Темные волны

      Хельмеппо лег на кровать, но уснуть даже не рассчитывал. Только не после тех слов, что сказал ему Коби. Просьба быть с ним до сих пор звучала у Хельмеппо в ушах. И он был готов отдать многое, только бы больше ее не слышать. А за то, чтобы вернуться в прошлое и не дать обстоятельствам сложиться так, как они сложились в итоге, он бы отдал вообще все.       Жаль, что в прошлое вернуться невозможно. Ну либо способ пока не найден. Впрочем, особой разницы нет. Факт остается фактом — нельзя изменить то, что уже произошло. Но если бы было можно, то чтобы Хельмеппо сделал?       Он редко размышлял на какие-то глубокие темы и затрагивал философские вопросы. Хельмеппо хватало проблем насущных. Однако теперь, лежа без сна и невольно слушая громкий храп какого-то из многочисленных соседей по каюте, он задумался над тем, как повел бы себя, подвернись ему возможность вернуться в прошлое.       Наверное, имей Хельмеппо возможность выбрать, в какой именно отрезок времени ему попасть, он бы отправился на два года назад. В период, когда ему было восемнадцать, и он понапрасну растрачивал жизнь. Ощущая себя глубоко несчастным, Хельмеппо пытался компенсировать это выпивкой и мнимой властью над другими людьми, в действительности, представляющей из себя самые настоящие издевательства. Но теперь, попади он в прошлое, он бы ни за что так не поступил. Хельмеппо вступил бы в Дозор, перевелся бы на какую-нибудь базу, максимально далекую от его отца, и бросил бы все силы на то, чтобы поймать пиратку по имени Альвида. Плевать как, он бы нашел способ. После он обязательно добился бы своего, вызволил бы Коби из непроизвольного рабства. И никогда никому больше не позволил бы причинять ему боль. А дальше? Наверное, дальше у них все было бы хорошо, правда, Хельмеппо пришлось бы подождать два года.       Или ему стоило вернуться во времени еще раньше? В момент, когда грубые слова отца и его тяжелая рука, прочно вбили в голову Хельмеппо убеждения о том, что его предпочтения отвратительны. Сейчас, оказавшись в том эпизоде своей жизни, Хельмеппо ни за что бы не стал терпеть. Сказал бы отцу прямо в лицо, что в любви нет ничего плохого, какой бы она не была.       Что ж, Хельмеппо был смелым, лежа на собственной постели и размышляя о том, чему никогда не суждено случиться. Хотя нет, смелым он все же не был. Если бы был, то не пытался отвлечь себя бессмысленными фантазиями о путешествиях во времени.       Хельмеппо провел рукой по лицу, возвращаясь в реальность, и посмотрел в сторону кровати Коби. Тот мирно спал, до подбородка натянув чужое одеяло, и от этой картины на сердце Хельмеппо появилась трещина.       Он много чего ненавидел: ненавидел своего отца, изнурительную работу, слишком сильную жару, холод, дожди, идущие несколько дней подряд, некрасивую одежду и пресную еду, с недавних пор ненавидел Нэда. Однако по-настоящему сильно Хельмеппо ненавидел только себя и свою слабость.       Он понимал, что из-за нее он страдает сам и, что намного хуже, заставляет страдать Коби. Хельмеппо тянул время, терзая их обоих мучительной неопределенностью. Он должен был со всем определиться если не в от вечер, который они с Коби провели на пляже, то на следующий день после него.       Если Хельмеппо действительно считал свои наклонности отвратительными, то ему стоило четко донести это до Коби, и дать ему понять, что между ними никогда ничего не будет, кроме дружбы. Но Хельмеппо так не сделал, потому что сомневался, потому что у него были чувства. Однако суровый голос отца продолжал звучать где-то внутри головы, раз за разом повторяя то, что так нельзя. Хельмеппо не хватало сил заставить его заткнуться раз и навсегда, и это свидетельствовало о его слабохарактерности.       