Темные волны

      Коби не мог уснуть. Голова кружилась, а сердце билось настолько часто, что он почти ничего не слышал, кроме его ударов, звучащих в ушах. Единственное, что Коби мог — это сожалеть о количестве выпитого алкоголя. Все остальное значение иметь перестало. Он даже не радовался тому, что им с Хельмеппо удалось добраться до каюты без происшествий.       Возвращаясь на корабль, Коби чувствовал себя лучше, чем сейчас, но не в том смысле, что ему было хорошо, скорее просто не так ужасно. Наверное, дело в том, что размышлял он тогда обо всем, произошедшем на пляже, и эти мысли вытеснили остальные переживания. Однако стоило голове Коби коснуться подушки, мысли испарились. Ему стало настолько плохо, что думать не получалось чисто физически. Коби раньше никогда настолько сильно не напивался. Справедливости ради он вообще не напивался. Конечно, он пробовал алкоголь, но в адекватных количествах. Коби и не знал, что перебор с выпивкой может обернуться чем-то подобным. Да, он становился свидетелем того, как это происходит с другими людьми, пока плавал на корабле Альвиды, но он не думал, что ощущения настолько ужасные.       Закончилось все тем, что Коби кое-как выбрался из койки и добрался до туалета, где его несколько раз стошнило. После Коби еще долго сидел на коленях перед унитазом, надеясь, что никто не войдет. Ему, вроде как, стало легче, но он по-прежнему чувствовал отвращение ко всему вокруг и, в большей степени, самому себе.       Только желание почистить зубы, чтобы избавиться от мерзкого привкуса виски и желчи, заставило Коби подняться на ноги. Его шатало из стороны в сторону, но, благо, он смог добраться до умывальников.       Меньше всего Коби хотелось возвращаться в постель. Он боялся вновь испытать то ужасное чувство, когда весь мир начинает кружиться и улетать куда-то. Поэтому, вместо того чтобы вернуться в каюту, Коби свернул к душевой. Он, впервые за недолгий срок службы в Морском Дозоре, нарушал устав. После отбоя находиться в неположенных местах запрещалось. Но Коби было плевать. Он стерпит любой выговор. Сейчас главное было прийти в себя.       Контрастный душ, сначала холодный, потом теплый, немного помог, но не до конца. Коби долго стоял под струями воды, борясь с детским желанием расплакаться. Ему правда было очень плохо. А еще было досадно, обидно и больно.       После душа Коби наспех вытерся полотенцем, надел пижаму и… так и не вернулся в каюту. Ноги сами привели Коби на палубу. Он словно намеренно искал неприятностей, но было по-прежнему все равно. Решив, что, если дозорные, несущие вахту этой ночью, заметят его, он скажет им, что ему нехорошо и будь, что будет, Коби добрался до кормы.       Корабль был пришвартован в порту, поэтому полюбоваться тем, как волны превращаются в морскую пену, было невозможно. Но Коби все равно зачем-то перегнулся через борт и посмотрел вниз. Туда, где плескалась черная вода. Небо тоже было черным, луна спряталась за облаками. И лишь на корабле и в здании базы Дозора, расположенном чуть поодаль, горел свет. Воздух был по ночному прохладным, но ветер успокоился.       Коби глубоко вздохнул, продолжая вглядываться в темноту морской воды. Ему все еще хотелось плакать. Зато он, кажется, больше не был пьян. По крайней мере, к нему вернулась способность мыслить. Но лучше бы не возвращалась, ведь первым делом Коби подумал о том, что произошло накануне.       Было бы лучше, если бы Коби просто все забыл. Или запомнил только то, что они с Хельмеппо вместе напились на пляже. Но жизнь, видимо, не была к нему благосклонна. Коби помнил абсолютно все. Даже точные реплики из разговора, состоявшегося между ними. Помнил он и поцелуй. Коби никогда прежде не испытывал столь ярких и теплых чувств. В момент, когда их с Хельмеппо губы соприкоснулись, внутри что-то сломалось. Сначала в хорошем смысле, а потом в самом ужасном, какой только можно представить.       