиваешь. За обледеневшим окошком на фоне чёрного неба медленно кружились большие хлопья снега. Падший больше не смотрел на умирающего. — Ты уже был на грани смерти пару месяцев назад, ты лежал на этом же полу, грязный и вонючий, тебя чудом вытянули с того света. На какое-то время ты взял себя в руки, и вот, погляди, чем всё закончилось… В этом не было никакого смысла. Хлопья за стеклом падали всё медленнее и медленнее, пока не остановились совсем. — Но знаешь, это не главное. Падший оторвал взгляд от окошка, весь мир вокруг застыл. Умирающий смотрел прямо на него осмысленным, полным ужаса взглядом. — Главное в том, что ради тебя пожертвовал собой твой прошлый ангел-хранитель, самая близкая мне душа. Мы были неразлучны, но однажды, после твоей очередной попойки, он вдруг оплавился, как одноразовая деталь, сгорел, как дешёвый предохранитель, и… — Обхватив голову подопечного, Падший повернул её к себе. — Тебя перепоручили мне. Умирающий заозирался, явно ожидая помощи от кого-то из присутствующих, потом, сообразив, что никто кроме Падшего не может двигаться, возвёл глаза к потолку. Падший усмехнулся снова. — О, нет-нет, там тебе точно не помогут. Видишь ли, за невыполнение моих обязанностей как твоего ангела-хранителя, меня низвергнут. Однако я, будучи на шаг впереди системы, уже низверг себя сам — полюбуйся! Он расправил плечи, и крылья — точнее то, что от них осталось — беспрепятственно прошли сквозь теплое пальто. Обугленные до черноты останки напоминали остов дерева, в которое ударила молния. Вспышка ужаса мелькнула в глазах умирающего, и Падший знал: если бы он мог — он бы вскрикнул. Бывший ангел склонился над своим подопечным, чувствуя омерзительную вонь страха. — Когда умирают ангелы, они просто перестают существовать. Но вы, люди, совсем другое дело… Теперь, поскольку ты не успел исправиться и исцелить свою больную душу, она отправится в ад. В тот самый, который ты себе создал. И там ты будешь сгорать снова и снова. Поднявшись с бетонного пола, Падший снова взглянул на снежинки, недвижимо парящие за окном лестничной клетки. — Потому что даже у ангельского терпения есть предел. Время пошло вперёд, врачи и зеваки засуетились на лестничной площадке. Падший, не оборачиваясь на тело, шагнул в лифт, спустился на первый этаж и вышел на улицу. Протянув руку за козырёк парадной, он поймал в ладонь несколько снежных хлопьев и смотрел, как они плавятся на тёплой коже. — Я сделал выбор. — Сказал он в темноту над головой, всем и никому одновременно. — Отчасти я теперь человек, и свободу воли ты у меня не отнимешь. Никто не отнимет, потому что это твой нерушимый закон… Из окошка на девятом этаже донёсся уставший голос одного из медиков. Констатировали время смерти. — А сейчас я отправлюсь на поиски моего друга. Души ангелов ведь не исчезают бесследно, правда? Это противоречит закону сохранения энергии. Он должен быть где-то здесь, на земле, я это чувствую… И отыщу его. Стряхнув с ладони талую воду, Падший поёжился — всё же впервые чувствовать холод оказалось совсем неприятно — и поплотнее закутался в шарф. Его ждала очень долгая ночь и целая жизнь, конечная, но имеющая вполне определённый смысл. Его смысл. Он шагнул прямо в толщу снегопада, впервые ощущая себя по-настоящему окрылённым.