Если первый вариант ему не подходил, Хельмеппо должен был признать, что неравнодушен к Коби, и рассказать ему об этом. Хельмеппо, вроде как, признавал и, вроде как, рассказал, но это все было не то. Он ходил кругами, надеясь, что оттянутое время чем-то поможет. Разумеется, это был самообман. Самообман, обернувшийся ужасными последствиями.       Если бы Хельмеппо ответил четким отказом, то ни одно из событий этой ночи не произошло бы. Если он выбрал бы сказать «да», то… тоже ничего бы не произошло. Они с Коби, в таком случае, тщательно бы продумали, как им лучше себя вести, нашли бы на корабле какие-нибудь укромные места, где относительно спокойно можно насладиться друг другом, а не целовались бы прямо на корме, поддавшись мимолетному порыву. Точнее, об этом должны были позаботиться не они с Коби, а он сам.       Хельмеппо в принципе стоило больше заботиться о Коби на правах старшего товарища. Это он должен был взять на себя ответственность за все происходящее. Коби ведь совсем еще ребенок, не понимающий многих вещей. Ему всего шестнадцать…       Но пока выходило исключительно наоборот. Коби раз за разом пытался взять ситуацию в свои руки. Это он инициировал разговоры, он пытался хоть как-то наладить их отношения после того, как те вдруг испортились после вечера на пляже и первого поцелуя. Для Коби все это было впервые, однако, он изо всех сил пытался повернуть ситуацию в лучшую сторону. А что сделал Хельмеппо?       Ответ «ничего» стал бы для него похвалой. Но Хельмеппо не удостоился этой похвалы, потому что он не просто ничего не сделал, он постоянно все портил. Проблема крылась исключительно в его проблемах, сформировавшихся в далеком прошлом и теперь, если задуматься, ничего не значащим. Коби был открыт ко всему новому, был готов пробовать, а Хельмеппо ухватился за понятные ему установки и не мог их отпустить, не желая покидать зону комфорта. Считать отношения между людьми одного пола мерзкими, а идею быть вместе с Коби опасной, было куда проще, чем рискнуть, обязательно столкнуться с множеством трудностей, но после, вполне возможно, получить взамен нечто бесценное.       Бросить вызов этому миру тяжело. А вот жалеть себя — легко. Этим Хельмеппо и занимался на протяжении последней недели. Помимо бессмысленного растягивания времени, он часто придавался жалости к себе. Вспоминал прошлое, находил все новые и новые причины того, почему они с Коби не могут быть вместе.       Слабак — вот, кто он. Никчемный слабак. В прошлом Хельмеппо даже не случилось ничего особо страшного. Да, отец бил иногда, да, не любил. Не воспитал его достойным человеком и заставил презирать самого себя за то, что он не выбирал. Но какие еще проблемы, помимо отца, были у Хельмеппо? Никаких. Он жил относительно неплохой жизнью. Такой, о которой многие и мечтать не могли. Хельмеппо просто слишком привык жалеть себя. Он продолжил это делать даже тогда, когда с Морганом было покончено, и он вступил в Морской Дозор. Хельмеппо мысленно жаловался на слишком суровые правила, на грязную работу, на форму, на… да много на что. Наверное, Хельмеппо действительно в какой-то мере был зависим от жалости к себе. И лишь тренировки Гарпа постепенно начали вправлять ему мозги, открыв глаза на то, насколько подобные мысли нелепы и унизительны.       Коби был совсем другим. Чтобы он там о себе не думал, он был очень сильным. Если прошлое Хельмеппо было просто неприятным, то Коби прошел через самый настоящий ад. И, несмотря ни на что, сохранил способность улыбаться. Он не возненавидел весь мир, не замкнулся в себе. Да, часто сомневался и, подобно Хельмеппо, страдал от низкой самооценки, но это все такие мелочи. Главное, что он продолжал верить в добро. И это являлось прямым доказательством его силы.       