Забудь. Так нельзя. Это мерзко и неправильно. Отголоски фразы Хельмеппо до сих пор продолжали топтать разбитое сердце Коби. Ему было больно, и он злился, но злился не на Хельмеппо, а на себя. Злился за то, что позволил себе надеяться на что-то. Дурак. Коби всегда считал, что его никто не полюбит и, несмотря на попытки Хельмеппо убедить его в обратном, должен был и дальше так считать. Но нет. Узнав о том, что Хельмеппо не привлекают женщины, Коби вдруг обнаружил в себе чувства к нему и решил, что можно попробовать дать им шанс. Правда дурак.       В себе Коби нашел проблему, а не в том, что Хельмеппо воспринимал связи между людьми одного пола, как что-то мерзкое, при этом, вроде как, признавая, что заинтересован он именно в них. Или не заинтересован. Коби так до конца и не понял. Из всего произошедшего ему удалось вычленить только одну мысль — он не нужен Хельмеппо. И плевать, что тот ничего подобного не говорил.       Отчасти Коби хотел последовать совету Хельмеппо и забыть обо всем, только вот… Он не мог! Неожиданно осознав, что Хельмеппо для него — нечто большее, чем просто друг, Коби уже был не в состоянии воспринимать его так, как прежде. Глядя вниз, он вспоминал все хорошие моменты, что случались между ними, и удивлялся, как мог не замечать этого раньше. Как мог не замечать того, что он влюбился.       Коби игнорировал, что ему чертовски холодно и продолжал стоять на корме корабля. Выйдя на улицу сразу после теплого душа, замерз он предсказуемо быстро. Кожа покрылась мурашками. Коби шмыгал носом и игнорировал ком в горле точно также, как и холод.       Желание плакать было сильным, но Коби с ним боролся. Вступив в Дозор, он пообещал себе стать сильным. Сила, в его понимании, исключала право на мимолетную слабость. Хотя, возможно, эмоциональный срыв пошел бы Коби на пользу. Ему стоило избавиться от накопившегося напряжения и усталости. И дело не только в прошлом вечере. Коби просто устал от всего. Да, он осуществил свою мечту, сбежав от Альвиды и вступив в Морской Дозор, однако, столь резкие перемены не могли на нем не сказаться. Слишком много всего навалилось в один момент.       Однако Коби так и не позволил себе заплакать. Зато несколько раз прокусил губу до крови, от чего на языке появился солоноватый привкус, чем-то напоминающий морскую воду. Он простоял на палубе неопределенное количество времени. Когда Коби уходил, небо на востоке уже начинало светлеть. Ему повезло остаться незамеченным.       Оказавшись в своей постели, он натянул одеяло на голову. Только тогда Коби осознал, насколько сильно замерз. Впрочем, он накрылся одеялом с головой не поэтому, а чтобы избежать соблазна смотреть на Хельмеппо, койка которого располагалась по соседству. Правда, Коби все равно чувствовал его присутствие, и от этого становилось не по себе.       Позже усталость взяла свое, и Коби уснул, но уже очень скоро раздался звон колокола, ознаменовавший подъем. Ощущал Коби себя еще хуже, чем тогда, когда ложился спать. Но он был в состоянии стерпеть и усталость, и чудовищную головную боль. А вот чего он стерпеть не смог, так это встречу с Хельмеппо.       Коби бросил взгляд в его сторону сразу, как только выбрался из постели. Хельмеппо отвернулся, и от этого рана на сердце начала болеть еще сильнее. Этого Коби боялся больше всего — того, что Хельмеппо начнет его избегать. Отчасти он сам хотел поступить подобным образом, но понимал, что это дорога ведет в тупик. Поэтому, найдя в себе силы, Коби подошел к Хельмеппо, пока тот заправлял кровать, и сказал:       — Доброе утро. Как ты?       Хельмеппо не ответил. Он промычал что-то невнятное и, резко развернувшись, ушел, оставив постель не заправленной. Коби закончил начатое за него, пытаясь игнорировать то, насколько сильно дрожат руки.       За завтраком было также плохо, а во время дневной рутинной работы — вообще ужасно. Хельмеппо не смотрел на Коби и старался находиться от него настолько далеко, насколько это возможно в ограниченном пространстве.       Было бы легче, если бы они поговорили. Коби казалось, что он готов ко всему, но только не к молчанию, ведь это самое молчание заставляло его строить догадки. Они были неутешительными. Коби думал, что это он во всем виноват и не находил аргументов в пользу того, что это не так. Он обидел близкого друга своим опрометчивым поведением, заставил делать то, чего тот не хотел. Теперь Хельмеппо наверняка считает Коби отвратительным, ведь то, чего Коби хотел, было отвратительным.       Во время дневной уборки на палубе, Коби пытался выместить всю свою злость через физическую активность, но это совсем не помогало. Желание рвать на себе волосы от гнева и отчаяния постоянно пребывало где-то на задворках сознания. Как и ком в горле, напоминающий о непролитых слезах.       Время тянулось слишком медленно. Солнце палило неестественно жарко. Коби сбегал в уборную при каждой возможности, чтобы ополоснуть лицо холодной водой. Впрочем, сбегал он не только ради этого. Порой видеть Хельмеппо где-то рядом становилось просто невыносимо.       Это было больно. Но одновременно с этим случайные взгляды приносили мазохистское удовольствие. Коби любовался Хельмеппо. Его растрепанные золотистые волосы, капли пота, стекающие по вискам, сильные руки, сжимающие швабру — все это и многое другое заставляло Коби испытывать трепетное волнение. Он действительно влюбился. Причем давно. Вот бы у них только был шанс…       Сразу после мыслей об этом, приходила всепоглощающая тоска. Коби вспоминал то, как хорошо было еще вчера. Как они с Хельмеппо болтали часы напролет, выполняя монотонную работу. Как им было хорошо и спокойно рядом друг с другом.       Коби жалел о том, что вообще узнал истинную природу своих чувств. Он бы предпочел до конца своих дней верить в то, что Хельмеппо приходится ему близким другом. Так было бы проще. Однако уже вряд ли что-то удастся изменить.       Коби бросало от одного состояния к другому. И так по кругу. К концу дня он чертовски устал и был готов отдать душу за возможность упасть на постель и проспать ближайшую вечность. Не последнюю роль в этом сыграл недосып и перебор с алкоголем, но основной причиной усталости Коби являлись эмоции. Он чувствовал себя слишком паршиво. Почти также, как в прошлой жизни, когда он был абсолютно один в окружении людей, ни во что его не ставящих. Теперь Коби вновь ощутил его — всепоглощающее одиночество, граничащее с первозданным страхом.       Жаль, что даже после официального отбоя, Коби было еще не скоро суждено оказаться в постели. Впрочем, он сам подписался на тренировки под началом вице-адмирала Гарпа. Теперь он был обязан каждый вечер приходить к его каюте и ждать указаний. Точнее, не он один. Они с Хельмеппо. Вместе.       Коби рассчитывал, что хотя бы сейчас, стоя напротив закрытой двери, они смогут обмолвиться парой фраз. Но нет. Хельмеппо держался в стороне и смотрел в пол, упорно делая вид, что он тут один. Первым инициировать разговор Коби не нашел в себе сил. Он слишком устал и слишком хорошо помнил холодное молчание, которым обернулась утренняя попытка заговорить.       Напряжение между ними было настолько плотным, что ощущалось на физическом уровне. Появление Гарпа позволило Коби выдохнуть с облегчением.       — Смотрю увольнительная прошла хорошо, — сказал он и, не дожидаясь ответа, добавил: — Идем, у меня есть дела на базе и, пока я ими занят, вы должны пробежать вокруг нее двадцать кругов, вам понятно?       — Да, сэр, — единовременно, но без всякого энтузиазма ответили Коби и Хельмеппо.       