Хельмеппо хотел бы быть таким, как Коби, но он тот, что он есть. Хотя, говорят, что люди все же могут измениться. Вот и Хельмеппо попытался. Заставил себя честно ответить на один вопрос.       Хочет ли он быть с Коби? Ответ был однозначно положительным. Разумеется, он хотел, хотел очень сильно. Хельмеппо, впервые за много лет, по-настоящему влюбился. Это были светлые и возвышенные чувства. А еще они были взаимны, но…       Хельмеппо, как ему казалось, не был достоин такого замечательного человека, как Коби. Коби нужен был кто-то лучше, кто-то, с кем не будет столько проблем. А Хельмеппо… Что ж, ему лучше исчезнуть из жизни Коби раз и навсегда.       Мысль о том, что ему стоит оставить Коби, возникла в голове Хельмеппо совершенно внезапно, но оказалась крайне навязчивой. Подумав об этом один раз, он больше не смог думать о чем-либо ином.       Так будет лучше для всех. Да, возможно, первое время Коби будет грустно, но потом он оправится, и начнет жить нормальной жизнью, а Хельмеппо… Честно говоря, он не подумал о том, что будет делать дальше. Наверное, надо перевестись на какую-нибудь другую базу или корабль. Только вот для этого нужны основания, и не то чтобы Хельмеппо мог их предоставить. Не скажет же он, что больше не может здесь оставаться, потому что портит своим присутствием жизнь другому человеку. Хотя, Морской Дозор — это не тюрьма, из него можно уйти. А что дальше? Пока Хельмеппо это не заботило. Он потом подумает о том, куда ему идти и что делать.       Сперва его переполняла решимость, но уже в следующую секунду Хельмеппо начал сомневаться. Несмотря ни на что, ему нравилось служить в Дозоре, здесь он, по крайней мере, не чувствовал себя бесполезным. Сразу после осознания этого, Хельмеппо разозлился на то, что опять думает лишь о себе. Злость заставила его понять, что на этот раз собой придется пожертвовать. Благополучие Коби того стоит.       Понимал ли Хельмеппо, что додумался до какого-то несуразного бреда? У него проскользнуло подозрение, но, на самом деле, он не понимал. Цепочка собственных мыслей казалась ему абсолютно логичной. Только вот легче от этого не делалось.       Хельмеппо было плохо во всех смыслах этого слова. Он будто даже ощущал физическое недомогание. Больше всего ему теперь хотелось избавиться от всем мыслей и ощущений. Забыться.       И вот опять Хельмеппо наступил на те же грабли, пытаясь оттянуть время принятия важного, пусть и глупого, решения. Бутылка виски, купленная во время увольнительной, вспомнилась как нельзя кстати. Хельмеппо удивился, почему не подумал о ней раньше.       Тогда на пляже они с Коби выпили половину, но вторая половина оставалась на месте. Хельмеппо тайком пронес бутылку на корабль и надежно, как ему казалось, спрятал ее под своим матрасом. Разумеется, пить алкоголь на корабле запрещалось. Исключение делалось лишь для командования. В их кабинетах и каютах почему-то всегда стояла бутылка с чем-нибудь крепким прямо на виду, и Хельмеппо всегда находил в этом вселенскую несправедливость.       А ведь если он уйдет из Дозора, то сможет пить тогда, когда вздумается, и больше не придется прятать спиртное под кроватью. Не то чтобы Хельмеппо прельщала участь пьяницы, но он находил достаточно много плюсов в распитии алкоголя. Возможность сбежать от самого себя была главным из них. И прямо сейчас Хельмеппо намеривался к ней прибегнуть.       В каюте было темно. Все спали. Точнее, Хельмеппо хотелось в это верить. Он встал с кровати и тихо опустился на колени перед ней. Матрас он поднимал осторожно, так, чтобы ни единым звуком себя не выдать. Хельмеппо просунул руку под него, кончики пальцев достаточно быстро коснулись прохладного стекла бутылки. Крепко обхватив горлышко, Хельмеппо вытащил бутылку. Сердце часто билось от повысившейся тревоги. Однако очень скоро Хельмеппо успокоился, поняв, что он все равно собирается покинуть Морской Дозор, а раз так, то ничего страшного не случится, если его поймают с поличным. Но пить в общей каюте или выходить из нее, держа в руках бутылку, Хельмеппо, тем не менее, не собирался.       Взгляд зацепился за полотенце, висящее на спинке кровати Коби. Это было его полотенце, то самое, с которым он пошел в душ после ночного дежурства. Хельмеппо, впрочем, решил, что пропажу полотенца Коби ему простит. А вот все остальное может не прощать. Взяв еще влажную махровую ткань, Хельмеппо завернул в нее бутылку.       Он посмотрел на мирно спящего Коби. От ощущения того, что Хельмеппо видит его в последний раз, стало не по себе. Хельмеппо очень хотелось остаться, но он, склонившись к Коби, быстро поцеловал его в щеку на прощание и вышел из каюты.       Уже у самой двери Хельмеппо заметил, что Нэд, как ни в чем не бывало, спит на своей койке. Единственным свидетельством того, что что-то все же случилось, оставался его разбитый нос и губы. Свободная рука Хельмеппо сжалась в кулак, в нем вспыхнуло желание ударить Нэда еще раз, но он его подавил. Решил, что лучше будет поступить так, как предложил Коби — рассказать обо всем вице-адмиралу Гарпу. Такое решение было обусловлено не личным желанием Хельмеппо, а пришедшим к нему понимание того, что Коби, в отличии от него, очень часто бывает прав.       Хельмеппо вышел из каюты, тихо прикрыв за собой дверь. Нужно было найти какой-нибудь укромное место. Ноги сами привели Хельмеппо сначала к лестнице, а потом на оружейную палубу, где стояли пушки. Свет там не горел, приходилось ориентироваться на ощупь. Благо, это оказалось не так и трудно, учитывая, что низкого потолка можно было коснуться рукой. Хельмеппо добрался до самого борта корабля и сел на пол рядом с пушкой. Из амбразуры дул прохладный морской ветер. Если присмотреться, можно было заметить, что небо на горизонте уже начало светлеть.       Хельмеппо достал бутылку, небрежно повесив полотенце прямо на пушку, и открутил крышку, тут же делая несколько крупных глотков. Он, вроде как, не планировал сильно напиваться, но забыться ему хотелось.       Очень скоро Хельмеппо придумал план. Он просидит тут до подъема, который, к слову, будет уже совсем скоро, после пойдет прямо к Гарпу, даже не дожидаясь окончания завтрака, и скажет, что ему нужно написать заявление об уходе в отставку. Также Хельмеппо напомнил себе, что он должен рассказать про Нэда. Как Гарп отнесется к такому повороту событий, представить было достаточно легко. Он будет недоволен, и все же права удерживать Хельмеппо у него нет.       Хельмеппо не планировал напиваться. Он рассчитывал набраться смелости, но сохранить трезвость ума, чтобы осуществить задуманное. Однако что-то пошло не так. Сделав пару глотков, Хельмеппо уже не смог остановиться.       Он пил виски так, словно это была вода, и утопал в мыслях о том, насколько он сам себе противен. Хельмеппо злился, расстраивался, потом снова злился и так по кругу. Он опять думал про свое прошлое и настоящее, про отца, про службу в Дозоре. Но особенное место в его мыслях занимал Коби.       Хельмеппо был в него влюблен до безумия сильно. В его огромные и ясные, как небо, глаза. В мягкие светло-розовые волосы и самую обворожительную на свете улыбку. В его добрую душу и большое сердце. Хельмеппо пил все больше и больше, и с каждым новым глотком сильнее и сильнее влюблялся в Коби.       Он искренне желал ему всего самого лучшего. Но для того, чтобы Коби был счастлив, Хельмеппо должен исчезнуть из его жизни. Да и вообще… ему было бы неплохо исчезнуть.       