Сегодняшняя ночь выдалась теплее предыдущей, но это тепло не казалось приятным. Воздух был душным и неподвижным. Тренировкам это совершенно не способствовало, но Коби, стоило Гарпу скрыться за дверьми главного входа на базу, сорвался с места и побежал настолько быстро, насколько мог. Очень скоро в боку закололо, а легкие начало жечь огнем, но Коби не останавливался. Он словно хотел убежать от Хельмеппо далеко-далеко, только вот они бегали кругами.       Облака на небе расступились, открывая путь яркой луне. Она смотрела сверху вниз, будто издеваясь. Ее красивый, но такой холодный и безжизненный свет напоминал Коби о вчерашнем вечере. Вечере, когда такая жизнь, о которой он раньше не смел и мечтать, закончилась, едва успев начаться.       Хорошо, что боль помогала. Коби честно пробежал двадцать кругов, после чего перевыполнил норму еще на два. Остановился он только тогда, когда больше не мог дышать. Рубашка промокла насквозь, челка липла ко лбу. Коби прислонился спиной к стене здания базы Морского Дозора, тщетно пытаясь отдышаться. Холод кирпича оказался до невозможности приятным.       Хельмеппо он увидел не сразу. Тот также стоял, прислонившись спиной к стене, но не выглядел пробежавшим двадцать кругов. Он даже не вспотел. Только теперь Коби вспомнил, что за все время тренировки пересекся с ним лишь раз. Впрочем, Хельмеппо всегда имел привычку отлынивать от обязательств.       Коби поразило то, как Хельмеппо выглядел. Он казался таким растерянным и несчастным. Его взгляд был устремлен к воротам, ведущим за пределы базы. В нем читалась надежда. Хельмеппо словно хотел уйти и больше никогда не возвращаться назад. Хотел сбежать.       После он опустил голову и шмыгнул носом. Коби показалось, что он плачет. Но Хельмеппо не плакал, слез не было. Зато была кровь. Она вытекала из носа, алой дорожкой текла по лицу и крупными каплями падала с подбородка.       Коби мог бы удивиться тому, что у Хельмеппо вдруг пошла кровь из носа. Это действительно было странно, учитывая, что он не пробежал положенные двадцать кругов, если пробежал вообще хоть сколько-нибудь. Но Коби было все равно на причины. Видя, что Хельмеппо нехорошо, он подбежал к нему и, коснувшись чужого плеча рукой, взволнованно сказал:       — У тебя кровь!       Хельмеппо покачал головой в неопределенном жесте, после чего вытер лицо рукой. Бордовая кровь размазалась по щеке. Лучше не стало. Хельмеппо сделал шаг в сторону, уходя от прикосновения Коби, и пробормотал:       — Все нормально, не трогай меня.       Они оба не сразу заметили появление Гарпа. Он стоял неподвижно, глядя на своих подчиненных с непониманием и легким осуждением.       — Мне все равно, что там у вас произошло, но, будьте добры, решите все свои проблемы до завтрашнего утра. Ясно?       — Да, сэр, — пообещал Коби, чувствуя себя до ужаса неловко.       Но, с другой стороны, приказ Гарпа внушил ему некую надежду, ведь приказ — есть приказ, его нельзя ослушаться. Коби, несмотря на усталость, намеривался поговорить с Хельмеппо тогда, когда они оба пойдут в душ. Но Хельмеппо так и не пришел. Он куда-то пропал, как только они вернулись на корабль.       Коби прождал его до самого утра, отчаянно борясь со сном. Он чуть было не проиграл эту битву, но быстро проснулся, услышав, как скрипнула соседняя койка. Однако, к сожалению, это был не Хельмеппо. Какой-то новобранец, только вчера заступивший на службу, перепутал постель. Коби пришлось ему объяснить, что это место принадлежит другому человеку.       Коби опять уснул лишь под утро, терзаемый переживаниями о том, где сейчас находится Хельмеппо и что с ним происходит. На следующий день тревога Коби немного спала, ведь Хельмеппо объявился, так, впрочем, и не рассказав, где провел ночь. Но сути это не меняло. В тот день они снова не поговорили.