Хельмеппо пропустил момент, когда его глаза наполнились слезами. Горячие капли непроизвольно потекли по щекам. Рука, не занятая бутылкой, потянулась к полотенцу. Сперва Хельмеппо вытер им лицо, а после прижал полотенце к себе с такой нежностью, будто это был Коби, а не какой-то бездушный кусок ткани.       Он плакал, и не мог остановиться. Однако это была не истерика, просто пьяные непрошеные слезы. Хельмеппо рассчитывал, что от алкоголя ему станет легче, но жизнь в очередной раз сыграла с ним злую шутку. Легче не стало, спирт, попадая в кровь, обнажил его истинные чувства, выворачивая их наизнанку.       Хельмеппо решил, что это пройдет, если он выпьет еще. Так содержимое бутылки и закончилось, а сама она полетела в море.       Вместо желанного облегчения, Хельмеппо получил только еще большее помутнение сознания. Он был откровенно пьян. Хельмеппо давно не напивался настолько сильно. И, что самое главное, он совсем не заметил, как это произошло. Разве что отвращение, жжение в горле и резкий привкус алкоголя на кончике языка свидетельствовали о том, что Хельмеппо натворил.       Он благополучно пропустил звон колокола, сигнализирующий подъем. Как пропустил и то, что в какой-то момент все мысли просто исчезли из его головы.       Хельмеппо еще долго сидел возле пушки, обнимая полотенце. После он вспомнил о том, что у него в кармане по-прежнему лежит одна сигарета. Соблазн закурить оказался слишком велик, но, даже будучи ужасно пьяным, Хельмеппо почему-то понял, что курить на пушечной палубе — не лучшая затея. Предпочтительнее будет выйти на корму.       Так он и сделал. На ватных ногах поднялся по лестнице и вышел на верхнюю палубу, уверенно следуя к корме. Утро окончательно вступило в свои права. Стало светло, но солнца не было. Небо затянуло серыми облаками. Моросил прохладный дождь.       Утреннее построение, видимо, только что закончилось. На палубе было много людей, и все без исключения очень странно смотрели на Хельмеппо. Там был Коби. И Гарп. Они стояли у правого борта как раз ближе к корме и разговаривали о чем-то.       Хельмеппо их заметил, но внимания не обратил. Про Гарпа и желание уйти в отставку он благополучно забыл, а Коби стал для него чем-то вроде мифического образа недостижимого идеала.       Добравшись до кормы, Хельмеппо запустил руку в карман, но сигарету так и не достал. Теперь ему почему-то казалось неправильным курить здесь. Разочарованно выдохнув, он перегнулся через бортик и посмотрел вниз. Хельмеппо вдруг вспомнил, что, сколько бы раз не смотрел на волны, они всегда казались темными, даже если светило солнце, и будто бы манили к себе. Теперь их зов ощущался особенно сильно.       Хельмеппо обернулся, замечая, что Коби и Гарп идут к нему. Желания с ними разговаривать у него не было, особенно с Коби. Они уже попрощались. Прощение ознаменовал тот короткий поцелуй в щеку. Больше Хельмеппо не хотел портить жизнь Коби. Единственное, чего он хотел — это исчезнуть. Но не в смысле уйти из Дозора, а в смысле вообще.       Хельмеппо был слишком пьян. Он не понимал, что делает. Это его не оправдывало, но какая уже разница?       Особо ни о чем не думая, он уверенно перекинул ногу через борт корабля, потом вторую, потом отпустил руки. Раньше Хельмеппо боялся высоты, но теперь она его не пугала. Впрочем, он даже ничего не почувствовал. Полет не продлился больше одной секунды.       Оказавшись в холодной воде, Хельмеппо начал приходить в себя подозрительно быстро, но было уже поздно. Он честно пытался осознать, что только что сделал, но волны помешали его планам. Сначала одна из них накрыла его. Через мгновение Хельмеппо увидел что-то большое и темное совсем рядом. Какая-то часть корабля, корма или борт, он так и не понял. Сначала Хельмеппо услышал звук глухого удара, потом ощутил чудовищную боль в голове, а дальше наступила темнота.